Троянский конь

      День рождения Сириуса впервые прошёл тихо, без какой-либо помпы. Сейчас не самое лучшее время для праздников, поэтому он ограничился принятием мелких подарков от мародёров и Тонксов. Джеймс отправил ему коробку вкуснейших печеньев, испечённых по его собственному рецепту и в форме собачьих косточек. Сириус не мог не улыбнуться этому.       От Римуса он получил кружку с надписью «Минерва Макгонагалл Сириус Блэк лучший учитель» и самодельный шарф (Люпин в последнее время увлекался вязанием крючком). Питер отправил ему новую кожаную куртку, а Тонксы — несколько редких книг по тёмным искусствам и защите от них и милый рисунок Сириуса с кучей розовых сердечек авторства маленькой Нимфадоры.       Так и прошёл день рождения Сириуса. Конечно, он больше предпочитал закатывать грандиозные вечеринки, но и так было не совсем уж плохо. В школьные годы то, что он родился в учебное время, а не летом, сильно спасло большинство его дней рождения. В отличие от Регулуса, который был как раз-таки тем самым «летним дитём». Каждый год родители устраивали скучнейшие банкеты в его честь, приглашая таких же высокомерных снобов, как они сами, обсуждали с ними политику и философию монотонными голосами и распивали вино. Сириус уже давно повесился бы от тоски, если б у него были такие праздники, но Регулуса, казалось, всё вполне устраивало.       Регулуса назначили временной старостой в отсутствие Барти, и Сириус слышал довольно неприятные теории тут и там насчёт этого факта. Говорили, мол, младший Блэк сам якшается с Пожирателями смерти, потому и договорился со своими сомнительными дружками, чтобы те похитили Крауча. Ведь он с детства, ещё с первого курса с уверенностью твердил, что будет у них старостой… И с таким хитроумным планом он технично избавился от реального старосты.       Ничего абсурднее Сириус в жизни не слышал. Во-первых, он сам был в гуще событий: уж он-то мог заверить, что похищение Крауча произошло спонтанно и было лишь делом случая. Во-вторых, почему вообще люди так сильно демонизировали его брата? Он этого откровенно не понимал. Конечно, Регулуса сложно было назвать добрым мальчиком, но ничего такого уж зловещего он и не творил.       Чёрт, на третьем курсе даже обучался ребёнок, чьим боггартом был Регулус.       Серьёзно, чем он всех так устрашал?       В пятницу вечером Сириус заглянул к Хагриду, чтобы передать ему несколько взятых из библиотеки книг о животных. У великана не было доступа к библиотеке, но Сириус ещё со школы снабжал того книжками и журналами оттуда. В основном, Хагриду нравились учебники для первокурсников о животных, с яркими и красочными иллюстрациями. Выход за ворота школы на данный момент позволялся только учителям в целях безопасности детей.       Он был ещё у школы, когда, проходя мимо Чёрного озера, заметил одинокую фигуру в слишком лёгкой для такой погоды одежде. Чёрные волосы смешно развевались на ветру, и Сириус безошибочно узнал брата.       Он спрятал сумку с учебниками в кустах и сразу же принял свою анимагическую форму, потому что «беседы» с Регулусом проходили адекватно и продуктивно, только когда он был псом. В остальное время Регулус только жалил и кусался.       На самом деле, идея пройти с Регулусом до замка в тот злополучный хэллоуин пришла в его голову совершенно случайно. Он ещё разбирался с последствиями нападения в Хогсмиде и давал показания аврорам, когда в Три метлы вошёл немного взволнованный Найджел Маккиннон и сбивчиво рассказал ему о том, что Регулус собирается пешком добираться до Хогвартса. Аластор Грюм, который как раз-таки работал со свидетелями тогда, от души ругнулся и обматерил этих «тупых малолеток», один из которых добровольно свалил в закат под ручку с Пожирателями, а второй в тот же день потопал в одиночку по, возможно, опасному пути.       — Ваш брат такой колючий, — не забыл пожаловаться Найджел.       — Интересно, почему это?! — огрызнулся Сириус, и Маккиннон захлопнул рот.       Прямо сейчас погода явно не соответствовала лёгкой школьной мантии, которую носил Регулус, поэтому Сириус еле сдержался от превращения обратно в человека только для того, чтобы отругать его за такое небрежное отношение к себе.       Он остался в форме собаки и вышел наконец из тени.

***

      Хижина Хагрида была тёплым островком в этом недружелюбном мире ветров, туманов и дождей. Сириус бросил пять кубиков сахара в неестественно большую чашку с чаем и стал греть руки о пар сверху. В целом было уютно и спокойно.       Хагрид, выглядя как ребёнок на Рождество, разбирал принесённые книги. На диване, упакованные в одну стопку и скреплённые тонкой верёвочкой, лежали предыдущие книги, которые Сириус вручил ему ещё на прошлом месяце. Их Сириусу нужно было забрать с собой, чтобы обратно сдать в библиотеку.       На столе также лежал толстый фотоальбом: видимо, Хагрид вытащил, когда разбирал свою книжную полку и забыл. Сириус украдкой провёл пальцем по переплету, внезапно чувствуя острое любопытство.       — Хагрид, — окликнул он.       Тот, едва отвлёкшись от учебника о драконах, лишь вопросительно промычал.       — Можно я посмотрю этот фотоальбом? Что в нём?       Только сейчас Хагрид поднял на него взор, чтобы посмотреть, о каком фотоальбоме идёт речь.       — Ой, это я фотографировал своих друзей… Вас тоже снимал, ты должен помнить… — неуверенно пробормотал он.       Да, Сириус припоминал нечто такое. У Хагрида был магловский фотоаппарат, потому что на магический у него не хватало средств, и он пару раз просил разрешения запечатлеть их.       — Да, помню, — ответил он. — Можно посмотреть?       — Смотри, конечно… Но, я думаю, тебе будет скучно, там большинство фотографий это… не двигаются…       Сириус кивнул и открыл. С пожелтевших листов альбома исходил приятный запах старых книг, а на первой странице, оголяя неестественно крупные зубы, улыбался первокурсник. Это была колдография, а не простая фотография: маленький Хагрид с улыбкой на лице неловко оглядывался по сторонам.       На следующей странице было уже несколько фотографии — все волшебные. На первой мило зевал какой-то котёнок, широко раскрывая крошечную пасть, на второй чуть более молодой Дамблдор подмигивал на камеру. С третьей фотографии смотрел незнакомый мальчик с тёмными волосами лет тринадцати или четырнадцати — о том, что фотография живая, свидетельствовало лишь лёгкое движение его губ, а сам он выглядел очень серьёзным и неподвижным, прямо как каменное изваяние. Том Риддл — было подписано внизу.       Колдографии были ещё на нескольких страницах, в основном очень старые и большинство лиц на них не были знакомы. Потом уже в ход пошли неподвижные фотографии людей, нескольких из которых Сириус знал лично или хотя бы частично. Например, Артура Уизли, юных Теда и Андромеду Тонксов. Мародёров было много. Были портреты отдельно Джеймса, Сириуса, Римуса и Питера. Была фотография, где Сириус и Джеймс обнимались через плечо и широко улыбались. Римус и Питер везде выглядели застенчивыми и неуклюжими.       Однажды на четвёртом курсе Сириус стащил фотоаппарат Хагрида и наделал кучу глупых снимков себя и друзей: например, как Джеймс глядел на Эванс с сердечками в глазах, как Римус зевал, не замечая, что его фотографируют, или как Питер ел, а Сириус словил момент, когда Петтигрю уставился на него с набитыми щеками (когда Сириус сказал «Питер, скажи сыр!»). А потом Джеймс дал подзатыльник Блэку и сам забрал фотоаппарат у него, чтобы отомстить и сделать тысячу неудачных фотографий его самого. Сириус хмурился, сначала было видно, что он пытается вернуть обратно фотоаппарат, кривляется, но потом закрывает лицо руками…       Сириус не знал, что Хагрид вывел все эти плёнки, и теперь с красными от смущения щеками рассматривал свои самые неудачные фотографии. Но воспоминания, связанные с ними, были тёплыми, поэтому он не мог не улыбнуться.       В очередной раз развернув страницу, Сириус застыл, в удивлении разинув рот. Снова портреты — на этот раз два снимка довольно крупным планом, один из которых занимал первую половину страницы, а второй — другую. Они не были подписаны, но Сириус без труда узнал обоих мальчиков на них.       На первой с более мягкими, чем сейчас, детскими чертами лица улыбался Регулус. Регулус. Улыбался. Причём открытой, искренней улыбкой, из-за которой его глаза щурились, а взору открывалась верхняя десна. Это выбило из колеи, потому что Сириус никогда не видел своего брата таким… нормальным. Чёрт, до сегодняшнего дня он даже понятия не имел, что у Регулуса десневая улыбка. Или была, по крайней мере, в детстве.       На второй был Барти, которого Сириус вообще не помнил ребёнком, хотя по факту он застал его первые курсы. Но это точно был Барти, только с гораздо более короткими волосами, чем сейчас, стриженными в стиле котелка. В отличие от Регулуса, он не смотрел прямо на камеру, а повернул голову чуть в сторону, что выгодно скрывало его косящийся глаз. Выражение лица казалось пустым и отталкивающим… Хотя, возможно, это просто сознание Сириуса играло с ним злую шутку, потому что он пока не знал, что теперь думать о Барти. То, что рассказал Регулус, всё ещё не укладывалось в голове.       — Не могу поверить, что Регулус подпустил к себе магловский аппарат так близко, — мягко подшутил он, внимательно разглядывая двух мальчиков.       — Барти подпустил, — поправил Хагрид нежно, будто бы вспоминая невероятно хорошие времена. — Твой брат сначала отказывался, как от чумы, но потом сам вызвался из ревности.       — Кстати, о Крауче, — проговорил Сириус. До сегодняшнего дня он понятия не имел, что Хагрид и Крауч вообще знакомы, не говоря уже о чём-то большем. Даже сама мысль о том, что Хагрид и Барти сосуществуют в одной вселенной, поражала сознание. Захотелось расспросить о Барти у великана, пока была возможность, и он начал максимально издалека: — Мне он кажется немного странным ребёнком. Хотел узнать, что ты о нём думаешь?       Хагрид задумчиво пожевал губу, прежде чем вздохнуть и сесть на одно из своих громадных кресел, отложив книгу в руках.       — Ну что я могу о нём сказать… Крауч огромный приспособленец, — в конце концов пожал он плечами. — Он найдёт подход к каждому и подстроится под любого. Вот такой он малыш.       Сириус и сам знал это. Точнее, он узнал недавно, но не суть. Суть была в том, что он хотел услышать немного другую информацию.       Он перелистнул страницу.       — Я понимаю, — сказал он, уставившись на фотографию Регулуса и Барти, сидящих за столом Хагрида и поедающих мороженое из стеклянных мисок. Ни один из них не улыбался: на самом деле, оба выглядели так, будто вынужденно терпели компанию друг друга. — Они постоянно ругаются и срывают уроки, — сказал он.       Это была откровенная ложь, конечно. Ни Регулус, ни Барти никогда не позволяли себе поведение, выходящее за рамки, на занятиях. В основном они сидели тихо, не разговаривали друг с другом, не отвлекались на других и сами старались никого не отвлекать. Они даже эмоции показывали по минимуму: Регулус изредка закатывал глаза, когда кто-то выкрикивал нечто слишком глупое по его мнению, но на этом всё.       Барти же… Сириус, правда, понятия не имел, что теперь делать с тем, что он сегодня узнал. Был ли Крауч действительно болен, как считал Регулус? Если это так, то почему Дамблдор закрывал глаза на это? Почему спокойно позволял Регулусу делить с ним комнату? Почему Регулус не боялся оставаться с ним наедине? Ведь очевидно было то, что Крауч был опасен — болен или нет. Сириус не знал, что опаснее: жестокий психически больной садист или же абсолютно здоровый и осознанно жестокий садист?       Прямо сейчас любые, даже безобидные фотографии с Краучем казались Сириусу жуткими. В детских глазах он видел пустоту, холод и равнодушие, которых не замечал раньше. Особенно нервировали изображения, где он находился рядом с Регулусом: почему его брат так спокойно подпускал к себе Барти после произошедшего с Бернардом? Ни на одной фотографии Крауч не улыбался и ни на одной не смотрел на камеру прямо — всегда куда-то в сторону, а чёрно-белый оттенок на изображениях делал его образ ещё более зловещим и пугающим.       Сириус вздохнул.       — Я знаю историю Крауча и Джонса, — в конце концов признался он. Видит Мерлин, он никогда не был фанатом двусмысленных разговоров, отдавая куда большее предпочтение прямоте. — То, что он сделал, просто чудовищно, Хагрид…       Хагрид удивлённо раскрыл рот, но Сириус продолжил:       — Конечно, я видел и похуже, будучи в ордене, но, чёрт, — он вздрогнул и опустил глаза на очередную фотографию, где Крауч спал в огромном кресле Хагрида в обнимку с учебником, который выглядел тяжелее его самого. Он не мог ясно выразить свои чувства по поводу этого, потому что сам в них толком не разобрался. — Как? Как ты можешь всё ещё относиться к нему как к ребёнку, зная, на что он способен? — он постучал указательным пальцем по фотографии, где Барти и Регулус ели мороженое.       Ему было жаль Бернарда. Что бы ни говорил Регулус, но такую участь за детское хулиганство он не заслужил.       — Я не знаю, что на это сказать, — неловко заявил Хагрид. — Это не то, что я могу контролировать. Когда я его встретил, он едва достигал до моих бёдер. Он и твой брат — оба были совсем маленькими… На самом деле, ты, Джеймс, Питер и Римус тоже ещё дети в моих глазах…       — Ну спасибо, — с сарказмом проворчал Сириус.       — Мне скоро стукнет пятьдесят, — небрежно напомнил Хагрид. — Когда тебе будет столько же, сколько и мне, тогда ты поймёшь. Тебе всего восемнадцать. Ты сам ещё ребёнок. Твой брат тоже. На самом деле, он только вчера жаловался мне на боли в ногах и спине из-за очередного скачка в росте. Барти иногда скрывает веснушки на лице, потому что это помогает ему выглядеть более «взросло и респектабельно». Как мне относиться к ним иначе, чем к детям?       Сириус задумчиво отпил чаю. Мысль о том, что у его брата были скачки роста, немного удивила, хотя в его возрасте это было вполне нормальное явление. Иногда он был склонен забывать, насколько же ещё молод Регулус. Честно говоря, он даже не помнил своего брата беззаботным ребёнком — только злопамятным и мстительным засранцем. В детстве Регулус только и делал, что хвастался перед родителями, какой он умный и способный. Это раздражало, особенно когда что-то не получалось у Сириуса, а получалось у Регулуса. Мать в такие моменты становилась злее, сердилась на Сириуса сильнее обычного. «Регулус младше на три года, но даже он смог, — ругалась она постоянно. — Вот насколько ты бестолочь?!». Такие сравнения определённо не шли на пользу братским отношениям между ними. Регулус, видя, что его хвалят, только больше прихорашивался перед родителями, тем самым каждый раз ставя Сириуса в невыгодное положение в их глазах. Мама часто сравнивала их — и никогда не в пользу Сириуса. Регулус то, Регулус это… В юности Сириус был сыт по горло своим братом. Он не сомневался в том, что Регулус вёл себя так специально, чтобы насолить старшему.       — Именно то, что Барти был гребаным малышом-первокурсником, пугает больше всего, — в конце концов подытожил Сириус и закрыл фотоальбом, потеряв к нему интерес. — Нормальные дети не ходят с ножом и не отрезают части тела своим обидчикам.       — Я не говорил, что он «нормальный ребёнок», — пожал плечами Хагрид. — Я не спорю, что ему нужна помощь специалистов. Я прекрасно это понимаю. К сожалению, не в моих силах взять его за руку и сопроводить в Мунго. А от того, что я буду каждый раз тыкать ему в лицо тем фактом, что он «не нормальный», никому хорошо не будет.       Возможно, это было не в силах Хагрида, но это было в силах Сириуса. Он как учитель мог написать сообщение в Мунго: целители не имели права игнорировать подобные донесения. Они были бы обязаны провести оценку психического состояния Барти и вынести вердикт, стоит ли изолировать его от общества. Если они решат, что Барти опасен, то его будут принудительно лечить. Это если лечение возможно; а если не возможно, то попросту оградят от обычных людей в стенах Мунго, где целители могут содержать его под контролем в состоянии блаженного покоя. Конечно, всё это при условии того, что он окажется психически больным — а он таким окажется точно: Сириус был уверен на все девяносто девять процентов.       Но всё это, конечно, на потом. Сначала Крауча нужно было вызволить из лап Пожирателей — псих он или нет.

***

      На выходных Сириус вместе с остальными мародёрами и Дамблдором должны были посетить миссис Шафик, которую всё ещё содержали в Мунго. Её лечащим врачом был Тед Тонкс, и он держал их в курсе её состояния. Он сказал, что в ходе беседы они должны держаться на заднем плане и строго запретил им окружать её. Все разговоры велись только через него, потому что женщина только-только привыкала к нему, и никого больше близко не подпускала.       Миссис Шафик содержалась в одиночной палате. К ней рекомендовалось заходить тихо, чуть ли не на носочках. Войдя в светлую комнату, компания тут же заняла диванчик в тёмном углу, чтобы не напугать её большой оравой. Солнечный свет мягко проникал в палату сквозь отверстия на жалюзи. Здесь вся мебель была белой и пластиковой: видимо, обстановку решили сделать максимально похожей на магловскую, чтобы не путать её. Даже Тед и стажёры были одеты в белые халаты магловских докторов, а не в целительские мантии.       Женщина, миссис Шафик, слегка полноватая дама лет тридцати, лежала на койке в белой пижаме: лицо её выглядело отекшим, а взгляд пустым. Она даже не обратила внимания на вошедших.       Один Тонкс мог подойти к ней, так что он сел на низком стульчике у койки и взял с прикроватной тумбочки папку. Три стажёра — все бывшие однокурсники Сириуса — неловко замерли рядом с ними у дивана и также не подходили.       — Лорелея, — мягко обратился Тед к женщине по имени. Та моргнула в ответ. — Здравствуй. Это я. Ты узнаешь меня сегодня?       Миссис Шафик одарила Тонкса мимолётным взглядом и едва заметно кивнула.       — К тебе пришли люди, они хотят поговорить с тобой, — проговорил Тонкс нежно, как будто бы общаясь с особо капризным и хрупким ребёнком. Он довольно убедительно разыгрывал саму беспечность: с деловитым видом перелистывал страницы в папке, делая вид, что читает. — Не волнуйся, это хорошие люди. Они не причинят тебе вреда. Они хотят помочь тебе. Задавать вопросы буду я, они будут только слушать. Если ты почувствуешь, что этого слишком много или что тебе некомфортно, просто дай мне знать, и я тут же выпровожу их отсюда. Это нормально для тебя?       Шафик снова кивнула.       — Это снова полицейские? — хриплым голосом поинтересовалась она. — Почему все полицейские так странно одеты?       — Да, это полицейские, — легко солгал Тонкс. — Они расследуют твоё дело, чтобы поймать всех причастных и наказать их. Так что ты можешь рассказать им всё, что кажется тебе важным — любые детали.       — Я уже рассказывала господинам-детективам всё, что помню, — нахмурилась она. Однако, к счастью, она не стала больше возражать и приступила к рассказу: — Их было пять или шесть. Они все были одеты странно, как будто они были членами одной секты… Среди них была одна женщина… Они делали что-то с моей дочерью… — Лорелея говорила с некоторым блаженным спокойствием: скорее всего, она была под действием кучи успокоительных зелий. Глаза блуждали по палате бесцельно, слёзы свободно катились, но больше никаких эмоций она не проявляла. — Говорили на латыни, из-за чего моя дочь кричала, как будто бы от сильнейшей боли. Когда Кристиан попытался вмешаться, они выкрикнули какое-то слово, и Кристиан упал замертво. Больше не проснулся. Они издевались над моей дочерью, моя дочь вопила без остановки, она никогда раньше так много не кричала. В какой-то момент голос её охрип и погас, но она ещё долго оставалась живой и беззвучно корчилась на полу, а я ничего не могла сделать, я не могла вмешаться, по какой-то причине, меня просто парализовало…       — Вы сделали всё, что смогли, Лорелея, — деликатно заверил Тонкс. — Эти люди чудовища. В этом нет вашей вины.       — Что ещё вы хотели узнать? — спросила миссис Шафик, пропустив поддержку Теда мимо ушей. — Ведь пришли сюда не только для того, чтобы снова послушать мою историю, которую я повторяла сотни раз.       — Да, конечно, — Тонкс полез в карман и вытащил фотографию Кэролайн Пьюси, заранее приведённую Сириусом. Всем мародёрам пришлось изрядно постараться утром, чтобы превратить колдографию в обычную фотографию и получить убедительный портрет. Тед осторожно протянул изображение Лорелее. — Мы понимаем, что они все были в масках, но, пожалуйста, взгляните на эту фотографию. Вы — наш единственный свидетель. Возможно, вы уловили какие-то детали. Волосы торчащие или глаза, сквозь отверстия в масках… Вам эта женщина не кажется знакомой?       Шафик взяла фотографию и уставилась на неё. Несколько минут внимательно изучала лицо Кэролайн в тишине, прежде чем отрицательно покачать головой.       — Это точно не она, — вынесла она в конце концов вердикт.       — Вы уверены? — переспросил Тед.       — У той были более покатые плечи и тоньше шея, — указала она. — Так что, да, я уверена.       — Хорошо, спасибо, Лорелея, — кивнул Тонкс, забирая фотографию. — Вы большая молодец сегодня…       Как Шафик могла быть так уверена в себе, если травма обезобразила все её воспоминания? Сириуса не устроил её ответ и её аргумент: он не доверял суждениям этой женщины. Не потому что думал, что она хочет всех обмануть, скорее потому, что она была слишком травмирована, чтобы быть такой уверенной. Сириус не сомневался, что нападающей женщиной в тот день была именно Пьюси.       — Посмотрите, пожалуйста, внимательнее, — вмешался он, выступив вперёд. Он отмахнулся от стажёра Брэндана Ноббса, который попытался его остановить, и приблизился к Теду и Лорелее. — Возможно, ваши воспоминания искажены…       Впрочем, он вынужден был застыть, застигнутый врасплох чистой ненавистью в темных глазах Шафика, когда она разглядела его лицо получше.       — Ты! — плюнула она и тут же поднялась на койке в сидячее положение. — Это он! — завопила она неожиданно, размахивая руками в его сторону. — Это он, доктор, он! Арестуйте его! — она начала яростно бороться с Тедом, когда тот захватил её в объятия, не давая, видимо, напасть на Сириуса. Поняв, что Тед не собирается ей помогать, она вонзила зубы в его плечо, но Тонкс хватку не ослабил и крепко удерживал брыкающееся тело, пока к нему на помощь не подбежали стажёры с приготовленными заранее шприцами, наполненными мутными зельями. — Ты думал, я тебя не узнаю?! Маска скрыла твоё лицо, но я видела твои глаза…       Договорить она не успела: Брэндан вколол ей снотворное в руку. Глаза, полные бешенства и безумия, закатились наверх, и она отключилась. Тонкс бережно уложил её безвольно повисшее тело на койку.       — Это было глупо, Сириус, — угрюмо сказал Римус, вставая с дивана и устало потирая лицо. — О чём ты, чёрт возьми, думал?!       Дамблдор и Джеймс тоже встали, но, к счастью, не стали озвучивать свои осуждения вслух.       Но, вопреки ожиданиям, Тонкс не стал ругаться. Он с крайне задумчивым видом почесал бровь кончиком шариковой ручки и бросил на Сириуса оценивающий взгляд.       — Любопытно… — выдал он в конце концов.       Сириус не мог не занервничать.       — Что «любопытно»?       — Она никогда раньше не выказывала гнева, — не стал юлить Тонкс и ответил прямо. — Обычно она плачет, паникует, истерит… Злость вижу впервые.       — Что это может означать? — взволнованно поинтересовался Джеймс. — Может, она где-то случайно встретила Сириуса?       Тед неопределённо пожал плечами и положил ручку в нагрудной карман халата.       — Я должен понаблюдать за ней, чтобы выяснить, в чём дело, — безразлично сказал он. — Возможно, встретила и запомнила, а теперь путается в пучине неприятных воспоминаний. Возможно, видела кого-то похожего.       Тед сильно изменился со школьных времён — не мог не отметить Сириус. Подростком он был застенчивым и ранимым, чем собственно и покорил сердце Андромеды. Когда другие мальчики пыжились и строили из себя альфа-самцов, Тонкс оставался самим собой: он не стыдился своей мягкой и романтичной натуры, читал книжки про целительство и носил свитера с ромбиками. Наверное, на него так повлияла работа с психически больными людьми, но сейчас он казался более сдержанным и отстранённым от людских страданий. Сириус не раз слышал, что целители и авроры являются самыми большими циниками — такова была их профессиональная деформация. Видимо, Тед столкнулся с похожей проблемой.       На этом и разошлись, вежливо попрощавшись. Сириус, Джеймс и Римус не скрывали своего разочарования и громко жаловались на то, что впустую потратили время. Дамблдор держался необыкновенно задумчивым и молчаливым. Он не сказал ни слова с тех пор, как они встретились, кроме скомканного приветствия, а теперь и вовсе замкнулся в себе.       Вскоре они отделились от директора — тот поспешил их оставить, ссылаясь на наличие дел в школе, — и отправились в столовую больницы. Дамблдор явно о чём-то думал, но пока делиться не планировал. Спрашивать было бесполезно — Дамблдор всегда делился с ними ровно тем, что сам считал необходимым.       Живот урчал от голода: Сириус не успел позавтракать с утра, так как проспал. Джеймс и Римус бурно обсуждали крики душевнобольных, которые периодически разносились по коридорам. Психиатрическое отделение Мунго оставляло неизгладимое впечатление безысходности и навевало жути, несмотря на использование преимущественно нейтральных тонов в интерьере.       Столовая Мунго для посетителей находилась на первом этаже, но запах внутри помещения как-то не особо возбуждал аппетит. Даже здесь пахло лекарствами и зельями, а не свежеприготовленной едой. Точно так же, как и в других комнатах, здесь было светло, всё было обставлено в белых или бежевых цветах. Светло было настолько, что от этого у Сириуса начинали побаливать глаза.       Он купил две булочки и один кофе для себя: Джеймс взял хот-дог с апельсиновым соком, а Римус, будучи истинным джентльменом, — пончик и чай. Людей было немного, к счастью, многие посетители старались не задерживаться тут дольше, чем строго необходимо. Сириус поймал себя на мысли о том, что понимает тех, кто не хочет здесь находиться. Аура в Мунго, как и во всех других больницах, была тяжёлой и давящей из-за наполняющих это здание болезней и смертей.       Они удобно устроились рядом с одной из стен под огромной картиной кружки дымящегося напитка.       — Что-то Бродяга не особо разговорчив сегодня, — заметил Джеймс, раскладывая свою еду на подносе удобнее для себя. — Не говори, что на тебя повлияла эта больная на голову.       — Это не она, — вздохнул Сириус, согревая руки о пар, вываливающийся из его чашки с кофе. — Я просто… волнуюсь за того студента, который сейчас рядом с Псами.       — Чёрт, точно, — неожиданно спохватился Джеймс. — Ты же работаешь в школе. Наверняка знаешь его лично… Я как-то не подумал об этом.       — Должно быть, это тяжело для тебя, — сочувственно сказал Римус. — Так много навалилось на тебя в последнее время…       — Я был в тот день прямо там и ничего не мог сделать, — плюнул Сириус сердито. Больше всего на свете он ненавидел бессилие и беспомощность: в тот день он ощутил оба чувства одновременно. Аппетит внезапно пропал, и он безрадостно потыкал пальцами мягкое тесто булочки.       — Не кори себя, ты ни в чём не виноват, — сказал Джеймс. — Я уверен, что ты сделал всё, что мог. Ты же Сириус. По-другому и быть не может.       Римус согласно кивнул, неспешно отпивая свой чай.       — И вообще я слышал, что мальчик пошёл на это добровольно, — сказал он. Видимо, это полностью оправдывало бесполезность Сириуса в его глазах.       Сириус невесело усмехнулся.       — Вы говорите прямо как Регулус.       Джеймс поперхнулся соком и поспешил вытереть нос салфеткой. Он прокашлялся несколько раз и чертовски громко: Римус слегка похлопал его по спине. Как только Поттер пришёл в себя, вопросы посыпались один за другим:       — Регулус такое говорил?! Действительно?! — воскликнул он чрезмерно драматично. — Когда?! Как?! Что с этим мальчиком случилось?! Он же был тем ещё желчным и злобным гремлином! Неужели он теперь не злой?! Неужели он теперь добрый?! Может, истинного Регулуса похитили, а на его месте оставили кого-то более милого?!       — Полегче, — фыркнул Сириус. — Я сам был в шоке.       — Вот это да, — выдохнул Римус. — Я всегда знал, что в глубине души он хороший.       Джеймс неверяще вытаращился на него.       — Ты шутишь, что ли?! Он буквально худший младший брат, которого можно только представить!       — Ну он же просто ребёнок… — слабо попытался защитить Регулуса Люпин. — Его поведение вполне логично с такой-то семьёй… Я вообще удивлён, что Сириусу удалось вырасти адекватным и хорошим человеком с такими монстрами в качестве родителей…       — Они были монстрами только по отношению к Сириусу! — негодующе напомнил Джеймс. — У Регулуса буквально самые лучшие условия жизни! Он привилегированный ребёнок в зажиточной семье и не просто ребёнок, а настоящий любимец родителей! Баловень судьбы!       Сириус равнодушно откусил булочку. Вкус был потрясающим и практически таял во рту. Вмешиваться в спор не было желания, поэтому он переводил взгляд с Джеймса на Люпина и наоборот, чувствуя себя скучающим зрителем магловского кинотеатра.       — Разве он выбирал, в какой семье и кем родиться? — терпеливо спросил Римус. Чрезмерная эмоциональность Поттера его не тронула.       — Нет, но он мог выбрать не быть мудаком по отношению к своему брату! — рявкнул Джеймс.       — Ребята, прекратите, — устало попросил Сириус, не выдержав шума. Голова побаливала. — Ещё мне не хватало, чтоб вы ссорились из-за Регулуса.       Джеймс хмыкнул и пожал плечами, поднимая руки в воздухе в качестве мирного жеста.       — Всё, всё, я понимаю.       Римус только извиняюще улыбнулся.

***

      Условия были таковы: снять с Пожирателей смерти статус экстремистов-террористов и объявить их легитимной политической партией. Тогда они выпустят Барти-младшего, возможно, «целым и невредимым».       Министерство, как порядочный народ, обратилось к Краучу-старшему, как отцу жертвы, чтобы узнать его мнение.       Крауч отказался. Это стало неожиданностью для всех: люди были уверены, что Крауч пойдёт на всё, чтобы спасти своего ребёнка. «Я доверяю аврорам, — сказал Барти-старший в интервью для Пророка. — Я знаю, что свою работу они выполнят качественно и добросовестно: они сделают всё, что в их силах, чтобы вернуть моего сына. Нам не нужно поддаваться манипуляциям террористов».       Работал над этим делом, несомненно, лучший аврор — сам Аластор Грюм, прославившийся на всю Англию, как один из лучших специалистов в своём деле. Он уже запрятал в Азкабан нескольких Пожирателей, которые занимались грабежами.       Жизнь в школе продолжалась. К своим новым обязанностям старосты Регулус подходил ответственно и без нареканий. Слагхорн казался довольным, но, к сожалению, нельзя было сказать того же об учениках.       До ушей Сириуса доходили разные по степени своей нелепости слухи касательно его брата. Ребята не давали Регулусу забыть о том факте, что они с Краучем часто ругались и состояли в весьма плохих отношениях. Создавалось впечатление, что по мнению всех учащихся, в любом несчастье, которое могло только настигнуть Барти, был бы виноват Регулус, просто потому что они не ладили.       Всё больше распространялись в стенах школы и слухи о том, что Кэролайн Пьюси была одной из нападающих Пожирателей. Дети делали свои выводы о том, что Регулус и Торфинн стали намеренно покрывать её, чтобы её не поймали.       Всё это копилось и копилось и увеличивалось как надувной шар, который должен был лопнуть в какой-то момент. К сожалению, судьбой было предначертано, что это должно случиться именно на смене Сириуса.       Это было очередное собрание дуэльного клуба. Вообще, по мнению Сириуса, идея занять школьников в их свободное время была блестящей. Это направляло энергию детей в правильное русло. Он не понимал, почему все учителя игнорировали Локхарта: Гилдерой поделился, что создать подобный клуб он предлагал ещё с первого курса, но никто из преподавателей его не слушал и не хотел содействовать. Только Сириус обратил на это должное внимание.       С учащением нападений со стороны Пожирателей, число желающих присоединиться к дуэльному клубу резко возросло. Людей было так много, что их пришлось разделить на две группы: студенты с первого по третий курс собирались в субботу, а старшекурсники приходили в воскресенье.       Всё проходило спокойно воскресным утром. Отоспавшиеся студенты выглядели более энергичными и жизнерадостными, чем в будние дни. Сириус показывал несколько приёмов защиты Амелии, когда в кабинет вошёл Регулус собственной персоной, одетый как всегда с иголочки.       — А этот зачем сюда пришёл?! — неожиданно поинтересовался Аткинс, громко, во всеуслышание. — Осталось нам ещё и с будущими Пожирателями дуэлиться!       Регулус ухмыльнулся. Он казался странно довольным такой бурной реакцией на него.       — Испугался? — ехидно спросил он.       — Ещё чего! Проваливай!       — Мистер Аткинс, прекратите! — вмешался Сириус. — Что за муха укусила вас сегодня?       Но Крейга эта попытка успокоить только ещё больше вывела из себя:       — Ну конечно, вы будете на его стороне, он же ваш младший брат!       Регулус определённо не хотел помогать уладить назревающий конфликт:       — Ну ты и нытик, Аткинс, — фыркнул он. — Иди к Дамблдору, поплачься.       — Вы действительно хотите, чтоб он был здесь?! — возмутился один из студентов.       — Может, вообще запретим слизеринцам входить в клуб?! — предложил другой. — Роули и то сам отвалил.       — Ну, видимо, понял, что здесь будущим псам не место!       — Тихо! — Сириус стукнул по учительскому столу костяшками пальцев, потому что ребята начали кричать и спорить. Большинство высказывалось за то, чтобы отстранить слизеринцев от клуба. — Никому ничего запрещать не будем! Слизеринцы такие же ученики Хогвартса, как и вы, и имеют право на то же, на что и вы.       — Они не такие же, как мы!       — Да, я не грязнокровка, в отличие от вас, — сказал Регулус. Он предвкушающе улыбался: видимо, намеренно подливал масла в огонь, чтобы разжечь полноценный скандал.       Сириус раздражённо скрипнул зубами. Вот что ему спокойно-то не живётся? Зачем, чёрт возьми, он вообще это делал?       Иногда Сириусу казалось, что Регулус существовал в этом мире лишь с одной целью — портить жизнь Сириусу.       Ребята загалдели хором и с праведным гневом. Голосов было так много, что разобрать, кто что говорит, казалось невозможным. Только и слышались отдельные части выкриков по типу «высокомерный кусок дерьма», «типичный слизеринец», и «да как ты смеешь!».       — Ребята! — Сириусу пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным. Некоторые всё ещё недовольно бухтели, но, в принципе, в кабинете установился приемлемый уровень тишины. — Минус десять очков с мистера Блэка за оскорбления, — сказал он, и только после этого студенты, наконец, хоть немного успокоились. — Почему вы хотите запретить слизеринцам сюда ходить? — спросил он, стараясь звучать максимально непредвзято и бесстрастно. — «Они будущие Пожиратели» я в качестве аргумента принимать не буду. Мы не можем наказывать людей за их будущие преступления. У каждого студента здесь столько же шансов стать Пожирателем, сколько и у Регулуса. Давайте держать голову холодными, не сходить с ума и не впадать в маразм, хорошо?       — Он подставил Крауча, — заметил Аткинс. Сириус с трудом сдержал себя и не закатил глаза. С каких пор Аткинс стал ярым защитником Крауча? — Единственного нормального слизеринца, — добавил он.       Сириус сильно сомневался в этом, но, к сожалению, никто даже малейшего понятия не имел, насколько же Регулус нормальнее «единственного нормального слизеринца».       Неожиданно за Регулуса заступилась Боунс:       — Нет никаких доказательств, что произошло именно это, — сказала она.       Регулус издевательски ухмыльнулся.       — Всегда на страже справедливости, не так ли, Боунс?       Девочка его благоразумно проигнорировала.       — Ой, как будто нам нужны доказательства! — воскликнул Крейг. — Все мы знаем, что Блэк с детства метил на место старосты! А тут прям всё так удачно сложилось!       — Мерлин, ты такой умный, — фальшиво восхитился Регулус. — Что именно выдало мой злобный план?       — Он ещё и издевается!       — Нет, ты действительно меня раскусил, — сказал Регулус, чудом сохраняя на лице серьёзное выражение. — Я сдал Крауча Пожирателям, потому что он мне надоел. И тебя могу сдать. Так что не надоедай мне и помалкивай, — он отвернулся, всем своим видом показав, что поставил точку в этом разговоре.       Это был неидеальный конец спора, но Сириус мог с этим работать.       — Мы закончили здесь, — твёрдо заявил он. — И чтоб я больше не слышал, как вы грызётесь между собой по надуманным причинам. Вы не малые дети, чтобы устраивать подобный балаган, вам ясно?!       Некоторые послушно закивали, но Аткинс всё ещё не выглядел довольным исходом этого разговора. Сириус решил отложить разбирательства с ним на потом.       — Итак, чего застыли? — спросил он, хлопая в ладони. — Разве мы не должны устраивать дуэли?       Наконец, ребята вспомнили о том, зачем они вообще здесь собрались и принялись разбиваться по парам. Сириус уже обрадовался было, что конфликт на этом исчерпан, но потом заметил, что Регулус с подозрительно злорадным лицом направляется в сторону Крейга Аткинса.       Нет — подумал Сириус и утомлённо сжал переносицу. Сегодняшний день начинался чертовски плохо.       — Аткинс, — счастливо позвал Регулус и поднял палочку на уровне своей груди. Крейг вопросительно уставился на него в ответ. — Я вызываю тебя на дуэль.