Акт 1 — Проклятие начала. Записи Вечности. Запись 3 — Песнь безумия и света, Пьеса в минус первом действии

Ianortien

автор

Метки

Психология Ангст Дарк Фэнтези Жестокость Кинки / Фетиши Философия Психологическое насилие Мистика Психологические травмы Ужасы Попаданчество Триллер Character study Фантастика Эротические фантазии Пророчества Готический роман Этническое фэнтези Мифы и мифология Множественные финалы Темное фэнтези Боги / Божественные сущности Психологический ужас Храмы Вымышленная религия Темный романтизм Психиатрические больницы Психологические пытки Сюрреализм / Фантасмагория Лабиринты Пьеса

Описание

«Пьеса в минус первом действии» — темное фэнтези, где границы между реальностью и внутренними мирами героя исчезают. Игори Нортес, бежавший от своих демонов и переживший психическое разрушение, сталкивается с мифологическими существами, символами и зеркалами, которые отражают его сущность. Каждый мир, который он посещает, — это искаженная версия его сознания, поглощенная конфликтами, болью и страхами. В поисках себя Игори проходит через трансформацию, переживая метафизическую борьбу за свою душу

Примечания

Эта работа является дебютной. Мне хотелось создать глубокий, психологический роман. Главы, по факту, не связаны, ну, формально, сюжет их связывает, но в основном все также, 1 глава, такая же как 9, например, много чего повторяется, и эта цикличность показывает безысходность Игори Нортеса. Я просто пытался сделать психологическое безумие, это странно, знаю, но поверьте, этот стиль вас доведёт до мурашек, углубитесь в неё, она сложная, но если вы ее хоть как-то поймёте, вы себя почувствуете на месте Нортеса. И, возможно, из-за истории Игори вы даже поменяете взгляд на свою жизнь! Поймите «искусство», посмотрите под другим взглядом на эту пьесу, также, как боги и существа мифологии смотрят на всю пьесу в голове игори, хотя она таковой не является, на то она и в минус первом действии, она несуществующая, действия в этой пьесе бесконечны и, одновременно, никогда не происходившие. Локация с обложки описана в 11 главе!

Акт 1 — Проклятие начала. Записи Вечности. Запись 3 — Песнь безумия и света

04 января 2025, 07:56

Тьма не спешила отпускать Игори. Его сознание, уже искажённое и разъеденное кошмарами, с трудом различало границы между реальностью и видениями. Он стоял, но земля под ногами исчезла, превратившись в зыбкий мрак. Перед ним медленно проступали очертания чего-то… чего-то, что пульсировало, дышало, как живое. Стены, испещрённые узорами, которые могли быть как ветвями деревьев, так и языками пламени, окружали его. Это было сердце. Его сердце. Испанский язык, словно зыбкий шёпот, завладел пространством. «Corazón. Sangre. Muerte…»— слова рвали тишину. Игори не знал испанского, но понимал. Каждое слово будто выжигало его разум, словно старые воспоминания возвращались через язык, о котором он даже не подозревал. Он дотронулся до стены, и она дрожала, как кожа. Перед ним появилась фигура. Мерцание. Полуразмытое лицо, но голос её разрезал воздух: — Ты ищешь покоя в хаосе. Зачем? Это было несуществующее существо. Лицо — из лоскутов памяти: образы матери, медсестры из психбольницы, собственного отражения. Оно взирало на него с презрением. — Кто ты? — Игори хотел крикнуть, но его голос утонул в пульсирующем ритме вокруг. Фигура ухмыльнулась. — Я — твоё сердце. То, чего ты боишься. Посмотри на меня. Игори понял, что говорить бесполезно. В этом месте слова были ничем. Метафоры и шёпот обступили его, и голос продолжал: — Ты мечтаешь исчезнуть? Твоя душа уже трещит по швам. Посмотри, что ты сделал с нами. Земля дрогнула. Игори упал на колени, пытаясь удержаться за пульсирующую поверхность. В его сознании всё сильнее проступал хаос: лица богов из разных мифологий, их смех, крики, песни. Пантеон из множества культур проносился в его голове, словно картины ада, но не того ада, который описывали религии. Это был его собственный. Он поднял взгляд, и увидел: перед ним разверзлась бездна. Она светилась золотыми линиями, напоминавшими сосуды сердца. Из глубины донёсся голос на испанском: —“Si el corazón se rompe, todo se detendrá.” Игори, не зная почему, повторил: — Если сердце разобьётся, всё остановится. Фигура приблизилась, протянув руку. — Тогда сделай это. Ты ведь хочешь остановить боль? В руке Игори появился нож. Неясно откуда, но он был там — ржавый, с трещинами на лезвии, словно пережил бесчисленное количество жизней. — Вонзи. — Голос звучал как приказ, но в нём была нежность. — Ты страдаешь, потому что живёшь. Твой страх — это пламя, которое ты пытаешься затушить водой. Но, Игори, вода — лишь иллюзия. Игори поднял нож. Руки дрожали. В голове промелькнули воспоминания: он, в душевой, мокрый, пустой. Медсестра, та, что когда-то смотрела на него с жалостью. Его мать, чьё лицо он не мог вспомнить. Это конец?— он спросил себя. Мир вокруг пульсировал сильнее. Стены сжимались, пространство становилось всё меньше. Он смотрел на нож и слышал только одно: —Corazón. Игори сжал нож сильнее. Пульсация пространства становилась болезненной — каждый удар отдавался в его висках. Стены будто приближались, а голос продолжал звучать, всё громче, всё ближе: — Сделай это. Останови. Прими свою боль, и её не будет. Но что-то внутри Игори протестовало. Это не было голосом разума, скорее, шепот из глубин его сущности. Слова были тихими, едва слышимыми: «Это ловушка. Ты уже сделал это. Посмотри глубже. Это не твоё сердце.» Игори оглянулся. Пространство вокруг изменилось — золотые сосуды на стенах теперь растекались чёрной кровью. Потоки этой тягучей субстанции стекали в центр комнаты, где появилась огромная чаша, будто древний алтарь. В ней клубился туман, и из его глубин вырастали фигуры. Первой была фигура женщины с руками, напоминающими ветви дерева. Её глаза светились багровым светом, а изо рта лился шёпот на неизвестном языке. За ней последовало существо, чьё лицо скрывалось за маской, выполненной в стиле ацтекских богов. В его руках был жезл, увитый змеями. — Они здесь, чтобы напомнить тебе. — Голос вновь вернулся, но теперь он исходил от этих существ. — Ты бежал от них всю свою жизнь. Игори шагнул назад, но пространство сузилось настолько, что отступать было некуда. Существо с ветвями вместо рук протянуло одну из них вперёд, и в воздухе появилось изображение — размытого зеркала, в котором Игори увидел себя. Его лицо было искажено, а в глазах — пустота. — Это не ты. — Голос ветвистой фигуры был мягким, но в нём чувствовалась стальная нотка. — Это то, что ты создал, чтобы защититься. Игори отвернулся, но второе существо, маска, приблизилось, подняв жезл. Изо рта существа вырвалось рычание, переходящее в речь: — Ты пытался разрушить то, что не понимаешь. Но каждый раз создавал ещё больший хаос. Посмотри на нас. Мы — твоя тьма. Внезапно стены пространства снова дрогнули. Золотые сосуды начали лопаться, выпуская наружу потоки светящихся символов. Это были письмена — древние, неизвестные, и они начали завораживающим хороводом кружиться вокруг Игори. — Ты не сможешь разрушить сердце, не увидев его истинного лица. — Голос существа с ветвями стал громче. Вдруг перед ним, прямо в воздухе, возникло огромное зеркало, отделённое от остального пространства. Оно не отражало его лицо — в его глубинах Игори увидел пустоту, но из этой пустоты к нему тянулись руки. Его собственные руки. — Прими это. Это ты. Или сделай шаг назад и останься здесь навсегда. Игори стоял перед зеркалом, и его дыхание стало прерывистым. Руки, тянущиеся из отражения, будто звали его, а пространство вокруг утопало в хаотичном шепоте древних языков. Он чувствовал, как что-то пробивается сквозь его сознание, вскрывая воспоминания, которые он годами пытался забыть. В зеркале его отражение начало изменяться. Лицо стало размытым, как будто стекло разделяло два разных мира. Внезапно фигура с ветвями шагнула вперёд и коснулась поверхности зеркала. Её голос был шипящим, но в нём слышалась неземная печаль: — Ты строил стены, чтобы спрятаться. Но с каждой стеной мы становились сильнее. Смотри же. Зеркало вспыхнуло. Игори увидел себя — маленького мальчика, сидящего в углу тёмной комнаты. Его лицо было испачкано грязью, глаза полны слёз. Он что-то держал в руках — игрушечный кораблик, покрашенный тёмно-красным цветом. Но на корабле были нанесены символы, странные и угрожающие. — Это твоя первая потеря, — прошептала ветвистая фигура. — Твоя первая боль. Она родила нас. Игори закрыл глаза, но образы не исчезали. Он слышал голос маленького мальчика, дрожащего от страха. Тот звал кого-то, умолял не оставлять его одного. — Нет… — прошептал Игори, осознавая, что это был его собственный голос. Маска приблизилась, её змеевидный жезл засиял. Существа окружили Игори, создавая замкнутый круг. Откуда-то сверху упала первая капля крови. Она ударила по зеркалу, вызывая новые вспышки видений. Теперь перед ним стояли не только воспоминания детства, но и более поздние. Он увидел себя в психиатрической больнице, окружённого врачами и медсёстрами. Их лица были размыты, а голоса сливались в какофонию. Один из них сказал что-то, что проникло прямо в сердце: — Ты не излечим. Ты — лишь пустота, пытающаяся обрести форму. Игори сделал шаг назад, чувствуя, как ноги вязнут в странной чёрной жидкости, заполнявшей пол. Вдруг он понял, что зеркало — это не просто отражение. Оно было порталом. — Ты должен войти, — сказала фигура в маске. — Это твоя единственная возможность выбраться отсюда. Но знай: внутри ты столкнёшься со своим настоящим. Игори обернулся. Золотые сосуды опустошились, свет угасал, пространство вокруг сжималось. Оставался только выбор: либо шагнуть в зеркало, либо исчезнуть вместе с этим миром. Игори глубоко вдохнул, а затем, с закрытыми глазами, шагнул вперёд. Холод стекла оказался обманчив — оно мгновенно рассыпалось вокруг него пылью, поглотив его сознание. Мир, в который он попал, был словно слеплен из теней и света, где реальность искажал саму себя. Он оказался в коридоре, стены которого были покрыты иероглифами, что переливались кроваво-красным. Они пульсировали, как живые, излучая слабое, болезненное тепло. Звуки шагов эхом разлетались по пустоте, а где-то вдалеке звучала музыка — гулкие удары барабана, словно сердце огромного существа. — Ты вошёл в Дом Откровения, — раздался голос. Это был не кто-то из фигур; голос звучал в голове Игори, будто он разговаривал сам с собой. — Здесь твоя ложь обнажится, и твоя боль станет ключом. На полу под ногами начали появляться изображения из прошлого. Каждая плитка показывала сцены из его жизни: мать, которая отворачивалась, отец, стоящий спиной, врачи в белых халатах, с лицами, искажёнными презрением. Сцены менялись, как калейдоскоп, каждая из них больно ударяла по сознанию. — Это не настоящие воспоминания, — прошептал он, пытаясь убедить себя. — Это игра. Но коридор продолжал подстраиваться под его страхи. Теперь стены начали сдвигаться, становясь всё уже, сдавливая пространство вокруг. Символы на них начали складываться в слова, которые он мог понять. — Ты — всего лишь осколок. — Ты отрицаешь свою суть. — Ты не жил, ты просто страдал. — Зачем ты вообще здесь? Игори пытался не смотреть, но эти слова будто сжигали его разум. Коридор закончился внезапно. Он оказался в огромном зале, центре которого находился древний алтарь. На алтаре лежал меч, чьё лезвие переливалось странными узорами. Около меча стояла ещё одна маска, но эта была гладкой, без ветвей, с одним-единственным отверстием для глаза. — Ты должен выбрать, — снова раздался голос, теперь более угрожающий. — Либо ты возьмёшь меч, и твоя борьба продолжится, либо наденешь маску и примешь себя таким, какой ты есть. На мгновение Игори замер. Алтарь пульсировал. Маска казалась почти дружелюбной, манящей, словно обещала избавление от всех страданий. Но меч тянул к себе иной силой — грубой, яростной, полной мести. — Решай, — произнесли тени вокруг. — Решай сейчас. Игори шагнул вперёд, ощущая, как пол под ногами становится всё менее стабильным, словно мир вокруг начинает трескаться от напряжения его нерешительности. Его руки дрожали, пока он тянулся к мечу. Лезвие отразило его искажённое лицо, но в отражении он увидел не себя, а существо с пустыми глазами и ртом, из которого вырывался беззвучный крик. — Ты думаешь, что можешь сражаться? — голос внутри него стал насмешливым. — Ты всегда убегал. Он отдёрнул руку и посмотрел на маску. Её гладкая поверхность казалась такой простой, но чем дольше он смотрел, тем больше она преображалась. В ней начали проступать его собственные черты, но искажённые, словно мир хотел показать ему альтернативную версию самого себя — того, кем он мог стать, приняв своё прошлое. — Принять, значит отказаться от борьбы, — голос стал мягче, почти утешающим. — Отдай мне всё, что мучает тебя. Я стану твоим освобождением. Игори закрыл глаза. Внутри него вспыхнуло видение: он стоит в том же зале, но вместо меча и маски вокруг него только бесконечные зеркала. В каждом из них отражалась его жизнь, его страхи, его выборы. И каждое зеркало трескалось от малейшего прикосновения. — Зачем ты здесь? — снова спросил голос, теперь из множества зеркал. — Я хочу понять, кто я, — прошептал он. — Ты уже знаешь. Но правда обжигает. Его рука снова потянулась к мечу. Холод металла обжёг ладонь, но в тот же момент он почувствовал мощь. Вокруг зала вспыхнул красный свет, и стены затряслись. Тени в углах начали вырываться наружу, их крики переполняли пространство. Но прежде чем он успел поднять меч, маска будто ожила. Она поднялась в воздух, словно притянутая к его лицу, и Игори почувствовал, как невидимая сила пытается заставить его надеть её. — Прими меня, — прошептала маска, и её голос звучал странно знакомо, как будто он слышал его всю жизнь. — Нет! — закричал он, разрывая этот момент напряжения, но внутри он понял, что выбора больше нет. Его глаза наполнились тьмой, комната взорвалась в вихре света и криков, и он осознал, что и меч, и маска были лишь проявлениями его собственной сущности. Когда вихрь света рассеялся, Игори оказался в совершенно ином месте. Пол из мрамора под его ногами был разбит, словно тысячи лет лежал в руинах. Вокруг него возвышались колонны, обвитые чёрными виноградными лозами, испускающими странный серебристый свет. В воздухе витал запах палёного дерева и железа, смешанный с чем-то сладковато-тягучим, как кровь. На горизонте темнело небо, разрываемое вспышками красных молний. Игори стоял в центре огромного круга, окружённого символами, которые пульсировали, словно бы они дышали. На них были изображены сцены древних мифов: великаны, разрывающие землю, богини, поднимающие солнце, змеи, обвивающие небеса. Игори сделал шаг вперёд, и в этот момент перед ним возникла фигура. Она была высокая, окутанная в плащ, сотканный из теней. На её лице была та самая маска. Но теперь её форма изменилась: вместо гладкости её поверхность была испещрена трещинами, из которых сочилась густая чёрная жидкость. — Ты выбрал, — произнесла фигура, голос которой был одновременно и глубоким, и шепчущим, словно множество голосов говорили одновременно. — Но это ещё не конец. Это лишь начало твоего пути. — Кто ты? — голос Игори сорвался, но он собрал остатки храбрости. — Я тот, кто всегда был рядом. Твоё отражение. Твой страх. Твоя боль. Существо медленно подняло руку, и в этот момент символы на полу зажглись алым светом. Игори почувствовал, как тени в воздухе начали тянуться к нему, обвивая его ноги и руки, словно цепи. — Прими меня, — продолжило существо, делая шаг ближе. — Это единственный путь. Только слившись с тем, что ты скрываешь, ты сможешь увидеть истину. — Это ложь! — выкрикнул Игори, но тени стали проникать внутрь его тела, заставляя его дрожать от холода и боли. И в этот момент он понял, что мир вокруг — это не внешний мир, а отражение его собственного сознания. Это место было порождено его страхами, его отказом принять себя. Существо приблизилось настолько, что он почувствовал исходящее от него тепло. Игори собрал все свои силы и сделал шаг вперёд, прямо навстречу фигуре. — Если я — это ты, — прошептал он, — то я не боюсь тебя. Тени вокруг замерли. Символы на полу вспыхнули ещё ярче, и пространство начало рушиться. Символы под ногами вспыхнули в последний раз, а затем обрушились в бездну, как будто мир под Игори провалился в никуда. В этот момент тени, которые обвивали его тело, перестали быть холодными и болезненными. Они преобразились в нечто теплое и мягкое, словно напоминание о забытой части его души. Существо перед ним замерло, когда Игори сделал шаг вперёд. Его рука поднялась, не как акт нападения, а как жест примирения. — Ты не враг, — сказал Игори, и его голос звучал твердо. — Ты часть меня. Фигура остановилась, затем медленно сняла маску. Под ней не было лица. Вместо него там были зеркальные поверхности, отражающие самого Игори. Он увидел не только своё лицо, но и каждый момент, когда он отверг себя, свою боль, свои страхи. Каждое отражение было тяжёлым, но, глядя на них, он понял, что больше не чувствует страха. — Я принимаю тебя, — сказал он, глядя прямо в отражение своих глаз. И в этот миг маска рассыпалась в пыль, а фигура растаяла в воздухе. Вместо неё вокруг Игори начало появляться что-то новое. Земля под ним больше не была разбита, а небо очистилось от красных молний. Пространство преобразилось в тихую рощу, где деревья были усыпаны золотыми листьями, а издалека доносился звук журчащей воды. В центре рощи стояло зеркало — большое, древнее, обрамлённое гравировками мифологических существ. Игори подошёл к нему и впервые увидел не искажённое отражение, а себя таким, каким он был. Он увидел свои слабости, свои раны, но также силу и решимость. Он протянул руку к зеркалу, и оно засветилось мягким светом. Мир вокруг начал растворяться, будто завершая главу его пути. Прежде чем исчезнуть, Игори услышал в своей голове голос: — Каждый шаг приближает тебя к истине. Но помни: с каждой новой дверью, которую ты откроешь, тьма будет становиться глубже. И в следующую секунду он очутился вновь в своей комнате, сидя на полу. Его тело дрожало, но на этот раз не от страха, а от ощущения, что он сделал первый настоящий шаг к свободе.