Мы живем благодаря нашим воспоминаниям

Эндрю нервничает. Даже в ужасе. Возможно, это была ужасная, не очень хорошая идея. Когда Нил входит, в квартире темно. Его дяди, должно быть, нет дома. Ему следовало бы знать лучше. Глупый Ники лезет ему в голову со своими дурацкими идеалистическими идеями. Гребаные оптимисты. Он скидывает ботинки, когда замечает это, теплый свет, льющийся из гостиной. Ему это не понравится. И тогда он возненавидит Эндрю за это. Он поворачивает за угол и обнаруживает, что все диванные подушки сняты и разбросаны по полу. Стеганое одеяло, которое он узнал из своей собственной спальни, накрыло их, как маленький навес. Маленькие золотистые огоньки развешаны по всему пространству, позволяя ему увидеть еще больше одеял поверх подушек и миску с нарезанной клубникой, дыней и манго, взбитые сливки в банке, стоящие рядом в центре всего этого. Эндрю стоит рядом с маленьким фортом, переминаясь с ноги на ногу, как будто нервничает. Нил осознает, что стоит с отвисшей челюстью, все еще в дождевике, и ни слова не слетает с его губ. — Если тебе это не нравится, я сниму это. — говорит Эндрю, его голос пытается быть обычным монотонным, но слегка потрескивающим от нервов. — В любом случае, это была идея Ники. Нил качает головой, делая шаг вперед. Затем два. Затем он практически бросается через всю комнату, чтобы встать всего в нескольких дюймах от Эндрю. — Да или нет? — Он шепчет, его голос застрял в горле, а глаза наполнились слезами. Когда они встречаются в середине, Нил испытывает почти непреодолимую радость. Прошло пару месяцев с тех пор, как он переехал к своему дяде, они вдвоем делали все возможное, чтобы построить почти нормальные отношения, и он обнаружил, что жаждет этого чаще, чем нет. Нормальность, семья. Он так много пропустил, когда был в бегах, сражаясь со всем, что у него есть, только чтобы дожить до следующего дня. Потом был его отец и Гнездо, и ему никогда просто не давали места для дыхания. Он просто хотел дышать. И теперь, даже несмотря на то, что ему не хватает воздуха, когда Эндрю проводит языком по зубам и покусывает нижнюю губу, он чувствует, что наконец-то дышит. × × × Они съедают все фрукты, пока смотрят «Гарри Поттера.» Эндрю говорит, что они не так хороши, как книги, и Нил обещает однажды прочитать их. Эндрю принес два стакана чего-то холодного. У Нила это клубничный сорбет, который он практически поглощает, а у Эндрю — что-то шоколадное и яркое. Стюарт заходит на короткий, неловкий момент. Прихватил что-то из своей комнаты, прежде чем убраться черт знает куда. Однако Нил ловит его нежную улыбку, прежде чем уйти, и чувствует что-то теплое и трепещущее в груди. Может быть, они и ненормальные, но Нил чувствует, что наконец-то обрел ту жизнь, о которой всегда мечтал. И это все, что имеет значение, не так ли? × × × Он сидит в кабинете Би. Это первый раз, когда он был там, но, по-любому не последний. Возможно, он еще не Лис, но Нил станет им примерно через год, после того, как выздоровеет, и Ваймак сказал, что он может начать свои необходимые занятия. И вот он сидит здесь, на удобном диване, в который погружается его тело, и впервые говорит о своей матери. Они говорят о нем. О исцелении. Он так невероятно благодарен за то, что снял это с себя, что почти не может поверить, что не хотел приходить с самого начала. Как он так яростно боролся против этой идеи, что большинство людей перестали просить его поехать. Но потом он переехал к Стюарту, и его дядя внезапно стал важной частью его жизни. Впервые в жизни у него появилась семья, и это навеяло воспоминания о его матери. Это напомнило ему, как сильно она причинила ему боль и как сильно ей не хватало «материнских» качеств. Эндрю тоже было трудно, они были так счастливы вместе, но Нил все еще выздоравливал, и Эндрю боялся причинить ему боль и дистанцировался, а Нил чувствовал, что переступил черту и дистанцировался еще больше. Так что ему нужна была помощь, он это видел. Почувствуйте это в тревоге, переполняющей его до такой степени, что мелочи начали повергать его в панику. Получать почту, ходить в магазин, ложиться спать. Он так боялся выйти из своей квартиры и увидеть кого-то из своего прошлого, стоящего там, готового забрать все это. В конце концов, именно Кевин окончательно столкнул его с края пропасти и отправил ползти к Би. Разговор о Жане был практически невозможным подвигом для них обоих, настолько свежим и болезненным. Но однажды, когда Кевин пришел на тусовку, как он обычно делал по выходным, он просто... поговорил. Кевин рассказал ему о том, как он встретил Жана, о некоторых своих любимых воспоминаниях, о своей вине за то, что оставил его позади. Он рассказал ему, как боялся каждый божий день, пока оставался в Пальметто, что однажды он просто уедет. Больше нет номера три, больше нет Жана Моро, который уговаривал бы его по телефону или обнимал в утешение. А потом он действительно исчез, его самый большой страх сбылся. Вместо него они получили свободу от Рико, Тетсуи и семьи Морияма в целом. — Иногда я так сильно ненавижу себя, потому что я чертовски благодарен, — искренне сказал ему Кевин. — Я так благодарен, что Жан дал нам свободу, даже если это оставит его мертвым. Это ужасно и навязчиво, и мне становится плохо от одной мысли об этом, но сейчас я так счастлив. У меня есть Аарон, мой отец, и у меня есть ты. Он дал мне это. Он позволил мне оставить это себе. Кевин сказал ему, что Би действительно помогла ему пережить все это, сказала ему, что это нормально — горевать, но в то же время быть благодарным за то, что он свободен. Он оказался в безвыходной ситуации, палка о двух концах, и для него это был лучший исход. Кевин сказал ему, что он еще не совсем смирился со всем этим, но, возможно, однажды он сможет это сделать. И с отчаянием, которого Нил никогда не видел на лице Кевина, он сказал Нилу, что у него может быть то же самое. Он мог бы работать над тем, чтобы стать здоровым и по-настоящему свободным, даже счастливым. — Потому что теперь тебе это разрешено. — Сказал он, глядя на него широко раскрытыми зелеными глазами. — Ты можешь жить своей жизнью, больше никаких побегов. Больше никаких драк. Тебе наконец-то позволено исцелиться. Они плакали вместе долго, очень долго. И сегодня он делает это снова. Он плачет, горюет и бормочет истории о своей матери. Все это время Бетси кивает и предлагает ему салфетку, позволяя ему, наконец, снять все это с его груди. Чтобы он снова мог жить. ~*~ Его дядя оставляет презервативы и смазку на его кровати на следующий день после того, как он зашел к Эндрю и его спутнице. Нил смеется до слез, а затем колотит в дверь спальни своего дяди, пока тот не открывает и не обнимает его. Простые вещи. Он, наконец, понял это. Семейный конфуз, забота любовника, защита близких друзей. У Нила нет фотографической памяти, как у Эндрю, но он знает, что запомнит эти моменты на всю оставшуюся жизнь. Какими бы простыми они ни были, они составляют начало его реальной истории. История о том, как стать Нилом Джостеном. И это значит все.