Троянский конь

      — Я всего лишь спасал брата, мальчик, — оправдывался Найджел перед ним. — Любой на моём месте сделал бы то же самое.       Регулус пожал плечами и без особой радости взглянул на последнюю отъезжающую карету. Все школьники, услышав о нападении, побросали свои дела и толпами навалились в кареты.       Придётся топать пешком, наверное.       Не то чтобы он был тем, кто имел право осуждать других. Сириус готов был рвать и метать. Ну а Регулус…       Регулус поймал себя на мысли, что понимает этого Найджела. Он бы тоже между незнакомым пареньком и членом своей семьи без раздумий выбрал бы второе. В отличие от Сириуса, который давно уже поставил свои принципы выше семьи.       — Ты похож на идейного слизеринца, — не унимался почему-то Найджел. — Я думаю, ты меня поймёшь как слизеринец — слизеринца. Мой брат стереотипный гриффиндорец и сейчас он чертовски зол на меня. Но я не жалею. Моего брата они собирались убить, а с Краучем они потянут время, чтобы попытаться вести переговоры с его отцом.       — Что будет, когда мистер Крауч откажется принимать условия Пожирателей? — спросил Регулус. — Если вы знаете этого человека, то вы должны знать и то, что «единственный и любимый» наследник — это чушь собачья.       — В смысле откажется? — не понял Найджел, нахмурившись. — Он не откажется. Это же его сын.       Регулус уставился на него как на идиота.       — Скажите честно, сколько вы проработали под начальством мистера Крауча?       Найджел стыдливо опустил глаза.       — Неделю, — коротко сказал он. — Что не так?       — Вроде слизеринец, а такой глупый и не наблюдательный, — Регулус покачал головой. За одну неделю сам он смог бы изучить человека в достаточной мере, чтобы знать о всех его привычках, о его характере и личности.       Он снова взглянул на тучи, собирающиеся в небе, и с тяжёлым вздохом начал свой шаг.       — Эй, ты куда?!       — Не твоё дело, — бросил он, ускорившись.       Найджел, к сожалению, намёков не понимал.       — Погоди, — крикнул он и, судя по звукам шагов, последовал за ним по пятам. — Пожиратели могут быть ещё поблизости, опасно ходить одному…       — Вы меня защитите? — Регулус даже не попытался скрыть презрения в своём голосе при слове «вы». Он бросил скептический взгляд на мужчину. — Я не доверяю вам, сэр. И на то у меня есть веские основания.       Тот застыл как вкопанный посреди дороги с открытым ртом. Помолчал пару секунд, после чего выдохнул.       — Ты прав, — в конце концов признал он. — Я забыл, как, должно быть, я выгляжу в твоих глазах. Я продал твоего друга за жизнь чужого для тебя человека. Но сейчас опасно. Дождись хотя бы своего брата, прошу.       — Он мне не друг, — Регулус уже устал повторять это за весь вечер. Почему никто не мог этого запомнить?!       Он развернулся и пошёл прочь в сторону Хогвартса. Уже смеркалось, а дорога пешком предстояла дальняя.       И раздражённо остановился, вновь услышав шаги за собой.       — Вы сталкер? — огрызнулся он. — Что вам от меня нужно?! Вы меня преследуете?       — Нет, я…       — Вот и отлично, — кивнул Регулус. — Не ходите за мной, иначе я доложу о вас властям. До свидания.       Когда он возобновил ход на этот раз, к счастью, Найджел отстал от него. Регулус украдкой оглянулся и заметил, что мужчина заходит обратно в Три метлы. Он вздохнул с облегчением, что избавился от приставучки, и продолжил путь.

***

      Он не прошёл и половины пути, но ноги уже горели и попросту отказывались двигаться дальше. Под ботинками земля была вся в лужах, ливень безжалостно бил по итак уже замёрзшему телу. Дорога была ухабистой, и Регулус чувствовал каждый камешек под ботинками.       Но он упрямо шёл вперёд мимо Чёрного озера. Станция была далеко позади: теперь было тише, а небольшие неудобства он мог потерпеть. Он остановился, чтобы передохнуть немного, и достал из сумки пряник, заботливо упакованный Хагридом ранее. В обед он посмеялся, не понимая зачем ему этот пряник, но сейчас с удовольствием съел всё в два укуса.       Регулус стряхнул с пальцев крошки и собирался снова пойти, но замер, не сделав и первого шага.       Он чувствовал это. Почувствовал затылком и спиной, которая тут же выпрямилась как тетива. Конечно, шум дождя и холод отвлекали и притупляли его, но оно там было.       Это чувство — за ним следили. Регулус привык к своим жестким границам, живя уединённой жизнью в Гриммо, и всегда ощущал чужое присутствие за версту, особенно в тихих местах, где не слышно ничего, кроме матери природы.       И сейчас он определённо был не один. Палочка тут же оказалась в руке, и он обернулся. За спиной ожидаемо никого не было. Он прищурился и вгляделся в деревья, усеивающие стройными рядами его путь с двух сторон.       И там действительно был кто-то. Регулус мог видеть только, как в темноте блестят эти глаза — не человеческие, к счастью. Какое-то животное притаилось и следило за ним. С палочкой в руке Регулус мог практически не бояться никаких зверей. Ни медведей, которые здесь не обитали, ни змей, ни пугливых оленей. Конечно, магия вне Хогвартса и всё такое, но он был Блэком. Ему всё сойдёт с рук; сойдёт, как и сошли до этого миллион заклинаний, сделанных дома, и уж точно его не собирались исключать из школы за самозащиту.       — Давай лучше договоримся, — ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать дождь. — Ты не будешь на меня нападать. Я не буду тебя убивать. Что скажешь?       …и если Регулус был похож на сумасшедшего сейчас, разговаривая с животным, то его никто не видел, чтобы высмеять. Так что всё хорошо — утешал он себя.       Животное то ли не боялось людей, то ли было уже прирученным, но довольно быстро Регулус услышал посторонний в шуме дождя шорох, и вскоре взору предстала собака, когда та спокойно вышла вперёд.       Она была просто огромной, почти как маленькое пони. И лохматой. И не агрессивной, потому что она не рычала, не скалилась и двигалась размеренно, спокойно. Точно прирученная — решил Регулус, но всё же не увидел ошейника.       — Не приближайся слишком близко, — приказал он. Животное, вероятно, не понимало человеческую речь, но пёс остановился, озадаченно уставившись на него. — Я не люблю собак. Держись подальше. Кошки лучше.       Собака обиженно тявкнула. Регулус всё ещё не решался поворачиваться к ней спиной.       — Не дави на чувство вины, — предупредил он. — Ты моё мнение не изменишь.       Собака склонила голову набок и снова тявкнула, на этот раз немного… озадаченно?       — Иди своей дорогой, — сказал Регулус, нерешительно опуская палочку. Не было необходимости нарушать правила, когда реальной опасности не было. — Я пойду своей.       Почему-то пёс не послушался и приблизился. Регулус сделал пару шагов назад, и только тогда собака вновь остановилась, словно почуяв носом чужое опасение. Она ещё и имела наглость выглядеть оскорбленной, как будто это не она здесь походила на чёртов Цербер.       Регулус бросил взгляд на одинокую дорогу впереди себя. Влажная земля тоскливо чернела, и прямо сейчас одиночество ощущалось как никогда. Не было Барти, которому можно было бы надоедать, да и погода не радовала.       — Хорошо, мы пойдём вместе, — уступил он, взглянув на жалко промокшую чёрную шерсть. Всё равно вдвоём веселее, даже если второй — это назойливый пёс. — Но только до ворот Хогвартса!       Собака счастливо завиляла хвостом. Был ли грустным тот факт, что глупое животное было единственным существом, которое так радовалось его компании?       Итак, да. Они пошли вместе. Собака тяжело дышала, свесив изо рта розовый язык, и периодически стряхивала с себя собравшиеся в шерсти капли воды. В общем, создавала достаточно шума, чтобы Регулус не ощущал себя невыносимо одиноким.       — Знаешь, эти Пожиратели смерти оказались не такими уж и страшными, как о них говорят, — начал он, потому что тишина раздражала. Он любил тишину, но не в такой обстановке. — Обычные, жалкие позёры. Кэролайн совсем переборщила с театральностью.       Собака странно замедлилась и перестала тяжело дышать, словно внимательно вслушиваясь в его речь.       — Она глупа, если думает, что, скрыв лицо за маской, она смогла скрыть и свою личность, — хрипло рассмеялся он над наивностью небезызвестной мисс Пьюси. — Я узнал её голос. Я слышал, как она поёт колыбельные Эдриану, и помню её хорошо. Кого она вообще пыталась обмануть? Если она полагает, что, присоединившись к пожирателям смерти, она восстановит своё доброе имя среди чистокровных, то она глубоко ошибается.       Регулус болтал, но звук собственного голоса достаточно умиротворял.       — Видишь ли, собака… — он запнулся. Почему-то называть собаку собакой было неловко. — Как мне тебя называть вообще? Мальчик ты или девочка?       Проверять определённо не было желания, поэтому он решил остановиться на нейтральном:       — Я не знаю твоего настоящего имени, поэтому называть буду Грим, — сказал он. — Ты похож на этих существ. А что, если ты действительно Грим и завтра я умру? — поразмышлял Регулус вслух, но тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли. — Если говорить о Кэролайн, то, знаешь ли ты, что если однажды тебя чистокровное сообщество вычеркнет из своего списка, то вернуться будет крайне сложно? Ни Сириус, ни Андромеда этого не осознают до конца, но у них уже давно нет пути обратно в семью.       — Проблема незаконнорождённого ребёнка у идейной чистокровной женщины в том, что неизвестно, кто отец малыша, и, в чём бы потом эта женщина ни пыталась всех убедить, нет гарантии того, что ребёнок не от какого-нибудь магла или грязнокровки, — объяснил он Гриму, послушно следующему за ним. — Предатели крови и грязнокровки не поймут этого. Кэролайн может стать Пожирателем, но чистокровные уже не примут её.       Где-то вдалеке зловеще каркнула ворона, но Регулус не обратил на это внимания. Он только отметил мысленно, что дождь отступил, уже не барабанил так агрессивно, а медленно и неспешно моросил.       — Поэтому мне запрещены ошибки, — тихо сказал он. — Нельзя быть несовершенным. Иначе об тебя будут вытирать ноги, тебя выкинут из родного дома и тебе остаётся влачить жалкую судьбу, как какая-нибудь бродяга.       Ему показалось или Грим вздрогнул?       — Тебе что, холодно? — спросил он, прищурившись. Грим не ответил. Конечно.       Так что он решил дальше изливать душу.       — Я думаю, единственный, кто понимает меня в этом плане, — это чёртов Крауч, — поделился он. Грустно, но факт. — Сириус думает, что мы скрытые друзья или что-то в этом роде, но это не так. Крауч просто единственный, кто понимает, каково это — быть Регулусом Блэком. В то же время, я понимаю, каково это — быть Барти Краучем младшим.       Правда была в том, что, несмотря на внешние различия, Барти и Регулус были похожи друг на друга. Они оба знали цену того, что значит быть «неидеальным». Они оба с детства знали, что будет с ними, если они не оправдают надежд и ожиданий, возложенных на них родителями.       Регулус всегда учился на примере своего брата, каким не надо быть, чтобы не разочаровать мать и отца. И на примере своего брата видел, что с ним произойдёт, если он ослушается или сделает что-то не так. Сириуса всегда шпыняли все, кому не лень: родители, многочисленные родственники… Регулус не хотел быть таким. Ему нравилось быть любимцем в семье. Так что он учился. Учился быть именно таким, каким хотели видеть его родители. Учился держать себя, учился разговаривать так, как надо, учился быть совершенным. К счастью, учился Регулус всегда быстро. В доме он только и жил, что в состоянии чрезмерного самоконтроля, чтобы ненароком не совершить того, что расстроило бы родителей.       И только Краучу было знакомо это чувство повышенного самоконтроля. В отличие от Регулуса, Крауч был таким даже в школе: он всегда держал себя в руках, следил за своей мимикой, за своим голосом, эмоциями. Истинный Барти был довольно страшным человеком, но эту его сторону мало кто знал, именно благодаря чудовищному контролю, который он имел над самим собой.       Собака тявкнула.       — Знаешь, я думаю, я должен отправить тебя к Хагриду, — сказал он задумчиво, после небольшой, уютной тишины. — Он любит огромных и жутких тварей. Я полагаю, он как чёртов Скамандер.       Настроение немного испортилось оттого, что он некстати вспомнил этого старика. Тьфу, этот маразматик был хуже Дамблдора. Игривый, весь из себя такой «добренький» и по-глупому эксцентричный. Мать пригласила его на ужин однажды, когда Регулусу было лет шесть, исключительно из-за того, что он являлся (и до сих пор является) самым популярным магозоологом в Англии, если не в мире.       Регулус обладал достаточной проницательностью для того, чтобы ясно видеть, когда кто-то его недолюбливал.       Так вот, этот маленький и щуплый старик Регулуса просто возненавидел. Это было видно по тому, как он неприязненно морщился всякий раз, стоило Регулусу открыть рот. Зато Скамандер был в восторге от Сириуса, как и Сириус от него. Честно говоря, они оба были отвратительными.       Профессор Сильванус Кеттлберн настаивал на том, чтобы они изучали Уход за магическими существами именно по книгам Ньютона Скамандера, как будто они были единственной литературой в этом мире про магических животных. Регулус даже подумывал отказаться сдавать СОВ по этому предмету, но в конце концов решил не идти на поводу у негативных эмоций.       Регулус за своим длинным монологом и не заметил, как они уже оказались у ворот Хогвартса. Огни горели и, к счастью, ворота всё ещё были открыты, хотя по ощущениям он отсутствовал довольно долго.       — Ну что ж, — сказал он в конце концов. Он не любил прощаться. — Вот мы и на месте. Теперь мы должны разойтись.       Грим, то есть собака (Регулус сомневался, что они вновь когда-нибудь встретятся) глядела на него печальными собачьими глазами.       Регулус вздохнул.       — Тебе есть, где переночевать? — вяло поинтересовался он. Это было не очень рационально, но он не мог ничего поделать с чувством вины, которое пожирало его внутренности, когда он смотрел на это мокрое существо.       Грим снова тявкнул. Означало ли это «да» или «нет» или вообще «я глупое животное, идиот, я не понимаю человеческую речь» — сложно было интерпретировать.       Регулус снова выдохнул.       — Тебе нельзя в Хогвартс, — сказал он. — Тем более, Барти меня четвертует, если я… — он запнулся. Было странно осознавать, что сегодня он заснёт в полной тишине, без мерного дыхания на соседней кровати, без ночного бреда (Барти разговаривал во сне, иногда даже плакал) и без зловещих пожеланий перед сном по типу «страшных кошмаров тебе» или «чтоб ты сдох этой ночью» и тому подобного. Не будет и постоянных звонков будильника, нехило портивших качество сна. — Верно… — хмыкнул он.       Он встрепенулся, решив не беспокоиться из-за идиотского поступка Крауча (в конце концов, это был его собственный выбор — идти с Пожирателями), и улыбнулся псу.       — Знаешь, есть и позитивные стороны сегодняшнего события! — чрезмерно оптимистичным голосом сказал он. — Нет Барти, зато у тебя есть крыша над головой на сегодня! Пойдём!       Он решил пропустить ужин в пользу Грима и сразу направился в подземелья. Как только они оказались на пороге школы, он наспех высушил свою одежду с помощью магии и очистил испачканную шерсть собаки. В коридорах было пусто: предполагалось, что все сейчас в Большом зале, а Дамблдор с учительским составом, скорее всего, размышляли над тем, что делать с пропавшим учеником.       Грим странно вздрогнул, когда они спустились в подземелья. Регулус улыбнулся. В это время года все так реагировали.       — Начиная с середины осени до середины весны — здесь всегда так, — проговорил он. — Холодно. Другие жалуются, что слизеринцы чрезмерно злы и жестоки, но, скажи мне на милость, как оставаться добрым в такой обстановке, а?!       Это было не более чем шуткой, но, наверное, доля правды в этом всё же была. Конечно, было бы неразумно списывать всё (например, сумасшествие Барти) на холод, тем самым оправдывая любую мразь, но гнетущая атмосфера определённо влияла на настроения не самым лучшим образом.       Собака казалась странно задумчивой теперь. Регулус хмыкнул, удивляясь собственной чрезмерной фантазии. Он подошёл к голой стене, от которой так и веяло необыкновенно морозным воздухом.       — «Мерлинова борода», — назвал он пароль. Это звучало нелепо, но, видимо, у Слагхорна заканчивалось воображение. Собака подавленно рыкнула так, словно в горле застряла кость.       Открылся узкий проход, в глубине которого проглядывал маленький источник света. Собака ходила прямо по пятам, потому что они вдвоём не умещались в ширину, либо умещались, только если шли впритык. Вскоре они шагнули в гостиную, замёрзшие и уставшие оба. Им повезло, что здесь никого не было, чтобы задавать вопросы, поэтому он сразу же направился в спальню, чтобы принять душ и отогреться должным образом в тёплой постели. Грим, конечно же, не отставал.       — Вот и наша с Краучем комната, — неловко сказал он.       Пёс оглядывался с любопытством, хотя рассматривать здесь было нечего. Гигантский платяной шкаф был вдавлен в стену напротив кроватей. На стороне Барти творился ужасный бардак: всё было завалено учебниками, тетрадями и блокнотами — дубовый рабочий стол, прикроватная тумба и даже сама кровать. Убирать за собой у Крауча никогда не было времени. На прикроватной тумбочке, на кипе бумаг и книг, стояли ровно двенадцать заведённых будильников. Регулус подошёл и с радостью отключил их всех.       — В общей сложности Барти спит по три часа каждой ночью, — пояснил он псу, прежде чем открыть шкаф и достать из полки свою пижаму, полотенце и чистое бельё. — Засыпает в час ночи. Спит час. Просыпается и учится. Затем снова засыпает в четыре утра. Спит час, просыпается, учится и засыпает в семь утра. Потом встаёт в восемь и идёт завтракать. Просыпается он тяжело, поэтому и столько будильников. На самом деле, в Хогвартсе одну комнату делят на пять человек, но все остальные соседи просто сбежали отсюда из-за этого психопата. Они пожаловались Слагхорну, и тот согласился расширить комнату и возвёл стену между нами. Я остался здесь, потому что Булстроуд — это нечто. Он каждую ночь пердит как самый громкий и самый вонючий паровоз. А ещё от него пахнет потом и немытыми носками.       Сторона комнаты Регулуса выглядела более опрятной и аккуратной. Кровать была заправлена зелёным покрывалом, на прикроватной тумбочке стояла маленькая рамочка с колдографией семьи. Книги и учебники были собраны на книжной полке над кроватью, распределённые по алфавиту. На рабочем столе одиноко торчала лишь масляная лампа. Все тетради, пергаменты лежали на первой полке в прикроватной тумбе. Перья на второй, а банки с чернилами — на самой нижней, третьей. Всё было педантично расставлено по своим местам. Просыпался Регулус по утрам спокойно ровно в 8:30 и без помощи будильников.       Он трансфигурировал стул Барти (всё равно ему не понадобится в ближайшее время) в мягкую лежанку для собак с одеялом, согрел его с помощью магии.       — Вот, — гордо представил он Гриму. — Отдыхай.       Грим даже не тявкнул в знак благодарности, когда удобно свернулся калачиком на импровизированной лежанке. Что за неблагодарность.

***

      Ночью Регулус спал как убитый. То ли это так повлияло отсутствие худшего соседа по комнате, которого можно только представить, то ли события хэллоуинского дня навалились на него в виде незыблемой усталости, но утром он проснулся довольно отдохнувшим и бодрым. Собачья лежанка уже пустовала, из-за чего Регулус почувствовал смутную и необъяснимую тоску в глубине живота. Но он и не ожидал, что Грим останется тут жить, поэтому он пожал плечами и пошел готовиться к учебному дню.       В Большом зале стоял гул из голосов, бурно обсуждавших новости вчерашнего дня. Регулус сел рядом с Рабастаном, чтобы стащить у него свежий выпуск Пророка. Лестрейндж раскрыл пасть, чтобы возразить, но, увидев, кто это, замолчал и отвернулся.       Конечно, заголовки уже вовсю пестрили: были даже колдографии с места нападения.       «Нападение близко к Хогвартсу: в безопасности ли наши дети?»       Регулус закатил глаза. Эти бесполезные журналюги обожали давить на ненужные эмоции, хотя, впрочем, ничего нового. Неужели люди не понимали, что их дети не будут в безопасности нигде? Ни в школе, ни дома, ни где-либо ещё?       Безопасности в принципе не существовало — так считал Регулус.       Статья очень плохо пересказывала вчерашние события. Будто бы Барти отважно прикрыл человека от Авады кедавры чуть ли не собственной грудью. Регулус усмехнулся. Что за чушь.       Он уже доедал свою порцию овсянки, когда по Большому залу раздалось мягкое «кхм-кхм», усиленное Сонорусом, конечно же. Это был Дамблдор, который встал с места, чтобы произнести очередную речь, скорее всего, о том, как безопасен Хогвартс и что они могут не волноваться.       — Все мы знаем, что вчера произошло, — как обычно невозмутимым тоном проговорил он. — По соображениям безопасности, после того, как все вчера прибыли в школу, мы закрыли главные ворота. Вынужден сообщить вам, что пока ситуация не стабилизируется, студентам запрещено выходить за территорию Хогвартса, в том числе и по выходным. На сегодня занятия отменяются…       По залу прокатился рокот голосов.       — Хоть бы каждый день так кто-то пропадал, у нас будет больше выходных, — услышал Регулус за своей спиной и раздражённо отпил тыквенного сока. Дамблдор, тем временем, продолжил:       — Все, кто был вчера в Трёх метлах между двумя и тремя часами, просим пройти за профессором Макгонагалл после завтрака. Она будет ждать вас в кабинете трансфигурации.       Некоторые простонали, а Регулус, закинув в рот ещё пару виноградин, не стал откладывать всё на потом и направился в упомянутый кабинет первым из всех. Хотелось ответить на все вопросы поскорее, не ожидая, пока закончат другие, и не томясь среди других. Дамблдор тоже покинул Большой зал, как будто бы вслед за ним, а ещё он заметил Амелию Боунс и Пандору Аббот, которые последовали его примеру. Последняя, конечно, избавилась от вчерашнего небесного образа со странными торчащими ушками, но даже в обычной школьной форме с небрежным хвостиком и без макияжа она оставалась привлекательной.       Регулус не осознавал, что уставился на девушку, пока та не заметила его взгляд и не улыбнулась. Почему-то от этого появилось странное ощущение внизу живота, и он смущённо отвернулся и прибавил скорости к своим шагам. За своей спиной он услышал девичье хихиканье и почувствовал, как щеки наливаются кровью.       В кабинете трансфигурации их уже ожидали Дамблдор, Сириус, Слагхорн, Макгонагалл и незнакомая светловолосая женщина. Дамблдор сидел за учительским столом, остальные преподаватели, кроме его брата, и та женщина устроились за первыми партами. Было странно видеть учителей, сидящих за студенческими столами. Сириус стоял в сторонке и крутил в руках магловский разноцветный кубик, название которого Регулус забыл.       Наверное, было бы эффективнее для них разделиться — подумал он, но лезть со своим непрошеным мнением не стал. Сразу за ним зашли и Боунс с Аббот. Регулус решительно не стал смотреть на них и занял место прямо посередине кабинета.       — Хорошо, мы можем сразу приступать, — сказал Дамблдор, хлопнув руками и вышел из-за стола вперёд. Он не носил мантию безумной расцветки сегодня, а был в простом сером. — Для начала хотел бы вам всем представить Мэделин Крауч.       Регулус знал, кто она, но никогда ещё не встречал лично. Та самая незнакомая женщина встала с места, вышла в центр кабинета и кивнула всем. Теперь, когда он услышал фамилию, он мог видеть сходства. Мэделин держалась с холодной отстранённостью и умудрялась выглядеть элегантно даже в такое для неё время. Бледно-золотистые волосы были собраны в маленький идеальный пучок на затылке, оголяя взору тонкую шею, усыпанную множеством мелких родинок. В плане внешности она в буквальном смысле была женской версией своего сына — с такими же огромными карими глазами, тонкими, слегка поджатыми губами, веснушками и тёмными бровями. Чёрное закрытое платье подчёркивало её довольно хрупкую фигуру — маленький рост и в некотором роде нездоровую худобу. Вообще, издалека её можно было бы принять за юную девушку, а не за замужнюю женщину с почти взрослым сыном.       — Здравствуйте всем, благодарю за содействие, — учтиво поприветствовала она. Как только она заговорила, в кабинет вошли ещё три студента из разных курсов: Роули и двое гриффиндорцев. Миссис Крауч подождала, пока все сядут на свои места, прежде чем невозмутимо продолжить: — Я полагаю, больше никто не придёт… Как вы, должно быть, поняли, я мать вашего товарища по школе и студента пятого курса Бартемиуса. Мой муж, Бартемиус Крауч старший, к сожалению, не может присутствовать с нами…       — Это мамка Крауча?! — изумлённо воскликнул Торфинн, не смущаясь присутствия директора, заместителя директора, декана Слизерина, ещё одного преподавателя и той самой «мамки», о которой шла речь. — Мадам, а вашему сыну отчим не нужен?..       Миссис Крауч бросила на Роули очень знакомый Регулусу невпечатлённый взгляд, и Регулус изо всех сил постарался сдержать неуместную ухмылку. Чёрт, и она, и её сын были практически одинаковыми. Судя по приподнятым бровям Сириуса, он думал о том же.       — Мистер Роули, держите себя в руках, — предупредил Слагхорн, покраснев от смущения.       — Это не официальная беседа, так что можете расслабиться, — разрешила она. Её строгое выражение лица говорило совсем иное. — Я здесь лишь в качестве матери Бартемиуса, опрашивать вас будут в основном ваши преподаватели. Вы имеете полное право уйти отсюда, но я была бы глубоко благодарна, если бы вы остались и были максимально откровенны о событиях вчерашнего вечера. Всё, что вы скажете здесь, будет передано в Отдел магического правопорядка.       К радости женщины, никто не ушёл: все остались сидеть на местах. Она благодарно кивнула и отошла в сторонку — стоять у доски рядом с Сириусом. Тот почему-то еле заметно сжался и слишком явно избегал взгляда её цепких глаз.       — Хорошо, можем приступать, — объявил Дамблдор. — Прежде всего, профессору Блэку есть, что сказать нам.       Сириус откашлялся, прочищая горло, и вышел в центр, выглядя по непонятной причине как пристыженный ребёнок.       — Я… э, — начал он не лучшим образом. — Я был там и даже лично общался в тот день с мистером Краучем. Пожиратели напали, но я не… смог должным образом им противостоять. Они хотели убить одного человека, но Барти вызвался добровольцем, так что они оставили мужчину в покое, решив, что сын Крауча принесет им большую выгоду.       — И вы ничего не сделали? — спросила миссис Крауч с намёком на укор в голосе.       Лицо Сириуса запылало, и тут же стало понятно, почему он себя так странно ведёт. Видимо, он винил во всём себя.       Регулус неприязненно поморщился. Почему его брат молча проглатывал чьё-то необоснованное недовольство, как будто он вообще обязан был рисковать своей жизнью ради другого?!       — Вообще-то, мэм, профессор Блэк сражался один против семерых — как минимум, — почти сердито вмешался он в разговор. — Никто палец о палец не ударил, а вы обвиняете единственного человека, который пытался хоть чем-то помочь? Немного благодарности не помешало бы, знаете ли.       Женщина недовольно поджала тонкие губы, вновь становясь поразительной копией своего сына, когда тот был чем-то недоволен, но благоразумно промолчала. Сириус выглядел удивлённым, хотя что именно выбило его из колеи — было непонятно. Также Регулус отметил слабую улыбку Дамблдора.       — Я также думаю, что узнал одного из Пожирателей, — чуть увереннее продолжил Сириус. — Эта женщина. Она напомнила мне Кэролайн Пьюси, которая училась на курс старше меня.       Пришло время Регулуса удивляться. Он не знал, что его брат окажется достаточно внимательным к деталям и сможет так быстро сопоставить, кто есть кто. Сириус обычно отличался своей слепотой при здоровых глазах: он часто мог не замечать того, что происходит у него буквально под носом.       — Это… очень громкое заявление, — не мог не заметить Слагхорн. — Вы уверены в этом?       — Теперь, когда профессор Блэк сказал это, я тоже думаю, что это была Пьюси, — согласилась Пандора. — Её голос показался знакомым.       — Нет, это была не она, — в свою очередь возразил Роули без капли сомнения. — Она моя кузина, и она почти весь день занята маленьким Эдрианом. Ей некогда заниматься такой ерундой.       — Она была похожа на женщину, которая недавно родила…       — Профессор Блэк, при всём уважении к вам, вы сейчас просто принимаете желаемое за действительное, — раздражённо сказал Роули. — У вас есть какие-либо доказательства?       Почему-то взор Сириуса, полный надежды, уставился на Регулуса. Регулус нахмурился.       Это было не к добру, и ему это не нравилось.        — Регулус, вы тоже видели её вблизи, — с заметным отчаянием сказал его брат. — Может быть, вы узнали её… Что вы думаете?       — Это была не Пьюси, — уверенно солгал Регулус, не моргнув и глазом. — Наша семья довольно тесно общается с её семьёй. Кэролайн Пьюси гораздо ниже той, что была среди Пожирателей.       На мгновение в серых глазах брата отразилось острое разочарование, прежде чем он отвёл взгляд. Регулус закусил щеку изнутри от чувства иррациональной обиды, которая ядовитым плющом захватила сердце, хотя Сириус, наверное, имел право чувствовать себя разочарованным.       Обсуждение продолжилось, хотя, честно говоря, разговор был несколько пустым. Никто не знал, кто увёл Барти и куда вообще могли его забрать. Писем о выкупе или об обмене семейство Краучей ещё не получало. Только и смогли установить личности двух рыжих мужчин — Курт и Найджел Маккинноны, дяди Марлин Маккиннон из Рэйвенкло.       Так что спустя час миссис Крауч ушла ни с чем, опустив веки вниз, наверное, чтобы скрыть какую-то эмоцию, которую она считала недостойной. Дамблдор распустил всех, попросив задержаться только Регулуса. Должно быть, директор распознал его ложь и собирался спросить, почему он это сделал.       Когда в кабинете остались они одни, Регулус решительно распрямил спину и приготовился к долгой беседе.

***

      Грим снова посетил его, когда он сидел под деревом, которое любил Крауч, у Чёрного озера. Было уже заметно холодно для школьной мантии, но Регулус игнорировал все неудобства и следил за тем, как бушует тёмная вода под силой ветра.       Морозный воздух пробирал до костей, но здесь было тихо и мирно. Самое то поразмышлять.       Прошла уже неделя с Хэллоуина. Вестей всё ещё не было. Пожиратели даже не выходили на связь.       Жизнь в школе продолжала идти своим ходом. Через пару дней ученики и вовсе потеряли интерес к обсуждению Пожирателей, поглощённые рутиной и учёбой.       — Знаешь, — заговорил Регулус, когда пёс, печально свесив голову, подошёл к нему и устроился рядом. Он положил морду на бёдра Регулуса, обдавая его ноги своим горячим дыханием. — Может, они просто уже убили его. Может, и случайно даже…       Грим посмотрел на него как будто бы исподлобья.       — Пару дней назад я прочитал одно довольно интересное исследование Теда Тонкса… — Регулус странно замолчал, а потом закатил глаза, словно общаясь с кем-то невидимым. — Да-да-да, того самого грязнокровки Теда Тонкса… Он, наверное, один из немногих грязнокровок, которые не безнадёжны, но не суть…       — Дело в том, что он целитель в области ментального здоровья волшебников, и у него довольно-таки интересные работы, — объяснил он Гриму, хотя вряд ли собака знала, что означает «ментальное здоровье». — Так вот, он пишет, что если волшебник невероятно силён и в физическом, и в магическом плане, то это чаще всего один из главных признаков душевной болезни. Это не значит, что все подходящие под это описание люди больны, но… Чёрт, ты же видел Барти, не так ли?! Хоть раз в жизни? Он выглядит довольно хилым для своего возраста… Но в тот день он просто…       Особо холодный ветер обдал дуновением спину, но Регулус почти не заметил этого за своей исповедью.       — Когда Барти было одиннадцать, он без помощи магии спокойно уложил на спину второкурсника гораздо крупнее его самого, — ему пришлось абстрагироваться от того факта, что это произошло на его глазах, чтобы говорить спокойно. Воспоминания всё ещё вызывали неприятную дрожь. — Того самого заику-Джонса…

***

      — Хорошая работа, Реджи, — улыбнулся Барти и протянул ему раскрытую ладонь.       Регулус с счастливой улыбкой дал ему пять.       — Теперь мы можем проучить его, — сказал он.       Тени Запретного леса скрывали их от солнца. Бернард Джонс был одет в магловскую одежду: его светлые волосы взъерошились, а сам он выглядел напуганным, хотя старался этого не показывать. Им повезло, что сегодня был выходной день, и их никто не искал.       — Тьфу, трусы, — с презрением плюнул Джонс. — Это удел девчонок загонять в угол человека без палочки, а потом вдвоём нападать на него одного! Вы не заслуживаете называться мальчиками, Регина и Барбара.       Барти остро улыбнулся и демонстративно вытянул вперёд руку, в которой сжимал палочку. Он раскрыл ладонь, и его палочка стукнулась о рыхлую землю.       — Барти, что ты… — не понял Регулус.       — Не вмешивайся, Реджи, — перебил его Крауч. — Я справлюсь один.       — Ой?.. — Бернард тут же прибавил в уверенности и выставил угрожающе сжатые кулаки. — Ну и что ты мне сделаешь, мелюзга?!       Дальше всё произошло так быстро, что Регулус даже не успел осознать происходящее. Барти просто… ударил первым: не кулаком, а раскрытой ладонью по рту Бернарда, да так, что тот за миг оказался на заднице, дезориентированный и непонимающий ничего вокруг. Из губ второкурсника сорвался болезненный стон, но Барти времени не терял: он подошёл, чтобы вновь ударить его — на этот раз уже кулаком по лбу.       Бернард теперь полностью упал на землю, закрыв лицо руками. Крауч молниеносно оседлал его живот как лошадку, видимо, чтобы бить было удобнее, схватил старшего за запястья и открыл лицо. Затем он прижал его руки к земле своими ботинками с двух сторон, заблокировав любые попытки отбиться.       Регулус улыбнулся. Он не был против просто понаблюдать в сторонке, потому что физические разбирательства не особо интересовали его. Он больше предпочитал магические дуэли. Если быть откровенным, то он понятия не имел, что его друг обладает достаточной силой, чтобы завалить второкурсника, и задался вопросом, почему Барти всё это время терпел.       — Что, Джонси, — ухмыльнулся тем временем Крауч с почти истеричными нотками в голосе. Изо рта потекла слюна прямо на лицо Бернарда, но он как будто бы не заметил ничего. Он говорил с чистой, ничем неприкрытой ненавистью. — Ты оказался не таким сильным, как ты ожидал, да?!       Бернард пытался вяло сопротивляться, но, видимо, два удара сильно ошеломили его, а руки были всё ещё зажаты под ногами Крауча. Он лишь брыкнул, когда Барти надавил на обе его щеки двумя пальцами, вынуждая открыть рот, и цокнул осуждающе.       — Чёрт, этот глупый язык принёс мне столько неприятностей в своё время, — проговорил он. — Ты уверен, что он тебе нужен?!       Конечно, они для этого и загнали Бернарда в ловушку вместе — для того, чтобы надавать хорошеньких тумаков и запугать. Но то, что сейчас сказал Барти, невероятно встревожило Регулуса.       Крауч говорил не всерьёз, не так ли?       Барти действительно схватил пальцами язык Джонса, вытягивая наружу, что было довольно мерзко, после чего отпустил его щёки, полез освободившейся рукой в карман…       …и вытащил небольшой перочинный нож. Регулус не на шутку напрягся.       — Попрощайся с языком, ублюдок, — сказал Крауч и низко склонился над лицом Бернарда.       — Б-Барти, — предупреждающе позвал Регулус, чувствуя как ужас охватывает всё его нутро. Всё выходило из-под контроля, но он до последнего надеялся, что Барти всего лишь шутит. Он медленно приблизился к ним, почему-то опасаясь провоцировать друга резкими движениями. Интуиция подсказывала, что сейчас Крауч отреагирует не самым лучшим образом на внешние отвлечения.       В следующую секунду душераздирающий крик Джонса прозвучал набатом в ушах Регулуса. Он широко раскрытыми глазами уставился на то, как его друг с лёгкостью полоснул ножом чужой язык, отрезая одним движением почти половину. Крики превратились в горькие рыдания от агонии, которые теперь отдавались эхом по Запретному лесу.       Ужас сковал тело Регулуса в цепи, и он обнаружил, что не может заставить себя пошевелиться. Он замер на месте, как истукан.       — Чёрт, запачкал меня кровью, фу, — Барти досадливо отбросил нож подальше от себя, а затем громко рассмеялся, когда крики и плач стихли от того, что Бернард потерял сознание. — Каков слабак! — хихикнул он, а затем посмотрел на Регулуса с диким выражением; брызги крови на его лице слились с веснушками. Глаза были широко распахнуты, вылезая из орбит, и ненормальный блеск заставил внутренности Регулуса странно сжаться. Левая щека дёргалась, а ещё он заметно подрагивал от неконтролируемого смеха. — Я ведь похож на вампира, да? — с детским восторгом спросил он. — Как тебе наша игра, Реджи? Правда ведь, здорово?! Как думаешь, я смогу руками оторвать оставшийся кусок, когда он придёт в себя?!       Только после этого Регулус очнулся от прострации, в которую загнало его напуганное сознание. Он дрожащими пальцами схватил свою палочку и направил прямо на переносицу своего друга.       — Барти, — с трудом, но ему всё же удалось совладать своим голосом. — Отойди от него. Сейчас же!       Барти скосил взгляд на кончик палочки. Когда он снова посмотрел на Регулуса, лицо его было совершенно нечитаемым.       — Что ты делаешь, Реджи? — ледяным тоном спросил он. — Ты струсил?        — Я говорю, отойди от него!       Смотреть Барти в глаза, забыв о его руках, было ошибкой: в следующий миг Регулус ощутил резкую боль в запястье, и палочка отлетела от него подальше. Крауч ударил его тыльной стороной ладони.       — Ты чего ведёшь себя как идиот?! — зашипел он. — Разве ты не помнишь, что он с нами сделал?!       Регулус не успел ответить, когда раздался мученический всхлип со стороны Джонса, и Барти потерял интерес к беседе в пользу новой порции издевательств над своей жертвой.       Это было оно. То самое нужное время. Бежать и искать палочку времени не хватало, потому что Барти снова вцепился в этот залитый кровью проклятый язык, вероятно, чтобы выполнить обещанное.       Регулус не стал терять драгоценные минуты и, собрав всю свою силу в руки, подкрался сбоку и что есть мочи толкнул плечо Крауча.

***

      Хагрид подкармливал детёныша акромантула, когда по лесу раздался ужасный крик, который сначала превратился в плач, а потом подозрительно затих. Он растерялся, а затем швырнул оставшиеся несколько лягушек на землю, и ринулся в сторону звука.       Это звучало далеко. Если это был горе-ученик, заблудившийся в лесу и оказавшийся в беде, то нельзя было опаздывать.       — Следуй за Хиггисом, — прошептал Арагог за его спиной. — Он отведёт тебя куда надо.       Только после этого Хагрид заметил, что перед ним со всей паучьей скоростью ползёт тот самый детёныш, которого он подкармливал. Скорость акромантула Хагрид компенсировал большими шагами своих длинных ног. Спиной он чувствовал, как множество чёрных глаз провожали его.       Если они желали ему удачи, то Хагрид надеялся, что всё исполнится.       Хиггис вёл его в сторону опушки леса, из-за чего Хагрид всё больше убеждался в том, что это какие-то школьники попали в беду. Но, тем не менее, им не понадобилось выходить на саму опушку — к облегчению Хиггиса, который не слишком любил приближаться к людям, не являвшимися Хагридом.       Хиггис не стал прощаться и поторопился уйти прочь, как только они дошли до нужного места.       — Что произошло? — спросил Хагрид.       Этот мальчик — младший брат Сириуса — сидел на земле, опершись спиной о дерево и запустив руки во вьющиеся чёрные волосы. Его глаза ничего не выражали, но сам он казался достаточно бледным и странно застывшим. Он даже не отреагировал на вопрос Хагрида.       Чуть поодаль, на земле и истекая кровью, валялось тело другого первокурсника. Хагрид поспешил к нему, потому что сейчас второй ребенок нуждался в помощи очевидно больше, чем младший брат Сириуса.       Присев на корточки рядом с бессознательным мальчиком, Хагрид приблизил указательный палец к крошечному носу и почувствовал слабое дыхание. Он был ещё жив. А значит, нельзя было терять время.       Он поднял ребёнка на руки — для него это было не сложнее, чем обычному человеку поднять младенца, и затем только обратил внимание на ужасно затихшего маленького Блэка.       — Эй ты, — сказал он. — Блэк!       Мальчик отреагировал только на свою фамилию, вздрогнув и словно бы только пробудившись ото сна.       — Я убил его, — неожиданно заявил он с пугающим спокойствием в голосе. — Теперь меня заберут в Азкабан. Но если я расскажу, почему я это сделал, и Джонс подтвердит это, вполне вероятно, что меня оправдают.       Он явно был сейчас немного не в себе и бредил. Что здесь, Мерлин его побери, вообще произошло?!       — Он жив, и никто тебя в Азкабан не заберёт, — успокоил Хагрид.       Когда мальчик посмотрел прямо на него, впервые осознавая полностью его присутствие, серые глаза были полны детской надежды.       — Обещаешь? — спросил он, как пятилетний малыш, которому должны были подарить конфету.       Хагрид немного поколебался, прежде чем кивнуть.       — Обещаю, — коротко, но твёрдо сказал он. — Пойдём со мной. Заодно расскажешь мне, что здесь произошло.