Ветер вершин

Гриммджоу крался по снегу, низко пригибаясь к земле и стараясь не спугнуть ютящихся в кустах птиц. Ичиго шел за ним след в след, едва дыша. Так они двигались уже некоторые время, и Куросаки только не подпрыгивал на месте от нетерпения. — Сегодня пойдем на охоту, — сказал Джагерджак ему утром, — Я выведу тебя из своего измерения, но это не значит, что ты оживешь. Нас не будет видно живым. Они двигались между елей и сосен, на ветках которых мягкими шапочками лежал снег. Ветра не было, и морозный воздух слегка покалывал щеки. Ичиго старался не дышать слишком громко, но смолянистый запах деревьев хотелось вдохнуть полной грудью, да и вовсе его вовсю одолевало совершенно детское желание упасть на снег спиной и сделать снежного ангела, громко смеясь. Но Джагерджак, серьезно хмурящийся, смотревший строго вперед, вряд ли бы оценил подобное ребячество. Запах костра они почуяли намного раньше, чем увидели саму стоянку охотников. Несколько тепло одетых мужчин сгруппировались вокруг него, держа в руках кружки с чем-то теплым. Гриммджоу выкинул руку в сторону, давая сигнал остановиться и Куросаки от неожиданности чуть не сверзился в кусты. — Смотри, — прошептал Джагерджак, показывая вперед. Ичиго присмотрелся и увидел небольшую полянку, на которой паслось несколько пятнистых оленей, мирно пощипывая проглядывающую траву среди снега. Мужчины метали взгляды в их сторону, и о чем-то неслышно переговаривались. Присмотревшись, Ичиго заметил, что к деревьям были приставлены ружья и озадаченно посмотрел на Джагерджака, но Гриммджоу молча смотрел в сторону охотников, хмурясь. — Разве тут не запрещена охота? — шепотом спросил парень, пытаясь размять затекшие ноги и не шуметь при этом. — В том и дело, Ичиго, — ответил его спутник, — это браконьеры. Сиди здесь. Он двинулся вперед, огибая деревья и практически не оставляя следов. Ичиго непроизвольно присел еще ниже и пригнулся. Гриммджоу, тем временем остановившись совсем рядом со стоянкой, неожиданно плавно оторвался от земли и взмыл в воздух, раскидывая руки в стороны. Ичиго, наконец, догадавшись, что он задумал, бросился на землю и закрыл голову руками, а прямо по его спине пролетел ледяной ветер и с ревом набросился прямо на стоянку, подняв снежную пыль и закрыв любой обзор для находящихся там людей. Гриммджоу махнул рукой и порыв воздуха снес с веток снег, обрушив его прямо на перепугавшихся охотников, которые, вскочив, с криком принялись метаться, стараясь похватать вещи. Джагерджак рыкнул, и деревья со стоном прогнулись под набросившейся на них метелью. Ичиго попытался разглядеть хоть что-то, но не получилось, пришлось отфыркиваться от налетевшего в лицо снега. Черт возьми, так вот какую охоту имел в виду Гриммджоу! Спустя еще минуту стоянка с шипящим и погасшим костром была абсолютно пуста. Джагерджак махнул рукой в сторону убегавших к автомобилям браконьеров и ветер устремился за ними, шумя в кронах. Ичиго с трудом встал на ноги и, вытряхнув снег из волос, огляделся. Гриммджоу уже стоял посреди лагеря, самодовольно ухмыляясь и Куросаки бросился к нему: — Какого черта это было? — Среди людей уже давно ходят предания, что эти горы прокляты, — улыбаясь, Гриммджоу наклонился к брошенным охотниками сумкам и принялся в них рыться, — Только в последнее время слишком много тех, кто не верит в бредни старых бабок и ходят сюда на охоту, конечно же, совершенно незаконно. Вот и приходиться напоминать, что горы так-то злые, особенно когда их обижают. — Святой ты человек, зверюшек защищаешь, — хмыкнул Ичиго, поднимая присыпанное снегом в спешке забытое ружье. Прикинув его к плечу, он нацелился на Джагерджака и Гриммджоу резко застыл, молча уставившись на него. — Бам. — Ичиго убрал палец с курка и бросил оружие обратно в снег, — Чего застыл? Думал, я выстрелю? — Кто тебя знает, — безразлично пожал плечами Джагерджак, — Мне иногда кажется, что в тебе дури не меньше, чем во мне. — Ты это говоришь альпинисту, который со своей группой выбрал самый опасный маршрут для подьема, — хохотнул Куросаки, поднимая одну из сумок и, услышав характерный стеклянный звон из нее, замер, — опаньки… — Ага, и поплатился за это жизнью. Что там? — Ой, бля, не нуди, — Ичиго извлек на свет светло-голубую, почти полную бутылку с чем-то прозрачным и присвистнул. — Слушай, а парни явно не собирались мерзнуть. — Что это? — Гриммджоу приблизился. — Тут во второй сумке такая же, только полная. Ичиго азартно подпрыгнул: — Залог отличного времяпровождения. Пил алкоголь когда-нибудь? — Спрашиваешь, — хмыкнул Джагерджак. — Люди сюда время от времени разное приносят, но такого еще не было. Так что это? — Джин, — Ичиго хитро покосился на него, — не находишь в цвете некий символизм? — А напиток тоже голубой? — ухмыльнулся Джагерджак. Ичиго сунул бутылку обратно и закинул сумку на плечо: — Нет, хотя я бы посмеялся. — А куда ты собрался? — Гримм раскидал ногами снег вокруг костра и, присев, потрогал угли, — Их еще можно зажечь. Можем устроиться здесь, если хочешь. Ичиго весело пожал плечами, охотно вытаскивая из кармана зажигалку. Подумать только, после смерти ему еще и выпал шанс напиться! Он при жизни не всегда мог себе это позволить, а тут буквально с неба ему падает такой подарок. Гриммджоу с улыбкой наблюдал за тем, как парень, нахватав лежащих вокруг веток, разводит костер и неожиданно понял, что ему в кои-то веки совершенно не в тягость проводить время с душой, которую ему стоило бы давно отправить дальше. Но почему-то не хотелось, да и, казалось, сам Ичиго не спешит уходить. Паренек каждое мгновение его удивлял. Узнав о своей смерти, не возненавидел его, хотя должен был. Он словно принимал подобный вызов и последние свои мгновения собирался "прожить" на полную. Куросаки тем временем вывернул все содержимое сумки на землю рядом и, бросив ее на землю, уселся на ткань, сложив ноги по-турецки. — А есть чем закусить? Тут были только кружка и туристические ножи для консервов. — Закусить?.. — Гриммджоу моргнул, отвлекаясь от размышлений и полез в остальные сумки. Вскоре несколько банок с «закуской» лежали перед Ичиго, а Гриммджоу сел рядом с пареньком, опершись спиной на дерево. Солнце ярко светило в небе, а лес, вздыхая после внезапной непогоды, мерно колыхался, пропуская теплые лучи сквозь ветви. Олени, оглядываясь по сторонам, все так же продолжали пастись, а после к ним присоединились и оленихи с детенышами.

***

— В школе я много дрался, — Ичиго, колыхая выпивку на дне кружки, грустно улыбнулся, — Мне тогда казалось, что я всего лишь защищаю тех, кого обижали. Но уже когда поступил в институт, понял, что мне на самом деле было чертовски весело нарываться на драки, и потом лечить сломанный нос или сбитые кулаки. Смотри, шрамы до сих пор остались. Он протянул руку Гриммджоу и тот, мягко прихватив его пальцы, внимательно осмотрел покрытые шрамами кисти: — И правда. То есть, ты дрался просто потому что мог это делать? — Ага. А еще потому что меня чертовски боялись, ведь я редко проигрывал. — А почему ты вообще изначально лез в драку? — Гриммджоу неуверенно приподнялся на дрожащих руках, стараясь усесться поудобнее. — Блин, эта можжевеловая жижа и бога с ног собьет. — То-очно, — протянул Куросаки, отсалютовав кружкой и выпил до дна. На его щеках уже давно сиял нездоровый румянец, а с губ не слезала дурацкая улыбка, — а лез драться, потому что меня вечно из-за цвета волос задирали. В детстве я огребал постоянно, и многим приходилось меня защищать. Даже одноклассница, которая ходила на единоборства с малого, была сильнее, чем я. Потому я в какой-то момент решил, что я и сам могу за себя постоять. — А что не так с твоими волосами-то? — Гриммджоу озадаченно посмотрел на него, — Ну рыжие и рыжие. Вот к моим бы, наверное, вопросов было бы больше. Хотя… — он поднял голову и посмотрел в небо, — блин, так ведь и было. — Они у тебя с рождения такие? — Ну так я родился уже со своей силой, — Джагерджак наполнил кружку Ичиго и добавил себе, — Мне, кажется, говорили, что я родился в снежную бурю, и когда меня увидели, то перепугались не на шутку. Мать пыталась меня то налысо стричь, то перекрашивать волосы травами, но всем и так было понятно, что я не совсем обычный, и прячь, не прячь, оно все равно вылезет рано или поздно. Ичиго внимательно, насколько позволяло состояние, посмотрел на мужчину, который заметно притих, уставившись в свою кружку. Черт возьми, ему точно все это снится. Он умер, а сейчас сидит с горным духом, пьет джин и откровенничает. Настолько сюрреалистично, что даже намеренно не придумаешь. — Скажи, Ичиго… Почему ты не спешишь уходить? — Неожиданно спросил Джагерджак. — Не хочешь перерождаться? Или боишься? — Нихрена я не боюсь! — Возмутился Ичиго. — Просто мне и тут пока замечательно. Мне, к сожалению, пришлось умереть, чтобы понять, что я зря игрался с удачей, но мне, можно сказать, повезло. — Повезло? — Не понял Джагерджак. — В чем же везение смерти? — В том, что я попал к тебе, — улыбнулся Ичиго, облокотившись на дерево, — Знаешь, прозвучит глупо, но я не жалею, что пошел в этот поход. Люди настолько дурацкие существа, что начинают ценить жизнь, уже когда становится слишком поздно. — Точно, — хмуро согласился Джагерджак. — И ты не держишь зла на меня? — На тебя-то за что? — Пьяно засмеялся Куросаки. — Мы ведь обсудили это, разве нет? На тебя у меня точно зла нет, ты ведь не хотел убить именно меня. — Да я вообще убивать не хотел, — Гриммджоу насупился и выпил. — Просто убрал снег с вершины. Ичиго поднялся и, чуть покачиваясь, приблизился к нему. — Слушай, а почему? Ведь каждая душа, которая попадает к тебе, это потенциальный шанс освободиться. Неужели не хочешь свободы? — Свободы… — Гриммджоу кисло усмехнулся. — И что ты предлагаешь? Убивать всех, чтобы просить освободить меня? Так это тупик, я ведь из-за убийств и так здесь. А молить о том, чтобы меня освободили — ниже моего достоинства. Я уже давно привык к тому, что нахожусь тут. — Гордый, значит. — Ичиго сел напротив. — А разве то, что ты сдался, не бьет по достоинству? — Чего тебе надо? — Гриммджоу недовольно отшатнулся, выпивая снова. — Хочешь сказать, что я жалок, раз позволил запереть себя? Так я быстро заставлю тебя прикусить язык. И хоть я таким путем не заставлю тебя свалить отсюда, но после ни тебе, ни мне не поздоровится. — Не хочу я с тобой ссориться, или унижать тебя, — Куросаки хмуро посмотрел под ноги. — Просто я понять не могу, почему ты не пытаешься. — Если твоя теория верна, то как я заставлю хотя бы кого-то остаться со мной? Силой? Это не выход. Сам ведь говорил, что это должно быть добровольно. Куросаки вздохнул. Алкоголь либо ударил в голову настолько, что хотелось говорить глупости, либо ему в принципе никогда не занимало смелости на всяческие авантюры. Но ему было уже плевать, на самом деле. Забытье не улыбалось ему, а жизнь в привычном понимании уже не светила. Так что же ему терять? — А если я скажу, что не хочу уходить от тебя сейчас? - Осторожно спросил он. Гриммджоу неверяще моргнул, а после хмыкнул: — Глупости. С чего бы у тебя возникло подобное желание? Куросаки замер. Он не рассчитывал на подобную реакцию. А с другой стороны — неужели он ждал радости от горного духа, который никогда не знал доброго к себе отношения, и потому ему даже в голову не приходило, что так бывает? Он не верит, и это вполне ожидаемо. — Ладно, — он отодвинулся и, сделав глоток, угрюмо отвел глаза. — Забудь. Не знаю, что на меня нашло. Гриммджоу поднялся и сунул руки в карманы: — Пройдусь немного. Будешь тут? — А куда мне идти? — Развел руками Ичиго. — Тем более, у нас еще половина бутылки осталась. Хочешь оставить ее на меня? — Как хочешь, — Джагерджак отвернулся и, слегка покачиваясь от выпитого, ушел вглубь леса. Ичиго схватился за голову и придвинул колени в груди. Черт возьми, он в при жизни часто ляпал языком всякие глупости, стараясь показаться крутым, и часто это имело обратный эффект. Но почему-то теперь было в разы тяжелее. Ему выдалась возможность даже после смерти сделать что-то хорошее, но почему-то он ее или упустил, или неправильно использовал. И с чего бы ему вообще помогать Джагерджаку? Кажется, он давно со своей участью смирился. Даже не пытается что-то предпринять, хотя казалось бы, шансов было много. Ичиго было сложно поверить в то, что Гриммджоу всегда был настолько отстраненным. А люди и не в таких влюбляются, так почему бы не сыграть на этих чувствах, чтобы освободиться? — Потому что это будет нечестно. Куросаки подпрыгнул от неожиданности. Гриммджоу стоял рядом, глядя на него слегка мрачно. — Ты… — Ты слишком громко думаешь, Ичиго, — Джагерджак бросил ему еще одну бутылку с джином. — Нашел на дороге, по которой наши охотнички убегали. Вы, люди, думаете только о себе, как бы использовать что-то в свою пользу. Я не собираюсь никем манипулировать только для того, чтобы обрести свободу. Да и неужели ты думаешь, что они не догадаются о моих помыслах? — Он указал пальцем вверх и усмехнулся. — Не стоит недооценивать их. Даже человеческое коварство для них не помеха. — Прости, я просто думал о том… — Что я не борюсь. Что я давным-давно сдался и не пытаюсь хоть что-то делать. Я понимаю, я действительно в твоих глазах могу показаться жалким, да вот только ты глубоко заблуждаешься. Ичиго растерянно опустил глаза, пока Гриммджоу снова присаживался рядом и наливал себе джин. — Нет, я вовсе не считал тебя жалким! — Наконец воскликнул он. — Просто я не понимаю, почему ты не пытаешься? — Не хочу, — коротко ответил Гриммджоу. — Еще вопросы? — Почему не хочешь? Неужели тебе не хочется снова быть свободным? — Эх, Ичиго, и мы снова вернулись к началу, — вздохнул Джагерджак. — Естественно, что я хочу освободиться, но я не собираюсь никем жертвовать ради этого. Должен быть другой способ. И я его найду. Ты зря думаешь, что я ничего не делаю. Я даже напрямую с этими ублюдками готов сразиться, чтоб освободиться. Он поднял голову, с улыбкой глядя вверх, в проглядывающее меж пушистых ветвей небо, зажмурился от солнечного луча и Ичиго, наблюдая за ним, смущенно сжал свою кружку. Он уже жалел о том, что подумал о Гриммджоу плохо. Из головы почему-то абсолютно выветрилась мысль о том, насколько он, на самом деле, могущественное создание. О его способностях, естественно, забыть вряд ли получится, но о их масштабах почему-то не хотелось даже думать, потому что вряд ли это возможно осознать полностью. При желании, Гриммджоу уже бы этот перевал стер в порошок, но если он этого не сделал до сих пор, значит, и правда должен быть другой выход. — А если я все же тебе помогу? — осмелился, наконец, спросить он и Гриммджоу снова нахмурился, но Ичиго не позволил ему возразить, — Подумай сам, а что мне еще остается? Да, я могу уйти, исчезнуть, но ведь я сам предлагаю помощь! Разве это не шанс? Джагерджак закрыл глаза и вздохнул: — Почему? С чего бы тебе так поступать? — Я хочу это сделать, и узнать, что будет дальше, — Ичиго пожал плечами. — Если у меня есть такая возможность, тебе грех отказываться. Или придется дожидаться кого-нибудь другого, и поди его разбери, сколько еще времени пройдет. — Ты можешь… — начал было Гриммджоу, но осекся и неожиданно прыснул, — чуть не сказал «умереть»… Исчезнуть навсегда и больше не переродиться, вот. Куросаки лишь развел руками, чувствуя внутри неописуемую радость от того, что Джагерджак прекратил отказываться. Первый этап пройден, теперь осталось лишь убедить его в том, что Ичиго точно не боится, и все понимает. Но он снова забыл о некоторых возможностях Гриммджоу. Джагерджак неожиданно серьезно посмотрел на него: — Значит, понимаешь. И не отступишь? — Знаешь, на кого я учился в университете? — Ичиго поднялся, и с наслаждением потянулся. На свежем воздухе они оба стремительно трезвели, но откровенности разговора это уже не могло помешать, — На военного хирурга. А чем занимался, знаешь? Нырял настолько глубоко, что без фонарика хрен что увидишь, залезал так высоко, что приходилось кислородом из баллона дышать. Спускался по горным рекам, течение которых могло убить. Рисковать мне не впервые, делать ставку на «жизнь или смерть» — тоже. И хоть по итогу моя удача от меня отвернулась, но от этого принципа уже не получится отступить. Хотя бы потому что бояться смерти смысла уже нет. Закинув руки за голову, он глубоко вдохнул горный воздух и посмотрел на притихшего Джагерджака, который не сводил с него задумчивого взгляда. Вздохнув, он наклонился к нему и бесстрашно положил ладонь на крепкое плечо, слегка сжимая. Джагерджак резко дернулся, но Куросаки сжал лишь сильнее и улыбнулся: — Холодный… Подумай пока что. Я не передумаю ни сегодня, ни завтра — никогда. Я уверен. Гриммджоу покосился на его ладонь, такую горячую, живую и только было открыл рот, чтобы ответить, как вдруг Ичиго всего выломило от невероятной боли, которая сковала все тело, а из горла вырвался беспомощный хрип. Страх! Больно! Куросаки дрожащими руками зашарил по земле, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, пока его глаза в панике метались по сторонам. Гриммджоу тут же упал рядом с ним на колени и заозирался, пытаясь понять, что стало причиной происходящего, но вокруг был лишь лес, мирно шуршащий заснеженными ветвями. Схватив бледную ладонь Ичиго, мужчина в ужасе увидел, что она то становится ледяной и прозрачной, то снова возвращается в нормальное состояние, словно у Ичиго были такие же силы, как у него, и он пытался ими воспользоваться. И только спустя несколько мгновений он понял, что мальчик сейчас мучился от его силы. Еще ни одна душа не оставалась с ним так долго, и поэтому Джагерджак даже не предполагал, что может вредить, просто даже находясь рядом. Его магия… разрушала Ичиго? И ни малейших идей, как помочь! Гриммджоу не нашел ничего лучше, кроме как сгрести мальчишку обеими руками и уложить к себе на колени, пытаясь подавить любые свои проявления. Вокруг воцарилась абсолютная тишина, даже кроны шуршать прекратили над их головами. Но Куросаки все еще хрипел и трясся, как в припадке, не моргал и, что поражало Джагерджака больше всего — не издавал ни единого звука. Он не кричал, не стонал, он просто измученно корчился и пусто смотрел куда-то в неизвестность. Неужели с тобой решили остаться? Гриммджоу, уже крепко обнявший Ичиго, резко вскинул голову: — Почему вы мне не сказали, что моя сила влияет на них? Я не хотел вредить ему, я не нарушал слова! Он прекрасно понял, кто говорит с ним, и огненная злость вспышкой сожгла разум, он поднял голову, глядя вверх, и словно пытаясь в небе прожечь дыру. Не позволять страдать, не причинять боль, не вредить! Он не нарушал клятвы! Он ведь знает, кто ты такой, и все равно хочет тебя освободить? Ты ведь пользуешься его доверчивостью и желанием помогать. Ты все еще опасен, Буревестник, время твоего освобождения не пришло. Все его вопросы ушли в пустоту. Как обычно. Или же ему пытались внушить, что он опасен для того, кто мог бы потенциально дать освобождение. Гриммджоу сжал парня крепче в руках, словно стараясь закрыть его собой: — Не вам это решать! И я ни к чему не собирался его принуждать, вы сами все видели! Отпустите его, либо я разнесу к чертовой матери эти горы, и вы ничего мне не сможете сделать, ваши барьеры этого не вынесут! Ичиго в его руках тихо всхлипнул. Гриммджоу с трудом находил объяснение происходящему в его душе, но на данный момент и совсем не до этого было. Важно было лишь то, чтобы с Куросаки все стало хорошо. Ему не нравилось, что происходило с мальчиком, его не радовали его страдания и боль, он так не хотел! Голоса молчали долго, пока Джагерджак вытирал испарину с лба Ичиго и едва слышно бормотал про себя, что все будет хорошо. Повелитель Бури не мог сказать точно, кого он больше пытался успокоить — дрожащего Ичиго или себя. Ты все еще думаешь о разрушениях. Но теперь ты собираешься защищать с их помощью. Но что именно ты пытаешься защитить? Ветер взрывом разлетелся от хозяина, и ледяная волна стегнула деревья, прогнув их под себя и заставляя вывернуть корни из-под земли. Глаза Джагерджака вспыхнули и он, крепко держа мальчишку в руках, прошипел: — Не вашего ума дело. Вы не отберете его у меня. А если попытаетесь… Землю стегнули холодные хлысты льда и ветра, а с моментально почерневшего неба на горные склоны обрушились грохочущие вспышки молний. Ичиго весь выгнулся и едва пошевелил рукой, вцепившись в белую рубашку Джагерджака, чтобы не упасть. Но Повелитель Бури и не позволил бы. Ветер закрутился вокруг них в убийственном танце, ледяными лезвиями рассекая пространство, закрывая хозяина и его бесценную ношу. Ты же делаешь ему больно своей силой! — Ему делаете больно вы, ублюдки, — прохрипел Гриммджоу, чувствуя, как его руки леденеют до самых плеч, — Все было в абсолютном порядке, пока мальчик не сказал, что хочет остаться и освободить меня. Уговор выполнен, чего же вы хотите добиться? Или вы просто боитесь меня, потому что не в силах убить? В ответ он уже ничего не услышал. Затрещали лишь вырванные из земли деревья, когда злобный прозрачный зверь набросился на них, разбивая толстенные стволы в щепки. Джагерджак упорно смотрел вверх, пока ураган вокруг него стирал лес в пыль, и постепенно сфера расширялась, создавая настоящий кратер, за пределами которого творился ледяной, морозный ад. Уже шея Гриммджоу стала абсолютно прозрачной, и половина лица обратилась в сверкающий голубой лед, а глаза Повелителя Бури разгорались все сильнее, пока он смотрел в молчащие небеса и ждал вердикта своих надзирателей. Ичиго вдруг глубоко и громко вдохнул, словно вынырнул из-под толщи воды и распахнул глаза. Гриммджоу, мгновение назад напоминающий готового к смертельному бою берсерка, тут же успокоился, ветер улегся, а сам Повелитель Бури опустил парня на землю и склонился над ним: — Ичиго? Посмотри на меня, пожалуйста. Парень не реагировал, в панике держась за горло и пытаясь отдышаться. Он сверлил глазами темное небо над ними и, казалось, все еще ничего не видел. Гриммджоу приподнял его и чуть повернул его голову к себе, буквально заставляя посмотреть. Куросаки, столкнувшись с ним взглядом, моргнул и дернулся назад, хрипя от сковавшего все тело ужаса. Джагерджак растерялся настолько, что даже позволил парнишке отползти на приличное расстояние. — Ичиго? — Он протянул к нему руку и Куросаки буквально отлетел еще дальше, путаясь в корнях и раздирая руки в кровь об щепки и заледенелую землю. Черт подери, да что с мальчишкой? Опять что-то старшие крутят, как пить дать! Гриммджоу поднял обе руки вверх и медленно поднялся на ноги, делая шаг назад от перепуганного парня: — Прости, парень. Я не собирался тебя пугать. — Гримм… — все так же глядя на него стеклянными глазами, просипел Ичиго, — Что ты… Как это ты… Твое тело… Неожиданная догадка поразила Джагерджака. Ведь он сейчас наверняка весь выглядит, словно ледяная скульптура ожившая! Надо скорее бы это исправить, иначе мальчишку точно удар хватит. В его положении это уже не так критично, но от нервного шока откачивать не хотелось. Сосредоточившись, Гриммджоу опустил руки и медленно выдохнул. Ичиго наблюдал за его превращением с неизменным ужасом на лице, но по мере того, как Буревестник возвращался в норму, страх уходил из карих глаз. Славно, значит все-таки он просто испугался, а не ему что-то внушили. Спустя минуту Гриммджоу присел напротив замершего Ичиго и слегка виновато улыбнулся: — Прости. Я не хотел настолько пугать тебя. — Что с тобой случилось? — Куросаки все еще дрожал, но когда Гриммджоу протянул к нему руки, не стал сопротивляться, — я будто на мгновение глаза закрыл, а как открыл — ты какой-то локальный ад устраиваешь. Он с трудом встал на ноги, и в абсолютном шоке окинул взглядом вывернутые из-под земли деревья. Джагерджак слегка придержал его за плечи и вздохнул: — Они попытались тебя забрать. Но моя сила не позволила. Сначала я подумал, что я изначально вредил тебе, чрезмерно используя магию. Но потом понял, что тебе больно не от моих чар, а от того, что твою душу буквально рвало на две части. Из-за того, что ты согласился со мной остаться, нас повязало. И эти ублюдки спохватились слишком поздно, чтобы насильно отобрать тебя у… — он внезапно осекся и опустил взгляд, осознавая, что чуть не произнес. Куросаки улыбнулся: — У кого? — У меня, — нехотя закончил Гриммджоу. — Ведь, по сути, мы теперь… привязались друг к другу, да? После этих слов небо крутанулось перед его глазами, и он услышал лишь где-то там, далеко, испуганный вскрик Ичиго, и теплые руки, которые сильно обхватили его, не позволяя упасть. Небеса рухнули на голову, разлетелись на острейшие осколки и рассыпались вокруг него с мелодичным звоном, пока хриплый от отчаяния и страха голос звал его из глубин Вселенной. Мои пальцы леденеют.

Моя душа разбивается на десятки кусков.

Моя… душа?

Я ведь был живым.

Я — чудовище.

Я ведь всегда хотел лишь одного.

Убивать?

Полюбить?

Что это такое — любовь? От нее больно, холодно и страшно. Я буду первым, кто причинит боль, ведь так не сделают больно мне!

Я прячусь от себя.

Я убью всех, кто попытается залезть в мою голову!!!

Спасите меня!

Тебе не спастись от меня!.. Так ли нужна тебе любовь?

Я не хочу остаться во мраке один!

Жалкая человеческая душонка скулит от одиночества? Посмешище, да и только! Ты способен покорить себе кого угодно!

Никогда бы не стал принуждать!..

А что же до мальчишки? Знаешь ведь, видишь ведь, что он так хочет помочь, а по итогу что? Чуть не угробил его! Ты не заслужил свободы, Буревестник. Не заслужил…