Акт 3 — Осквернение святых символов. Записи Вечности. Запись 11 — Ciudad olvidada por los dioses, Пьеса в минус первом действии

Ianortien

автор

Метки

Психология Ангст Дарк Фэнтези Жестокость Кинки / Фетиши Философия Психологическое насилие Мистика Психологические травмы Ужасы Попаданчество Триллер Character study Фантастика Эротические фантазии Пророчества Готический роман Этническое фэнтези Мифы и мифология Множественные финалы Темное фэнтези Боги / Божественные сущности Психологический ужас Храмы Вымышленная религия Темный романтизм Психиатрические больницы Психологические пытки Сюрреализм / Фантасмагория Лабиринты Пьеса

Описание

«Пьеса в минус первом действии» — темное фэнтези, где границы между реальностью и внутренними мирами героя исчезают. Игори Нортес, бежавший от своих демонов и переживший психическое разрушение, сталкивается с мифологическими существами, символами и зеркалами, которые отражают его сущность. Каждый мир, который он посещает, — это искаженная версия его сознания, поглощенная конфликтами, болью и страхами. В поисках себя Игори проходит через трансформацию, переживая метафизическую борьбу за свою душу

Примечания

Эта работа является дебютной. Мне хотелось создать глубокий, психологический роман. Главы, по факту, не связаны, ну, формально, сюжет их связывает, но в основном все также, 1 глава, такая же как 9, например, много чего повторяется, и эта цикличность показывает безысходность Игори Нортеса. Я просто пытался сделать психологическое безумие, это странно, знаю, но поверьте, этот стиль вас доведёт до мурашек, углубитесь в неё, она сложная, но если вы ее хоть как-то поймёте, вы себя почувствуете на месте Нортеса. И, возможно, из-за истории Игори вы даже поменяете взгляд на свою жизнь! Поймите «искусство», посмотрите под другим взглядом на эту пьесу, также, как боги и существа мифологии смотрят на всю пьесу в голове игори, хотя она таковой не является, на то она и в минус первом действии, она несуществующая, действия в этой пьесе бесконечны и, одновременно, никогда не происходившие. Локация с обложки описана в 11 главе!

Акт 3 — Осквернение святых символов. Записи Вечности. Запись 11 — Ciudad olvidada por los dioses

07 января 2025, 02:27

Игори сидел на обветшавшем выступе стены, один из последних углов, оставшихся невредимыми в этом разрушенном мире. Сумерки сгущались, но в его душе было пусто. Веки тяжело опускались, и из глаз его не капало слез, только безмолвная тьма. Мир вокруг продолжал разрушаться, но это было как нечто вторичное, совсем не важное по сравнению с тем, что творилось внутри. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он пришел сюда, но свет, что угрожал всему вокруг, казался слишком ярким, чтобы этот мир продолжал существовать. Игори прижался лбом к холодной каменной поверхности. Он держался за край выступа, но пальцы его уже не чувствовали ни боли, ни осознания того, что его тело вот-вот обрушится в пустоту, если он решит отпустить. Но отпустить было не так-то просто. Тени под ногтями отказывались исчезать. Он мог ощущать, как его руки постепенно утратили контроль. Внутри разливалась пустота, и она становилась все глубже, поглощая его, как пропасть, что раскрылась на границе мифа и реальности. Но одна мысль, одна — она и была его якорем. Мысль о забытом городе. Этот город, где не было ни богов, ни времени, ни окончательной боли. Просто забвение, скрытое от всех — так его называл Игори. Но он знал об этом городе, знал, как его найти, как пройти сквозь пустоту, что простиралась от края реальности до самого сердца мифологического хаоса. И именно этот город был ключом, ключом, который, как он чувствовал, откроет его ответы. Или обрушит на него последнюю волну катастрофы. Где-то глубоко внутри, как эхо забытого пророчества, он понимал, что найти этот город — значит стать его частью. Но как? Он обрел лишь одну истину: забудь, и тебе откроются врата. Но как забыть то, что не знал? Его разум, запутавшийся в тенях мифологии и философии, не мог вырваться из лабиринта. — Почему я все еще жив? — прошептал Игори, чувствуя, как каждый его вдох становился тяжким, как канат, связывающий его с невидимым бременем. В голове звенело, как тысячи голосов одновременно проговаривали одну и ту же фразу, но языки этих голосов были чужды его разуму. Они говорили на древнем языке, который мог бы быть скрытым ключом ко всем мифам, ко всем мирам, разрушающим реальность. Мифология, которая забыла обо всех, кто в нее верил. История, которая стерта, но оставила следы. Он стоял на грани. Один шаг — и он уйдет в пустоту. Второй шаг — и этот мир забудет его имя. Но что ждет, если он шагнет в этот забытый город? Игори поверил, что он знает его, что он когда-то видел его в своих видениях. Там, где не было богов, не было ни боли, ни страха — лишь вечная тень, забытая от века. Он хотел знать. Хотел увидеть своими глазами, что скрывается за этим городом, который пришел к нему сквозь туман мифологии. Но он знал, что в этот момент, даже если бы он шагнул в него, там не было бы ответов. Там был бы лишь вопрос. И это было страшно. Тени начали танцевать перед ним, и мир закружился. Каждое движение было словно шагом по канату, натянутому над пропастью. Мир мог рассыпаться, и вместе с ним — его собственная душа. Он знал это, он чувствовал это, но понимал, что, быть может, даже этот город был лишь очередным мифом, с которым ему предстоит встретиться в попытке найти реальность. И вот в этом мгновении тишины, когда его пальцы сжались на выступе стены, он понял, что не может остаться в тени. Он был обязан шагнуть в этот город, но не для того, чтобы найти ответы. Нет, он шел туда, чтобы встретиться с теми, кто забыл его. Тот забытый город был его судьбой, его неизбежной встречей с тем, что не могло больше оставаться скрытым. Но как только его разум поглотил это осознание, все вокруг изменилось. Он почувствовал, как тени сжались в его сознании, как звуки стали однородными, несуществующими, как сама реальность начала терять свою форму. Мир рассыпался, но в нем не было никакой боли. — Ты… ты знаешь, — прошептали голоса, и он почувствовал, как из тени перед ним выходит то, чего он не хотел бы встретить. Но это была часть того самого города. И его уже было не остановить. Игори шагнул вперед. Он не знал, сколько времени прошло с момента, как его нога коснулась пустоты, как будто каждый миг растекался, наполняя его разом всеми переживаниями. Все звуки стихли. Мир перестал существовать так, как он его знал. Он был один в этом пространстве, которое не могло быть пространством, в этой тени, что не могла быть тенью. Это было место между мирами, как если бы небеса разрушились, но не достигли конца. Игори чувствовал себя частью чего-то огромного и беспомощного, словно его сознание стало песчинкой в безбрежном океане. Он не знал, был ли это сам город, о котором он так мечтал, или это лишь преддверие его конца. Он ощущал вокруг себя силы, что не поддавались описанию, но уже не было места для страха. Страх исчез, оставив лишь холодное знание, что он потерян. Шаги эхом отдавались в пустоте, и он остановился. Вокруг него раскинулась поверхность, которая была одновременно знакомой и чуждой. Круги на воде, которые могли бы быть следами от божественного прикосновения, медленно расплывались. Он почувствовал, как холодная рука невидимого существа коснулась его кожи, и его сознание снова откатилось назад, возвращая его в смутное, полуразрушенное место, что называлось реальностью. В его голове раздавался смех — тихий, многоголосый, не имеющий источника. Это был смех забытых богов, тех, кто когда-то покидал этот мир, оставив его на произвол судьбы. Но в этом смехе не было ничего злого, только пустое молчание вечности. Игори стиснул зубы, не в силах противостоять этому странному ощущению. Он чувствовал, как все в его теле дрожит от боли, но эта боль была глубже, чем физическая. Она проникала в его сущность, лишая его всякой надежды. Он был здесь, но не был частью этого места. Он был как зритель в театре разрушения, где каждый его шаг был эхом давно забытых песен. И вот, перед ним начали проступать очертания города. Не города в привычном смысле — это был скелет. Черные башни, искривленные в бесконечные линии, сливающиеся с небом, которого не было. Тот, кто стоял в центре этого места, уже не мог вернуться. Здесь была лишь память, забытая память, и в этой памяти было что-то смертельное. Игори сделал шаг, и вокруг него возникли образы. Лица. Лица, которые он знал. Но это были не живые лица. Это были лица забытых богов, богов, которых он когда-то знал, но их имена давно стерты. Это были глаза тех, кто перестал быть. Их взгляды пронизывали его, как тысячи стрел, и они спрашивали: «Зачем ты пришел сюда?» Он не мог ответить, потому что вопрос был не для него. Он уже знал ответ. Он был здесь, потому что хотел забвения. Он хотел исчезнуть, но даже в этом забытом городе его не было позволено уйти. Он не мог убежать от своей судьбы. “Ciudad olvidada por los dioses”, — пронеслась в его голове эта фраза, как эхом из другого мира. Город, забытый богами. И вот он здесь. Но он не мог понять, был ли он уже мертв, когда вступил сюда, или был он еще жив, когда перестал помнить, кто он. Перед ним вспыхнуло нечто, как волны света, покрывающие его тело. Свет, что не мог бы быть светом, его жестокое лицо, что смотрело в его душу. Он почувствовал, как истекает кровью его последний взгляд, как его тело сжимается в пустоте. Это было не наказанием. Это было обещанием. И он понял, что не знал, что такое пустота до сих пор. Ведь эта тьма — не конец. Это было начало чего-то гораздо более страшного. Не было времени для спасения. Тени в городе начали двигаться, и они были его заключением. Игори был не просто потерян. Он был забытым. В этом городе не было жертв, не было убийц, не было ничего. Здесь были лишь те, кто не смог выйти из тени, кто был поглощен ею, как он сам. Он закрыл глаза, но не смог увидеть тьму. Его страх стал обыденностью. И тогда Игори понял, что его существование всегда было подвешено между двумя мирами, и в этом промежутке — эта тьма, этот город, был его неудачей. Забытые боги смотрели на него. Он был один. И он всегда будет один. Свет поглотил его, и в его ушах раздался шепот забытого города: «Ты хотел знать… теперь ты узнаешь». Игори оказался в том месте, где не было ни начала, ни конца. Это было не пространство, не время, а нечто иное. Суета разума, его искания и страха, растворялись в пустоте, что окружала его, поглощая каждую мысль, каждый момент, как если бы он был сам по себе пустым сосудом. Здесь его душа не могла найти ни приюта, ни убежища. В его разуме снова загудели голоса, сливавшиеся с дрожью земли, эхом несущие слова, что как будто отголоски вековых разрушений, отголоски тех, кто забыл свой путь. Как чуждые и далёкие, так и близкие, давно ушедшие — всё казалось далеким, и в то же время, рядом. Это был мир, где каждый его шаг оставлял след, но этот след никто не мог бы заметить, а он сам его забыл. “Помни,” — прошептала тень. Игори не сразу понял, что это была не просто тень. Это была личность. Существо, порожденное воспоминанием о давно ушедших богах. Он ощутил холодный взгляд, пронизывающий его с головы до ног, но не мог повернуться, чтобы увидеть, откуда пришел этот взгляд. Он ощущал присутствие. Тьму, которая стала его знакомым спутником, его цепью. “Помни,” — снова прозвучал этот голос, и вдруг пространство перед ним исказилось, превратившись в невероятно глубокую бездну. Он видел её, но в то же время не мог понять, был ли это мир, в который он должен был попасть. Этот мир представлялся ему как лабиринт, каждая его ветвь несла в себе тысячу нераскрытых тайн, но именно эта бездна казалась тем, что он искал, хотя на самом деле искал ли он это вообще? Смутные силуэты начали проявляться вокруг него, исчезая так же быстро, как и появляясь. Они — тени его старых страхов и забытых желаний. В каждом из этих силуэтов он мог распознать знакомые образы — друзей, врагов, богов, которых он когда-то знал. Он видел их глаза, их взгляд, полный предательства, гнева, сожаления и боли. Но что странно — все эти существа были лишь его отражением, частью его самого. Их незримые формы свидетельствовали о том, что он был не один в этом странном мире. Он был частью этого бескрайнего забвения. “Забудь,” — прозвучал снова тот же голос, уже холодный, безжалостный, как ветер, что прорезал всю плоть. И в этот момент он понял — забыть и помнить были одним и тем же. Этот момент не был ни просветлением, ни откровением. Это было полное поглощение, которое он не мог остановить. Он шагнул вперёд, и полетела искривленная тень. Она не двигалась, не находила пути, не оставляла за собой следов. Игори чувствовал, как его тело словно распадается, его руки становятся частями этой темной вселенной. Этот момент был и точкой, и движением, как будто в нем текла вся его жизнь — разорванная, наполненная тщетными поисками. С каждым шагом вперед, этот мир становился всё более неузнаваемым. Все, что он мог ощущать, — это странную утрату себя. Он больше не был героем своего пути. Он был просто частицей этого мира, забытой, как и сам мир. “Ты хотел знать,” — вновь прозвучал тот голос, и Игори ощутил, как его грудь сжалась, как если бы мир сжался вокруг него. Эти слова были не просто словами. Они были началом его полного разрушения. И тут, как тень, как туман, в этот мир пришел второй голос, такой же знакомый, но не тот, что он слышал раньше. Это было нечто другое. Голос был наполнен не пустотой, а энергией, жестокостью и неистовой силой. Он почувствовал, как эта энергия пробивает его сознание. “Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что здесь было, Игори?” Он замер. Этот голос знал его. Игори ощутил, как вся пустота вокруг него начинает вращаться. Это был голос Бога, или что-то, что когда-то было Богом, или только частью этого бога. Он чувствовал, как каждый из его страховых островков трещит, разрушаясь, словно сносимый ураганом. “Тогда слушай,” — голос расколол пространство на две части. Все, что его окружало, стало частью этой речи, частью темных, призрачных фигур, которые становились все более отчаянными. С каждым словом голос Божества давал ему новое осознание — осознание разрушения, боли и безысходности. Тот мир, в котором он находился, не был для спасения. Он был для того, чтобы ты понял, что ты не уйдешь. Ты потерян. Твоя душа уже не твоя. Игори хотел закричать, но из него не выходил ни звук, ни дыхание. Он был привязан к этому пространству, как к неизбежному аду, и там был ответ на все его вопросы. Ответ, который он искал. Ответ, который в одно мгновение стал его проклятием. “Ты хотел знать, Игори, о забытом городе. Так вот, ты нашел его.” В этот момент темная тьма обрушилась на него, и он понял — его путешествие не было направлено к спасению. Он был всего лишь очередным жертвой забытого бога, который, как и его душа, был лишен времени и места. Тот город, что он искал, был не более чем могилой. Город был забыт, но не исчез. Он был призраком, искореженным, отражением его разума, и так же как Игори, он существовал только в отсутствии, в разрыве между мирами. Ибо когда его боги забыли его, город тоже утратил форму и сущность, стал тенью, пустой оболочкой, наполненной только вечной тоской и бесконечным ожиданием. Игори стоял в этом забытом месте, где всё было безжизненно, как изломанная картина, где цвета были неясными, а линии не могли найти своих границ. Город представлял собой лишь набор обломков, разрушенных храмов, дворцов и улиц, полных неуловимых, незримых теней, что стлали свои черные крылья на стенах и камнях. Но самое странное — он чувствовал, что это место, этот город, был его творением, продолжением его самого. Тот момент, когда его разум иссох, его чувства утерялись, а во всем вокруг не было ни света, ни темноты, а только холод, обрушившийся в этот мир. Он ощущал, как эта тьма поглощает его. Но это не была просто тьма — это был неведомый страх, о котором он не знал. Страх не бытия. Страх забвения. Игори подошел к одному из разрушенных храмов, который когда-то мог бы быть посвящен каким-то забытым богам. Но всё, что он видел, это пустое пространство, невообразимое и безнадежное. Тени начали колыхаться, будто они пытались восстать, вновь обрести форму. С каждым шагом его ноги утопали в земле, как если бы они становились частью этого города, частью его разрушения. «Ты не уйдешь отсюда», — произнес голос, более глубокий и резонансный, чем раньше. Голос был не так уж и далек от того, что когда-то звали богом. Но теперь эти боги, если они вообще когда-то существовали, были разрушены, испепелены тем же огнем, который и пожрал Игори. В этом голосе было нечто более древнее и пугающее, чем сам страх. Это был тот самый момент, когда ты понимаешь, что весь мир, весь этот космос, — лишь иллюзия, маска для неведомой боли. Игори закрыл глаза, пытаясь не слышать этого голоса. Но он не мог. Голос разрывал его сознание, насмешливо касаясь каждой его мысли, разрушая ту последнюю иллюзию, что когда-то была у него. Он больше не мог понять, где начинается его тело и где заканчивается эта пустота. Был ли он живым или давно уже мертвым? И если он был жив, что тогда означало его существование в этом месте? “Это твое наказание”, — снова прозвучал голос. “Ты искал ответы, но теперь ты потерян навсегда, в этом городе, который не существует. Ты сам создал этот мир для себя, и теперь ты — его заключенный.” Игори почувствовал, как его грудь сжалась. В этот момент он понял: спасения не будет. Все, что осталось — это вечная боль, которая останется с ним навсегда. Он не мог вернуться к реальности, потому что это место было его реальностью. Он не мог уйти, потому что здесь был он сам. Это был его собственный, внутренний ад, заключенный в эти обломки, в эти призрачные города, лишенные жизни и движения. “Почему?” — прошептал он, будто пытаясь услышать хоть один ответ, но не зная, что делать с тем, что услышал. И тут, как в глубоком море, начала подниматься черная волна. Волна, которая могла бы поглотить всё. Она накатила на него, и он понял, что ничего не сможет сделать. Он оказался в самом центре этого разрушения. Волна поглощала его, как река, что вырывает всё живое с корнями. В последний момент он почувствовал, как его тело исчезает, как оно теряет все очертания, становясь частью этой тьмы, частью этого забытаго города. И тогда все исчезло. Город, боги, мир. Всё это стало пыльной вуалью, расплывшейся в его разуме, исчезнувшей в пустоте. Игори был лишен всего, что могло бы его спасти. И в тишине, в полном молчании, он понял, что когда-то этот город был живым. Но теперь он стал просто тенью. Тенью, которая когда-то была богом, когда-то была его надеждой. Но теперь это было лишь болью, бесконечным, невыносимым отсутствием. И Игори, наконец, понял. Он был забыт. И как этот забытый город, он сам ушел в вечное забвение. Тени начали сжиматься вокруг Игори, и с каждым их движением он терял последнюю связь с самим собой. Он стал частью этой туманной реальности, частью, которая никогда не должна была существовать. Город, забытый и разрушенный, начал шептать свои мракотворные тайны, как если бы сам мир был готов поглотить его целиком. В нем не было ничего живого, не было ни светлого, ни темного, лишь пустота, что растворяла всякую надежду. Память, искаженная и обманутая, как сломанная картина, отражала ужасное лицо, которое когда-то было его собственным. Игори стоял в центре этого невидимого лабиринта, где все пути вели только к стенам собственного сознания, окружавшего его, как клетка. Он двигался, но не мог найти выхода, потому что сам был этим выходом, но никак не мог выбраться из этого замкнутого круга боли и отчаяния. “Это твое наказание,” снова произнес голос, но теперь его слова стали пустыми, словно эхо, отголоски чего-то давно утраченого. Игори уже не искал ответа, потому что знал — все ответы приведут только к большему запутыванию. Каждый шаг, каждое движение — не шаг вперед, а шаг в бесконечный круг. И вот в этот момент он понял: он никогда не узнает, что произошло с городом, почему его забыли, и что именно оставили за его пределами. Город не был частью мира, как он думал. Это был его собственный мир, созданный из страха, отчаяния и безумных надежд. Он сам был архитектором своей погибели. Но тут, в тени, родилось нечто новое. Не могущественные боги, не чудовища из мифов, не силы разрушения. Это было его собственное сознание, которое стало непостижимо чуждым. Оно приняло облик неведомого существа, но он знал, что это не существо — это было он сам, его внутреннее ядро, искаженное до невозможности. С каждым взглядом в глаза этому существу, его страхи становились его братьями и сестрами. Оно не было добрым, не было злом — оно было абсолютно чуждым. В момент его осознания этого факта Игори почувствовал что-то странное, невообразимое. В нем что-то сломалось, как будто сам мир разорвался на части, и его сознание должно было стать этим разрывом. Он вспомнил, как пытался повеситься, как хотел оставить все это позади, уйти в пустоту. Но теперь, в этом месте, он не мог этого сделать — здесь не было конца, здесь было только бесконечное возвращение. “Ты уже мертв,” — снова произнесло существо, но это уже не был голос. Это была мысль, которая отрезала ему дыхание, сжала его грудь. “Ты и есть забвение. Ты — порождение этого города.” Игори почувствовал, как его ноги начинают дрожать, его тело теряет всякую силу. Он хотел кричать, но не мог. Все, что он знал о боли, исчезло. Теперь было только одно — полное, невыносимое отсутствие. Отсутствие не только жизни, но и самого существования. “Ты не выйдешь из этого города. Ты здесь навсегда,” — голос, казавшийся знакомым, но одновременно чуждым, пропал, уступив место абсолютной тишине. Игори стоял на краю, но не мог прыгнуть. Он не мог двинуться. Он был частью этого места. Он был этим местом. Он остался стоять, в самой сердцевине забытого города, где время перестало существовать, где даже воспоминания становились зыбкими и исчезающими. Здесь не было ни наказания, ни спасения. Здесь был только вопрос — что дальше, когда все, что осталось, это пустота? Игори закрывает глаза, и с последним вздохом, он отпускает все. Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как его тело перестало ощущать боль. Время стало для него иллюзией, затуманенным отражением в бесконечном зеркале. Он оставался в темноте, но теперь эта темнота уже не пугает его. Все, что он знал — это ощущение невидимой стены, о которую он с каждой секундой сталкивался. Стены его собственной психики. Забытого города, которого не существовало ни в одном другом мире. Он был не просто внутри города — он стал городом. Он был его разрушением. Какие-то шепоты снова проникали в его сознание, но теперь они не приносили страха. Это было просто продолжение того, что он уже давно знал. Ирония судьбы заключалась в том, что этот город был тем самым местом, которое он так долго искал. Он искал его не снаружи, но в себе. Город без имен и без истории, место, которое забыл даже последний из богов. Он вспомнил о смерти, которая всегда была так близка. Но смерть здесь не была спасением. Это не была та смерть, о которой он думал. Здесь не было окончания. В этом месте, между истинами, которые он никогда не осознал, и ложью, которую он принял за реальность, смерть не могла быть освобождением. Здесь смерть была частью самого существования, таким же непреложным законом, как и боль. “Ты все еще жив?” — спросил тот голос, который звучал как еле слышимый шепот, словно ветка, сломанная в лесу, но оставшаяся неподвижной в ветре. Он знал, что этот вопрос не нуждается в ответе. Ответ был уже очевиден. И вот тогда, среди этого вечного забвения, его сознание было пробуждено очередной волной откровений. Он почувствовал, как внутри него что-то шевельнулось — не тела, а мысли, что наполнили его разум. Его сознание теперь стало странным мета-существом, что плавало в бездне, где не существовало даже самого “я”. В этом безумии он стал одним из этих забытых богов, частичкой их разрушенной суть. Возможно, он даже не был человеком, а только частью их собственного падения. Игори попытался повернуться, но не смог. Он был застрял в своей собственной голове, в своем собственном мире. Но это было не просто ограничение. Это было ощущение вечного заблуждения, внутреннего несоответствия, разрыва между тем, что он был, и тем, что он должен был быть. И тут, среди всего этого хаоса, он вспомнил. Он вспомнил его. Образ был мутным, искаженным временем и страхом, но он знал, что этот образ был реальным. Это был тот, кто привел его сюда. Тот, кто был частью этого пути. Бог или демон — теперь не имело значения. В этом забытом городе, где время теряло свой смысл, и боги исчезали, он был тем, кто был предназначен для этого пути. “Ты хочешь знать, кто я?” — прозвучал новый голос, теперь уже более четкий. Игори знал, что это не просто вопрос. Это было приглашение. Но он не мог ответить. Он не был готов. “Ты боишься, но ты уже знаешь,” — голос продолжал. “Ты потерял все. Ты — забвение.” И перед его глазами вспыхнула картинка. Это был не город. Это была его собственная жизнь, от которой он уже отошел. Все моменты, все чувства, вся боль — все это стало частью его разума, частью этого места, которое никогда не существовало. Все, что он видел — было его зеркалом. Зеркалом, в котором отражалась не его внешность, но сущность, не его тело, но его сознание. Каждое лицо, каждое лицо людей, которых он когда-то знал, становилось частью этой иллюзии. И в каждый момент, когда его взгляд встречал эти отражения, их образы становились ярче. Они искажались, они распадались, как изломанные фигуры в лабиринте, где каждое движение приводило к новому отражению. Вместо того чтобы увидеть истину, Игори чувствовал, как его разум поглощает все, что его когда-то окружало. Эта реальность не была настоящей, и в то же время, она была самой настоящей, потому что он сам стал частью этого. Эти шепоты не были просто звуками. Они были наполнены образом бога, которого он искал и одновременно боялся. Это был именно тот город, который он искал. Но его не было. Он сам был его строителем, его разрушителем. “Ты хочешь знать, почему ты сюда пришел?” — голос продолжал раздирать его разум. “Ты думал, что спасешься от себя. Но ты сам стал тем, что тебя поглотит.” Игори почувствовал, как его собственная рука поднялась, как будто она была чужой. Он был чужим для самого себя, его пальцы дрожали, когда они касались ножа, который лежал рядом, но в этом жесте не было силы. Это была не слабость — это было желание завершить. Печать, которую он сам наложил на свою душу. Он знал, что нож был не просто ножом. Это было оружие, которое отрежет его от самого себя. Но теперь он не мог совершить этот поступок. Все его стремления, вся его боль и ненависть обращались против него, став камнями на его теле. “Ты хочешь умереть?” — повторил голос, но теперь в его интонации была насмешка. “Ты хочешь смерти, потому что веришь, что она освободит тебя от этих цепей. Но смерть — не избавление. Она лишь продолжение твоего пути. Ты не убьешь себя. Ты уже умер. Ты был мертвым всегда.” Игори услышал этот голос как тошнотворный ритм, вибрировавший в его груди, но его глаза больше не могли сосредоточиться на какой-либо реальности. Он был не здесь, не там. Он был нигде. И вот, когда в его душе созрела последняя, болезненная мысль, она не была прощением. Это было осознание того, что каждый шаг, который он сделал, каждое слово, которое он произнес, был частью игры. И эта игра не закончится. Он был застрял в этом замкнутом круге — забытом городе, который был и не был. И в этом моменте, когда его сознание и тело должны были слиться в одно целое, когда его смерть и жизнь должны были соединиться, он понял. Он понял, что, возможно, не будет конца этому путешествию. Потому что город не был просто местом. Он был состоянием. Мифом. Он был частью самой реальности, которую Игори отверг, но всегда носил в себе. Может, именно поэтому этот город был забыт. Не богами. А людьми.