Троянский конь

      По окнам методично барабанил дождь. В середине октября солнце садилось раньше, чем летом, поэтому на улице царил уже полумрак, хотя стрелки старинных часов показывали всего шесть вечера.       Сириусу нравился дом Поттеров. Некоторое время после того, как он ушёл из родительского жилья, он обитал именно у Поттеров в Годрикова впадине. Да, это жилище не было таким большим, как дом на площади Гриммо, но двух этажей вполне хватало на семью с единственным ребёнком. Все спальные комнаты находились на втором этаже. Пока Сириус жил там, он делил комнату с Джеймсом. Они спали по ночам с раздвинутыми занавесками, и из-за того, что спальня находилась на солнечной стороне, каждый раз пробуждались от раздражающе назойливых проблесков солнышка. За окном находился балкон, откуда взору открывался чудесный вид на небольшой сад с яблонями.       В саду росли пять яблонь, а также летом цвели прекрасные и благоухающие цветы. Фиолетовые примулы, алые розы и ярко-жёлтые нарциссы украшали сад своими живописными цветами. Флимонт сам ухаживал за растениями и, надо заметить, всегда проделывал это с любовью. Под самым древним и пышным деревом стояла древесная скамья, где летом можно было спрятаться от жары под тенёчком.       Внутри же дом был обустроен предельно уютно, с использованием мягких оттенков. В основном, превалировали светло-зелёные и белые тона. Большая часть мебели была из дерева, из-за чего создавалось впечатление единства с природой. Также все портреты и живые картины хранились в кабинете Флимонта на втором этаже, чтобы не смущать редких магловских гостей. У Поттеров также не было домашних эльфов, и Сириус был безмерно рад этому. Он просто ненавидел этих существ всеми фибрами души.       Эти создания были ужасными предателями — Сириус знал это на своём опыте. Кричер — домашний эльф Блэков — затаил на Сириуса злость неизвестно за что, казалось бы, сразу после его рождения. Как и родители, Кричер больше любил и ценил Регулуса, а Сириуса лишь терпел вынужденно. Любой детский косяк Сириуса, любую ребяческую шалость — что угодно: Кричер всегда докладывал всё родителям. Сириус избежал бы в детстве большинства избиений от матери, если бы не этот вездесущий доносчик Кричер.       Осенью сад Поттеров выглядел мрачно и депрессивно. Вокруг всё было окутано мёртвыми и хлипкими из-за непрекращающихся дождей листьями. Земля под ногами была холодной и чёрной, примулы, розы и нарциссы Флимонта Поттера чахли, тоскливо свесив сжавшиеся бутоны и потерявшие все яркие цвета. Голые ветки деревьев навевали грусть.       Размеренный стук капель дождя снаружи убаюкивал. Сириус провёл маленьким ножиком по картофелю: рука неудачно соскользнула, и острое лезвие полоснуло кожу на большом пальце.       Сириус выдохнул от боли и сунул палец в рот до того, как первая красная капля успела появиться.       — Что произошло? — Лили отвлеклась от нарезки помидоров и подняла на него безучастный взгляд.       — Порезался, ничего серьёзного, — отмахнулся Сириус и направился к раковине, чтобы промыть рану. — Джеймс, где тут зелья для обработки ран?! — крикнул он во все лёгкие.       — АПТЕЧКА В ХОЛОДИЛЬНИКЕ! — ответили из соседней комнаты, явно используя Сонорус.       Сириус усмехнулся. Окончивши школу, Джеймс теперь колдовал при любом удобном случае, просто потому что это «вне стен Хогвартса».       — Что за придурок, — беззлобно пробормотал он и повернулся к холодильнику. Остановился на месте, заметив, что Лили смотрит на него недобро. — Что? — глупо спросил он.       — Это всего лишь крошечный порез от ножа, — сказала она. — Необязательно ради этого прерывать работу.       — Зачем терпеть, если можно не терпеть? — Сириус нахмурился и открыл холодильник, чтобы достать оттуда белую коробочку с красным знаком плюса по центру. — Картофель может подождать пару минут, пока я устраню рану.       Лили закатила глаза.       — Что угодно, — со скрытым недовольством сказала она. — И, вообще, прошу не возвращаться к этой несчастной готовке, сама справлюсь.       — У тебя какие-то проблемы со мной? — раздражённо спросил Сириус.       Эванс указала острием собственного ножа на четыре очищенных картофелин, отмокающих в воде в пластиковой миске.       — Только с тем, как ты чистишь овощи, — проворчала она. — Половина самой картошки ушла в мусор вместе с кожурой. Мне больно на это смотреть. Ты портишь хорошие продукты. Правду говорят: не умеешь — не берись.       — Тогда почему ты не показала как надо? — Сириус горячился всё больше. Обязательно ли этой Эванс быть такой высокомерной просто за умение чистить гребаную картошку?       — Сириус, ты взрослый человек, — упрекнула тем временем она. — Если ты дожил до этих лет и до сих пор не владеешь базовыми навыками, то это твои проблемы. Я не виновата, что ты бытовой инвалид.       — Нет, я всё же думаю, что у тебя проблемы конкретно со мной, — подытожил Сириус и достал из аптечки пузырёк с зелёной жидкостью. На бирке, свисающей из пробки, было нацарапано «рябиновый отвар». То, что нужно. — В любом случае, прошу прощения за желание помочь всезнающей и всеумеющей мастерице Эванс, — он капнул на ранку зелье, и та сразу же затянулась, оставив за собой лишь красный след от крови.       Лили проигнорировала его: лишь размеренный стук её ножа о доску нарушал наступившую тишину. Сириус вздохнул и обратно закупорил флакон пробкой, положил зелье в аптечку. После чего убрал коробочку в холодильник и направился в гостиную, где Джеймс и Римус играли в шашки, а Питер, посвистывая незамысловатый мотивчик под нос, поливал цветы у окна из крошечной оранжевой лейки.       Удивительно, что у Лунатика получилось уговорить Джеймса на настольную игру: Поттер обычно не мог сидеть на одном месте больше десяти минут. В школьные времена уроки, которые длились по часу, были для него той ещё пыткой.       Дела у Поттера явно обстояли не лучшим образом: на картонном поле «битвы» остались всего две белых шашек, за которых он и играл, против девяти чёрных Римуса.       — Лучше сдайся и сбереги свою честь, — с сухим юмором сказал Римус.       Джеймс покачал головой.       — Только трусы сдаются перед лицом вражеским, настоящие воины сражаются до последнего издыхания, — проговорил он величественно и сделал свой ход.       Римус хмыкнул, перед тем как убить обе последних шашек в два хода.       — Ты проиграл, — сказал он.       Сириус тепло улыбнулся. Как бы Эванс ни силилась испортить ему настроение, рядом с названными братьями он всегда был счастлив. Ни Эванс, ни дождь, бешено колотящий крышу и окна, не могли этого изменить.       — О, наш профессор здесь, — объявил Римус, заметив, что Сириус наблюдает за ними с материнской улыбкой, на пороге, навалившись всем телом на межкомнатную арку. — Что-то ты недолго участвовал в готовке супа.       Сириус пожал плечами и прошёл внутрь, чтобы плюхнуться в мягкое уютное кресло.       — Спасибо, конечно, Сохатый, за попытку, но поладить с Эванс у меня вряд ли получится.       — Я всё равно не прекращу пытаться, — сказал Джеймс и поправил очки на носу средним пальцем. Этот жест был истинно джеймсовским, настолько джеймсовским, что Сириус вновь невольно улыбнулся. — Вы четверо — самые близкие мне люди. Мы должны быть одной семьёй. Все мы. Иначе не пойдёт. Иначе мы не выстоим против грядущих перемен.       — Кстати, о Волдеморте, — Сириус выпрямился на кресле. — Я читал, что он уже наглеет…       — Да, недавно его псы убили чистокровного мужчину, женившегося на магле, и их трёхлетнюю дочь, — отрапортовал Джеймс. — Бедную женщину пришлось положить в Мунго: эти звери быстро убили мужчину, но часами пытали их ребёнка круциатусом на её глазах.       Римус кивнул с сочувствием на лице.       — Говорят, что они кричали и смеялись о том, что «мерзкое порождение грязной и пошлой связи заслужило всё это».       — Мерлин, всего лишь малыш… — ужаснулся Сириус. — В пророке не пишут о таких подробностях…       — А жаль, что не пишут, — сердито плюнул Джеймс. — Деяния этих тварей в человеческих обличиях должны быть общественным достоянием, чтобы люди знали всё и ненавидели их. Сухой отчёт о том, что кого-то там убили, не вызывает должного эмоционального отклика у граждан. Без Дамблдора и мы не обратили бы особого внимания на этот вопиющий случай.       — Это не первые жертвы Пожирателей, но это первый случай смертей от их рук, — с меньшим, чем у Джеймса, количеством пены у рта заметил Римус. — Раньше ограничивались громкими угрозами, травлей, пытками, изнасилованиями и грабежами. Дамблдор полагает, что это только начало и будут ещё смерти.       — К тому же, они уже и символику себе придумали, — неожиданно вмешался Питер: он так и торчал у окна рядом с горшками и с лейкой в руках. На животе джинсового комбинезона темнело огромное пятно от воды. Если бы не деликатная тема обсуждения, Сириус нашёл бы эту картину забавной: Питер сам по себе часто был нелепым и комичным. — Над домом жертв был огромный череп со змеёй, — пояснил он.       — Да, ситуация не очень, — фыркнул Сириус. — Удалось кого-нибудь схватить?       — К сожалению, нет, — грустно сообщил Римус. — Женщина в чересчур нестабильном эмоциональном состоянии, поэтому её воспоминания искажены. К тому же, они все были в масках. Но доподлинно известно, что их было пять или шесть, и одна из них совершенно точно — женщина.       — Мерлин, какие это страшные люди, — вздрогнул Питер как будто бы от холода. Он наконец положил лейку на подоконник и подошёл к ним, чтобы сесть на диван. — Ещё недавно никто их особо не воспринимал всерьёз.       Сириус сжал губы. Питер был прав. Они все относились к этой новой организации под названием «Пожиратели смерти» слишком несерьёзно. Сам Сириус тоже изначально полагал, что это не более чем кучка фанатичных хулиганов. Но, видимо, он ошибался. Казалось, организация слишком быстро перерастала в некий культ, во главе которого стоял Волдеморт, личность которого оставалась тайной.       — Ордену позволят с ней поговорить? — поинтересовался он.       — Как только с ней разберутся авроры, — Джеймс кивнул. — Пока с ней могут общаться только персонал Мунго и авроры.       — Ждать придётся долго?       Римус пожал плечами.       — Дамблдор говорит, что нет, не должно затянуться, — проговорил он. — Она практически потеряла рассудок, поэтому она для аврората бесполезна. Может, на следующие выходные уже можно будет сходить…       — Я, пожалуй, воздержусь, — вяло отказался Питер.       Никто из присутствующих не возразил, и Сириус понимающе кивнул. Он знал, что Питер иногда был слишком впечатлительным. Никто из мародёров всё ещё не воспринимал Хвоста как полноценно взрослого человека: порой он казался чересчур изнеженным и хрупким.       — Завтра я и Римус исследуем дом, — заявил Джеймс. — Вряд ли найдём что-нибудь полезное, тем более после обыска аврората, но попытаться стоит.       — Я вернусь в школу завтра, — поморщился Сириус. Обстановка в Хогвартсе была не лучшей, когда он уходил.       Дети только и говорили, что о произошедшем. Некоторые слизеринцы злорадствовали и намеренно терроризировали маглорождённых и полукровок тем, что «вы будете следующими, только ждите». Девочка-гриффиндорка из первого курса вчера расплакалась прямо на его уроке, потому что другой ребёнок из Слизерина весь урок швырял в неё письмами с угрозами о том, как её будут убивать. С другой стороны от этого страдали более тихие слизеринцы: их тоже притесняли, называя убийцами и будущими псами Волдеморта. В общем, творился полнейший хаос.       Послышались мягкие шаги, когда в гостиной возникла миниатюрная фигура Лили. Джеймс тут же расплылся во влюблённой улыбке, и Сириус закатил глаза.       — Присоединяйся, милая, — пригласил он. Сириус высунул язык в знак того, что его сейчас стошнит, и Римус понимающе улыбнулся. — Мы как раз обсуждали недавние события.       — О как, — не удивилась Эванс. Взгляд её зелёных глаз упал на картонное поле для шашек, и она приподняла брови. — За кого ты играл?       — За чёрных, — быстро солгал Джеймс и бросил предупреждающий взгляд на Римуса. Тот тактично промолчал, но Лили не упустила это взаимодействие из виду.       — Не сомневаюсь, — с сарказмом сказала она. — Суп будет готов через час, так что не торопитесь. Джеймс, у тебя ещё есть время вернуть утраченную честь.       Джеймс густо покраснел, но Эванс не обратила на это внимания и ушла обратно на кухню. Римус и Сириус посмотрели друг на друга, после чего неожиданно прыснули.       — Несмешно, — уязвленно надулся Поттер.       — Смешно, — твердо настаивал Сириус.       — Мерлин, Сохатый, ты каждый раз позоришь себя перед ней, — сквозь смех выдал Римус. — Почему ты становишься таким глупым, когда она рядом?       — Я думаю, это любовь, — мечтательно вздохнул Питер, и Сириус незамедлительно швырнул в него подушкой, чтобы не разводил тут розовые сопли.

***

      В школе студенты казались напуганными и ходили как на иголках. Обстановка в целом витала мрачная и неуютная. Только слизеринцы, казалось, чувствовали себя очень комфортно — прямо как рыба в воде. Некоторые (Сириус не стал указывать пальцем на одного конкретного северянина, имя которого начиналось на «Т», а заканчивалось на «орфинн») с наслаждением запугивали людей. Однажды Сириус поймал Торфинна, когда тот посмеивался над двумя полукровками и рассказывал им истории о том, что они будут «следующими и повторят судьбу семьи Шафиков».       Из-за таких слизеринцев как Роули страдали такие слизеринцы как Лаффит или Селвин. Гриффиндорцы, хаффлпаффцы и рэйвенкловцы отвечали на агрессию как могли. Они находили тех, кто не мог давать отпор, и били по ним. Слизеринцев клеймили будущими псами Волдеморта и убийцами.       В общем, дела обстояли не лучшим образом. Дамблдор сказал, что на выходных они могут посетить жертву: с тех пор Сириус не мог нормально сосредоточиться на работе. Мысли витали в совершенно другом месте. Что он мог сказать женщине, пережившей такое немыслимое горе? Смог бы он вообще хотя бы без колебаний посмотреть ей в глаза? Тем более, он немного сомневался, что они смогут выведать из неё нечто полезное, когда этого не смогли даже авроры.       Слизеринцы, не считая тех же Лаффита и Селвина, довольно-таки напрягали своим поведением. Большая часть держалась вульгарно, особо «одарённые» пускали бессердечные шутки о жертвах. Обзывали и рассказывали, что «избавили мир от одного результата спаривания человека с животным»… Точнее, так сказал конкретно один студент, прямо на уроке Сириуса.       Сириус был просто в ярости: так зол, что чуть не ударил ребёнка. Ему пришлось выставить мальчика за дверь кабинета, чтобы до конца дня не видеть его лица… Или хотя бы до того, как он успокоится.       Ни Хэллоуин, ни предстоящий день рождения праздновать не хотелось, что было нехарактерно для Сириуса. Обычно они с мародерами устраивали грандиозные вечеринки в честь обоих праздников (в один день, правда). Сначала они веселились на костюмированной вечеринке в гостиной Гриффиндора: последние пару лет им даже удавалось протаскивать огневиски вместо сладостей. А потом, под покровом глубокой ночи, мародёры в спальне для мальчиков поздравляли Сириуса уже лично, обязательно приносили невесть откуда взявшиеся торты со свечами и дарили каждый по подарку. Это было здорово. Хотя сам день рождения был третьего ноября, а не тридцать первого октября, Сириусу нравилось справлять свой праздник именно в Хэллоуин.       В этом году Сириус не хотел дня рождения, не хотел Хэллоуина, потому что понимал: так же весело, как раньше, уже не будет. Но было бы эгоистично просить Дамблдора запретить детям праздник, просто потому, что он, видите ли, был не в духе. Тем более, дети в последнее время нуждались в перерыве от ужасов (и неважно о чём идёт речь: о предстоящих ЖАБА или СОВ или же о нападениях Волдеморта или же о гонениях со стороны слизеринцев или о гонениях в сторону самих слизеринцев).       С утра в Большом зале в воздухе парили тыквы с вырезанными страшными рожицами, кое-какие учащиеся явились на завтрак уже в костюме. Сириус мог сказать, что популярным персонажем в этом году был Кровавый Барон — среди мальчиков и Моргана Ле Фэй (в знаменитом образе с её изображения на карточках) — среди девочек. Как ни странно, слизеринцы, кажется, больше предпочитали сине-лиловый костюм Мерлина, чем Кровавого Барона.       Самый потрясающий образ был у Пандоры: в её длинные светлые волосы были вплетены серебристые нити, и всё это великолепие спадало через плечи и узкую талию до бёдер, извиваясь в естественных волнах. Среди прядей с двух сторон торчали заострённые и длинные уши. Она была одета в длинное платье нежного, белого цвета, с вышитыми на нём серебристыми нитками узорами. Подол свободной юбки касался пола, будучи не слишком пышной, но и не облегающей. Широкие рукава в стиле знатных дам из средневековья выгодно подчёркивали её оголённые тонкие плечи и стройное телосложение. Сириус, честно признаться, даже залюбовался, но он не понял, в кого Пандора вообще нарядилась.       31 октября был единственный день в Хогвартсе, когда учителя относились снисходительно к несоблюдению школьной формы. Занятия были сокращены до двадцати минут, чтобы ученики могли погулять после уроков. Сириус не сомневался, что все эти «допущения» были делом рук Дамблдора, а не министерства, но он не жаловался. Было круто гулять по Хогсмиду в самых нелепых нарядах, и все другие люди вокруг тоже выглядели необычно. Жилые дома украшали, но самый интересный вид всегда был в заведениях Три метлы и Сладкое королевство. В общем, Хогсмид выглядел просто сказочным в этот день.       Рабочий день прошел так быстро, что Сириус и моргнуть не успел. Это не удивляло, учитывая сокращение учебного времени. После обеда все ребята ринулись в Хогсмид: только первокурсники и второкурсники остались, с завистью поглядывая на воодушевлённых старших.       Сириус решил переодеться только после занятий. Он не стал сильно заморачиваться над образом: нарисовал на лице и шее несколько убедительных швов, убрал волосы назад и накинул на себя обычный черный костюм. Вылитое чудовище Франкенштейна — подумал он, любуясь своей работой в зеркале.       — Хороший выбор персонажа, профессор, — подмигнул Локхарт, когда он проходил мимо него в коридоре.       Сириус не сразу узнал мальчика: тот был одет в превосходную и тяжёлую красно-золотую мантию, на которой золотыми нитками был вышит рычащий лев. Сама одежда под ней была в стиле, наверное, плюс-минус десятого века, а на голове возвышалась черная остроконечная шляпа. В руках он держал серебристый меч, украшенный алыми камнями, похожий на меч Годрика Гриффиндора из легенд.       Рэйвенкловцы, конечно, отличились в этом году — подумал Сириус.       — Пять очков Рэйвенкло, за хорошие костюмы, — хмыкнул он. — Меч не настоящий?       — Нет, это картонка, — Локхарт подставил меч под свет факела, чтобы было лучше видно. И правда: под хорошим освещением было заметно, что серебряный блеск — просто след от какой-то присыпки. — А «рубины» стеклянные. Но, правда ведь, похож на настоящий? — потребовал Локхарт самодовольно.       — Правда, правда, — порадовался Сириус. — Только цвет волос не подходит.       Локхарт поморщился.       — Я обнаружил один досадный факт, что рыжий цвет сильно портит моё прекрасное лицо.       Сириус фыркнул.       Они вскоре простились и на этом разошлись: Локхарт отказался ехать в Хогсмид почему-то. Так что Сириус поехал один на последней оставшейся карете.       Как он и представлял, Хогсмид был объят сказочным духом Хэллоуина. Людей, конечно, было видимо-невидимо. Повсюду сновали рыцари, оборотни, Дракулы, Кровавые Бароны, Мерлины и Морганы. Также были и те, кто нарядились в животных: в драконов, акромантулов или мантикор.       Первым же делом Сириус пошёл в Три метлы. Мадам Розмерта, как и ожидалось, постаралась на славу в желании украсить свой паб самым жутким образом. Во-первых, все лампы на столах были сделаны в формах черепов. Свечи внутри них горели зелёным цветом, из-за чего создавалось впечатление, что пустые глазницы светятся жутким, тускло-зелёным оттенком. С потолка свисали тряпичные куклы в натуральную величину, имитируя покойников с виселиц и злобно покачиваясь временами. В медленной, тихой музыке порой можно было разобрать шуршанье тараканьих или паучьих ножек.       Единственное, что портило зловещую атмосферу, — это сами люди. Их было слишком много. Даже заклинание невидимого расширения не особо помогало: все столики были заняты, и людям приходилось торчать по углам с подносами и ждать, пока очередной стол освободится. Но никто из сидевших особо не торопился покидать занятые места.       — Что за чёрт! — ворчливо и громко сетовал плешивый мужчина лет тридцати. — Эти щеглы сидят тут уже час!       — Тихо! — значительно тише оборвал его рыжий товарищ, стоявший рядом с ним. — Не видишь, кто это?! Это же Блэк и Крауч!       — Да хоть сыновья самой королевы! — не унимался плешивый. — Думаешь, я не вижу, что эти наглые морды не из простых смертных?! Взрослых принято уважать, хоть ты трижды внук Мерлина!       — Глупец, — усмехнулся рыжий. — У этих привилегированных молокососов столько денег, что они могут купить весь этот зал и сидеть одни. Так что не нам, простым обывателям, что-то с них требовать… К сожалению, мир не так справедлив, как мы хотим…       Дальше Сириус не стал внимать и оглянулся, чтобы найти среди сидящих знакомые лица. Действительно, Крауч и Блэк сидели в самом лучшем месте у окна, да ещё и только вдвоем за одним целым столом, а не впятером за одним, как другие. Перед обоими стояли по кружке непочатого сливочного пива, перед Барти уже привычно валялась открытая книга, а Регулус, насколько мог судить Сириус отсюда, занимался тем, что изводил Крауча, швыряясь резинными паучками то ему в волосы, то в лицо, то на открытые страницы книги.       Сириус проворно зашагал туда, проигнорировав возмущенное «хэй» от плешивого и плюхнулся рядом с братом напротив Барти.       — Денег же куры не клюют, — хмыкнул он, вспоминая завистливый тон рыжего и плешивого. — Неужели не придумали ничего интересного на Хэллоуин?       Оба слизеринца были одеты в свои повседневные одежды: Регулус в голубую рубашку и светло-серый свитер, а Барти в коричневую водолазку с тёмно-серым пиджаком.       — Сказало чудовище Франкенштейна, — закатил глаза Регулус. — Более ленивый образ и придумать сложно.       — Я удивлён, что ты узнал, — Сириус приподнял бровь, на что Регулус снова закатил глаза.       — Я живу не в вакууме, что бы ты там обо мне ни думал.       Сириус ничуть не обиделся: стащил кружку пива у брата и сделал громкий глоток. Регулус поморщился, Барти даже не поднял глаз с книги.       — О чём болтали, почему замолчали, меня, что ли, обсуждали? — весело протараторил Сириус, не позволяя ребятам вставить и слово.       — Мы ругались, — отрезал Регулус. — Как обычно, между прочим.       Барти наконец поднял усталый взгляд и откинулся на спинку стульчика. Под его глазами залегли глубокие тени, эффект от которых усиливался из-за тускло-зелёного освещения.       — Мы не ругались, — выделил он.       Регулус кивнул.       — Ругались вообще-то.       — Я никогда с тобой не ругаюсь, Блэк, — сухо проговорил Крауч. — У тебя одного вечно какие-то проблемы со мной.       — Может быть, дело всё-таки в тебе? — лениво предположил Регулус, кистью руки указывая на Барти. — Никогда не задумывался об этом?       — Задумывался и пришёл к выводу, что нет, — сказал Барти. — Никто, кроме тебя, не враждебен ко мне. И ты вечно с кем-то ругаешься. Будь то Боунс, или Булстроуд, или профессор Блэк, или я. Может, тебе стоит пересмотреть собственное поведение?       — Так уверен, что никто? — парировал Регулус с какими-то непонятными мстительными нотками в голосе. — Что на этот счёт думает Бернард Джонс, как тебе кажется?       Барти озадаченно нахмурился.       — Бернард Джонс? — недоумённо переспросил он. — Я, чёрт возьми, даже понятия не имею, кто это такой.       — Прикидываешься глупым, Крауч? Тьфу, не круто.       — Профессор, кто такой Бернард Джонс? — заулыбался Барти, направив свой взор на Сириуса.       Тот и рта не успел открыть, как его прервал хлесткий и высокий хор девичьих выкриков. Сириус резко обернулся в сторону крика и только сейчас заметил, что музыка уже не играла.       — Что происходит? — услышал он голос брата, как будто бы издалека.       Прошло мгновенье, прежде чем всё вокруг погрузилось в хаос. Сириус не мог отсюда разглядеть, что именно происходит, но у двери явно назревала паника. Некоторые отбросили свои подносы: раздался звон разбитой посуды, некоторые кричали, особо умные попрятались под столами. Сириус хотел ринуться в гущу событий, но вспомнил о двух детях, тоже непонятливо озирающихся по сторонам.       — Барти, Регулус, — обратился он, используя самый авторитетный тон, на который только был способен. — Вы оба. Живо залезайте под стол.       Регулус открыл рот, чтобы возразить, но Сириус пригвоздил его на место одним взглядом, схватил его за плечо (возможно, до боли) и резко пихнул под стол. Затем он хмуро посмотрел на Крауча.       — Ты тоже!       Тот спорить не стал, и сам юркнул к Регулусу. Сириус вышел из-за стола и сел на корточки, чтобы проверить напоследок. Возня у двери становилась громче. К счастью, оба слизеринца были достаточно маленькими, чтобы свободно умещаться под столом.       — Ни звука, ясно?! — приказал он. — И не смейте выходить!       В другой ситуации Сириус посмеялся бы над тем, насколько потешно выглядит Регулус в таком неуместном для «аристократа» месте. Но сердце колотилось как бешеное: хотел он надеяться, что это лишь плохой розыгрыш школьника с бурной фантазией, но он знал, что мадам Розмерта попросту не допустила бы такого.       Барти нервно кивнул: его и без того громадные глаза теперь были просто нереальных размеров.       Послышались боевые заклинания, и Сириус, ругаясь под нос и на ходу подготавливая палочку, побежал в гущу событий. Уже на полпути он отметил знакомые маски и теперь выругался уже от души.       Творилось невесть что. Одна Пожирательница (а это точно была женщина, маленькая и с мягкими формами) отплясывала посреди образовавшегося круга, громко хохоча, рядом с ней, вытянув палочки, стояли несколько мужчин. На полу под её ногами лежал и стонал один человек — тот самый плешивый — прикрыв лицо руками.       Кто-то попытался двинуться в сторону двери — женщина тут же оглушила его невербальной магией и хихикнула.       — Ни с места, — грозно рыкнул один из мужчин: голос под маской был изменён до неестественного, звериного рёва. — Мы не позволяли никому из вас двигаться!       С досадой Сириус заприметил ещё несколько студенческих лиц среди испуганной толпы. Он приготовил палочку, но нападать не спешил: силы были неравные. Среди посетителей бойцов было мало, в то время как Пожирателей, готовых убивать, — предостаточно.       — Взглянете на эти ничтожные лица! — хохотнула вдруг женщина.       Её голос не был изменён до неузнаваемости, и… Сириусу он показался знакомым. Так же и манера двигаться — всё в ней казалось смутно знакомым. Причём он обратил внимание на то, что её живот странно выпирал в её облегающем платье. Как будто она…       …недавно родила.       Он пытался запомнить каждую деталь, но деталей, как назло, было не очень-то и много.       — Почему вы так напуганы?! Как будто вы увидели настоящих монстров здесь, хотя мы обычные люди с благими намерениями, — говорила женщина. — Мы не какие-нибудь чудовища! Мы пришли просто поиграть в «кошелёк или жизнь»! Разве это не излюбленная традиция магловских детей на Хэллоуин? — спросила она. Она немного помолчала. — Дикая традиция, если вы спросите моего мнения. Представьте себе, магловские дети угрожают убить того, кто не даст им денег на Хэллоуин. Варварство, но это же маглы. Всё их существование — одно большое варварство. Они так и подходят к взрослым и предлагают выбор «Кошелёк или жизнь». Чтобы выжить, вам придётся откупаться… Ужас, не так ли? Разве вы хотите, чтобы эти варварские полукровки и грязнокровки распространяли подобный яд среди наших детей?!       Так извратить обычную игру — ещё постараться нужно — безрадостно подумал Сириус.       Женщина устремила палочку на плешивого в центре. Сириус напрягся и приготовился.       — Кошелёк или жизнь? — в голосе женщины послышалась улыбка, от которой стало не по себе.       — Пошла ты нахуй, шлюха, — плюнул плешивый, открывая лицо: его левый глаз перекрывала гигантсткая гематома. Женщина усмехнулась за маской.       — Неправильный выбор… Ава…       — Экспе…       — Погодите! — и Сириус, и Пожирательница были прерваны: Сириус — грубым толчком в плечо, когда к женщине вышел рыжий дружок плешивого. — Погодите, не убивайте, — сказал он, проигнорировав все палочки псов, которые нацелились на него.       — Что ж, я предоставила ему выбор, вы сами это видели, — утомленно произнесла женщина.       — У меня есть кое-что получше, — сказал рыжий. Сириусу ситуация нравилась всё меньше и меньше. — Какая вам польза от того, что вы сейчас убьёте моего брата? Он никто для этого мира, максимум, что вы получите, это одна статья в газете, о которой все забудут на следующий день.       — Хм, — только и пыхнула женщина задумчиво.       Рыжий продолжал:       — Давайте вы сейчас отпустите моего брата, — проговорил он. — А взамен я покажу вам, под каким столом прячется на данный момент сын Бартемиуса Крауча.       Сердце ухнуло вниз. Сириус сжал кулаки и бросил мимолётный взгляд на тот злополучный стол у окна, но двинуться туда не осмелился, чтобы не обратить внимание пожирателей в ту сторону. Окна в Трёх метлах, к сожалению, нелегко было разбить…       — Найджел, нет! — воскликнул внезапно плешивый. — Он же всего лишь ребёнок! Ты сам сказал ранее: молокосос!       — Молчать! — жёстко осадила Пожирательница, ткнув кончиком палочки лоб мужчины. Затем снова повернулась к рыжему. — Бартемиус Крауч, говоришь? — оценивающе спросила она.       — Один из злейших врагов вашего господина, мадам, — начал соблазнять Найджел. — Он… он мой начальник, на самом деле. Я знаю, что сын у него только один. Подумайте только, чего вы сможете добиться, похитив его единственного и любимого наследника. Вы можете требовать деньги… Освобождения некоторых своих из Азкабана…       — Лучше убейте меня, — сказал брат Найджела. — Я не смогу жить, зная, что ценой моей жизни стала жизнь ребёнка…       — Да не убьют они его, — зашипел Найджел. — Это же Крауч! Живым он им нужнее!       — Твой брат явно умнее тебя, — хмыкнула женщина в сторону плешивого. — Веди меня к нему, Найджел. Только имей в виду: я знаю, как выглядит сын Крауча. Не пытайся сделать что-то смешное и глупое.       Больше стоять было нельзя: Сириус метнулся со всех ног в сторону того самого стола и встал преградой между ним и подходящими Пожирателями смерти во главе с Найджелом. Двое мужчин остались охранять вход, не позволяя больше никому выходить.       — С дороги, Блэк! — сразу узнала его женщина.       Сириус перехватил палочку удобнее и не стал ждать нападения.       — Остолбеней!       — Протего!       — Экспеллиармус!       — Авада Кедавра!       — Протего!       Стоит ли говорить, что сражаться сразу с несколькими людьми и без поддержки Ордена, да ещё и в полутьме, было сложно. Никто из остальных посетителей даже не шевельнулся ему на помощь. Но Сириус был твердо намерен стоять на ногах хоть несколько суток, если потребуется.       Так думал он, пока не заметил шевеление рядом с собой. Он только и успел распознать светлые волосы краем глаза, прежде чем отвлечься на очередное заклинание против трёх Пожирателей.       Что, чёрт возьми, творил Крауч?       — Прекратите! — приказал Крауч властным голосом. Так, словно сейчас именно он был хозяином ситуации, и это не за его головой и не по его душу пришли. — Прекратите, блять.       Сириус вообще впервые слышал, чтобы мальчик говорил плохое слово. И странно, но это возымело эффект: они все действительно прекратили всё, что делали.       — Найджел не солгал, — похвально кивнула женщина. — Это действительно маленький Крауч.       — Не убивайте никого. Вам нужен я? — спросил Барти так небрежно, будто его приглашали на званый ужин, и дёрнул щекой в острой ухмылке. — Так вот он я.       Сириус на мгновение подумал применить Остолбеней и на Барти, но затем отказался от этой затеи: он не хотел оставлять Крауча обездвиженным и беспомощным, когда вокруг было столько пожирателей. Вместо этого он схватил того за костлявую руку и попытался затолкать за свою спину. Парень оказался на удивление… сильным. Он даже не сдвинулся ни на дюйм.       — Благородно, но глупо, — усмехнулась женщина, после чего сказала то, что прозвучало как приговор для ушей Сириуса. — Твой счастливый день, Найджел. Твой брат будет жить.

***

      — Раздражает, когда люди ведут себя как тупые гриффиндорцы, — сказал Регулус первым делом, когда с него сняли заклинание Петрификуса тоталуса, очевидно, наложенного Краучем, чтоб тот не мешал.       Сириусу приятно было осознавать, что даже Регулус попытался остановить своего заклятого врага от этого тупого порыва храбрости.       Сириус даже не обиделся на оскорбление своего факультета. Какого чёрта Барти вообще внезапно решил вести себя как гриффиндорец?! Он же слизеринец! Он должен быть коварным, а не благородным!       Впервые Сириус сожалел о том, что человек поступил благородно, а не коварно. Лучше бы отсиживался молча, спасая свою шкуру, как истинный слизеринец, ей богу. Плешивого Сириус и сам как-нибудь спас бы.       Когда он вцепился в Барти, не давая Пожирателям нормально аппарировать, Барти сам оттолкнул его, вновь демонстрируя поразительную физическую силу, как будто бы Сириус был не взрослым мужчиной, выше на целую голову, а маленьким слабым котёнком.       Наконец мадам Розмерта включила нормальный свет, и теперь Сириус мог разглядеть лицо этого рыжего ублюдка, что испортил всё.       — Ты, сукин сын! — он вцепился в пиджак Найджела, сжав в кулаках грязные лацканы. — Как ты посмел, блять!       — Я всего лишь спасал своего брата, — твёрдо возразил тот. — Она собиралась убить Курта!       Сам Курт молча потягивал дамский коктейль через трубочку в уголке, хмуро уставившись на Найджела. Но пока не вмешивался.       — Я бы не позволил ей убить кого-либо здесь! — рявкнул Сириус.       — Ты не смог ей даже помешать забрать мальчика, — парировал Найджел. — Какая гарантия, что ты бы смог остановить убийство?       Сириус зашипел в отчаянии, хотя ему хотелось орать и выть от злости и бессилия.       — Почему ты вообще решил, что имеешь право жертвовать кем-либо ради своего брата?       — Ты бы не сделал то же самое ради собственного? — Найджел пальцем указал на Регулуса, который собирал забытые вещи Крауча в свою сумку.       — Нет, он не сделал бы, — скупо отрезал Регулус, даже не отвлекаясь от своего дела.       Почему-то это… задело. Хотя Сириус действительно не сделал бы подобного: он попытался бы найти способ защитить обоих, но Регулус определённо имел в виду не это.       — Ах, ну да, — колко согласился Найджел. — Братья Блэк. Как я мог забыть об этом. Что вы можете знать о настоящих братских отношениях? Разве ты имеешь право судить меня?       — Сколько ему было лет? — угрюмо спросил Курт, положив пустой бокал на ближайший стол. Недавно его гематому вылечили, так что Сириус мог теперь видеть при нормальном свете его болотного цвета глаза. Редкие волосы были рыжими, но не такими, как у Найджела, — чуть светлее. Сириус выпустил чужой пиджак из рук.       — Почему вы говорите о нём в прошлом времени?! — довольно угрожающе потребовал Регулус. — Следите за языком.       Курт виновато отвернулся.       — Я видел, что они делают с людьми, — тяжело проговорил он. — Смерть — это не худшая участь.       Сириус вздрогнул, даже не желая размышлять об этом, а Регулус насупился.       — Ещё раз говорю, следите за языком, — процедил он сквозь зубы. — Всё, что есть кроме смерти, можно исправить. Не желаю даже слышать ваши бредни больше, — он отвернулся, бережно положив чёрные перчатки в маленький карман своей сумки.       — Пятнадцать, — тихо ответил Сириус и бросил на Найджела укоряющий взгляд. — Он даже СОВ ещё не сдал. Что он, по-твоему, будет делать один посреди всех этих убийц и насильников?       Регулус посмотрел на него исподлобья.       — Это Крауч, чёрт побери, а не слабый и беспомощный малыш трёх лет, — сказал он. — Вы лучше подумайте о том, что будут делать бедные Пожиратели рядом с Краучем. Вам нужно поторопиться, если вы хотите спасти всех этих людей.       — Я думал, ты печёшься о своём друге, — удивлённо пробормотал Курт.       Регулус откровенно рассмеялся, развеселенный этой мыслью.       — Зачем мне вообще печься о Крауче? — спросил он, всё ещё посмеиваясь. — Он мой враг, а не друг, — слова пошли вразрез с действиями, когда он старательно уместил толстую книгу Барти в своей уже итак переполненной сумке. — Пожиратели в опасности рядом с Краучем. Вот, о ком я волнуюсь на самом деле.       Сириус, честно говоря, окончательно запутался в отношениях этих двоих.