Перебирая октавы

      Чон Си Ын возвращается к учёбе в тот же вечер. Хоть ей и нужно было бы отдохнуть, повторение теоретического материала к экзамену для неё было как расслабляющее занятие, что для некоторых сложно назвать отдыхом — но для студентки это было действительно так. Мама по-прежнему много работает, но, казалось, уделяет дочери времени больше, чем обычно. Си Ын удивлялась и радовалась такой смене её поведения.       Через пару дней Си Ын со спокойной душой и с лёгкой спиной идёт в Шаминад для прохождения её последнего экзамена в этом семестре: история музыки. Проще пареной репы, думает она, так как она усердно учила материал на протяжении этого полугода, а что-то знала и так. Запястья Си Ын прошли, она вполне может вернуться к игре на своём инструменте. Ещё ей не терпелось встретиться со своей подругой-виолончелисткой, так как она перед ней так и не извинилась.       Когда она проходит в величественные двери консерватории и слышит музыкальный шум, ей становится спокойнее. Подойдя к нужному кабинету, она видит собравшихся по группам студентов, ожидающих преподавателя, но её взгляд останавливается на маленькой Юн-а в стороне в окружении двух девушек.       — …высокий балл только из-за того, что это Ли Сын Чан выступал с тобой, — слышит она заносчивые и едкие голоса однокурсниц в сторону своей подруги, как подходит ближе. Пак Юн-а опустив голову и нахмурившись выслушивает их.       Си Ын сжала кулаки и направилась к ним.       — Но Ли Сын Чана тут нет, — жмёт плечами другая девушка, — чтобы ответить на твои вопросы по экзамену.       Си Ын просто кипит от негодования и из неё вырывается, как только она подходит:       — Зато тут есть я, чтобы сказать вам следить за собой и своими ртами.       Гнев Си Ын пугает сплетниц и вызывает дрожь у миниатюрной Пак Юн-а.       — Вы двое уже закончили? — она кладёт руку на плечо подруги и нарочно выпрямляется.       — Почему ты постоянно заступаешься за неудачников, Чон Си Ын? — спрашивает одна.       — Это же совсем тебя не касается.       — Неудачники это те, кто говорит гадости о других, а не работает над своей техникой. Считаете, что вы лучше? Тогда идите и докажите это, а не стойте тут столбами.       Юн-а казалось, что в глазах её подруги горит пламя. Все студенты вокруг притихли. Сплетницы оглянулись и, вздёрнув подбородок, отошли от Си Ын подальше.       Виолончелистка следит за ними взглядом и замечает, как на неё в шоке глядит высокий Пэк Чжун Хён. Потом видит остальных студентов с отделения фортепиано. И видит, что Ли Сын Чан тоже смотрел на то, как она отчитывала своих сокурсниц. «Ах точно, они же тоже первокурсники, и тоже изучали историю музыки… И у нас один и тот же экзамен в один и тот же день!..» Си Ын иронично думает, что Сын Чан всё-таки был здесь, чтобы ответить на вопросы Юн-а. Студентка краснеет прежде чем увидеть реакцию на его лице и поворачивается к подруге.       — Слушай, Юн-а, я… — тихо начинает Си Ын. Она коротко вздыхает и прочищает горло. — Я не имела в виду тех вещей о которых сказала тогда. Я хотела…       Но сказать то, что она хотела, ей не дал подошедший к подругам беззастенчивый Ли Сын Чан. Пак Юн-а кладёт руку на руку Си Ын, которая всё ещё покоилась на плече девушки. Чон Си Ын сразу почувствовала как воздух между ней и Ли Сын Чаном затрещал от напряжения и как её колени стали дрожать. Она соврёт если скажет, что не думала эти несколько дней о пальцах пианиста, ловко скачущим по черно-белым клавишам того рояля. Чон Си Ын постаралась принять вид, словно защищает своих друзей так каждый день и ничего особенного в целом не произошло.       — Всё хорошо, надеюсь? — интересуется пианист.       — Всё в порядке, я понимаю, что они просто завидуют, — кивает Юн-а и глядит на Си Ын с долей восхищения. — Я немного волнуюсь не сдать.       — Ты всё сдашь, — твердо сказала ей Си Ын, прежде чем Сын Чан ответил. — Ты же помнишь, что после симфоний появились оперы, а оперы сменили балеты?       Пак Юн-а жалобно стонет:       — Какая ты умная, у меня из головы даже все жанры повылетали…       — Всё приходит с упорной работой. Ну, или со временем. Времени будет много, ты справишься.       Юн-а кивает:       — Подождёте меня после экзамена? Хочу, чтобы мы вместе пошли домой.       Друзья соглашаются подождать друг друга, и к кабинету подходит их преподаватель.

***

      Самый легкий экзамен в его жизни, думает Ли Сын Чан, когда первым выходит из кабинета. Его считают вундеркиндом от мира музыки, чуть ли не молодым Моцартом. Отличие только в том, что австриец писал музыку, а Сын Чан её только исполнял. Он пробовал когда-то писать, но у него и близко не выходило такое, от чего он был бы доволен. Юноша бредёт по коридору в лёгком волнении. Он хочет предложить Си Ын кое-что, и боится, что она не согласится.       Парень прошёл в холл консерватории, где троица договорилась встретиться. Величественные колонны подпирали невысокие потолки, которые иногда дрожали от звуков удара в барабаны где-то сверху. Внутренности Ли Сын Чана тоже дрожали в волнении.       Он остановился около стенда с лучшими выпускниками. Его глаза остановились на одной из скрипачек. Посмотрев немного на фотографию, юноша принялся мять пальцы, чтобы согреть, и ходить между колоннами.       Наконец, он увидел, как в холл практически вприпрыжку шла Чон Си Ын, наверняка выдыхающая в облегчении от того, что свой первый семестр она закрыла на отличные оценки и предвкушавшая небольшие каникулы перед вторым.       — Почему ты всегда видишь, как я на кого-то срываюсь? — спрашивает Си Ын, как только подходит к юноше.       — Срываешься? По-моему ты снова поставила кого нужно на своё место. Выглядела ты в тот момент воистину устрашающе. Словно в твоём снежном царстве заиграл одиннадцатый этюд Шопена.       Девушка выгнула бровь дугой.       — Он называется «Зимний ветер» и звучит словно в снежном королевстве начался буран.       Си Ын опрокидывает голову назад и стонет.       — Я поняла, — произносит затем она и пытается скрыть лёгкую улыбку на лице. — Я вижу, и ты представляешь себе, как твой портрет будет выглядеть на этой доске.       Пианист перевёл взгляд вбок. Он прочищает горло.       — Я тут подумал, я перед тобой так и не извинился, — начинает Сын Чан и запинается на полуслове.       Си Ын чувствует как начинает волноваться и выпаливает:       — Ну да. Цветы выглядели таким себе утешением.       — Какие цветы? — после этого вопроса студентка в шоке уставилась на Сын Чана, и он закусывает губы, чтобы не рассмеяться от её выражения лица. Си Ын пихает его локтем.       — Ладно, ладно… — сдаётся он и признаётся.       — А как ты узнал, где я живу?       — Ты вроде как сказала адрес таксисту в тот, несомненно, великий день, я его запомнил. Вообще, я боялся, что отправил их кому-то не тому, но… Раз уж ты их всё-таки получила… — он трёт шею. — В общем… Я просто хочу пригласить тебя в филармонию в эту субботу.       Девушка вытаращилась на него.       — В филармонию?       — Ага, в филармонию.       — Какую?       — В центр искусств Концерт Холл.       Видя, что девушка слишком удивлена, чтобы ответить, Сын Чан медленно продолжает.       — И у меня уже есть билеты.       — А что там будет?       — Будет вечер вокально-инструментальной классической музыки, сыграют концерт, несколько других произведений. Будут играть скрипка, фортепиано, виолончель, споет вокалистка… Что скажешь?       Виолончелистка задумчиво взглянула на стенд с лучшими выпускниками консерватории. Сын Чан счёл этот момент идеальным, чтобы пошутить:       — Там будут выступать взрослые люди, если уж ты переживаешь, что растрогаешься от вида играющих детей.       Чон Си Ын надулась.       — Да не в этом дело, ты…! — она поджала губы. — С другой стороны, точно! Ты прав, — Си Ын, несколько тревожно выдохнув, взглянула на стенд с лучшими выпускниками консерватории. — Полагаю, раз больше нет экзаменов, можно сходить и отдохнуть. Хоть раз. За семестр… И это будет отличное извинение! В субботу, говоришь?..       — Ой, спасибо, что дождались! — восклицает подошедшая Пак Юн-а и прерывает диалог молодых людей. — Я всё-таки сдала, Си Ын, представляешь? Вопросы были несложными для меня. Наконец-то, последний экзамен сдан! Дальше каникулы, красота. Давайте как-нибудь это отметим? Но не сегодня, сегодня у меня работа, зато потом…       Пак Юн-а начала так быстро взволнованно говорить, что Ли Сын Чан просто взглянул на Си Ын с улыбкой, и троица вышла из консерватории под руки с миниатюрной виолончелисткой.

***

      — Знаешь, а я ведь ни разу не была в этой филармонии, — подметила Си Ын.       Ошибочно думать, что Си Ын никогда не слушала в живую ни концерты для фортепиано, ни симфонии. Она ходила на представления, и выступала на множестве. Просто ей никогда не доводилось прежде бывать в таком дорогом месте.       Они были в одном из самых знаменитых концертных залов в стране. Обширное фойе, через которое они прошли в гардероб сдать верхнюю одежду, поражало девушку своим величием и роскошными люстрами с высокими потолками. Ей казалось, она зашла в настоящий храм музыки. Она посмотрела наверх, чтобы предположить какое здесь должно быть звучное акустическое эхо.       — Серьёзно? — спрашивает её спутник.       Девушка переводит на него взгляд, и видит в чём он был одет под своей курткой. Идеально сшитый по фигуре чёрный костюм с еле заметным узором и чёрная рубашка. Слегка кудрявые волосы уложены набок в привлекательную причёску.       — Отлично выглядите, маэстро, — шутливо говорит она после обзора и подмигивает.       — А ты выглядишь просто потрясающе, — незамедлительно ответил её спутник.       Чон Си Ын смущённо благодарит пианиста за комплимент и проходит к зеркалам, чтобы оценить внешний вид. Виолончелистка в свою очередь была одета в изящное платье с длинным рукавом и с фортепианным узором по подолу в черных и нежно-лиловых тонах. Она поправляет завитые волосы и разглаживает наряд.       Сын Чан по-джентльменски предлагает своей спутнице взять его под локоть, и Си Ын с улыбкой принимает. Юноша также бросает взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что они выглядят вдвоем просто прекрасно.       — Хочешь почитать программу выступлений? — спрашивает он, пока пара поднимается по лестнице к залам.       Си Ын игриво смотрит на Сын Чана.       — Давай поиграем с тобой в угадайку: я постараюсь узнать каждое произведение.       — Ха, я ещё ни разу таким не занимался на концертах. Да и думаю, ты с легкостью всё угадаешь.       «Я тоже, но пробовать всё новое так волнующе» — думает девушка, чувствуя торжественное волнение публики и слушая возбуждённый шум.       Зал открывается и публику приглашают на портьеры. Но Ли Сын Чан не спешил вести свою спутницу туда. Вместо этого он повёл её на этаж выше к отдельным дверям. «Мы будем сидеть в ложе?» — проскользнула догадка у Си Ын. Пара вошла в открытую швейцаром дверь и взору девушки предстал весь концертный зал со второго яруса. Она никогда не бывала в таком огромном и роскошном зале. Красные ковры, свисающие с потолков величественные хрустальные люстры. На перегородку балкона при желании можно было облокотиться.       — Впечатляюще, правда? — спрашивает Ли Сын Чан свою спутницу, наблюдая за её реакцией.       Девушка переводит восторженный взгляд на юношу и кивает. Помещение действительно выглядело самым почётным, что она видела. Они садятся на свои места. Сидения были бархатными и мягкими.       На сцене стояли расставленными стулья вокруг рояля в середине. Позади стояли барабаны. Значит, первой будет играть концерт для фортепиано, думает Си Ын. Она еле заметно вздыхает, так как представляет как затянуто пройдут сорок минут непрерывного исполнения одной и той же пьесы. Хоть ей и не терпелось узнать, какая в таком зале акустика.       Тишина накрыла зал, а потом потух свет в задней его части. На сцену выходят исполнители под аплодисменты: несколько десятков скрипачей и виолончелистов, с десяток исполнителей на духовых инструментах. Последними проходят дирижёр и пианист. Си Ын ожидала, что руководитель оркестровой музыки будет лет на тридцать старше, чем тот, что вышел на сцену. Мужчина во фраке жмёт руку скрипачу после исполнителя на рояле, проходит на своё место и мысленно настраивается. Обычно она не подмечала такую деталь, но сейчас обратила на это внимание: люди просто не замечают как скрипичный концертмейстер помогает дирижеру, ведя свою главную партию и направляя других музыкантов.       Скрипачи начали свою партию, а через минуту к ним присоединились тубы и валторны. Они максимально точно и синхронно исполняли мелодию. Дирижёр даёт свой сигнал: и вот — одна вдохновляющая нота пианиста, которая захватила внимание девушки после всех эпатажно звучащих духовых и струнно-смычковых инструментов. Один залп из них всех. Первая нота смолкла, оркестр стал тише, выступая теперь в роли аккомпаниатора некогда аккомпанирующего фортепиано. Музыка то нарастала, то стихала, смягчаясь на время, чтобы после снова вернуть себе силу.       Исполняли Концерт для фортепиано с оркестром №1 Фридерика Шопена. В этом концерте идеально воплотились уникальные технические и выразительные возможности всех инструментов. Девушка скосила взгляд на сидящего рядом Сын Чана. Его пальцы на коленях еле заметно повторяли движения за пианистом. Она улыбнулась.       Расположение ложа, на котором сидела пара, было таким, что можно было видеть экспрессии на лице молодого человека за роялем. Он то торжественно брал аккорды, то покачивался во время каденций. Иногда он подпрыгивал за инструментом и смотрел куда-то вверх. Виолончелистке было занимательно наблюдать за ним. За дирижёром ей вдруг тоже понравилось следить, хотя бы потому, что она ожидала кого-то постарше. Мощь мужчины подчиняла себе все инструменты в оркестре: она диктовала партии каждого инструмента, когда кому следует вступать и на какой тональности.       Си Ын вновь подняла взгляд к люстрам, посмотреть как они реагируют на музыкальную вибрацию. Ли Сын Чан наблюдал за ней краем глаза, ощущая как сердце начинает гулко стучать в груди. Они вдвоём просто наблюдают за игрой оркестра. Какому-нибудь человеку может показаться, что в этом нет ничего особенного, но пианист понимал, что сейчас возможно лучший момент в его жизни. Ему очень хочется взять её за руку, но он не смеет прервать её в момент, когда девушка так очарована музыкой. Он надеется, что его румянец не слишком яркий.       Романтическая мелодия на сорок минут закончилась, не успела Си Ын этого понять. Залп аплодисментов практически оглушил девушку. Она похлопала вместе с остальным залом и с Сын Чаном. Хоть она и раньше слышала этот концерт, но это было обрывочно и, что немаловажно, всего лишь в кассетной записи в скромном школьном кабинете. Здесь всё было иначе. Эта музыка была прекрасной, она захватывала внимание и не отпускала.       Дирижёр повернулся, поклонился зрителями и посмотрел на ложу, где сидели Сын Чан и Си Ын. Девушке почему-то показалось, он нарочно задержал здесь свой взгляд.       Первый акт закончился и Сын Чан вывел девушку из зала в коридор, чтобы обсудить концерт и отвлечься, так как он постоянно ощущал жар.       — Я впечатлена, — сказала Си Ын Ли Сын Чану и на этом её словесный запас закончился, так как она не успела опомниться после такого шоу.       — Как тебе дирижёр? — спросил он, чтобы узнать побольше об её впечатлениях.       — Он весьма… Экспрессивный… — протянула девушка, думая как ещё можно описывать таких людей.       — Это мой отец, Ли Чжин Чо. Он считает, я мог бы играть вместо того пианиста там, на сцене.       Девушка удивляется.       — Правда? И… Отчего же ты не играешь?       Ли Сын Чан мрачно пожимает плечами и переводит тему. Си Ын теперь поняла почему дирижёр задержал на них свой взгляд.       — А как тебе лучший зал страны?       — Честно, у меня были мурашки от этого звучания и акустики весь акт. Эта вибрация от звука контрабасов и от валторны… Я даже не представляю, как гордилась бы мной мама, если бы мне довелось играть на такой сцене. Наверное, — Си Ын соединяет руки за спиной, — в последний раз, когда она слушала мою игру, мне будто показалось, что она правда мной гордится? — словно спросила она.       — Я думаю, она всё-таки гордится. Или ещё не поняла, что ей следует это сделать, — улыбается молодой человек.       Пара зашла обратно на свои места в зал во время звонка на второй акт, обсуждая синхронность скрипачей. Стулья и барабаны уже были убраны. Потух свет и начался второй акт музыкального представления.       На сцену вышел другой пианист. Он с минуту подумал, сидя за величественным роялем, и занёс над клавишами руки. С первых нот девушка уже поняла, что это:       — Конечно, это «Венгерская рапсодия», — наклоняется Си Ын к Ли Сын Чану и говорит это. Только она не рассчитала, что парень в ответ тоже наклонится к ней, и они стукнутся головами.       — Ой, — приглушённо шипит девушка и потирает место столкновения. Сын Чан в ответ шепотом извиняется и потирает свою голову.       Звучное эхо от воодушевляющей мелодии рояля проникает девушке под кожу, и затем музыкант переходит на новый уровень игры. Пианист, очевидно, не следовал партитуре и привносил свои идеи в композицию, и это звучало просто великолепно. Слушательнице хочется присоединиться к нему в этой поразительной интерпретации рапсодии в танце.       Началась вторая весёлая часть исполнения. Девушка начинает пародировать пианиста, стуча по перегородке перед ней, как по фортепиано. Она перевела весёлый взгляд на своего спутника и немного покраснела, наблюдая, как заворожённо тот на неё смотрел. Ей было всё равно, что подумают о ней в этот момент сидящие рядом более серьёзные слушатели рапсодии — ей хотелось немного подурачиться, хоть и в таком серьёзном месте. Позднее, она так и не сможет понять, что на неё нашло. Возможно, передалось ликующее настроение выступающего. Возможно, виноват удар о голову Сын Чана.       Рапсодия заканчивается на стремительной каденции. Звучат три финальных аккорда и Си Ын вскакивает с места, чтобы похлопать и прокричать «Браво!» Ли Сын Чан присоединяется к ней, как впрочем, и весь зал.       — У рояля 88 клавиш, и пианист использовал их все, — замечает юноша.       После бурных аплодисментов на сцену прошла блистательная женщина со скрипкой. Блистательная из-за своего сверкающего платья. На её голове была надета небольшая сверкающая вуаль для дополнительной загадочности. Она сделала реверанс, подняла инструмент и стала быстро водить пальцами по грифу, совершая всего лишь по одному маху смычка на несколько звуков.       Конечно, это каприс Никколо Паганини. Почти ничто иное не может звучать так необычно. Виолончелистка вспомнила легенду о композиторе. Она гласила, что скрипач продал душу дьяволу, чтобы играть так виртуозно. Глядя на женщину на сцене, на её невероятно быстрые движения сильных рук, Си Ын казалось, что дух великого скрипача определённо направляет тех, кто исполняет его музыку.       Ли Сын Чан склоняется к уху девушки, и осторожно говорит:       — Си Ын, это моя мама. И ты её уже видела, — девушка оборачивается и чуть щурит глаза. — Её фотография висела на стенде в Шаминаде, — подсказывает он и возвращается к прослушиванию.       –…Он же родился в знатной семье музыкантов с отцом — дирижером и матерью солисткой Национальной оперы…       Си Ын тоже поворачивается обратно к исполнительнице. Она не понимает, как она могла забыть такое?       Так вот почему им довелось сидеть на лучших местах. Эта загадка полностью была для неё разгадана. Сын Чану не сложно было достать два билета на такие престижные места на балконе, если оба его родителя пользуются такой популярностью и почётом. Неудивительно, что Сын Чан такой виртуоз: он родился и вырос в атмосфере музыки и её знаний. Скорее всего, фортепиано его исполнительные способности и не ограничивались.       Когда закончила петь скрипка, запела женщина. Зал наполнился её чарующим сопрано. Что она такое пела, Си Ын не знала, но теперь поняла фразу под портретом исполнительницы. Ещё она зачем-то подумала, что наверное её пение — это отличный будильник для маленького Ли Сын Чана. Разыгравшееся воображение заставило её засмеяться, но она замаскировала это легким покашливанием и приказала себе успокоиться. Почему рядом с Ли Сын Чаном настроение, мысли и поведение Си Ын так меняются?       Исполнительница тянет последнюю ноту, затихает и кланяется, вуаль слегка касается её лица. Слушатели словно не до конца очнулись от магии её голоса, и на мгновение воцаряется тишина, которую тут же разрывает гром аплодисментов. Си Ын отметила, что мама Ли Сын Чана отлично сохранила свою красоту, которая передалась и сыну. Интересно, каково им жить вот так втроем?       Наступил звёздный час виолончели! На сцену выходят два исполнителя с разных концов сцены: виолончелист и пианист. Они жмут руки друг другу и кланяются, приветствуя зрителей под аплодисменты. Они разыграли небольшое представление, где виолончелист садится за рояль, а пианист — за виолончель. По залу прошла волна смеха. Девушка с интересом наклоняется ближе к перегородке.       Виолончелист первым начинает играть, когда возвращается на своё место. Дуэт исполняет сонату для виолончели и фортепиано. На лице исполнителя струнного инструмента отражались все эмоции. Виолончель в его руках покачивалась от усилий как стебелек цветка. Внезапно Си Ын поменялась местами с музыкантом на сцене: это её руки лежали на инструменте, это она водила смычком по струнам и сжимала гриф. И музыка не просто наполняла её, а исходила от неё… лилась из неё. Звук то становился громче, то тише — едва слышимый. Девушка представила цветочное поле, которое пережило и непогоду, и расцветало под солнцем. И всё зависело от тональности исполняющейся мелодии.       Неужели на виолончели можно было так играть такую прекрасную музыку? Сможет ли она повторить её точно с такой же интонацией? Сыграет ли она вообще когда-нибудь музыку, которая так же наполняет сердца? Она не знала… Но на какое-то время Чон Си Ын закрыла глаза и позволила музыке унести её прочь.       Выступление завершается на драматических нотах, эхом покатывающихся по всему роскошному залу. Девушка осознаёт, что облокачивается о перегородку и пытается быть как можно ближе к исполнителям. Она вновь встаёт и присоединяется к всеобщим аплодисментам. Она оборачивается на Сын Чана и счастливо улыбается.

***

      У Си Ын всю дорогу до дома чесались руки вновь сесть за инструмент и как следует разыграться.       «Думаешь возможно сыграть Венгерскую рапсодию на виолончели?» — печатает она Ли Сын Чану, пока едет домой на такси. Её спутник сказал, что ему нужно присутствовать с родителями за кулисами на вечернем банкете, поэтому проводил её, убедился, что она доедет до дома в сохранности и вернулся в здание оперы. Ей бы хотелось провести с ним ещё немного времени, но она подумала, что такие случаи у них ещё будут в будущем.       «Конечно» — приходит лаконичное сообщение от него.       «А каприс для скрипки от Паганини?»       «Я думаю тоже»       Си Ын кажется о чём бы она не подумала — всё можно сыграть.       «Знаешь, я начинаю для себя представлять что значит музыка и все её бесчисленные возможности — можно сыграть что угодно на чём угодно! Мне не терпится уже взять виолончель в руки»       Она выходит из машины, когда такси подъезжает к её дому, и взлетает вверх по лестнице.       «Спасибо ещё раз, что пригласил меня в филармонию» — напечатала она, когда зашла в квартиру и сняла верхнюю одежду.       «Конечно, Си Ын. Я был удивлён и очень рад увидеть, какой ты сегодня была эмоциональной» — ответил ей Ли Сын Чан.       «Я сама от себя удивилась если честно. Я тоже рада, что ты меня пригласил!»       И она действительно удивилась сама с себя, раньше она не позволяла себе так много эмоций из-за своих убеждений. Си Ын включает свет, небрежно разбрасывает обувь по коридору и проходит на кухню, чтобы выпить воды. Музыка её раскрепостила, заставила по-другому думать. Не та музыка, которую она исполняла всё то время, а новая музыка, которую она впустила в своё сердце.       «Я думаю я знаю зачем люди играют».       Си Ын думает что это предложение звучит глупо после того как она его перечитала. Она перепечатывает скорый ответ:       «ТО ЕСТЬ, я начинаю понимать, зачем я играю».       Нетерпение переполняет её. Нет, она не хочет достигать определенных высот. Она хочет заставить людей чувствовать эмоции как можно сильнее, потому что именно они наполняют существование каким-то смыслом.       «Я вижу ты полюбила виолончель после посещения филармонии» — отвечает Ли Сын Чан.       — Полюбила?.. — задумчиво протянула Си Ын себе под нос. — Любила ли я её вообще до этого момента?       — Музыка — это не техника, музыка — это чувства… — пронеслось у неё в голове. Девушка улыбнулась и закружилась по комнате, чтобы подол платья c клавишным узором раскрылся и заиграл свою причудливую мелодию.       «Мне кажется я прониклась любовью к виолончели не потому, что просто услышала как на ней можно играть» — печатает она в ответ и откладывает телефон.       Затем девушка открывает чехол, достаёт желанный инструмент и устраивает его поудобнее в своих руках. Она начинает играть, закрыв глаза. Она представила, будто находится на той обширной сцене, вокруг сотни людей затаили дыхание и следят, как звуки переливаются словно водопад, а аккомпанирует ей… Ли Сын Чан. Поэтому в это исполнение она вкладывает всю свою страсть.       — Гораздо важнее наслаждаться самим процессом исполнения…       — Ты умеешь играть эмоционально, только тебе нужно раскрыться музыке для этого…       — Музыка — это не техника, музыка — это чувства…       Последняя нота её спонтанной импровизации одиноко звенит в комнате, Си Ын открывает глаза и чувствует себя уже не такой одинокой.       Она встаёт и кланяется невидимой публике. Взмах смычка задевает случайно люстру и девушка тихо ойкает. Она останавливает её дрожание и идёт переодеваться в домашнюю одежду. Её тело дрожит от волнения и всех пережитых за вечер впечатлений.       Си Ын разблокировала телефон, чтобы посмотреть на время, и увидела несколько непрочитанных сообщений от своего сегодняшнего собеседника.       «Эм, ну… Ты тоже мне нравишься»       «Ой, хотел сам себе это написать»       «То есть как человек, и тут нет ничего такого»       «Забудь»       Девушка уставилась в экран. Ли Сын Чан действительно…? Она быстро начала печатать объяснение.       «Извини, я просто слишком увлеклась игрой на виолончели и не заметила твоих сообщений!» — спешно отправляет она.       Она думает, что этого, возможно, мало и вновь печатает.       «Ты тоже как человек вроде бы ничего :)» — она добавила смайлик, чтобы сообщение не выглядело холодным и Сын Чан не обиделся ни за что.       Си Ын бьёт себя рукой по лбу и затем кусает её, после того как отправляет написанное. Почему она такая неловкая?       «Прямолинейна, как всегда. Спокойной ночи, Си Ын»       Девушка с облегчением выдыхает после этого его сообщения и добавляет.       «И кстати, твоё извинение принято»       «О? Я рад, что Снежная королева простила своего верного рыцаря»       Виолончелистка закатила глаза, но всё равно написала — «Я тоже рада :)»