Этюды, любовь и кровь

Середина дня. Николай с Фёдором до сих пор мучают свои головы над сценарием пьесы. Конкурс, который по сути был курсовой, уже поджимал со временем, и саму работу надо было подать в красивом виде: простенько и без пафоса. Ведь, зная тех же жюри, которые третий год подряд оценивают пьесы, нужно было придумать под вкус каждого. Гоголь вместе с Достоевским попытались выработать под их вкус что-то, что было в каждом из нас, но также придать этому вид и значение. Они остановились на теме цветов. Как раз то, что надо: каждый цветок будет что-то означать, а антагонистом они назначили эгоистичного человека. — Осталось проработать его детальней и убрать кое-что. По правилам конкурса, пьеса, как ни странно, должна быть не очень длинной. — подметил Фёдор, зачеркивая пару ненужных строк. — Ну, им оценивать всех студентов, поэтому таковы правила. А насчёт редакции думаю, неплохо было бы вставить какую-нибудь цитату. Это точно понравится одной из жюри. Гоголь встал с кровати, в то же время читал черновик. Работа выходила неплохой, но тому всё равно чего-то не хватало. Для улучшения мысли тот налил себе чая, не забывая про своего друга, после чего достал торт с недавних именин Фёдора. — Мне нужно перекусить, чтобы мозги лучше варили. Советую и тебе, а то на голодный желудок и с ума сойдёшь. Гоголь поднёс чашку ко рту, отпивая тёплое содержимое, давая рецепторам расслабиться в сахарной бомбе, которую он накидал в напиток. Достоевский с тяжёлым вздохом откинул бумаги в сторону и присоединился к Николаю. — Оставим на пару минут эту проблему и подумаем о новой. Кто будет в роли рассказчика? Мы еле нашли на все роли актёров. — Ты. Достоевский поперхнулся чаем, после удивлённо уставился на Гоголя. — С чего бы? — Ну не я же. Если я выйду на сцену, то мой язык точно скажет что-то не то, и мы все пойдём на дно лишь из-за моего грязного рта. Он оставил чашку в сторону. Николай хитро прищурил глаза, улыбаясь в лицо Фёдору. — А ты у нас человек собранный и серьёзный, тем более ответственный. Думаю, команда больше тебе доверится, чем мне. — Допустим... — Боишься сцены? Не беда, дам покурить, и всё как рукой смахнет.  — Нет, нет... — покачал головой Достоевский. — Я польщён иметь такую роль, просто хочу, чтобы всё было идеально. — Мы же не в Комеди Франсез, это лишь конкурс. Думаю, кроме грамоты нам ничего не выдадут, так что не сильно там парься. Николай уже доедал последний кусочек торта, пока Фёдор всё ещё думал над предложением друга. В итоге он согласился. — Давай пойдём уже, закончим с финальным сценарием и, наконец, выдадим ребятам на обзор. Гоголь кивнул. Он встал с места и плюхнулся назад на постель Достоевского, разбираться дальше с бумажками. Спустя пару часов редакций и решения над финалом, группа всё же достигла своей вишенки, но не конченой. Николай всё перевёл в электронный формат, разослав его актёрам, и, чтобы избежать некоторых казусов, пошёл распечатывать бумажный вариант. Посетив своё укромное место, а именно библиотеку, Николай в ожидании достал телефон. Он решил, что не плохо бы было сегодня вечером встретиться со всеми и обсудить их работу.     Сегодня жду всех в нашем с Фёдором блоке. Нужно обсудить детали. Приходите в 18:20. Он отправил сообщение, после чего отложил телефон и забрал только что готовые листы сценария.

Обговорим? 

К назначенному времени почти все подоспели, кроме самого Ивана. Но ожидание его не было скучным: двое японцев прекрасно красили скуку своими спорами на иностранном языке, активно жестикулируя, если это можно так назвать. Осаму же, судя по виду, лишь насмехался над рыжим. Но воспринимать их серьёзно Николай с Фёдором после того инцидента не могли: при виде их сразу всплывала та картина... Лишь бы она им в кошмарах не приснилась. Продолжая наблюдать за представлением, они даже не заметили, как Гончаров присоединился к ним. — Слышу, япошки разгорячились. А кто-то говорил, что это довольно тихий народ,  Иван тихо поздоровался со всеми, пожимая руки, а со Светой приветствие было особое: парень взял девушку за ладонь, еле касаясь губами кисти её руки. — Меня таким не впечатлить, — Света со смешком отдёрнула руку вверх, задевая указательным пальцем кончик носа Ивана. — Что же, ребятки мои драгоценные... — подал голос Гоголь.  — Давайте соберёмся в месте потише и там, где нам не будут мешать. За мной. Николай подался вперёд, ведя за собой всю группу. Он привёл их в своё любимое место — библиотеку. Помещение уютное, самое то для переговоров: хоть президента сюда приглашай, дела сразу разрешатся. Войдя внутрь, Гоголь протянул библиотекарше коробку конфет с коньяком. Та с улыбкой и той же фразой: «Ой, да не надо было, Коленька» приняла угощение, следом передавая ключи от самой библиотеки, после чего женщина удалилась. Николай — дамский угодник. — Леди и господа, присаживайтесь, — Гоголь галантно пригласил своих друзей присесть за стол. — Я напечатал и отправил сценарий вам сегодня днём. Отдельно хочу поблагодарить своего соседа Фёдора за такую честь в помощи составления пьесы. Таких, как ты, больше не будет, — Николай подмигнул тому, после чего вернулся к теме.  — Это, конечно, не ключевой вариант. Можно будет добавить пару деталей, но лишь мелкие. В остальном это основа нашей работы. Теперь мне бы хотелось услышать, есть ли у кого-то вопросы. В комнате повисла тишина. Первыми отозвались Чуя с Дазаем. — Мы только сегодня узнали, что участвуем в самой пьесе в роли актёров. Ранее нам сказали, что мы лишь поможем в декорациях. — возмутился на русском Чуя. — Просим прощения за это, — ответил Достоевский.  —Но мои наблюдения привели нас к решению, что у вас полно актёрского мастерства для этих ролей. Тем более у нас времени на пьесу не так много из-за правил. Для вас это будет хороший опыт и отзыв от нашего учебного заведения. Накахара с Осаму переглянулись, после чего молча кивнули, давая согласие на своё присутствие на сцене. — У меня вопросов нет, но... — отозвалась Настя, сидевшая недалеко от пары японцев.  — Я подобрала одежду для ребят из того, что у меня было. Пару деталей к костюмам, и думаю, всё будет идеально. — Рад слышать. Что по декорациям, мой дорогой друг Максим?   Николай сложил руки в замок, переведя взгляд на друга. Тот с зевком вскинул свои ноги на стол, а руки за голову. — Сценарий увидел недавно, поэтому собрал лишь материал, но мы с моими подопечными решим всё быстро. — Хорошо. Значит, будешь ещё ответственным за свет, — голубые глаза метнулись к Ивану.  — Как там твои друзья? Согласились вступить в нашу команду? — Многие отказались, но один согласился, переживать не стоит. Гоголь довольно улыбнулся, после чего встал с места. — Я очень рад, что всё идёт гладко. Надеюсь, никаких казусов не будет, хотя куда же без них. — Гоголь заметил недовольное лицо подруги и обратился к ней.  — Тебя что-то не устраивает, Светлана? Девушка устало выдохнула. — Почему мне досталась такая роль? Невинная и нежная Лилия... Я бы хотела быть розой. — Розочкой у нас будет японский друг Чуя, а прелестей Лилии у нас нет. Поэтому только ты нас спасёшь. Глаза Гоголя случайно зацепились за руки подруги. У той под рукавом было что-то похожее на царапины или же шрамы. Такое замечание насторожило Николая. Тот взял под руку удивлённую Свету и отвёл назад к стеллажам, перед этим предупредив компанию о том, что им двоим нужно серьёзно переговорить насчёт роли. Николай завёл её подальше, после чего поднял на неё свои глаза, тяжело выдохнул и положил аккуратно ладони на её плечи. — Я отвёл тебя сюда не из-за роли. — Его глаза быстро метнулись к её рукаву, указывая на причину. Девушка сразу поняла и оттянула рукав вниз. — Не обращай внимания. Это личное. — Как это может быть личным? Ты моя подруга, ты столько раз выручала меня, и теперь я хочу помочь тебе. Его взгляд был наполнен сочувствием и даже грустью. Не очень приятно видеть свою сильную подругу в таком состоянии, зная Свету. Та никогда бы не занималась чем-то подобным. Честная и немного резкая девушка — таковой она была перед Николаем. Или же это просто образ? И на самом деле он плохо знает её, что ещё ухудшает ситуацию вокруг их. — Я же сказала... это... — Она не договорила, как её перебили. — Почему ты не даёшь мне хотя бы поговорить с тобой об этом? Это всё тот гондон? Ты скажи мне, и я разберусь с Денисо... Николая перебила Света, зло прошипев она откинула его руки со своих плеч. — Гондон тут сейчас только ты! Я же сказала не лезть, но ты же у нас всем спасатель, не устоишь перед брошенной душой. Но я не такая, я справлюсь сама. А теперь закроем тему и вернёмся, пока нас не услышали. Прежде чем что-то ответить ей, Света уже ушла, дабы не дать никаких подозрений. Гоголь пнул все оскорблённые чувства и пошёл за девушкой. — Вот и решили вопрос! Наша Света вовсе и не против играть за Лилию, что упростило нам работу. Итак, есть ещё вопросы?

Доктор Айболит 

После множества перекуров и ссор насчёт декора, компания вроде как договорилась и начала работу. Николая уже клонило в сон, но тот продолжал смазывать клеем картон, пока Фёдор вырезал, а остальные склеивали и делали больше деталей. Работа шла гладко под музыку из плейлиста Максима. Не так всё прожитое давило на голову Гоголя. Задумавшись за рукоделием, тот переключился на Достоевского. Николаю было интересно, о чём сейчас тот думает: о том, как его всё это уже заебало и поскорей бы ему лечь в свою постель, или же про то, как сильно стал курить Николай в последнее время, тем самым завоняв всю комнату? Вариантов было много для жалоб к Гоголю. Голова потом переключилась на сказанные ранее слова Светы. Это и злило Николая, и в другое время расстраивало. Та всегда приходила успокаивать и помогать парню, а его сейчас просто ограждают как чужого. Поток мыслей Гоголя остановило недовольное шипение Фёдора. — Сука! Порезал палец. — Оооу... Наш святой рот, оказывается, умеет говорить плохие слова. Ну и плохиш, — Николай ехидно хохотнул, подползая ближе к Фёдору. — Дай взгляну. Он взял ладонь Достоевского, после чего поднёс чужую руку ближе к своему лицу. Рот Гоголя коснулся пальца, слизывая кровь. — Идиот! — Достоевский дал щелбан Николаю, оттолкнув того. — Ты хоть знаешь, сколько всего в человеческом рту? Лучше бы пластырь подал или перекись нашёл. — Водка подойдёт? — отозвался Макс. Фёдор рвано выдохнул, принимая бутылку с рук. — Уж поверь, я точно знаю, как много побывало во рту у людей. Пошлые шуточки развеяли настроение Гоголя. Света сразу улетучилась из головы, и единственной целью, которая сейчас была у него, это побесить немного Достоевского.

Это лучше Шекспира! 

Это получше Шекспира! Репетиция началась с утра. Николай с ребятами отпросили себе отдельный кабинет — это будет просторнее, чем комната в общежитии. Компания убрала все мешающие и приступила к работе. Фёдор раздал актерам сценарий, после чего начал сам его прочитывать. Без инцидентов не обошлось: Дазай еле держался от смеха из-за игры Чуи, Света бесилась снова из-за того же Осаму, Иван жаловался на раннюю встречу так же, как и его приглашенный друг. Голова Николая кипела — вот и тот самый подвох.  — Если вы постоянно будете ныть, то мы ничего не добьемся на сцене! — вскрикнул Гоголь, сам тому удивившись.  — Эм… так что же...  Гоголь перебрал сценарий, отпивая купленное кофе в их столовой.  — Осаму, прекрати бесить двух моих актеров, а Иван перестает быть нытиком вместе со своим другом — и мы получаем хороший результат.  — Неужели Коля знает, что такое собранность? — Гончаров произнес это со смешком, подходя ближе.  — Не веди себя как курица, уж лучше будь петухом. А сейчас по местам! И начали.  Очередная попытка, после которой последовали еще десять сцен и десять стаканов кофе для Гоголя. Со временем стало все проходить лучше: и Света не жаловалась, и другие последовали ее примеру.  — Вы молодцы, ребята, но помним, что это пьеса, и жюри нужны эмоции. Наша пьеса поставлена на жадности человеческих рук, унынии и нотках нежности в сторону Лилии. Я хочу, чтобы вы улучшили все эти пункты, и мы могли получить хотя бы третье место. А теперь — минута перерыва на попить и так далее. Николай откинулся от стенки и двинулся ближе к Достоевскому, который продолжал читать, но уже про себя.  — Как я и говорил, ты прекрасно читаешь. Я еще не делал тебе замечаний.  Достоевский улыбнулся, откладывая бумаги в сторону.  — А ты у нас хороший режиссер. Очень в новинку видеть тебя в роли командира.  — Я сам в шоке. Обычно я люблю, когда мной командуют. Улыбка Гоголя стала еще шире при виде сузившихся глаз Достоевского.  — Без этого никак?  — Нет, мой драгоценный. А теперь я передумал, и перерыв в минуту закончен. Иди, работай своим языком, ведя наших героев.  Команда снова стала по местам, и голос Фёдора зазвучал, повествуя первые строки о саду Элизиума, где остались последние четыре цветка, о празднике солнечных лучей, о прекрасной страстной розе, которая под золотыми нитями солнца исполняла свой танец, о великолепной нежной Лилии.  — О, Роза! Ты, как всегда, так желанна перед ярким светом…