Метки
Психология
Ангст
Дарк
Фэнтези
Жестокость
Кинки / Фетиши
Философия
Психологическое насилие
Мистика
Психологические травмы
Ужасы
Попаданчество
Триллер
Character study
Фантастика
Эротические фантазии
Пророчества
Готический роман
Этническое фэнтези
Мифы и мифология
Множественные финалы
Темное фэнтези
Боги / Божественные сущности
Психологический ужас
Храмы
Вымышленная религия
Темный романтизм
Психиатрические больницы
Психологические пытки
Сюрреализм / Фантасмагория
Лабиринты
Пьеса
Описание
«Пьеса в минус первом действии» — темное фэнтези, где границы между реальностью и внутренними мирами героя исчезают. Игори Нортес, бежавший от своих демонов и переживший психическое разрушение, сталкивается с мифологическими существами, символами и зеркалами, которые отражают его сущность. Каждый мир, который он посещает, — это искаженная версия его сознания, поглощенная конфликтами, болью и страхами. В поисках себя Игори проходит через трансформацию, переживая метафизическую борьбу за свою душу
Примечания
Эта работа является дебютной. Мне хотелось создать глубокий, психологический роман. Главы, по факту, не связаны, ну, формально, сюжет их связывает, но в основном все также, 1 глава, такая же как 9, например, много чего повторяется, и эта цикличность показывает безысходность Игори Нортеса. Я просто пытался сделать психологическое безумие, это странно, знаю, но поверьте, этот стиль вас доведёт до мурашек, углубитесь в неё, она сложная, но если вы ее хоть как-то поймёте, вы себя почувствуете на месте Нортеса. И, возможно, из-за истории Игори вы даже поменяете взгляд на свою жизнь! Поймите «искусство», посмотрите под другим взглядом на эту пьесу, также, как боги и существа мифологии смотрят на всю пьесу в голове игори, хотя она таковой не является, на то она и в минус первом действии, она несуществующая, действия в этой пьесе бесконечны и, одновременно, никогда не происходившие.
Локация с обложки описана в 11 главе!
Акт 1 — Проклятие начала. Записи Вечности. Запись 1 — Проклятие последнего пути
03 января 2025, 05:29
Когда Игори проснулся, его тело было словно привязанным к земле, как кусок разложившегося дерева, ставшего частью почвы, которую он больше не мог различить. Он проснулся в темноте, без малейшего намека на утро. Мрак был настолько плотным, что тянул за собой, как затмение. Стены его комнаты не существовали, и так же, как и прежде, его мир был мозаичной реальностью, где каждый угол был поглощен тем, что было гораздо глубже, чем он сам. Он почувствовал холод. Холод был здесь вечным, не знающим времени, и каким-то болезненно живым. Он ощутил, как воздух в комнате сжимается, будто от всех его шагов этот воздух наполнялся чем-то невидимым, гниющим, что отравляло каждую клетку его тела.
Он знал, что это не реальность. Знал, что реальность давно исчезла в лабиринте его разума, в этом переплетении жутких символов и мифологических фигур. Знал, что его жизнь, его существование были лишь частью игры, которую играют боги, которых он никогда не видел, но которые всегда присутствовали в его жизни, как затмение, готовое проглотить каждый шаг. В этих мифах он был лишь пешкой, забытым и брошенным богом. Он никогда не верил в богов, но это не значило, что они не существовали. Нет, они были всегда рядом, скрытые в тенях, и, возможно, они даже давали ему шанс выжить. Может быть, это был дар. Или же проклятие. Всё это не имело значения, потому что Игори не мог больше отличить реальность от своего собственного сознания.
Его тело не ощущало боли, не чувствовало страха. Он чувствовал лишь холод, темный, как вечная ночь, которая не знала утра. Все в нем сопротивлялось восприятию мира, в котором он оказался. Он не мог понять, где его конец, а где начало. Все вокруг было сгущением, и в этой сгущенной реальности он чувствовал себя тенью — слабой, беспомощной и чуждой. Его взгляд скользил по комнате, на полу, и вдруг он заметил, как его тень, отражаясь на стенах, начала двигаться, не повторяя его собственные движения. Тень была чуждой, независимой, и это было нечто большее, чем просто игра света. Тень вела свою игру.
Он поднялся, стараясь не думать о том, что происходит. Игори не знал, зачем встал. Он знал лишь одно: он не мог оставаться в этом месте. Он должен был двигаться. Но куда?
На его пути снова появились эти странные символы. Они были повсюду: на стенах, на полу, на его коже. Символы, которые не поддавались интерпретации. Сначала они были частью его кошмаров, но теперь они стали его реальностью. Это были знаки древних божеств, древних религий, которые давно исчезли из истории, но оставили следы в его разуме. Каждое из этих божеств было здесь, в его сознании, как тень, как кошмар, олицетворяющий страхи, боли и желания, которые он не мог понять. Египетские боги, шумеры, инкские божества — все они теперь жили в нем, в этих знаках, в этих символах, которые не позволяли ему забыть. Он видел их в зеркале, в отражении тени, но их лица были неясными, расплывчатыми, как забытые воспоминания. Кто-то из них смотрел на него с умиротворенной жестокостью, а кто-то был совершенно чужд.
Игори начал движение, но каждый его шаг был тяжелым, словно земля поглощала его, как бескрайняя трясина. Шаги отдавались эхом, а пространство вокруг него стало неузнаваемым. Это не было ни комнатой, ни коридором. Это был разорванный лабиринт, пространство, которое искривлялось и изменяло форму. Стены менялись, чередовались. Он пытался вспомнить, где он был раньше, но его память обрывалась в момент каждого вопроса. В этом мире все было размыто и чуждо, как сам он.
И тогда он услышал шаги. Шум, тихий, но отчетливый, как чье-то дыхание в темной пустоте. Игори не мог понять, откуда они шли, но они звучали все ближе. Его дыхание стало тяжелым, его тело наполнилось нервозностью. Он шел на звук, потому что его не было другого пути. На его пути все становилось темнее, а воздух становился все более густым, тяжелым, словно в нем таился какой-то тяжелый груз, готовый обрушиться на него. И он уже не знал, в какой реальности он оказался. Реальность, эта зыбкая грань, стала чем-то невидимым. Он был частью этой туманной реальности, но где-то внутри он понимал, что его собственная сущность размыта.
Шаги становились все ближе, и, казалось, каждая деталь этого мира заполняла его мыслями. Мрак сгущался, заставляя его сомневаться в том, что он еще может различить. Стены, потолок, пол — всё менялось, но оставалось при этом неизменным, как древний символ, который лишь предстоит расшифровать. В какой-то момент ему показалось, что он входит в комнату, но она была пустой, кроме одного старого кресла. Оно стояло в центре, поглощая свет, как огромная тень. Игори почувствовал, как его тело сопротивляется движению к этому креслу, как будто его тянет что-то невидимое. Он не мог сказать, что это, но ему не хотелось приближаться к нему. Слишком много тайн заключено в этой тени.
Но он подошел. Поднялся, будто это был его единственный путь. И вот он оказался рядом. Кресло было старым, обитым темной тканью, изрезанной временем. На его спинке были видны трещины, как линии старой карты, следы долгого путешествия, которое никогда не завершилось. Игори присел на край кресла, не решаясь полностью погрузиться в его объятия. Он ощутил, как мир вокруг него снова начал искажаться. Что-то хрустнуло в воздухе, как будто стена реальности треснула.
Он знал, что должен понять это кресло, его присутствие здесь. Оно было не просто предметом. Это было место, где всё, что когда-то было забыто, становилось осязаемым. Это кресло было как древний артефакт, скрывающий в себе ответы, но также и ловушку для разума. Внезапно тишина нарушилась. Игори услышал голоса. Сначала неясные, как издалека, но с каждым моментом они становились громче. Это были голоса, которые он знал, но не знал откуда. Множество голосов, множества людей, а среди них был один, который звучал особенным образом. Он был глубоким, мощным, но в нем было нечто жуткое, подавляющее.
— Ты пришел сюда по собственной воле? — голос был холодным, проникающим в самые глубины его сознания. — Или ты заблудился в своем собственном лабиринте?
Игори попытался ответить, но его слова не выходили. Вместо слов его тело начало трястись, а мир вокруг него изменился вновь. Он оказался в другом месте. Он знал, что это не было креслом. Это была иллюзия. Миф. Но всё стало таким реальным, таким ощутимым. Он оказался в комнате, полной зеркал. Каждый угол был заполнен этими отражениями, и они смотрели на него так же, как и он смотрел на себя — с нескрываемым отчаянием. В этих зеркалах его лицо искажалось. Он видел себя старым, сломленным, как будто прожил целую жизнь, полную страха и боли.
— Ты что-то ищешь? — спросил тот же голос, но теперь он звучал как шепот из всех зеркал сразу. — Ты хочешь знать, кто ты? Кто же ты, Игори Нортес? Тот, кто был сломлен и забыт, или тот, кто всё еще продолжает искать?
Игори поднялся и шагнул к ближайшему зеркалу. Его руки коснулись стекла, и оно сразу затуманилось, как если бы его прикосновение вызвало шлейф древней силы. Он видел, как отражение меняется, как его лицо теряет очертания и превращается в нечто абстрактное, как древний символ, который он никогда не мог понять.
Он почувствовал, как его психика ломается под тяжестью этих изображений. Каждое из них было новым и всё же знакомым. Столкновение старых и новых образов, мифов и реальности. Начиная от божеств, которые он не мог понять, и заканчивая его собственным отражением, которое, казалось, держало его в плену. В плену его страхов и ненависти, в плену его собственных воспоминаний, разорванных и искаженных. Стены, зеркала, они все сжались вокруг него, поглощая его психику. Игори был готов сдаться. Он уже не знал, что из этого всего реальность, а что — иллюзия. Всё растворялось в этом чудовищном вихре.
— Ты хочешь выйти, но все двери закрыты, — прозвучал шепот снова. — Ты сам запер себя. Запер не только тело, но и душу. Ты не можешь уйти, потому что сам выбрал остаться. Ты всегда был этим.
Игори замер. Он знал, что это было правдой. Но что он мог сделать с этим? Он был частью этого мира, частью этой тени, этих мифов. Он был тем, кем всегда был. В этом не было ни спасения, ни выхода. Он повернулся и взглянул на своё отражение в последнем зеркале, где его лицо исчезло в туманном сиянии.
Он не знал, сколько времени прошло, и что вообще происходило. В этом мире без времени и пространства всё растекалось, поглощая его, как черная дыра. Он ощущал, как стены сжимаются, как воздух становится всё более густым и непроницаемым. Чувство отчаяния не покидало его. Все зеркала вокруг продолжали искажать его облик, превращая его в беспокойное, бесформенное существо. Его тело — его единственная связь с миром — утратило свою целостность. Он чувствовал, как его сознание, постепенно размываясь, начинает терять всякую устойчивость. Это было не больно. Это было скорее растворение. Внутренний мир, как лабиринт, стал непроходимым, а стены душевной тюрьмы вдруг исчезли, оставив его в пустоте. Пустота была многогранной и проникающей, но в этом же безвоздушном пространстве он ощущал, как сама реальность начинает распадаться.
Вдруг, как вспышка молнии в ночи, он увидел её. На мгновение, как мираж, появилось странное, полузабытое существо. Оно было не человеком, не богом, не животным, а чем-то гораздо древнее и более необъяснимое. Существо возникло как из ниоткуда, как родное, не относящееся ни к одному времени или миру. В его взгляде были древние знания и бессмертная усталость, в теле — тьма, которая не могла быть полностью осознана. Это был не просто внешний облик, а сама сущность, сам страх и сама суть разрывающегося разума. Игори не знал, что это было, но он сразу почувствовал: существо, как часть его разума, олицетворяло всё то, что он пытался скрыть, вытолкнуть, игнорировать. Оно было настоящим воплощением его глубочайших демонов, страхов и тени, которая всегда следовала за ним.
— Ты знаешь, кто я? — его голос был тяжёлым, словно сам воздух давил на его грудь. Он не мог поверить, что это существо существовало на самом деле. Но голос звучал настолько уверенно, что не могло быть иного ответа. — Ты боишься меня. Ты всегда боялся.
Игори попытался отступить, но его ноги не слушались. Он был парализован этим существом. Он видел его глазами, но это были не его глаза. Он чувствовал, как его страх растёт, как его разум пытается отогнать это существо, но оно не уходило. Оно было в его голове, в его теле, в самом воздухе. Оно было не просто тенью, оно было его самой сущностью.
— Почему ты боишься меня? Ты ведь меня сам призвал, сам привел сюда. Я — то, что ты не хочешь принять. Я — то, что ты пытался забыть, но я не могу исчезнуть. Я всегда был с тобой.
Игори ощущал, как его сознание разрывается, как его внутренний мир распадается на части. Это не было просто кошмаром, это было нечто гораздо более глубокое. Это было столкновение с теми частями его самого, которые он не хотел принимать. В его памяти начали всплывать образы — образы его прошлого, его жизни, его бесконечной борьбы. Всё это сливалось в невообразимую смесь, где не было ни ясности, ни покоя. Каждый момент, каждое переживание, каждый страх был одним и тем же — неразделимым клубком боли, страха и унижения.
— Ты — это я, Игори Нортес, — продолжало существо. — Ты не можешь убежать от этого. Ты всегда был мной, и я всегда был тобой. Ты не можешь избавиться от своего прошлого. Ты не можешь избавиться от себя.
Существо приблизилось. Оно не двигалось. Оно было. Оно было с ним, в нём. Игори пытался закричать, но его голос застрял в горле. Он не мог поверить, что это существо — это его собственное сознание, его страхи и боли, которые он так долго скрывал. Это было всё, что он боялся признать. Всё, что он считал ненастоящим, что не мог увидеть в себе. Всё это было его же частью.
И вот, он понял: существо, с которым он столкнулся, было не чем-то внешним, оно было тем, что не могло быть отделено от его самой сущности. Это был момент, когда его психика разрывалась на части. Это был тот самый момент, когда мир, как он знал его, исчезал. Игори больше не мог держаться за свою реальность. Существо смотрело на него без страха, без жалости. Оно было просто частью его души.
И вот, в этот момент, когда все его существование оказалось под угрозой исчезновения, Игори ощутил, как нечто внутри него начало взрываться. Он не знал, что это было: ли это его истерика, ли это был настоящий выход его разума из всех прежних оков. Всё, что он знал, это то, что он терял контроль. Его сознание, застывшее в невыносимом напряжении, словно разрывалось на части, выталкивая наружу какие-то темные образы. Окружавшее его существо, его внутренний демон, становился всё более реальным, всё более ощутимым.
Он увидел зеркала. Бесчисленные зеркала, которые в этих неясных мирах висели, словно шторы, без всякого порядка. В их отражениях он стал видеть себя. Нет, не себя, а того, кого он больше всего боялся. Личности, которая с каждым новым взглядом в зеркало становилась всё более уродливой. Он видел себя, каким был раньше, — юного и слабого, жаждущего одобрения и любви, а затем — разрушенную версию, вырвавшуюся из хаоса его жизни, из этих мучительных миражей. Он видел бесконечную череду отражений, но в каждом из них было одно — он умирал. И каждый раз, когда он умирал, он понимал, что это его последний момент, последняя попытка избавиться от своей сущности, которая сама по себе была невыносимым страхом.
И в этом зеркальном пространстве, где миры слоились, а время стало вечным, Игори почувствовал, как мир вокруг него снова начинает вращаться. Но это не был привычный мир. Это был мир, в котором даже законы природы не действовали. Это был мир, состоящий из туманных переживаний и расколотых воспоминаний, где даже воздух ощущался, как яд. И в этом чудовищном месте его сознание продолжало разрываться, но теперь он знал, что его собственная тень, это существо, что стояло перед ним, — не просто враг, не просто его кошмар. Это было что-то гораздо более важное. Существо, как и его страха, было его частью, что он должен был понять.
Как будто эта тень, его внутренний демон, только с ним говорил. Её голос проникал глубже, чем любое другое чувство, любое другое существование. Он ощущал её слова не просто в голове, но где-то в самой ткани его сущности.
— Твоя борьба — это не твой выбор, — шептала она. — Ты пытался стать кем-то другим, а на самом деле ты был этим всегда. Ты борешься с тем, чем сам являешься.
Игори почувствовал, как его тело стало тянуться к земле. Он падал, как будто этот мир был жидкостью, а его тело — камнем, который не может утонуть, но всё равно погружается в бесконечную бездну. Он не знал, падал ли он вообще. В этих мирах, лишённых конкретных точек отсчёта, всё было относительно. Он мог быть там, и в то же время — нигде. Он не мог вспомнить, был ли вообще когда-то живым, или если эта тень, его собственное отражение, была его единственным состоянием.
Но в момент этого падения, среди всего того безумия, среди этих бесчисленных зеркал и отражений, Игори почувствовал, как что-то внутри него меняется. Что-то внутри его сознания тронуло самые глубокие слои. Он почувствовал, как его тень, этот образ в зеркале, начал поглощать его, но теперь он уже не боролся. Он позволил этому быть. Позволил этому поглощению.
Его страх перестал быть страхом. Это был не конец, как он думал. Это было очищение, перерождение.
И вдруг, как из глубокой воды, он вынырнул. Зеркала исчезли, а существо растворилось. Но перед ним была другая реальность — другая, не такая. Это была не просто физическая реальность, это был новый слой его сознания. Он стоял на краю обрыва, в темном лесу, на пустынной земле. Это был не тот мир, в котором он жил прежде, не тот мир, который был для него реальным. Здесь не было людей, не было отражений. Был только он и пространство, которое теперь представляло собой огромное поле для самопознания.
Игори сделал шаг вперёд. Его ноги не дрожали. Он больше не чувствовал жгучую боль, не был сломлен. Всё было тихо, но в этой тишине не было страха. Он стоял на краю новой реальности, готовый встретиться с тем, что должно было последовать дальше.
Тень не исчезала. Но теперь она не была врагом.
Игори шагнул в пустоту, но каждый его шаг порождал волну, словно его ноги касались туманного пространства, которое растекалось вокруг него, как жидкость, как сам воздух. Он не понимал, как это работает, не мог разобрать структуру этих перемещений, но ощущал, что каждое движение — это не просто шаг, а акт преобразования. Всё вокруг начинало медленно искажаться, пространство искривлялось, как если бы его сознание не могло понять всех границ, что его окружали. Стены, деревья, трава — всё это превращалось в серую массу, становясь частью его разума, растворяясь в его чувствах. В этом безмолвном мире не было времени, не было места, только необъяснимая взаимосвязь между его состоянием и этим пространством.
И всё же где-то в этой пустоте была сила. Сила, олицетворяющая саму природу его изменений. Сила, с которой он столкнулся. Сила, что привела его сюда. И эта сила была не только частью окружающего мира, но и его собственным существованием. Он чувствовал, как эта сила тянет его к себе, как безумие, от которого он всегда пытался убежать, тянет его обратно, вовлекая его в бесконечную игру.
— Ты уже не можешь убежать, — шептала тень в его разуме, теперь звуча как отголосок всех тех ужасов, что он пережил. — Ты не можешь избежать этого пути. Ты слишком давно забыл, что он всегда был твоим.
Игори остановился. Его взгляд был неясен, но он чувствовал, что стоял в том самом месте, где и должен был оказаться. Его пальцы слегка сжались в кулаки, словно готовые разорвать пространство вокруг него. Его дыхание стало более спокойным, но в нем была невообразимая тяжесть. Он не знал, что это за место, не знал, что ему нужно сделать. Но он знал, что был на пороге чего-то великого, что-то, что не позволило бы ему вернуться назад, даже если бы он хотел.
Неожиданно пространство вокруг него начало меняться. Всё, что было прежде размытым и жидким, стало четким и определённым. Вдалеке появилась фигура, темная и зловещая, словно из другого мира. Это было существо, но не то существо, с которым он сталкивался раньше. Его облик был чем-то новым, невообразимым. Внешность этого существа была не просто абстрактной, оно было составлено из фрагментов его самых страшных страхов и самых глубоких переживаний. С каждой секундой оно становилось всё более отчётливым, темным и зловещим. Игори почувствовал, как его грудь сжалась. Он был готов увидеть это, но не готов был встретиться с этим.
— Ты понял, — раздался голос, который эхом прокатился по всем уголкам его разума. — Это не мир, который ты знал. Это твой мир. Это твоя реальность. Ты не сможешь избежать этого.
Существо сделало шаг вперед, и мир вокруг Игори стал невыносимо тяжелым. Всё, что он знал, всё, что было ранее живым и понятным, стало теперь мертвым и пустым. И его собственные мысли стали темными, как тучи, что сгущались над ним. Он видел, как его руки начинают расплываться, как собственное тело искажает пространство, как его сознание превращается в лабиринт, который не может найти выхода.
Тем временем существо, стоящее перед ним, приближалось с каждым шагом. Игори чувствовал, как его реальность отходит, растворяется, как его тень исчезает в потоке, и он остается один, с этим существом. Он был готов.
Но затем, словно за пределами этого кошмара, Игори вдруг ощутил в себе силу. Не ту силу, что рвется наружу, не ту, что ему внезапно посылает его внутреннее сознание. Это была другая сила. Сила, которая была с ним всегда, но которую он подавлял, боясь её. Сила, которая была тем источником, что всё это время заставляло его сопротивляться своему собственному предназначению.
Игори стал вдруг осознавать, что перед ним было не враг, не существо, что забирает его душу, а его собственная реальность. Это был он, его внутреннее «я», и всё, что он переживал, всё это время, была не внешней угрозой, а борьбой с самим собой. Существо перед ним — это был его внутренний демон, его страх, его невыносимая боль, всё то, что он пытался уничтожить в себе.
Но теперь, в этом мире, в этом мгновении, он понял, что не может уничтожить то, что составляет его суть.
Шаг вперед, но его тело не двигалось так, как оно должно было бы. Вместо того, чтобы шагать по твердым основам, он как будто поглощался этим пространством. Его ноги больше не касались земли, и его тело начало растворяться, как если бы оно было частью туманного океана, который его окружал. Но его разум, его воля, остались твердыми. Они не позволяли его существованию исчезнуть. Не в этот раз.
Его взгляд уперся в существо, которое стояло перед ним. Оно не двигалось, не делало никаких жестов, но он чувствовал его присутствие как физическое воздействие на свой мозг, на его клетки, на его память. Существо представляло собой нечто большее, чем просто образ. Оно было не материальным, а сущностным, как сама суть его страхов, как отголоски всех его душевных ран. Это было его собственное проявление, созданное его бессознательным.
Игори не мог понять, откуда это знание пришло. Оно как будто появилось внезапно, как вспышка осознания, разрушившая иллюзии о внешнем мире. Существо было не врагом. Оно было его частью. Он сам был этим существом. Это был он, переживающий и испытывающий свою собственную душевную боль, свои внутренние терзания и разочарования. Это было его душевное пространство, его лабиринт, через который он должен был пройти, чтобы понять самого себя.
Его сознание сжалось. Он больше не был способен думать линейно. Всё в его мире начало как бы вращаться, смещаться, искажение захватывало его, и это было не просто физическое изменение. Это был внутренний процесс, который невозможно было бы описать словами. Всё было перепутано, как несоразмерные куски головоломки, пытающиеся сложиться в одну картину.
Он попытался оттолкнуться, но каждый его жест порождал новый поток изменений. Он стал частью этого пространства, частью этой мутации. Теперь его сознание и реальность сливались в одно. Он не мог различить, где заканчивается его «я», а где начинается этот мир. Всё было растворено в этом ужасном переплетении.
— Ты не можешь убежать, — снова раздался голос, но теперь он не звучал как угроза. Это был голос внутри его самого. Голос его боли, его подавленных желаний, его невыразимой тоски.
Он стоял, стоял, даже если это не было стоянием в привычном понимании. Он был замкнут в этом пространстве, и пространство было замкнуто в нём. И хотя его тело растворялось, а его душа терялась в этом бескрайне странном мире, Игори чувствовал, что внутри этого темного океана боли он должен был найти ответы. Он знал, что только здесь, среди этих искажений, он мог обнаружить свой путь. Он должен был пройти через это, иначе не было смысла в его существовании.
Глаза его были закрыты, но он ощущал, как что-то тянет его в темные глубины. Туда, где ему не место, но где он должен быть. Этот путь был уже пройден, и он снова оказался в том месте, где его боль и страхи сформировались. Не было выхода. Но он больше не ощущал страха, не ощущал этого удушающего чувства от невозможности двигаться. Он просто был.
И он понял. Понял, что единственный путь — это идти туда, куда он так долго боялся идти. В его сердце не было никакого другого выбора. Существо перед ним, его отражение, не было врагом, а было частью его самого. Он должен был прийти к этому, сдаться этой неизбежности.
Игори почувствовал, как его тело снова начинает принимать форму. Как силы, которые пытались разрушить его, становятся его частью. Он увидел, как его руки начинают снова принимать привычный вид, его дыхание стало ровным. Всё вернулось, но уже по-другому.
— Ты не можешь вернуться, — снова проговорил голос, но на этот раз он был не властным, а почти умиротворенным. — Ты уже выбрал.
И в этот момент Игори почувствовал, как мир вокруг него начинает стабилизироваться. Пространство перестало искажаться, как если бы он сам его выровнял. Он был снова в том месте, но уже другим, понимающим себя и свою роль. Он оказался в пустой комнате. Это не была реальность, которую он знал, это была его новая реальность. Реальность, где его душевное состояние определяло всё.
Он понял, что сейчас перед ним не было ничего, кроме тени. Тени его внутреннего мира, с которым он теперь был связан. Но эта тень была не врагом. Это было его познание. И он сделал шаг вперед. И в этом шаге было нечто большее, чем просто движение. Это был его акт принятия.
Игори сделал еще один шаг, и пространство вокруг него как будто осело. Его шаги больше не порождали искажений, не втягивали его в непредсказуемые лабиринты боли и страха. Он стоял в пустой комнате, но уже не был один. Существо, отражение его самого, было рядом, хотя и не имело формы, которую можно было бы назвать реальной. Оно было частью его, не как враг, но как неотъемлемая часть его души, олицетворение его внутренней борьбы.
Он почувствовал, как его дыхание успокаивается, но это не было облегчением. Это был осознание того, что его борьба еще не окончена. Его мозг продолжал отталкивать мысли, которые не могли найти места в этом пространстве. Он знал, что шагать вперед — значит столкнуться с тем, чего он боялся больше всего: собой. Но он не мог остановиться. Шаг за шагом, шаг за шагом.
Процесс этот был похож на постоянную ломку, как если бы он расставался с частями себя. Каждое движение, каждый взгляд по ту сторону пустоты заставлял его почувствовать, что он не тот, кем думал, что был. Его страхи и воспоминания, его внутренние демоны продолжали пульсировать в темных углах его сознания. Но теперь, в этом мире, они не были угрозой. Они стали частью его.
Он был словно путешественником в темном лесу, где не было ни солнца, ни звезд. Только голые ветви, переплетенные друг с другом, создающие мрак. И в этом мраке он знал, что нет конца, что нет выхода, но при этом был внутренний зов. Вопрос, который не отпускал его: «Зачем?»
— Зачем ты здесь? — вдруг прозвучал голос, который исходил не от существа, а от его самого. Это был его собственный голос, который теперь казался чужим. Но в его словах была ирония, горечь, даже усталость.
Игори прижался руками к голове, пытаясь подавить навязчивые мысли, которые безжалостно стремились овладеть его сознанием. Они снова вернулись, образы того, что он был раньше. Враги, старые друзья, ложные воспоминания. Он пытался их прогнать, но они были всегда рядом, и каждый шаг был шагом в этот лабиринт, который не имел начала и конца. Невозможно было сказать, где он, но он знал, что был в своей собственной тюрьме.
Но тут, в мраке, он почувствовал нечто странное. Страх и тревога сменились каким-то странным холодным спокойствием. Он поднял голову, и пространство начало меняться. Линии, которые до этого были размытыми и неопределенными, начали обретать четкость. Они стали как стены, черные и угрожающие, но в этом был какой-то порядок, какое-то скрытое значение. Это был не конец, но шаг к чему-то. Что-то перемещалось в его сознании, возможно, это был его последний шанс понять.
«Но что, если я не выйду отсюда?» — эта мысль внезапно пронзила его разум, как нож. Он вдруг ощутил всю тяжесть и непреодолимость этой ситуации. Но тут же понимание пришло, что выйти он и не должен. Он был частью этого мира. Он был частью всего этого и не мог отделиться от этой тени, от этих стен, которые окружали его. И, возможно, он всегда был здесь.
Ноги снова не двигались по привычной земле. Он вновь стал растворяться, ощущая, как его тело теряет форму, но сознание остается. И в этом растворении, в этом исчезновении, он понял, что не может вернуться назад. Существует только этот мир, только этот лабиринт. Всё, что он искал, было не вне его, а внутри него. Он был не пленником. Он был тем, кто создал эту тюрьму. И ему предстояло пройти через неё, чтобы найти окончательную свободу.
— Ты не можешь убежать от себя, — прошептало существо, но на этот раз его голос был полон странной мудрости, словно оно знало, что Игори наконец начал понимать. — Ты — это всё.
Он снова услышал этот голос, но теперь он звучал не как угроза, а как последняя истина. Всё вокруг начало исчезать, и Игори оказался в пустоте. Его тело было где-то в этом мраке, но его разум обрел странную свободу. Он не знал, где он, не знал, сколько времени прошло, но понимал одно: этот мир был его собственным отражением.
Его руки снова ощущали текстуру пустоты. Это была не реальность, а нечто большее, что существовало только в его сознании. Мир, в котором он был, больше не имел формы, но теперь он был свободен. В какой-то момент он понял, что эта свобода была не внешней. Она была в том, чтобы принять себя таким, какой он есть. И этот момент принятия стал его освобождением.