Джентльмен (не)удачи

Говорят, что ситкомы — это весело. Этих самых ситуационных комедий последнее время развелось столько, что уже и «Теория большого взрыва», и «Друзья», и (прости Господи) «Сваты» на пару с «Моей прекрасной няней» медленно тонут на прекрасном корабле под названием «Жизнь» в болоте контента. Может, это, действительно, здорово. Но ровно до того момента, пока ты сам не становишься главным участником ситкома. Считается, что в этих сериалах должны быть постоянные персонажи, простые и повторяющиеся локации, общая история, да и типичные сюжеты. Честно говоря, примерно в каждый пункт и попал один молодой человек, поступив в университет. В его жизни с первого курса стал твориться какой-то артхаус, который, по ощущениям, кто-то должен был снимать. Парня постоянно преследовало ощущение, что сейчас он будет идти по лестнице того самого вузовского корпуса, который последний раз ремонтировался при Сталине, и из какой-нибудь аудитории, больше похожей на школьный класс, выскочит режиссёр с криком «вас разыграли». Но как-то время шло, а режиссёр всё не выскакивал. Если жизнь обычного студента факультета искусства и гуманитарных наук по имени Антон можно было бы обозвать абсурдом, то самым взбалмошным и неожиданным, как завещал Леонид Гайдай, снимая свои комедии. В ней, по сути, тоже всё происходило подобным образом: воровали девушек, ломали руки, не замечали, как растворялись в предэкзаменационной суете, случайно попадая в чью-то квартиру. Да и с Шуриком у них было что-то общее: как минимум, рассеянность и постоянная потребность попадать в неловкие ситуации. Антон очень надеялся, что это просто Петербург так влиял. Молодой человек, конечно, девушек не воровал, да и не то чтобы ими интересовался, а вот руку ломал (даже проходил с гипсом второй семестр первого курса). Да и всё в его университетских буднях отдаленно напоминало не поставленные советские комедии. А, и ситкомы. Но ситкомы даже больше. Всё действовало по простым правилам: из постоянных персонажей в этой истории был слегка нелепый Антон в своих безразмерных свитерах, парочка друзей-однокурсников, тётя Зина, которая в столовой постоянно пыталась всучить ему пирожки, Федор Михалыч, отделяющий студента от повышенной стипендии, и Арсений. Об этом человеке следовало бы говорить подробнее, но парень пытался в эти подробности вообще не вдаваться. Из простых локаций: всегда существовал университет, общежитие, парочка любимых кафешек в центре города и ещё несколько театров на выбор. А вот с типичным сюжетом всё оказывалось ещё банальнее. Когда Антон поступал в Питер, он был уверен, что в его жизни ничего не изменится, разве что появится новое место учёбы. Но, как в том самом ситкоме, из бутика в Бирюлёво его выкинуло в бурлящий большой город, который не рассказывал о своих нюансах. В дверь к чужим семьям он, конечно, не стучал (но это только потому, что было бы странно подниматься на второй этаж общаги с предложением взять его няней), но свой Шаталин у него появился. Половина первого курса прошла в попытке освоиться в городе. Вторая половина — в попытке смириться с тем, что Петербург Петербургом, но из-за северных красот напиться не хотелось. Его больше волновал тогда ещё второкурсник, постоянно расхаживающий в своём свитере, у которого рукава доходили почти до конца кисти, и вдобавок — на вороте висели забавные круглые очки. А ещё, тот, по ощущениям, вылез из 80-х, и даже не стеснялся вареных джинсов и своей забавной укладки. Не сказать, что Антон при первой встрече почувствовал, как у него земля уходит из-под ног, кружится голова от любви, а из глаз идут слёзы от увиденной красоты, но он был несколько в замешательстве. К слову, голова реально кружилась и глаза слезились, но только потому, что ходить зимой в осенней куртке — плохая идея. Примерно в таком состоянии он познакомился с тем самым студентом, комсомольцем, спортсменом, и, наконец, просто красавцем с красивым именем. Арсений не был типичным «парнем на миллион» из американских сериалов: вокруг него не бегали толпы девочек, он не был «первым красавцем на кампусе» (но Антон с этим мог бы поспорить), не был главой команды по футболу, волейболу, баскетболу и любому другому «болу», да и как-то не бродила за ним компания из грозной университетской элиты. Просто он заслужил определённую известность на первом курсе и вызвал этим какую-то волну из желаний с ним познакомиться. По стечению обстоятельств второкурсников на второй семестр впрягли помогать «первакам» справляться с непосильной задачей в виде первой курсовой, а по факту — их задача была в том, чтобы заманивать ребят в студенческие активности и ввязывать их в организации вузовских праздников. Так в жизни Антона появился Арсений Попов. *** Перейдя на второй курс, молодой человек зарёкся хотя бы попробовать начать общаться с ребятами на год старше. Пусть они тем или иным образом уже были знакомы, знали друг друга в лицо и в целом, даже помнили чужие имена, но далеко не всем удавалось попасть в студенческую компашку, чтобы ходить обедать в совпадающие окна между парами. Да и в выходные не то чтобы всех приглашали на променад по барам. В межвузовских компашках Антон будто и не очень прижился. Он не казался странным, не сидел всегда один в столовой, не шёл на метро в одиночку, да и не был похож на какого-то отшельника. Просто звёзды так сложились, что из кучи новых людей, с которыми пришлось познакомиться, дружба у него завязалась только с Катюшей и её молодым человеком Димой. Ну, и ещё с несколькими однокурсниками. Причём они спокойно общались с тем самым Арсением и вообще не понимали проблемы попробовать построить что-то по типу приятельских взаимоотношений. Этот парень достаточно быстро развеивал штампы о «звезде университета», игнорируя все «законы», по которым должен был существовать любимец педагогов и большинства ребят в университете. Антон был бы и рад не смущаться и не стесняться, завязать какое-то общение, которое бы не упиралось в диалоги компаниями между пар, но его останавливало сразу несколько пунктов, а главный включал в себя какую-никакую симпатию. Он ко второму курсу не то чтобы разобрался в том, как может нравиться человек, если ты с ним толком не общался. Молодому человеку требовалось пройти все этапы рефлексии, чтобы признать, что манит его, скорее всего, образ, и что развеять его было бы замечательной идеей. И вот потом уже разбираться, что это ещё за симпатия и откуда она взялась. А образ у Арсения был именно такой, который делал из него «сына маминой подруги». И не нравиться он не мог. Все знали, что сам он родом из Петербурга, что все эти интеллигентные замашки — итог воспитания в хорошей семье, что если бы понятие эстетики оживить, то из него бы получился Попов. В нём было всё, что приковывало взгляд, а в личном общении — ещё и уши: эрудированность, вполне себе взрослый подход к жизни для человека, который не так давно съехал от родителей, специфические вкусы не только в музыке, но и в кинематографе, принятые считаться «элитарными», любовь к поэзии и литературе, а в придачу — неплохое умение рисовать, кучу лет театральной студии и музыкальной школы. В целом, из него получался такой всенародный любимец, который и каждое мероприятие в университете вёл, и знал, как отмазать своих однокурсников, даже не будучи старостой, и на факультативах знаниями отличался. В этом и заключалась его вымышленная «популярность». Просто Арсений был действительно интересным человеком с действительно симпатичной внешностью, своим стилем и своим набором талантов. Но при всём при этом он оставался обычным парнем, который мог поддержать любой разговор, был не против любого общения, а при возможности мог помочь по учёбе. Катя, когда слышала очередной поток мыслей Антона о чём-то подобном, только закатывала глаза, объясняя, что то, что мы видим — не всегда чистая правда. Она не отрицала, что в большинстве своем всё, что говорили об образе третьекурсника, было правдой, но ещё всегда заставляла задуматься о том, что ни один человек не бывает идеальным. И у Арсения тоже были свои «но». Однако об этих «но» Антон обещал себе подумать, когда хотя бы заведёт первый нормальный диалог. Он был не из тех робких ребят, которые даже не знали, как заговорить — просто в жизни этого человека всегда были проблемы с тем, чтобы проявить свой интерес или симпатию. Обычно все эти попытки были настолько нелепыми, что они достаточно быстро сворачивались. А все дружеские отношения вообще завязывались по случайности. Обычно тоже из-за каких-то странных ситуаций. Так, с Катей и Димой Антон сдружился на почве того, что они втроем на общажной кухне уронили цветок, который пришлось потом клеить изолентой, а от вахтёрши прятать разбившийся горшок. С девочками со своего курса завязались приятельские отношения только потому, что в какой-то зимний день перед праздниками они единственные пришли на пары. Их отпустили почти сразу, отдав задания. Приехать в центр на полчаса казалось обидным, потому они не придумали ничего лучше, чем пойти кататься на ледянках по снежным горкам в парке. Антон не знал, при каких обстоятельствах он мог бы поближе познакомиться с Арсением, потому что всё их общение сейчас состояло из ответов раз в месяц друг другу на истории, взаимных лайков на фотографиях и иногда обмена информацией по мероприятиям в университете. Это не казалось чем-то запредельным, учитывая, что третьекурсник так коммуницировал со всеми, да и в эпоху интернета уже давно не казалось странным, что не нужно было толком общаться одному человеку с другим, чтобы друг на друга быть подписанными. Когда Антон в свой выходной в очередной раз просиживал штаны в любимой кофейне на Фонтанке, пытаясь собрать мысли в кучу и сделать хотя бы одно задание по зарубежной литературе, на телефон пришло уведомление. Он знал, что отвлекаться на социальные сети и мессенджеры во время учебы — это фатальная ошибка, потому что концентрация растворится моментально и двадцать минут времени уйдет на бездумное пролистывание ленты. Но сейчас сил уже не было, потому усваивать информацию всё равно не получалось. Парень был уверен, что ему могла писать утром только мама, злясь на то, что сын не отвечает на её звонки. Однако на дисплее показался совсем другой контакт.

(shast111): arseniyyyypopov ответил (-а) на вашу историю:

Антон смотрел на экран телефона минут пять, пытаясь сообразить, не кажется ли ему. Всё-таки постоянный недосып и бесконечные энергетики должны были дать свои побочки. Но вот на такие побочки никто не подписывался. Если судьба действительно существовала, то сейчас она играла с бедным студентом злую шутку. Он медленно нажал на уведомление. Перед ним высветился весь их диалог, который состоял из каких-то абсолютно банальных фраз и вопросов: «У вас была практика в Доме Кино?», «Если ты сегодня будешь на собрании студенческого совета, отметься в списках», «Завтра субботник этот, вы группой будете?». Парень на истории Арсения отвечал реже, но в целом всё их общение упиралось в вузовские дела и вопросы о том, где в городе находится то или иное место — в сумме всё, что они иногда выкладывали в социальные сети, не упоминая месторасположение этих находок. Вот и теперь чуда особого не происходило. Антон выложил фотку с чашкой кофе, в которой пенкой было нарисовано сердечко. На снимке красовался вид из окна на Фонтанку, разбросанные по столу конспекты, и надкушенный сэндвич. Он любил вести свои социальные сети, да и достаточно много знакомых из своего городка следили за тем, как тот обживался в Петербурге. Поэтому подобные фотографии пусть и были не такими уж эстетичными, но в них всегда отражалось внутреннее состояние молодого человека: эдакий лёгкий хаос с примесью тревоги. Ответил (-а) на вашу историю: Не подскажешь, что это за кофейня? И вот, кажется это была идеальная ситуация, чтобы ненавязчиво спросить, не хочет ли Арсений сходить вместе с ним в эту кофейню, но почему-то мозг в эти секунды упорно отключался. Да и ко всему, третьекурсник определённо увидел, что Антон зашел в диалог. Зеленый кружочек, означающий статус «online» так и не исчезал. А сообщение набиралось и стиралось несколько минут подряд. У парня в мыслях сейчас происходил какой-то коллапс, потому что он понимал, что чем дольше он пишет, тем больше заставляет ждать, а его положение становится всё более неловким, потому что вместо простого адреса кофейни в диалоговом окне высвечивалось «печатает…» И это никак не помогало избавиться от тревоги, наоборот, только её увеличивало: надо было что-то ответить, но что-то не глупое, а с намёком, но время шло и сообщение писалось слишком долго, а это могло значить только то, что Антон пытался сообразить, как написать лучше. Следовательно, если бы сейчас он даже осилил предложить сходить в эту самую кофейню, собеседник бы решил, что он продумывал, как это предложить. Вот такие американские горки происходили последние минуты в его голове. И естественно, он не нашёл ничего лучше, чем спустя кучу времени просто скинуть адрес.

набережная Фонтанки, 17, «Кофе на кухне»

Да, он определённо заслуживал статус «человек, совершивший мильон самых нелепых поступков в мире». Его собеседник сразу же прочитал, и у сообщения высветилась надпись «просмотрено». Антон перевернул телефон экраном вниз, думая только о том, что все его планы по учебе на сегодня отменяются и остаётся один — сгорать от стыда ещё час, загоняясь просто из-за того, что он слишком долго печатал. Но эту замечательную стратегию «ной и пей свой блядский кофе с пенкой в виде сердечка (правда, разбитого, судя по всему)» слегка порушило очередное уведомление. Либо судьба давала парню ещё один шанс «на подумать», либо Арсений просто решил что-то уточнить. а, спасибо, слышал)))) Он что-то еще продолжал печатать, а Антон глупо хлопал ресничками, думая об этих дурацких скобочках. и ещё хотел спросить. ты случайно не знаешь, что у них там по какому-нибудь безлактозному молоку? Парень постукивал пальцами по столу, нервируя всех окружающих. Но ему было так всё равно на окружающих сейчас, потому что он сам был похож на один сплошной оголенный нерв. По сути, третьекурсник задавал ему совершенно стандартный вопрос, но почему-то одному молодому человеку он показался замечательной удочкой для того, чтобы начать разговор. У Антона с юмором по жизни всё было более-менее: он умел в компаниях разрядить обстановку, устроить стендап на выезде, рассказать кучу анекдотов про Штирлица и приправить это однотипными шутками про Лупу и Пупу. Но в данной ситуации (да и во всех похожих) было одно «но»: в общении с людьми, которым хотелось понравиться, сама идея «разрядить обстановку юмором» была очень и очень ошибочной. Потому что человек, который поддерживает себя фразой «хмели сумели и ты сможешь», ну, вряд ли может в экстремальных обстоятельствах, когда надо проявить все свои навыки намека, сказать что-то дельное.

получается, очень усиленно не поддаешься этому скрытому маркетингу?)))

Да, Антон между делом просто сказал человеку, который ему нравится, что тот вместо того, чтобы пить нормальное молоко, ведётся на тренды. По сути, это изначально была так себе идея, поэтому, разумеется, молодой человек решил её сразу же воплотить. Что происходило в этот момент у него в мыслях, и почему он решил, что хороший вариант — тактика из серии «как очаровать любого: сто шагов к своему счастью», в которой, в первую очередь надо было просто напасть, обезоружить и принять возмущения за форму кокетства, оставалось загадкой. И было непонятно, кто вообще постановил, что такая тактика может быть удачной. Но у Антона с удачей вообще по жизни были проблемы. получается, у меня аллергия на лактозу. Теперь уже ничего не оставалось, кроме как закатить глаза и упасть лбом на учебник. Феерический идиотизм преследовал молодого человека, как бы он от него не бежал. Его тревога сейчас пробивала потолок с такой скоростью, что единственное, о чём он думал — как напасть первым на паническую атаку.

так я же вообще про другое это не про молоко вопрос был

Ситуация становилась только хуже. Уже даже красные глаза от недосыпа не казались настолько красными на фоне багровых щёк. ???

ну я имел в виду, что кофейня популярная, и что многие тут бывают и что вот даже ты о ней слышал но это «даже» не в каком-то плохом смысле я вообще хотел сказать, что смысл шутки был другой ну, в общем, что мы поддаемся маркетингу и все такое

Антон уже даже не пытался соображать. В любом случае у него это получалось плохо. Он еще что-то печатал, но в какой-то момент его перебил Арсений, который остановил этот поток речи своим простым сообщением. ахахахахах, я так и понял))) А через минуту прилетело второе. считаю, что успех их маркетинга в стаканчиках с утками :) Но неловкость никуда не улетучилась. Парень продолжал молча смотреть в телефон, думая о том, что последний раз он так смущался, когда вышел на сцену в детском садике в одной рубашке, забыв надеть брюки. Вот сейчас он ощущал себя примерно также.

да, у них там еще мягкая игрушка в форме утки есть а, и безлактозное молоко тоже

оки, спасибо! Зеленый кружочек пропал — собеседник вышел из чата, а Антон вышел подышать воздухом, думая о том, что количество нелепости на один квадратный метр теперь просто зашкаливало. Мало того, что он так и не поинтересовался, не хочет ли Арсений сходить в эту кофейню вместе, так ещё и максимально странно попытался объяснить свою же шутку. Вообще, когда человек начинает объяснять шутку, это никогда не заканчивается радостным хохотом. Все обычно просто кивают и пытаются перевести тему. Вот в таком состоянии, с красными щеками и осознанием, что судьба сейчас устало закатывала глаза, Антон решался в срочном порядке всё исправлять. И ему было не столь важно, считал ли человечек по ту сторону экрана эту ситуацию настолько неловкой, чтобы требовались какие-то оправдания. Но студент уже сообразил новый план, который теперь включал ещё и извинения. Так и началась прекрасная история покорения Эльбурса (читать как Арсения), которого, в целом, не то чтобы надо было покорять. Однако у Антона на этот счёт были другие мысли. И пока что никто не знал, куда они могли привести. Никто не знал до понедельника, пока не началось воплощение этого плана, который очень неабстрактно граничил с планами Шурика в комедиях Гайдая.