Волчонок

Гарри очнулся через какое-то время и первое, что ощутил, — это болящую шею, на которой определённо остались синяки от пальцев того психопата, что похитил его. Похитил. Гарри распробовал на вкус это слово. Оно отдавало горечью и полынью. Когда их в школе обучали не подходить близко к подозрительным незнакомцам, то, видимо, Гарри был занят другими делами, вместо того, чтобы прилежно слушать. Осознав это, мальчик обречено простонал, прикрыв слезящиеся глаза рукой. Он не был дураком и смотрел тайком фильмы про подобное, поэтому знал, что чаще всего похищают из-за выкупа. Но кто даст деньги за него? Его «друзья», что считали каждый грош, чтобы протянуть ещё день? Или «любимый» дядюшка воспылает альтруизмом? Тут он резко сел на кровати с заполошно колотящимся сердцем. Органы. Его могут продать на органы. Сначала откормят, подправят плохое здоровье тела, а потом… Нет, нет, нет… он замотал головой так, что отросшие пряди хлестали его по щекам, ещё больше приводя в себя. Никто бы не стал так заморачиваться? Так ведь? Хотя он не знал, как именно это происходит. В любом случае долго бы на улицах он не протянул, так что… Перед смертью хотя бы в нормальных условиях поживет. Гарри усмехнулся, но тут же почувствовал, как из глаз потекли ручьём слёзы. Жить невероятно хотелось, несмотря ни на что. Оглянувшись и подёргав цепь, он обессиленно прислонился к стене. Судя по виду из окна, которое выходило прямо на тёмный лес, начинавшийся почти у дома, была глубокая ночь. Поэтому Гарри, устав переживать, лёг обратно, смыкая глаза, чтобы уснуть. На удивление у него это вышло и спустя всего десять минут от кровати было слышно лишь тихое посапывание. Разбудило его нежное прикосновение к волосам, Гарри зажмурился, идентифицируя непривычные ощущения, а после испуганно вскочил, отшатываясь от поглаживания. Натянутая цепь звонко лязгнула, не давая уйти далеко. = Доброе утро, — Том сиял, как начищенная монета. — Как спалось? — Гарри прочистил горло, настороженно поглядывая на мужчину. — Эээ… нормально? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он. — Я очень рад, — Том вышел из комнаты, чтобы почти сразу вернуться с подносом разнообразной еды. — Угощайся, — мальчик хотел отказаться, но голодные спазмы в животе не дали этого сделать. Поэтому он робко протянул руку к еде, которую тут же резко отбросили. — Будь повежливее. Что нужно мне сказать, прежде чем хвататься за пищу? — что? Он хотел, чтобы Гарри сказал «спасибо»? Вежливый маньяк. Гарри нервно хихикнул, но все же сказал, так как шея всё ещё побаливала — Спасибо, — после этого Том придвинул к нему еду и сел рядом на кровати, гипнотизируя взглядом, как мальчик неуверенно ест. — Хочешь порисовать? Я помню, что это было твоим любимым занятием, — Гарри опять ничего не понимал. Рисовать он не умел и не любил, так почему этот мужчина так настаивает на том, что ему это нравится? — Я не хочу рисовать, — осторожно отказался он. — Как же так? Ты же замечательно рисуешь, — Том поднял один из альбомов и показал рисунки Гарри. Рисунки были… странные. Все в темных оттенках, а большинство страниц альбома просто неаккуратно закрашены чёрным маркёром. Судя по всему, рисунки принадлежали ещё более маленькому ребёнку, чем сам Гарри. Мальчика осенило. Вот что значила обжитость комнаты, здесь уже был кто-то до него. Но раз его нет, то значит, он смог как-то сбежать? Так ведь? Не дождавшись реакции от Гарри, мужчина разочарованно вздохнул. — Раньше ты был покладистее. Я совсем не узнаю тебя. — Потому что меня тут не было! — не выдержал Гарри. Мужчина снова разочарованно вздохнул и потянулся потрепать его по волосам. — Всё ещё не могу поверить, что ты всё забыл. Но ничего, я сделаю так, что ты всё вспомнишь. Не волнуйся, — и попытался подбадривающе улыбнуться, но получившаяся ухмылка вызвала лишь дрожь у мальчика. — Скажите честно, зачем я вам? За меня не дадут выкупа. Никакого. Или всё-таки на органы? — собрался с духом Гарри и высказал наболевшие вопросы. — Какая глупость. Зачем мне продавать или убивать тебя? — Тогда зачем всё это? — Гарри обвёл рукой комнату. — Чтобы быть теперь всегда вместе, конечно, — мужчина довольно улыбнулся, как сытый кот, и ловко освободил Гарри, предприимчиво поддерживая того за плечо. Толкнув в сторону ванной комнаты, он приказал. — Иди. После утренних процедур он ушёл, оставив Гарри наедине с собой. Так как Гарри привык проводить дни в одиночестве, то был рад этому. «Этот мужчина странный. Он довольно дружелюбен со мной…», — Гарри потер шишку на затылке, — «…большую часть времени, но я чувствую от него угрозу. Будто одно неверное движение и он разорвёт меня на части, несмотря на все его уверения о заботе». После этого он долгое время лежал в одиночестве, сверля глазами потолок и придумывая в голове счастливый мир. Например тот, в котором его родители живы и прямо сейчас разгар обычного дня, где они все вместе собрались в гостиной и весело проводят время друг с другом. Лица родителей были расплывчатыми, выделялись лишь огненно-рыжие волосы матери и такие же взлохмаченные, как и у него, волосы отца. Лиц он не знал, так как попал в дом тёти в годовалом возрасте, когда родители умерли в пожаре, а его успели вытащить из горящего дома. Всё, на чём базировалась его фантазия, — это снимок с их свадьбы, когда однажды у тёти было хорошее настроение и она мельком его показала шестилетнему Гарри. Иные разговоры или вопросы о них в доме были запрещены. Гарри хотел бы знать, почему, но теперь ему уже не получить ответа на этот вопрос. На самом деле, к тёте он испытывал двойственные ощущения. Пусть она не любила его и часто могла кричать на него, но она своеобразно всё же заботилась о его жизни. И он был искренне за это благодарен. Когда стемнело, Том принёс ужин, зажигая свет. Однако Гарри даже не посмотрел на него, всё ещё пребывая в своих мыслях. — Гарри, — окликнул его он, — я пришёл к тебе, — приблизившись, он навис над ребёнком, с любопытством его изучая. — Ты мне не рад? А я вот соскучился, — он вздохнул. — Жаль, что я не могу всё время быть рядом, — не дождавшись никакой реакции, его лицо исказилось в негодовании. — Посмотри на меня! — он схватил его за щёки и повернул лицом на себя. Гарри зажмурился, за что получил сильную пощечину. Охнув, он открыл глаза и схватился за горящую часть лица, испуганно переводя взгляд на похитителя. — Я всего лишь хочу наладить общение, — успокаивающе сказал Том, небрежно смахнув выступившую слезу с лица мальчика. — А ты всё никак не идёшь на контакт. Ты сам меня провоцируешь. Знаешь это? Гарри поджал губы, с яростью смотря на мужчину. Тому это не понравилось. Он убрал поднос с едой из зоны досягаемости, переложив на стол, куда Гарри не мог подойти, поднялся с кровати и холодно сказал. — Раз ты так реагируешь, то, я думаю, что и ужин из моих рук ты принимать не хочешь. Тогда останешься без него, — он пожал плечами. — Может, это научит тебя благодарности, — и ушёл, даже не погасив свет. Будто специально создавая некомфортные условия для сна. Гарри свернулся в позу эмбриона, прижал ладонь к щеке и всхлипнул. Есть, на самом деле, очень хотелось. Спустя какое-то время он провалился в прерывистый сон, в котором неизменно от чего-то (или кого-то?) бежал. Этот сон не давал успокоения, лишь больше давил на ребёнка. Когда он пришёл в себя наутро, свет уже не горел, а поднос с едой забрали. Видимо, он пропустил момент, когда к нему снова заходили. В этот момент он вспомнил о людях, которые делили с ним пищу и кров на улице. Пришло воодушевление, возможно, кто-то из них обратился в полицию и его сейчас ищут. Может, даже кто-то видел, как он садился со странным незнакомым мужчиной в автомобиль. Настроение поднялось и Гарри радостно улыбнулся. Но улыбка быстро стала горькой. Как же. Разве будут искать какого-то жалкого беспризорника, пропавшего с улицы? Да и вряд ли хоть кто-то обратится в полицию, опасаясь того, что их просто выметут с обжитого местечка. Нищих и бездомных никто не жаловал. Лишь смотрели с презрением и морщили свои носы от них, недостойных жить рядом с обычными людьми, которым не нужно было выпрашивать милостыню, чтобы прожить хотя бы ещё день, не умерев от голода и холода. «Интересно», — подумал Гарри, переворачиваясь на спину и потирая глаза. — «А в школе быстро заметили моё исчезновение?» Не то чтобы он был звездой школы, но определённо привлекал внимание большинства. Негативное, но внимание. Из-за того, что он носил обноски своего кузена, которые были велики на два-три размера и шарахался от всех людей, его возвели в положение изгоя. И пусть большинство просто делало вид, что не замечают его, но были и те, кто постоянно задирал и травил. Одним из них был его двоюродный брат. По сути, главный его обидчик. Гарри нервно хмыкнул: «Любопытно, над кем он теперь издевается в школе, когда главная мишень пропала?» Ещё ему было интересно, как дядя обставил его исчезновение? Сказал, что неблагодарный приёмыш сбежал из тёплой и любящей семьи, где всё ему давали на золотом блюде? С него станется так сказать, это точно. Но Гарри, когда жил с ними, никогда всерьёз не думал о побеге. Он привык жить с ними, привык к постоянной ругани, постоянным подзатыльникам и делам по дому. Он ведь даже не знал сначала, что бывает как-то по-другому. Но смысла об этом скорбеть он уже не видел. Отстрадал своё, когда только попал на улицу, и плакал вслед отъезжающей машине, чувствуя горечь из-за смерти члена какой никакой, но семьи, и страх остаться совсем одному. Хорошо, что Гарри был смышлёным ребёнком и быстро освоился. Размышления Гарри прервала открывающаяся дверь. — Ну что, ты обдумал своё поведение? — буднично осведомился мужчина, заходя в комнату. — Если вежливо попросишь, то принесу поесть, — Гарри обдумал предложение. С одной стороны гордость брала своё, но с другой — голодовкой он точно ничего не решит, только навредит себе ещё больше. Поэтому он и сказал. — Пожалуйста, дайте мне поесть, — он замолчал и нехотя, сквозь зубы, добавил, — сэр, — Том сразу засиял, как украшенная рождественская ель. — Конечно, дорогой мой. Сейчас всё принесу, — и выскользнул за дверь, мурлыкая себе что-то под нос. Гарри подавил вздох разочарования в себе. Нужно разобраться в том, что здесь происходит, и желательно оставаться невредимым. А пока он слушается, то ничего плохого с ним не произойдёт, так?