Троянский конь

      — Смотри, ромашка, — мальчик склонился над землёй и сорвал цветок. Протянул ему: неуклюжие детские пальцы смяли хрупкие лепестки, тем самым испортив цветок.       — Цветы нравятся только девочкам, — Регулус молниесно пихнул руку брата: ромашка выпала на землю.       — Эй, перестань! — Сириус вновь потянулся к цветку, но Регулус впечатал его в землю своим ботинком.       — Ты перестань! — зашипел он. — Как ты себя ведёшь!       Сириус был тупым. Если бы мать увидела, как он поднимает что-то с земли, она бы страшно рассердилась. Как тупой мозг его брата этого не понимал?       Из-за своей тупости он всегда и получал от мамы. А потом ходил и ревел, как будто его наказали несправедливо.       — Это был хороший цветок! — Сириус толкнул его в грудь. Из-за разницы в возрасте и росте, Регулус не удержался и плюхнулся на землю. — Ты всегда всё портишь! Ты злой! Злой! Плохой!

***

      Мальчик с подтяжками для шорт и бабочкой на шее наблюдал за ними исподтишка. Рядом с ним тоже был домовик — точнее домовуха, женского пола. Он не прекратил взирать ястребом, даже когда Регулус заметил ненормальное внимание и нахмурился.       — У тебя грязь на шее, — указал он на большущую родинку, отвечая бестактностью на неприличие.       — А у тебя щель между зубами, — парировал мальчик в ответ. Но смотреть не перестал.       Это раздражало.       — Это маленький господин Крауч с домашним эльфом Краучей, Винки, — представил Кричер. — Внук Чарис Крауч, урождённой Блэк, мой маленький господин.       — Это Регулус Блэк, младший сын Ориона и Вальбурги Блэков после Сириуса, — в то же время подсказала Винки своему хозяину. — Вы ровесники…       — Ты не настоящий Блэк, — заметил Регулус. Крауч был чуть здоровее его самого, выше ростом и шире в плечах.       — А ты всего лишь второй сын, — тоже не остался в долгу Крауч. — Не прямой наследник.       Регулус усмехнулся. Пожалуй, это был первый ребёнок его возраста, который не обижался на манеру общения Регулуса и не убегал, сверкая пятками и рыдая от обиды.       Они определённо собирались поладить.

***

      Ты всегда всё портишь! Ты злой! Злой! Плохой!

***

      Сириусу было уже целых двенадцать лет: вот зачем ему надо было носиться по дому, как угорелый?       Это была превосходная фигурка зуву из хрусталя, переливающейся пятью разными цветами, со сверкающими глазами из изумрудов, ручной работы и подаренной матери и отцу одним китайским делегатом. Её изготовили по специальной технологии и Репаро не могло собрать его обратно в первозданном виде.       Регулус сел на корточки и завороженно уставился на мелкие цветные осколки, сияющие под светом факела. Он хотел дотронуться, но Кричер вмешался кстати и остановил его:       — Не трогайте, господин, пораниться! — паникующим голосом проговорил эльф.       — Собери его обратно, Кричер, — приказал Сириус, бледный и мокрый от пота. — Собери его своей эльфийской магией!       — Н-не могу, господин, это ювелирная работа…       — Бесполезный эльф! — ругнулся Сириус. — Всегда расхваливает свою эльфийскую магию, но на деле бестолковый кусок…       — Отвали от него, Сириус, — холодным тоном прервал брата Регулус. — Он не виноват в том, что ты это разбил.       — И, конечно же, ты встанешь на его сторону… — Сириус яростно скрестил руки на груди. — Джеймс бы никогда так не сделал.       Он развернулся и зашагал прочь, сердито топая ногами: только звук его шагов гулко отдавался по полу.

***

      Ты всегда всё портишь! Ты злой! Злой! Плохой!

***

      — Вы так похожи на девчонок! — воскликнул Бернард и тыкнул на них своим искривленным пальцем. — Барбара и Регина! Отрастите себе косички и наденьте юбки, девочки!

***

      Ты всегда всё портишь! Ты злой! Злой! Плохой!

***

      — Тебя действительно не тревожит Бернард Джонс? — спросил Барти. Он сидел на подоконнике в коридоре, свесив одну ногу вниз, и водил чёрным карандашом по бумаге. — Я ещё не закончил, — шикнул он на очередную попытку Регулуса заглянуть в альбом.       — Собака лает, а караван идёт, — пожал плечами Регулус. — Зачем тратить время на каждого придурка?       — Тебе легко рассуждать на эту тему, — нахмурился Барти. — По крайней мере, он тебе не говорит о том, что ты будешь его «послушной жёнушкой».       Регулус брезгливо поморщился. Джонс действительно говорил такое Краучу на глазах у многих, при этом «педиком» обзывали именно Барти, а не автора этих тупых шуточек. Регулусу он не особо досаждал: опасался Сириуса, который ещё в сентябре всем доказал, что не станет терпеть издевательств в сторону своего младшего брата.       — Есть идеи, что делать с этим? — поинтересовался Регулус.       Барти таинственно улыбнулся и протянул ему альбом. Стоило отдать ему должное — рисовал он более чем хорошо. Регулус тут же впился любопытным взглядом на получившуюся картину и выдохнул от удивления.       — Больная твоя фантазия, Барбара, — хихикнул он и получил шутливый удар в плечо.       — Отвали, Регина, — фыркнули в ответ.       На картине, набросанной простым карандашом, безошибочно узнавался Бернард Джонс, чьё нагое тело колыхалось под виселицей с обмотанной на шее верёвкой. Его глаза были выколоты, ноги и руки отрублены: красные брызги, изображающие кровь, были единственной цветной деталью на рисунке.

***

      Ты всегда всё портишь! Ты злой! Злой! Плохой!

***

      — Барти? — Регулус дрожащими пальцами коснулся острого плеча друга.       Крауч не отреагировал. Его бледно-золотые волосы уже потемнели из-за вытекающей из его виска крови, когда Регулус перевернул его на спину.       Регулус коснулся его запястья, пытаясь прощупать пульс. То ли дело было в панике, то ли в чрезмерной тряске рук, но он ничего не почувствовал.       — Барти, — на этот раз голос принял умоляющий характер. — Барти, это уже не смешно!       Регулус обернулся к другому рыдающему мальчику, изо рта которого безостановочно шла кровь. Противный Бернард, изрядно подпортивший всю их школьную жизнь, сейчас представлял собой не более чем ничтожную тряпку — комок из неконтролируемых рыданий, крови и грязи.       — Это всё из-за тебя, — безжалостно обвинил Регулус и попробовал приподнять друга. Несмотря на небольшую комплекцию, Барти оказался тяжёлым. — Если он умрёт, я выставлю виновным тебя. Уж поверь мне, денег, связей и ресурсов мне на это хватит.       В ответ Бернард заревел пуще прежнего, придавливая руками рот.

***

      С трудом, но Регулус смог взять себя в руки и воздвинуть стены вокруг своего сознания. Голова будто бы раскалывалась на части — настолько это было больно.       Но.       Он справился.       Нет, в конце концов, он всё же справился!       Впервые его окклюменция дала о себе знать, и он направил весь свой магический потенциал на то, чтобы удержать стены на месте — крепкими и нерушимыми.       Через несколько секунд, которые ощущались вечностью, боль полностью отошла, также исчезло ощущение постороннего присутствия в его сознании. Сквозь пелену влаги он разглядел смутную фигуру Дамблдора и, пару раз проморгавшись, он увидел, что директор одобрительно улыбается.       — Блестяще, мистер Блэк, — похвально кивнул он. — Вы справились быстрее, чем я ожидал.       — На этот раз вы зашли слишком далеко, — произнес Регулус привычным, ровным тоном.       — Вы знаете, что легилименты не могут выбирать, что им видеть, — смиренно возразил Дамблдор. Регулус, конечно, знал это. Как знал и то, что с менее умелым легилиментом, чем Дамблдор, всё было бы гораздо более сбивчивым и беспорядочным. — Человеческое сознание хаотично и само подбирает то, что легилименту стоит увидеть. Мне жаль, что я стал свидетелем не самых приятных воспоминаний. Но я могу обещать вам, что все ваши секреты останутся в сохранности со мной.       — За то, что мы с Барти тогда совершили, — сухо начал Регулус, — наказывают по строгости закона и не ограничиваются одним лишь исключением из школы. Вы готовы игнорировать это?       — Порой мне приходилось закрывать глаза на худшее, — мягко сказал Дамблдор, будто бы доверяя ему сокровенную тайну. — А иногда я оказывался бессилен там, где мне больше всего хотелось вмешаться.       — Хагрид, — допустил Регулус.       Дамблдор кивнул.       — Я вижу, он вам рассказал обстоятельства своего исключения из школы, — подметил он.       — Да, рассказал, — почему-то с гордостью объявил Регулус. — И где сейчас эта сволочь по имени Том, которая подставила его?       Надеюсь, его бездыханный труп гниёт в канаве — мстительно подумал он.       Регулус был бы рад отомстить за великана. Он так до конца и не понял всю историю, не понял, как именно этот скользкий слизеринец подставил его друга, но нутром он чуял, что каким-то образом этот Том Риддл одурачил всех. История с открытием Тайной комнаты казалась слишком… странной, невероятной.       Хагрид не думал, что этот «бедный сиротинушка из магловского приюта» был в чём-то виноват. Но Хагрид также имел досадную привычку умиляться любому чудовищу, в том числе и чудовищу, рожденному человеком. Этот бесхитростный дурачок даже Крауча считал невинным ребёнком, и это при том, что он видел Барти в его худшие моменты. Так что Регулус не особо доверял оценке Хагрида, когда он нарекал кого-то «милым» или «невинным».       Почему-то, когда Хагрид рассказывал ему о Томе Риддле, Регулус представлял в его роли не кого иного, как самого Барти. Тот ведь тоже умел располагать к себе, нравиться окружающим. И одно Регулус знал точно: если бы у Барти Крауча были все ресурсы открыть Тайную комнату и свалить вину на кого-то другого, то он не стал бы задумываться дважды. Кто и мог провернуть нечто подобное без малейшего сожаления, так это хитрожопый слизеринец с самой ангельской улыбкой и невинными глазами. Предположение о том, что это мог быть Хагрид, было абсурдным. Но вполне безобидный на вид слизеринец? Может, этот Том и не открывал Тайную комнату, может, никто её и не открывал вовсе, но в эту историю Том Риддл был замешан далеко не так косвенно, как могло бы показаться изначально. Так предполагал Регулус.       Дамблдор многозначительно улыбнулся в ответ на его вопрос.       — Придёт время, и вы узнаете, мистер Блэк, — туманно ответил он. — Иногда люди выявляются в самых неожиданных местах.       — Я тебя нашёл, Реджи! — раздался звонкий детский голос, преисполненный неподдельным счастьем и восторгом от игры. Барти улыбался во все свои зубы, растущие не совсем ровно, на пухлых щеках играли ямочки, глаза блестели от возбуждения, волосы слегка растрепались. — Теперь твоя очередь искать!       Когда картина сменилась, Барти стал чуть взрослее, но выражение его лица изменилось незначительно. Все те же восторг, азарт, детская улыбка и ямочки…       А брызги крови на лице слились с его веснушками. Левая щека дёргалась; бешеный смех откликался эхом на небе. И блеск в глазах казался уже нездоровым, диким, неправильным, неправильным, просто до ужаса неправильным.       — Как тебе наша игра, Реджи? — спрашивал он с искренним любопытством, что бывает только у детей малолетних. — Правда ведь, здорово?       Обратно воздвинуть щиты вокруг своего рассудка было несравненно легче, чем в первый раз, да и времени потребовалось меньше. Если в первый раз ему казалось, что он с нуля сооружает стены вокруг своего сознания, то сейчас он просто захлопнул дверь перед вторжением с уже отстроенной стеной. Метафора, конечно, так себе, но она лучше всего описывала ощущения от окклюменции.       — Никогда, — спокойно сказал Дамблдор. Что Регулусу нравилось в директоре, так это то, что старик всегда был достаточно тактичен, чтобы не комментировать увиденное в его голове, — никогда не теряйте бдительности, мистер Блэк. Самоконтроль превыше всего. В реальной ситуации вы даже не поймёте, когда легилимент проникает в ваше сознание, это сейчас я пока позволяю вам знать.       Выручай-комнату Регулус покидал с чувством огромного удовлетворения.       Ему оставалось только отшлифовать свою окклюменцию до совершенства, а дальше он уже мог вполне приступать к своей работе. Он собирался шагать по одной клетке и только вперёд.       Даже если Регулус был в этой игре не более чем пешкой (это пока), его роль в ней всё ещё была чрезвычайно важна. Он собирался вступить в самое логово, быть шпионом. Это было в равной степени опасно и увлекательно.       — Почему именно я? — не раз спрашивал Регулус у директора.       Ведь не могло быть такого, что пятнадцатилетняя малолетка была единственным адекватным вариантом на такую опасную и ответственную роль?       Как оказалось, вполне могло быть.       — У вас есть мотивация, — отвечал Дамблдор. — В глазах Волдеморта у вас есть мотивация присоединиться к делу пожирателей. Я знаю, что вы поддерживаете его взгляды, но не его методы. Поэтому вы — самый убедительный и идеальный вариант. Я также не ожидаю от вас верности. И, честно говоря, даже не доверяю особо. Но я верю, что из двух зол в вашей личной системе ценностей — маглорождённые или деспотический, бездушный террорист — вы выберете меньшее зло.       Ну, по крайней мере, Регулусу никто не мешал попробовать. Как раз-таки, он не знал, чем займётся после школы. А тут и дело нашлось.       Когда он спустился в Большой зал, студенты показались ему странно возбуждёнными. Некоторые первокурсники даже подпрыгивали от нетерпения, и Регулус, испытывая лёгкое недоумение, присоединился к своему факультету за обедом.       — Что это со всеми? — угрюмо поинтересовался он у Роули. Этот взволнованный шум ему совсем не нравился.       Торфинн взглянул на него исподлобья. Этот бык не любил компанию и, в целом, не отличался дружелюбием. Он всегда пытался запугивать других своим мрачным видом. И стоило признать: вкупе с его крупным телосложением, тяжёлыми веками и холодными синими глазами, это срабатывало.       Срабатывало, но не с Регулусом. Регулус не особо жаловал такие примитивные методы запугиваний. Торфинн выглядел мрачно и страшно, но не более: хорошей фантазией он не обладал, колдовал неаккуратно и чрезмерно эмоционально, да и красноречие порядком хромало.       — Выскочка-Локхарт предложил открыть дуэльный клуб, учителя его поддержали, — объяснил Роули, когда понял, что его волчий взор на Регулуса не действует. — Так что, вот. С сегодняшнего дня можем официально, в рамках этого клуба надирать задницы гриффиндорцам.       Регулус сомневался, что Торфинн сможет надрать зад гриффиндорцам, разве что совсем неискусным младшекурсникам, но развеивать влажные грезы семикурсника не стал. Вместо этого он огляделся, нашёл в толпе знакомую светловолосую макушку, склонившуюся над очередным фолиантом, и направился туда.       — Крауч-младший, — обратился он. Он никогда не упускал возможности тыкнуть Барти лицом в тот факт, что он был всего лишь вторым Барти.       — Я весь внимание, — лениво отозвался тот, не отрываясь от пожелтевших страниц.       Древние руны — насколько мог судить Регулус. Он со всей грацией плюхнулся напротив Крауча, после чего протянул руку и захлопнул книгу прямо перед конопатым носом. Некоторые студенты, сидевшие неподалёку, вздрогнули из-за звука резко захлопнувшейся тяжёлой книги. Однако сам Барти лишь поднял на него свой фирменный невпечатлённый взгляд, словно имел дело с особо нервирующей мухой.       — Твоя ребячливость выходит за все границы разумного, — сказал он.       — Мы оба знаем, что не тебе из нас двоих тут размышлять о «разумном», — возразил Регулус. — Сначала реши проблемы со своей кукухой.       Барти закатил глаза, что, должно быть, выражало крайнюю степень негодования, потому что Барти всегда держал свою мимику под жёстким контролем.       — Чего тебе надо, Блэк?       — Ого, кто-то сегодня не в духе, я смотрю, — Регулус ухмыльнулся. — Что произошло?       — Я просто зол, что трачу время на бездельника вроде тебя, когда я должен учиться, — Барти слегка постучал по книге. — У тебя слишком много свободного времени?       — Итак, что думаешь о дуэльном клубе? — воодушевлённо спросил Регулус, решив больше не тянуть кота за хвост.       — Очередной вздор, придуманный для гриффиндорцев, на который я не буду тратить время и усилия, — категорично сказал Крауч. — Это всё?       Регулус проигнорировал последний вопрос.       — Почему это? — с вызовом поинтересовался он. — Боишься, что опозорю тебя перед другими на дуэли?       Барти моргнул от изначального удивления, после чего внезапно очень весело хихикнул.       — Скорее, жалею твою репутацию, — ответил он. — Ты мне не соперник, Блэк. Не знаю, с чего ты вообще взял, что можешь тягаться со мной.       Барти, конечно, был чертовски уверен в себе. Как обычно. Ничего нового, да.       Регулус никогда бы не сказал этого вслух, но он всегда признавал силу Барти как волшебника. Нет, даже не так. Крауч был не просто сильным волшебником. Крауч имел все задатки мага, который прославится своим могуществом в будущем. Он не схватывал на лету, как сам Регулус, но мощь производимых им заклинаний порой пугала. В кои-то веки его манера колдовать напоминала стиль Беллатрикс — безумную, но чрезвычайно сильную в плане магии кузину Регулуса.       Но в то же время Регулус хорошо знал все слабые стороны Барти. В конце концов, они дружили когда-то, да и жили четыре неполных года под одной крышей, ночевали в одной комнате, учились в одном и том же месте, в одном факультете.       Слабость Крауча заключалась в его плохом зрении. Травма головы на первом курсе не прошла бесследно и стала причиной лёгкому косоглазию, которое не смогли почему-то вылечить должным образом. После того, как на первом курсе Барти Крауч очнулся на больничной койке, Регулус некоторое время дежурил рядом с ним. Он был очевидцем того, как Крауч бесконечно сетовал перед Помфри о том, что перед ним «всё двоится», из-за чего он не мог сосредоточиться.       Простой смертный, конечно, не заметил бы перемены, но Регулус всю жизнь отличался повышенной внимательностью. С того дня Барти начал колдовать чуть медленнее, реагировать хуже буквально на долю секунды.       — Ты, чёрт возьми, самый медленный волшебник, которого я знаю, Крауч, — с бравадой усмехнулся Регулус. — Но так несправедливо самоуверен.       — Не пытайся меня провоцировать, всё равно не пойду ни на какой дуэльный клуб.       — Чёрт, заткнитесь вы оба, — голову внезапно приподнял Рабастан, который всё это время спал на столе. Он выглядел погано — позеленевший то ли от тошноты, то ли от отсутствия мозгов. — Как же вы оба достали уже. Блять, вы как пожилая супружеская пара — вечно ругаетесь, вечно препираетесь, но на шаг не можете отойти друг от друга! Поженитесь уже, выебите друг друга в жопы и успокойтесь, блять. Сколько можно.       — Почему бы тебе просто не отсесть? — фыркнул Барти, потому что Регулус редко снисходил до общения с другими подростками, которые не являлись самим Барти. Другие студенты были слишком глупы, чтобы Регулус расходовал свою энергию на них, а ещё Регулус боялся, что заразится от них глупостью и деградирует.       — Блять, вообще-то я сюда первее вас, уродов, пришёл, — пожаловался Рабастан, но поднялся на ноги, пьяно покачиваясь. — Ну я не гордый, а вы и дальше сидите тут и сритесь, как… как… Ой, короче, идите вы нахуй.       И он ушёл. Не просто отсел, а вовсе оставил Большой зал, иногда под нос сквернословя и опасно покашливая, словно собирался блевать.       — Что за муха его укусила?       — Ты не знаешь? — с фальшивым удивлением моргнул Барти. Вообще, все его эмоции были сплошь фальшивыми, так что ничего странного. — Ты же ловец.       — И что? — Регулус с максимальной точностью повторил краучевский «я-мистер-не-впечатлён» тон чисто ради мести.       Мести чего и чем — он пока и сам не знал.       — Вчера все из команды квиддича отмечали победу за выпивкой в Хогсмиде, — известил Барти. — Даже Лаффит пошёл. Тебя разве не пригласили? — он спросил это таким участливым голосом, что Регулусу стало тошно.       Крауч делал вид, что искренне жалеет его, просто чтобы поиздеваться. Вот маленький гад.       Регулус нисколько не обижался, что его не пригласили на такое тупое и примитивное времяпровождение. Он вообще сегодня окклюменцию освоил! С Дамблдором! Разве это не круче, чем нажраться в хлам с провонявшими потом и грязными носками мальчиками, а днём потом сидеть зелёный, с тошнотой и болью голове? У него были свои приоритеты, да.       — Мне безразлично общество глупых и пьяных спортсменов.       — Конечно, — кивнул Барти с бесячим утешающим выражением на лице, которое хотелось стереть одним пинком тяжёлого ботинка. — Но ведь ты тоже спортсмен, — указал он, как будто Регулус сам не знал.       — В первую очередь я человек науки, а уже потом спортсмен, — хмыкнул Регулус, скучающе перебирая вилкой лапшу в курином бульоне.       Немного оскорбляло, когда его так небрежно ставили в один ряд с кем-то вроде Рабастана. Рабастана, который и трёх слов не мог связать без нецензурной лексики. Нет, Регулус, конечно, сам тоже бранился временами, но он ещё не докатился до состояния придурка, которому стоит открыть рот — польётся одно дерьмо.       Заключительный матч с Гриффиндором в прошлом году был настоящим позором для их сборной. Их вратарь бросил квиддич на совсем после той игры, а одним из охотников и капитаном был Мальсибер, который выпустился. Летом Рабастан собирал оставшихся игроков у себя дома — Флинта, Коулмана, Регулуса и Кройзе, чтобы тренировать. К сожалению, дополнительное время, проведенное с командой, не помогло Регулусу улучшить с ребятами отношения. Рабастан, Флинт и Коулман оказались именно такими неотёсанными придурками, какими их и представлял Регулус. Кройзе, с другой стороны, общался вполне порядочно, но в то же время у него был настолько тяжёлый немецкий акцент, что у Регулуса болели уши после бесед с ним.       После обеда он подробнее разузнал у Роули про дуэльный клуб, и тот любезно согласился проводить его в кабинет ЗОТИ, хотя Регулус не просил его об этом.       — С кем ты хочешь сразиться в первую очередь? — полюбопытствовал у него Роули.       Регулус хотел сразиться с Барти, потому что Барти, по его мнению, был единственным приемлемым соперником, но тот отказался. Так что теперь он не знал. Было бы интересно оценить и другие варианты.       И вообще, чего этот Роули к нему пристал?       — Не твоё дело, — отмахнулся он.       — Фу, какая бука, — усмехнулся Торфинн. — Я бы, например, хотел сразиться с Медоуз, — влюбленным голосом сообщил он.       Это было просто отвратительно.       — Мне это неинтересно, — сказал Регулус.       — Мне неинтересно, интересно ли тебе, — парировал Торфинн. — Так что слушай. Как думаешь, Медоуз придёт? Я написал ей письмо, в котором требовал, чтобы она пришла и чтоб она могла надрать мне задницу в этом тупом клубе. Разве это не романтично, как думаешь?       Регулус ускорил шаги, игнорируя торфинновское «эй, ты куда, я не договорил».

***

      Барти был прав.       Дуэльный клуб был глупой затеей. Чего вообще Регулус ожидал от Локхарта? Неужели того, что эта пустая золотая башка придумает что-то дельное?       Во-первых, людей было мало. Во-вторых, никто из присутствующих не хотел быть его соперником. Все эти трусливые крысы жали хвосты и отводили взгляды, когда он вызывал их на дуэль. Семикурсники считали, что он ещё ребёнок, чтобы всерьез с ним сражаться. Не то чтобы Регулус мог их винить в этом: он сам не шибко хотел бороться с третьекурсниками, например. Шестикурсники и пятикурсники отказывались. Регулусу нравилось думать, что они попросту боятся его.       В итоге с ним подуэлиться согласился лишь Сириус. Согласился и начал играть в поддавки, словно в утешение маленькому неумелому ребёнку. Он двигался медленнее, чем обычно, заклинания свои выговаривал громко и чётко, будто нарочно давал время Регулусу осознать, что именно он намеревается делать и как именно стоит отбить его нападения.       — Прекрати, — не выдержал Регулус в какой-то момент. Это уже был сплошной фарс, а не дуэль.       Сириус прикинулся дурачком и сделал вид, что не понял.       — Что? — невинно спросил он.       Это взбесило сильнее. Очевидно, теплые отношения с Краучем не шли его брату на пользу. Регулус насупился и поднял палочку.       — Экспульсо!       — Экспеллиармус! — взревел Сириус до того, как Регулус успел договорить заклинание. Палочка вылетела из его рук, и он даже не попытался противиться этому.       Он усмехнулся. Вот умел же ведь Сириус, когда хотел!       — С дубу рухнул?! — рявкнул тот, уставившись на него потрясенно. — А если бы твоим соперником был кто-то менее опытный, чем я?!       Остальные тоже приостановили свои тренировки, чтобы проследить за развернувшейся сценкой.       Сириус определённо был зол. Даже вена на его виске вздулась, да и лицо покраснело. Впервые на памяти Регулуса, его брат рассердился, будучи уже профессором в Хогвартсе. Даже когда Лаффита травили, Сириус не так сильно разозлился.       Регулус был первым, кто смог вывести из себя профессора Блэка. Он мог гордиться! Злить Сириуса было забавным делом ещё в детстве.       — Но вы ведь профессор защиты от темных искусств, — лаконично заметил Регулус. — Вы бы точно смогли защититься. Было бы странно, если бы профессор защиты не смог защититься.       Тут и там раздались робкие, неуверенные смешки.       — Мистер Блэк, — ледяным тоном сказал Сириус. — Мне сейчас надо объяснять, какой опасности вы подвергли окружающих вас людей?       — Не надо, — Регулус вяло пожал плечами. — Я знаю, что представляет собой заклинание Экспульсо. С другой стороны, я не вижу в правилах запрета на Экспульсо. Так же, как не вижу запрета на Круциатус и Аваду кедавру, — он демонстративно огляделся. — Честно говоря, я вообще тут никаких правил не вижу.       — Разве тебе нужны правила, чтобы понимать, что убивать, пытать и взрывать запрещено?! — грубо потребовала староста Хаффлпаффа, которая училась с ним на одном курсе. Амелия Боунс. Та ещё выскочка с обостренным чувством справедливости и правильности.       — Мне не нужно, — сказал Регулус. — Но не все так благоразумны и самосознательны, как я, не так ли? Вы не можете собрать кучу подростков в одном месте и ожидать от них самодисциплины.       — Хм, — задумчиво выдала Амелия и взглянула на Сириуса. — Вообще-то, я согласна с ним, профессор.       Итак, Сириус положил палочки себе в карман — в том числе и палочку Регулуса, который проследил за этим дижением недовольно сузив глаза.       — Итак, — Сириус хлопнул в ладоши, обращая внимание на себя. Это было немного лишнее, ведь все итак смотрели на него. — Некоторым студентам не нравится тот факт, что у дуэльного клуба нет никаких правил. И я согласен с ними! Давайте посвятим оставшееся время первого дня на то, чтобы расписать права, обязанности и запреты внутри нашего клуба!       Многие ребята застонали, а Регулус, жутко довольный тем, что испортил всем веселье, первым подошёл к профессору.       — Предлагаю правило: нельзя отказываться, если один студент вызвал тебя на дуэль, — чопорно проболтал Регулус, потому что все сегодня раздражали его постоянными отказами. — А то несправедливо, что способные студенты часто остаются в стороне, потому что кто-то, видите ли, слишком труслив, чтобы с ними сражаться.       Сириус внимательно выслушал его, но по окончанию речи с сомнением приподнял бровь.       — Вам отказывали именно с такой формулировкой?       — Нет, но все мы здесь знаем правду.       — А что если семикурсник вызовет первокурсника? — предположила Амелия «я-вечно-за-справедливость» Боунс. — И, вообще, это кажется ограничением свободы выбора. Выбора, с кем студент хочет сражаться.       — Ты учишься на Хаффлпаффе, потому что тебе так сказала безмозглая в буквальном смысле шляпа, — отрезал Регулус. — О какой свободе выбора идёт речь?       Сириус поджал губы, словно сдерживая улыбку, а Амелия не нашлась, что возразить против такого железного аргумента. Она так и стояла то открывая рот, то закрывая, как рыба, выброшенная на берег.       — Эм, я оставлю это предложение на рассмотрение, — растерянно произнес Сириус. — Есть ещё варианты?       — Очевидно, не использовать непростительные, — выкрикнул кто-то.       — Давайте просто подкорректируем, — сказал Сириус. Он отошёл к доске и написал на ней цифру 1. — «Всё, что запрещено законом, запрещено в Дуэльном клубе», — он записывал каждое слово за собой небрежным почерком. В конце концов отметил цифру 2, после чего снова обратился к присутствующим. — Что ещё?       — Эээ, я вообще-то согласна с Блэком, — отозвалась Медоуз. — На дуэль со мной сегодня согласился всего один человек, — она с отвращением поморщилась, потому что этим «одним человеком» был Торфинн Роули с его похабными подкатами. — Это скучно, когда противников мало.       — Насчёт проблемы, озвученной Боунс, — присоединился Регулус, — мы можем предоставить право на отказ тем, кто на курс и более младше вызвавшего на дуэль.       — Ещё нельзя вызвать одного человека дважды за один день! — предложил кто-то.       Сириус вписал всё это под пунктом «2».       Потом были предложения о том, чтобы разделить мальчиков и девочек, которые Сириус отмел сразу. Так же произошли получасовые дебаты о том, что можно ли применять физическую силу в отношении противника, если ты лишился палочки. В итоге пришли к выводу, что лишенный палочки автоматически считается проигравшим. Ещё добавили пункт о том, чтобы «прекратить дуэль, если одному из противников нужна помощь целителя».       На этом закончили. Регулус подождал, пока остальные ребята покинут кабинет ЗОТИ, прежде чем подойти к Сириусу, который приводил в это время в порядок свой стол.       — Кхм, — откашлялся он, привлекая к себе внимание. — Палочку верните, профессор.       — Какая па… А, ой, — спохватился Сириус и достал из кармана его палочку. — Извините.       — Без разницы, — отмахнулся Регулус, с облегчением сжав в руке свою палочку. Без неё он часто чувствовал себя как без конечности. Он собирался уже уходить, когда Сириус неожиданно окликнул его:       — Мистер Блэк, задержитесь, пожалуйста, — вежливо попросил он и сел за свой стол. — Есть разговор.

***

      Разговор его брат начал очень... странно и спонтанно.       Он дождался, пока Регулус придвинет с помощью магии одну парту и стул к центру кабинета — ранее для дуэльного клуба пришлось немного освободить помещение от столов и стульев и применить заклинание невидимого расширения. Когда Регулус сел, Сириус почему-то обратился к нему по имени:       — Регулус, — сказал он несколько взбудораженно. — Я обещаю, что этот разговор останется строго между нами, поэтому будь предельно откровенен, пожалуйста, — он запнулся, словно набираясь смелости для чего-то, и внезапно выпалил: — Ты случаем... никогда никого не... пытался убить? Я знаю, что это звучит странно, но... просто ответь.       Вопрос несомненно выбил из колеи, и Регулус озадаченно нахмурился.       — Нет, — уверенно ответил он. — Это всё, что вы хотели узнать, профессор?       Даже если Сириус решил отойти от формальностей, то Регулус же на это не осмелился.       Он не пропустил видимого облегчения, отразившегося на лице брата.       — Нет, это не всё, — сказал тот. — Ещё один... Ты случаем не знаешь, отчего заикается Бернард Джонс из шестого курса?       Регулус почувствовал, как вся кровь сошла с лица, и еле заметно вздрогнул. Теперь всё встало на свои места: даже первый непонятный вопрос обрёл смысл.       Сириус знал. Он точно знал.       Регулус откинулся на стульчике, опираясь на спинку. Прищурился, прикидывая в уме, как много знал его брат. Судя по вопросам — не особо-то и много.       Значит, был ещё шанс соврать.       — На первом курсе Барти применил Мимбл-вимбл против Джонса, — сказал он. — Вы сами знаете, какой сокрушительной силой могут обладать заклинания Барти. Помфри пришлось вмешаться, чтобы привести язык Джонса в порядок, но он так и остался заикой.       — Зачем мистер Крауч вообще напал на Джонса? — поинтересовался Сириус, и Регулус скривился.       — Джонс терроризировал его, — устало заявил Регулус. Доля правды в этой лживой истории не помешает — решил он. — Он заслужил это полностью. Это всё, что я могу сказать.       Пожалуйста, просто не копайся в этой истории.       Регулусу не хотелось, чтобы это древнее зло вышло наружу. Он закопал всё случившееся глубоко в воспоминаниях. Он не хотел открывать эту запертую под надёжным замком коробку. Не перед Сириусом.       Он не врал, когда говорил, что никогда и никого не пытался убить. Нет. Он чуть не убил, да. Но это вышло случайно. Не было намеренной попытки. Вся загвоздка крылась в правильной формулировке.       Он чуть не убил Барти. Но он не хотел. Не пытался. Он просто хотел остановить мальчика. Уж совершенно точно не хотел, чтобы Крауч так пострадал. Лишь не рассчитал силы, когда толкнул тогда ещё друга, не рассчитал, что тот ударится головой об камень. Но...       В то же время Регулус не жалел о содеянном. Он чуть не убил и серьёзно травмировал Крауча, но зато остановил его тогда — во время явного приступа психоза. Остановил, потому что Барти был больным садистом и его нужно было остановить.       Это был самый правильный поступок, который совершил Регулус в своей жизни. Так что, да, он не жалел.