Фенечки-колечки

      Может быть, в этом всём есть какие-то прелести, но находить их удавалось с трудом. Более того, до конца даже не было ясно, как его сюда втянули. Новые знакомства всегда здорово, особенно в чужом и незнакомом городе, но не тогда, когда эти люди шумят и дебоширят. Санрайз с трудом смог отказаться от выпивки, при том стараясь не нагрубить. Всё равно его прозвали занудой, пренебрежительно и насмешливо отозвавшись об отказе.       На балконе самой более-менее тихой комнаты было куда уютнее, чем в компании веселящихся ровесников с их шумной музыкой. Её отголоски всё равно доходили до этого места, но слух куда охотнее улавливал вечернюю тишь, лёгкий веющий осенний ветерок и писки насекомых где-то снизу. Честное слово, уже ужасно хотелось спать, нежели хохоча таскаться с кем-то по общаге из комнаты в комнату, бесконечно что-то хлыстая, будь то газировка или дешёвое пиво (последнее Санрайзу и вовсе не угождало, что своим запахом, что своим странным привкусом). Ему это всё было непонятно и неприятно. Воспитывали его не так, и сам он считал подобную волю неправильной, но не мог позволить себе открыть рот и возразить, или даже уйти. Девчонка, первая приятельница здесь, упросила остаться. Она хорошая и милая, потому не хотелось её огорчать. Правда, самой её сейчас здесь не было.       Становилось только некомфортнее. Первое время Санрайз горел энтузиазмом, был готов к свершениям, и в конце концов сумел успешно поступить на желанную дошкольную педагогику, но только съехав от любезной тёти поближе к колледжу в общежитие, растерял свой настрой и затосковал. Мама говорила, что так и будет, что это неизбежный период, но от этой мысли Санрайз начинал скучать ещё больше - по ней и по всем остальным, особенно за своей ласковой и пушистой кошкой, которую нельзя было увезти с собой. Эх… здесь не было таких близких людей.       Пусть первый курс и был всего лишь общеобразовательным, пусть и стоило думать только о нём, Санрайз всё равно не мог отделаться от тоскливых мыслей. Если и не днём, то перед сном, когда его любезные соседи не давали уснуть…       Его покой нарушила вдруг распахнувшаяся дверь на балкон, впустившая вместе с отрывком какой-то песни парня, вальяжно закурившего сигарету. То был Мундроп… или Мун, как тому было удобней: высокий и худощавый, но и не скажешь, что дрищ; выделялся его острый нос и вечный беспечный взгляд; любопытнее всего смотрелись его белёсые волосы, ярко отдаваемые голубизной, уложенные так, что какая-то часть образовывала подобие чёлки. Удивительным было увидеть его здесь, учитывая, что первую учебную неделю он не появлялся в общежитии, отчего думалось, что здесь он не живёт.       При первом приезде в чужой город, Санрайзу повезло попасть на консультацию именно к нему. В этом колледже непосредственно сами студенты принимали участие в принятии новых абитуриентов, помогая своему учреждению, из-за чего так и вышло. Мун хорошо запомнился ему, потому встретить его во время первых учебных дней было каким-то удивлением и даже радостью. Через время до ушей Сани дошло, что Мун был старостой своей группы, чем не вызывал в себе сомнений, пусть и еле ощутимый запах табака, исходящий от него, спутывал образ.       Мун успел выпустить первый пышный клуб дыма, как наконец заметил жавшегося в углу балкона Санрайза. Он изучающе оглядел его, вероятно, пытаясь вспомнить, а потом оставил короткое: — «Здоров», — махнув рукой и слабо улыбнувшись. На нём сидели обыкновенные рваные джинсы и тёмно-синяя футболка, усеянная звёздочками разных размеров, а под ней какая-то чёрная кофта, вероятно, водолазка.       Санрайз только неловко кивнул и угукнул, стеснённо опустив глаза в пол. Он совсем не ожидал компанию - особенно компанию старшекурсника.       Мундроп безмолвно выдвинул табурет, уместившись на нём, после чего закинул ногу на ногу, откинувшись в угол, всё пуская едкий дым, заставляющий зудеть нос изнутри. Санрайз чувствовал на себе чужой взгляд, но всё упорно молчал, уставившись на белые носики своих кед, не создавая малейшего движения напружиненным телом.       — Ты Санрайз, да? — вдруг подал голос Мундроп.       Санрайз поднял голову, словно по призыву, не сразу распознав вопрос.       — Да, — ответил он, — А ты Мундроп? — вежливо поинтересовавшись в ответ.       Тот хмыкнул.       — Можно просто Мун, — подметил он. — А ты меня уже и знаешь, чудесно, — растянув губы в полуулыбке.       Санрайз согласно закивал, стараясь не думать о довольном лице перед собой. Ему всё ещё было неловко. Всё, что он знал о Мундропе, было сказано выше. Может быть, было бы любопытно узнать побольше, но стеснение настойчиво сковывало его своими тисками, как и страх показаться глупым. Правда, он уже отстранённо и нехотя прятал глаза, надеясь отвести от себя внимание. Но не тут-то было.       — Выглядишь опечалено, — прозвучало внезапное замечание.       — Печально?.. — переспросил Санрайз, неверно расслышав.       — О-пе-ча-ле-но, — перебрал по слогам Мундроп. — Ещё и рассеянный. Почему? — после этого он сделал новую затяжку, выпустив пышную дымку наружу. Его брови вопросительно приподнялись, а взгляд запросил ответ.       Ах, опечалено… Санрайз тоже заметил, если бы взглянул в зеркало, сразу осознав, что из него очень плохой актёр. Но сейчас у него перед глазами был только картинно курящий Мундроп. Он не хотел думать о том, как это выглядело и в какое смятение вводило, но больше всего тронул вопрос. Ему что, действительно есть дело? Мысли Санрайза поделились на два лагеря: желание поделиться толикой переживаний с кем-то, и сомнения, отговаривающие от этого. Мун молчал, выжидая ответа и, по всей видимости, не намереваясь отступать. Раз на то пошло…       — Ну… — Санрайз замялся. — я скучаю. По дому скучаю. Здесь хорошо, и люди хорошие, но без родных не так, — он залез ладонью под рукав своей рубашки, пошкрябав кожу на плече. Словесно выражать мысли удавалось с трудом, но это было малым, что он мог излить, а развяжись его язык больше, этот короткий рассказ мог значительно увеличиться. Но и доля лжи была в этих словах — его напрягали соседи и веселуха вне балкона. А прямо сейчас — воспалённая от дыма слизистая носа.       — Хм… ясно.       Ответ был таким простым и коротким, что Санрайз невольно содрогнулся. Будто бы это было неважно…       — Думаю, ты справишься, — в обычной снисходительной манере ответил Мундроп, пожав плечами. Это звучало уже более заботливо…       — У тебя было так? — Сани решил поинтересоваться.       Мун — как повод задать множество вопросов. Этот год для него последний, а значит, большее из того, что он должен был пройти, уже прошёл. И на данный момент это было малое, что Санрайз хотел узнать.       — Ну, не то чтобы. У меня особые отношения с семьёй, потому об этом лучше не думать, — парировал Мундроп, пока Сани улавливал смысл его слов, но как следует он не успел их обдумать. — А ты чего здесь жмёшься? К остальным не хочешь?       А у Мундропа неплохо выходит заставлять не думать кого-то о том, о чём он сам не хочет. На Сани, к примеру, сработало.       — Не совсем, — честно ответил Санрайз, сцепив свои руки меж собой, начав взволнованно потирать их. — Не люблю громкие мероприятия.       — Хах, всё ясно. Ну тогда, — Мундроп сократил расстояние между Санрайзом, скрипнув стулом по полу к нему, — ты будешь отбывать мучительные минуты со мной, — и усмехнулся, положившись локтем на бордюрчик балкона.       Санрайз сжался, как только это произошло. Он первым делом осознал зрелище, нежели сказанное Муном. Он был выше, потому без всяких проблем накрыл его своей тенью, смутив излишне довольной улыбкой. Это такая прямая констатация факта о том, что Сани обречён просидеть здесь в его компании? Вроде, компания не была слишком неприятной, только ужасно смущающей…       — Почему «мучительные»? — непонимающе поинтересовался Санрайз, на что получил короткий, но выразительный ответ.       — Я душнила, — брови Мундропа подпрыгнули, а его рука поползла под подбородок, что добавило его позе пущей изящности. Будто бы модель в мужском теле, что начала позировать перед камерой, коей являлся Сани. Хотя то, что тело не было женским, не отнимало у Муна его красоты.       Санрайз изогнул бровь в недоумении. Как это?..       — А ты что, не заметил? — Мундроп выпрямился и выставил руки в боки, покачав головой, словно какая-нибудь возмущающаяся мамаша. Так делала тётя Сани, когда её отпрыски начинали проказничать.       Что ж, он, может, и заметил шибко обострённое упорство, но сейчас позабыл об этом, от комичного и смехотворного зрелища. Санрайз непроизвольно широко улыбнулся, когда Мундроп отыграл важную дамочку, заставив его щёки легонько порозоветь. Вот, кто настоящий актёр среди них.       — Тебе очень идёт улыбка, — Мун снова уложил руки на бортик, на сей раз положившись на них головой, будто любуясь.       В эту минуту Санрайз сконфузился, от чего его улыбка сползла с лица. Это было комплиментом или обычным замечанием? Он не гадал, а просто стушевался, но едва ли это было заметно в полумраке улицы.       — Ну вот, снова взгрустнул, — разочарованно протянул Мундроп, печально опустив кончики губ. Он потянулся к лицу Санрайза, ухватив того за щёки, и приподнял его на себя. — Улыбнись!       В эту минуту Санрайз действительно улыбнулся, фыркнув и зажмурившись.       — Не надо! — хохотнул он, вырываясь из захвата чужих холодных рук. Он весь раскраснелся, но при этом ощущал необъяснимую радость внутри, такую дребезжащую и щекотливую. Температура чужих ладоней не напрягала, а только удивляла, что мурашки пробежались по коже. Примерно так разрушались их личные границы.       — Так-то лучше, — Мун снова довольно улыбнулся, смахнув со лба Сани кудри, небрежно упавшие на него. — Твою улыбку ещё больше дополняют эти конопушки с кудряшками.       — Прекрати, — Санрайз махнул рукой и смущённо улыбнулся, чувствуя, как остаточный холод чужих пальцев на лице поглощает наступивший румянец. Он был ужасно польщён.       Мун томно разглядывал его, и наверняка что-то думал, но Санрайз не мог догадаться, о чём. Повисла минута молчания, заставившая его снова сцепить ладони между собой. Что происходит?..       Только Мундроп поднял руку, как балконная дверь распахнулась, а тишину нарушила музыка и вдруг появившаяся девушка. Санрайз сразу обратил на неё внимание, но не узнал. Она заметила их, а потом скуксилась.       — Мун, ты куда испарился? — спросил она. — С кем ты здесь?       Мундроп, успевший за секунду потерять свою довольную улыбку, откинулся в сторону, раскрыв незнакомке Сани. Он виновато улыбнулся, легонько приветственно помахав ей.       — Первокурсник? Что вы вообще здесь делаете?       Мун в эту минуту сунул руку в карман джинсов, в вальяжной процессии высунув из него пачку сигарет, которую не менее картинно продемонстрировал, даже не моргнув. Санрайз проследил за его рукой, не до конца понимая, для чего тот так странно соврал. Хотя… что бы он ответил? «Сижу и смешу первокурсника, заставляя того жаться от смущения в угол»? Его бы не так поняли… А как так «не так»?..       — Не сомневалась. Не учи его! — укоризненно запричитала девушка. — Я тебя ищу, а ты здесь мнёшься. Пошли! — и она тут же юркнула обратно, оставив их.       Мундроп громко засипел и недовольно закатил глаза. Он поднялся с табурета и снова глянул на Санрайза, что не изменил своего выражения лица за эти мгновения. Он всё так же неловко мялся, сидя на искалеченном временем стуле.       — Ладно. Давай, ещё увидимся, — Мун прощально вскинул руку, ухмыльнувшись и подмигнув одним глазом, а после развернулся и вышел, не забыв закрыть за собой дверь.       «Он слишком хорош…» — пронеслось где-то в затуманенных мыслях.