Троянский конь

      Семикурсники… не воспринимали Сириуса всерьёз.       Конечно, он понимал, что с большинством из них он в своё время общался на равных и фамильярно, но, чёрт возьми, это было сложно.       Некоторые разговаривали с ним так, будто они всё ещё разделяли завтрак, обед и ужин.       Изначально он пытался общаться с ними на равных. Видит Мерлин, он действительно пытался. Но чем больше он смеялся над их шутками, тем больше они наглели и шумели. К концу урока всё настолько вышло из-под контроля, что это уже был не урок, а черти что. Они разговаривали друг с другом на повышенных тонах, а те, кто сидели слишком далеко друг от друга, попросту выкрикивали свои слова во весь кабинет. То и дело в воздухе пролетали скомканные пергаменты. Кто-то вылил чернила на рубашку соседа по парте и громко хохотал, как умалишённый. Просьбу Сириуса успокоиться они даже не услышали.       Честно говоря, когда прозвенел звонок, оповещая о конце урока, Сириус вздохнул с облегчением, обрадованный, что этот ад наконец закончился. Эти гандоны… говнюки… кхм, его студенты имели наглость поблагодарить его за «интересный урок», покидая кабинет в состоянии как после войны.       На полу тут и там валялись скомканные бумаги. На одной из парт было написано «Сириус Блэк лучший профессор!!!», а рядом красноречиво блестело огромное пятно от разлитых чернил. Сириусу хотелось расплакаться прямо на месте.       Через десять минут у него начинались занятия с первокурсниками, поэтому сидеть и плакать у Сириуса не было времени. Он слегка шлёпнул себя по щекам, мысленно приободрив себя тем, что он, по крайней мере, нравился студентам, и приступил к уборке кабинета.       Только смыв с помощью экскуро глупую надпись с парты, Сириус заметил, что у него на собственном столе тоже не так пусто, как было изначально. Прямо по центру учительской парты одиноко лежал розовый конверт, украшенный множеством страз. Не сдержав любопытства, Сириус забыл об уборке и, подойдя к столу, схватил конверт.       Он не обнаружил ни имени, ни какой-либо другой надписи на конверте. Только блестящие стразики, наклеенные, видимо, вручную, потому что конверт был весь липким от клея. Разорвав уродливо украшенную бумагу, Сириус достал письмо и принялся читать.       «Профессор Блэк.       Я пишу это письмо вам, чтобы сообщить прекрасные новости. Профессор Блэк, Я ЛЮБЛЮ ВАС!!!»       Сириус подавился собственной слюной от неожиданности и закашлялся. Он неверяще перечитал последнее предложение и с ужасом понял, что, нет, глаза его вовсе не обманывали. Это действительно было любовное письмо от его студентки.       С горящими от смущения щеками, Сириус продолжил читать:       «С тех пор, как вас представили нам как нашего нового преподавателя, я не смогла сомкнуть глаз ночами. Как только я закрывала веки, перед моими глазами всплывал ваш образ, ваши идеальные, иссиня черные волосы, ваша улыбка и ваши невероятные серые очи, в которых можно утонуть. Вспоминая вас, я вдруг начала осознавать, в чём смысл жизни. Сегодня на протяжении всего урока я только и делала, что любовалась вами, любовалась красивой формой ваших скул и губ, которых мне так отчаянно хотелось целовать…       Профессор Блэк, вчера перед сном я осмелилась погадать на кофейной гуще, чтобы заглянуть в наше будущее. Должно быть, вы сочтёте меня сумасшедшей, но я увидела. Я увидела себя в белом, красивом свадебном платье и вас в серебристом костюме, который идеально подчеркивал вашу прекрасную фигуру… Я увидела наших будущих детей. Четыре чудесных ребенка, унаследовавших ваши идеальные черты лица. Все они носили звёздные имена, как и положено истинным Блэкам: Орион, Драко, Скорпиус и прекрасная Венера.       Профессор Блэк, я умоляю вас поверить мне. Ведь я вас уже так люблю. Я уверена, что мы созданы друг для друга. Мы должны быть вместе: ведь так велит судьба.       Навечно ваша.       Сивилла»       Что ж, если поведение семикурсников изначально не было признаком того, что Сириуса никто не воспринимал как учителя, то это письмо было. Он напряг память, пытаясь вспомнить некую Сивиллу, и перед глазами тут же возник образ худощавой рэйвенкловки с короткими мышиными волосами. Из головы её торчал красный ободок с игрушечной бабочкой, которая периодически взмахивала крыльями, и только из-за этого ободка Сириус и запомнил ее.       Если это и была шутка, то Сириус совершенно не оценил её. Это было уже не смешно.       Нет — подумал Сириус. Так дело не могло продолжаться. Это был только первый урок, а Сириус чувствовал себя полным неудачником. Ему даже начало казаться, что Дамблдор специально поставил семикурсников в качестве его самого первого урока. Так сказать, чтобы жизнь мёдом не казалась.       Он определенно нуждался в совете от кого-то более опытного. Вариант подойти к Дамблдору Сириус отмёл сразу: нет, у него всё ещё была гордость.       Идея обратиться к Макгонагалл, наоборот, показалась ему самой правильной и разумной. Она работала в Хогвартсе уже не менее восемнадцати лет и на данный момент являлась одним из самых компетентных педагогов, которых только знал Сириус. Она начала работать в школе, когда он ещё на четвереньках ползал, так что её мнение в этом плане должно иметь значение.       Только для начала Сириусу нужно было закончить сегодняшний рабочий день.

***

      — Полагаю, у вас появились вопросы касательно работы с детьми, — заявила Макгонагалл, даже не поднимая головы со стопки пергаментов перед ней. — Присаживайтесь, мистер Блэк, чего вы застыли, как истукан?       Сириус неловко огляделся и прошёл к самой первой парте, стоящей прямо перед преподавательским столом, за которым восседала Макгонагалл. Он опустился на неудобно низкий стул и вопросительно уставился на неё.       — Как вы догадались? — подозрительно спросил он.       Макгонагалл усмехнулась, и это выглядело так… непривычно и инородно на её лице.       Внезапно Сириус изумился от мысли о том, что Макгонагалл тоже была живым человеком. Не просто строгий педагог, а реальный человек с собственной личной жизнью, отдельной от школы. Она тоже была когда-то максималистическим и бунтарным подростком, она тоже пережила юношескую фазу, она тоже, вероятно, когда-то влюблялась.       Не то чтобы Сириус не знал об этом, он просто не задумывался. В школьные годы все учителя были для него просто учителями и ничем больше.       — Вы не первый мой коллега, который приходит ко мне за советом после первого же рабочего дня, — объяснила Макгонагалл, нежно улыбаясь; и наконец подняла на него взгляд. — Профессор Дамблдор всегда даёт самых трудных ребят новичкам, чтобы продемонстрировать, с чем они имеют дело. Это не испытание, а скорее просто предупреждение.       — Семикурсники не воспринимают меня всерьёз, — пожаловался Сириус, не желая ходить вокруг да около.       — Они относятся к вам так, будто вы их очередной однокурсник, не так ли? — догадалась Макгонагалл, с удивительной точностью описав всю проблему одним предложением.       Сириус грустно кивнул.       — Я пытался говорить с ними на равных, я просил их успокоиться…       — В этом и проблема, мистер Блэк, — прервала его нытье Макгонагалл и поправила стопку пергаментов, чтобы отложить в сторону. Теперь всё её внимание было обращено на него. — Вы общаетесь с ними на равных, и вы просите. Но вы должны понять, что вы больше не равны с ними. Вы учитель. Вы должны быть авторитетом, которого они будут уважать и слушаться. Вы не должны просить, вы должны требовать.       — Но… — начал Сириус, после чего огорчённо вздохнул. Макгонагалл терпеливо ждала, пока он закончит мысль. — Я хотел быть им другом, которому они могли бы доверять.       Она ехидно усмехнулась.       — Мистер Блэк, давайте будем откровенны, никакой подросток не хочет дружить со своим учителем, — заметила она. — Даже те, у кого нет друзей среди сверстников. Вы должны выглядеть ответственным взрослым в их глазах, а не равным другом.       Макгонагалл была права, конечно же. Сириус вспомнил себя в подростковое время: ему никогда не хотелось контактировать с учителями внеучебное время.       — Я полагаю, вы правы, — вздохнул он, а затем понял, что этот разговор становится слишком серьёзным на его вкус. Поэтому он изобразил на лице самую дурацкую улыбку, на которую только был способен, и выпалил: — Спасибо, Минни! Я в долгу не останусь! — и подмигнул.       Макгонагалл осуждающе покачала головой, но всё же снова улыбнулась.       Сириус посчитал это своего рода победой, хотя победой чего — он даже сам не знал.

***

      Третьекурсники были на удивление нормальными. Шёл второй день Сириуса в качестве учителя, и пока всё проходило гладко.       Конечно, практически на каждом курсе обучались ребята, которые нервировали его. В шестом курсе Хаффлпаффа, например, учился парень по имени Бернард Джонс, который настолько сильно заикался, что заклинания у него получались через раз. Честно говоря, Сириус не представлял, какого труда этому парню стоило сдать СОВ на нормальные баллы в прошлом году.       Сивилла Трелони, теперь, когда он прочитал то несчастное письмо, то и дело попадалась ему на глаза. Рэйвенкловка постоянно таращилась на него, иногда даже не мигая. Если не знать о её тёплых чувствах, то можно было подумать, что она хочет его убить: настолько пронзителен был взгляд её серых глаз. Ему каждый раз становилось не по себе от неё. Когда она периодически ловила его взгляд на себе, она тут же ехидно улыбалась или даже могла подмигнуть.       В общем, она была жуткой, и Сириус её немного побаивался.       Среди третьекурсников проблемным был мальчик по имени Гилдерой Локхарт. Он был настолько златовласым, что напоминал солнышко, а идеальная улыбка, казалось, светила ярче, чем ночные звёзды. Уже в таком юном возрасте, ребёнок был чертовски обаятельным, харизматичным и… самоуверенным.       Последнее было проблемой. Нет, разумеется, Сириус тоже был самоуверенным человеком, но, чёрт возьми, он являлся полной скромняшкой по сравнению с Локхартом. Гилдерой совсем не воспринимал какую-либо критику, уверенный в том, что он не может в чём-либо быть не прав.       А если что-то у него не получалось, он тут же бросал это дело: видимо, девиз по жизни был такой — либо всё, либо ничего. Либо идеально, либо никак.       В Сириусе он видел не учителя, а соперника.       — Я не думаю, что «ридикулус» самый эффективный способ избавиться от боггарта, — нудел Локхарт, деловито скрестив руки на груди и глядя с явной неприязнью на магловскую толстовку, которую Сириус второпях накинул на себя утром.       Сириус еле сдержался от закатывания глаз.       — Хорошо, продемонстрируйте тогда свой вариант, — предложил он.       — «Отвергаешь — предлагай» — такой детский и глупый аргумент. Я бы продемонстрировал, но не хочу.       — Чёрт побери, Локхарт, заканчивай уже, — воскликнула Мэдисон Спиннет, стоящая за спиной мальчика. Сириус мог понять её негодование: Гилдерой задерживал очередь.       — Мистер Локхарт, вы срываете занятие, — помня о наставлениях Макгонагалл, Сириус добавил в свой голос нотку строгости, которую так часто слышал от неё. — Пожалуйста, либо выполните задание, либо я вынужден буду попросить вас покинуть урок.       Локхарт поджал губы, но возразить не решился, и вместо этого с неохотой направил палочку на шкаф. Сириус открыл дверь.       В следующее мгновение из шкафа выплыл тощий, маленький старик с разинутым ртом. Он сильно сутулился: а одежда на нём была настолько оборванной и грязной, что на это было больно смотреть. Изо рта выглядывала всего пара зубов, один из которых был чёрным и отколотым. Жидкие, седые и немытые волосы до плеч путались огромными колтунами, а в грязных руках с отросшими чёрными ногтями старик сжимал гнилой огрызок яблока.       Больше всего пугали глаза. До этого дня Сириус не видел настолько пустых, настолько безумных глаз, как у этого старика. В них попросту не было мыслей, не было души, не было абсолютно ни — че — го.       Он выглядел очень болезненным, и Сириус даже не представлял, как заклинание может заставить это стать забавным и смешным.       — Ридикулус! — приказал Локхарт, и грязная одежда старика вдруг превратилась в одежду клоуна, и тот начал глупо танцевать.       Никто не засмеялся. Было бы странно, если бы они засмеялись над страданиями предположительно больного человека; поэтому боггарта обратно в шкаф заталкивать пришлось силой.       — Прекрасно, — сухо похвалил Сириус и, сдерживая своё любопытство всеми силами, обратился к следующему студенту в очереди на боггарта. — Мисс Спиннет, прошу.       Мрачный как никогда, Гилдерой отошёл в сторону, и Сириус не осуждал его за испорченное настроение. Сталкиваться со своими страхами было тяжело.       Он вспомнил себя четырнадцатилетнего. Они изучали Ридикулус на четвёртом курсе, хотя Сириус всегда считал, что эта тема слишком лёгкая и несерьёзная для четверокурсников. Остальные мародёры были с ним солидарны.       Он помнил тот ужас, который сковал всё его тело, когда он встретил свой самый сокровенный страх лицом к лицу.       У третьекурсников, в основном, были стандартные фобии. Кто-то боялся пауков, кто-то нашествия тараканов, кто-то даже просто агрессивных собак (Сириус мысленно улыбнулся).       А кто-то боялся Регулуса.       Ребята издевательски зашушукались, когда из шкафа вылез его младший брат, с маниакальным блеском в серых глазах и с окровавленными руками, в одной из которых он сжимал свою палочку. Мальчик, Аллистер Стоун, густо покраснел и смущённо взглянул на Сириуса.       Тогда Сириус осознал ещё одну ошибку, которую допустил как учитель. Возможно, борьбе с боггартом стоило учить каждого индивидуально — подумалось ему. Не всем ведь хотелось светить своим страхом перед другими. Это было личное.       Сириус мысленно отругал себя за то, что он не додумался до этого раньше.       «Ридикулус» — лишь движением губ напомнил он Стоуну.       Аллистер нервно сглотнул и поднял палочку, направляя на злобно ухмыляющегося Регулуса. Честно говоря, даже Сириус никогда не видел своего брата с таким… тревожным выражением на лице.       — Ридикулус! — голос Аллистера дрогнул, но заклинание сработало как надо: в следующую секунду Регулус предстал перед ними в костюме Наполеона Бонапарта, насколько знал Сириус. Это выглядело достаточно несуразно, и даже сам Сириус не сдержал смешка.       Наверное, было неправильно смеяться вот так над собственным братом, даже если он был чьим-то боггартом, но что есть — то есть.       Боггарт пристыженно закрылся в шкафу, не выдержав того, что все над ним смеялись; а Сириус впервые со вчерашнего дня подумал, что работа учителем, наверное, не так уж и плоха. Он не был идеален, да, но он учился на своих ошибках.

***

      Его самый первый урок со Слизерином стоял в среду. Сириус жутко нервничал в то утро: как назло, это было занятие с пятикурсниками, среди которых учился его младший брат. Дамблдор определённо издевался над ним.       Утешало то, что его первое дружелюбное лицо — Барти Крауч — тоже обучался на пятом курсе Слизерина: было полезно иметь кого-то, кто не настроен враждебно. Так думал Сириус.       Он всё ещё нервничал, когда ребята с зелёными галстуками мучительно медленно стали заполнять кабинет. Некоторые из них громко болтали между собой и периодически смеялись, как совершенно обычные дети.       Они и есть обычные дети — напомнил себе Сириус. Может, просто более озлобленные, чем остальные… В любом случае, ничего не могло быть хуже Сивиллы Трелони. Эта мысль немного успокоила.       К его удивлению, когда ребята расселись по местам и прозвенел звонок, в кабинете присутствовало только одно знакомое лицо — Крауча, который сел прямо перед носом Сириуса. Регулуса не было. Сириус даже мысленно пересчитал количество учеников: и, да, их было всего девять. Одного не хватало.       — Кхем, привет, — неловко поздоровался он. — Я вижу, не все тут собрались. Кто-нибудь знает, почему отсутствует мистер Блэк?       — Может быть, он решил, что одного Блэка в этом кабинете достаточно, — выкрикнул пухлый мальчик с задней парты. Несколько ребят хихикнули, а Крауч нахмурился.       — Ты не такой забавный, как ты думаешь, Булстроуд, — сказал он таким тоном, что даже Сириусу стало стыдно за идиотскую шутку, при этом он даже не являлся её автором. — Если Регулус просто опаздывает, я сниму с него пять баллов, если прогуливает, то — десять. Думаю, это будет справедливо, профессор, — несмотря на то, что он сказал это мягким голосом, Барти уставился на Сириуса странно испытующим взглядом, словно проверяя, решится ли он снимать баллы с собственного брата.       На самом деле, Сириус не готов был снимать очки по таким пустякам, как прогулы, и дело тут было даже не в том, что Регулус — его брат, но возразить Краучу он почему-то не решился.       Зато ребята с задних парт раздражённо застонали, а Булстроуд даже спросил:       — Серьёзно, Крауч? — возмутился он. — Зачем тебе вставлять палки в собственные колёса? Ты же в курсе, что эти несчастные очки отнимутся у Слизерина?       — Более чем, — елейно сказал Барти и слегка повернул голову в сторону задних парт. — Я хочу напомнить всем вам, что отныне дисциплина на нашем факультете — моя ответственность. И ещё, Булстроуд: на каких вообще основаниях ты жалуешься громче всех?! Если ты забыл, то в прошлом году ты заработал ровно ноль очков, но Слизерин потерял из-за тебя все пятьдесят. Так что, прошу, заткнись.       На удивление, такая жёсткая интонация возымела эффект: ребята замолчали, видимо, опасаясь того, что Крауч сейчас начнёт перечислять грешки каждого, кто посмел возразить. Сириус уже не сомневался в том, что Барти смог бы.       Он понятия не имел, что и думать по поводу пятнадцатилетнего ребёнка, усмирившего студентов гораздо лучше, чем он сам. Барти был готовым маленьким профессором — это Сириус мог сказать точно.       — Спасибо, мистер Крауч, — поблагодарил он, и Барти неожиданно засиял, как ребёнок, которому подарили щенка. Сириус почувствовал себя ещё более неловко из-за этого выражения на чужом лице. — Хорошо, думаю, пора приступать. Итак, открываем тетради и записываем тему сегодняшнего урока: Патронусы.       По кабинету раздались звуки шуршащих пергаментов: некоторые слизеринцы уже опустили головы над тетрадями и вовсю записывали.       — Кто-нибудь слышал ранее о патронусах?       Несколько рук поднялись в воздухе.       — Отлично, мисс…? — Сириус протянул руку, указывая на девушку со значком старосты на груди. Вроде Слагхорн упоминал её имя на ужине, но Сириус всю жизнь обладал дырявой памятью.       — Селвин, мистер Блэк. Аманда Селвин, — представилась она, поднимаясь с места.       Что ж, у неё была… весьма специфическая внешность. Она была такой же высокой, как сам Сириус, с широкими плечами, но очень худой. Она немного сутулилась, возможно, пытаясь казаться меньше, но это было бесполезно. Её абсолютно белые, тонкие волосы спадали чуть ниже плеч; ресницы тоже были белыми, а бровей вообще не было.       — Патронус — это магическая сущность, защищающая от смеркутов и дементоров. Считается одним из наиболее сложных заклинаний. Также патронус может проявляться в виде животных, отображающих характер вызвавшего патронус или просто в виде серебристого тумана.       — Отлично, всё верно, пять очков мисс Селвин…       В этот момент в дверь постучались, после чего, не дожидаясь словесного разрешения, в кабинет вошёл Регулус собственной персоной. Он выглядел чуть выше, чем помнил Сириус, но в остальном он не особо изменился с прошлого года.       — Извините за опоздание, профессор, — вежливо проговорил он.       — Пять очков с мистера Блэка, — торопливо сказал Сириус, опередив Крауча, дабы не возникло ещё одного конфликта во время урока. — Вы можете сесть.       Девушка, Селвин, опустилась на своё место с кислым выражением на лице. Наверное, было не очень приятно заработать пять очков своему факультету, а потом сразу же лишиться их.       Регулус покорно кивнул, прежде чем занять место рядом с Краучем, как ни странно. Сириус отчётливо помнил рассказ Слагхорна о натянутых отношениях между ними; однако Барти даже позволил Регулусу списать тему со своей тетради. Возможно, Слагхорн немного ошибся насчёт них — решил Сириус.       — Итак, о чём мы… ах да, патронусы. Не огорчайтесь, если у вас не получится вызвать его с первого раза. Как любезно заметила мисс Селвин, это довольно сложное заклинание и требует тщательной подготовки. Запомните, Патронус — одно из испытаний, которое я проверю во время вашего практического экзамена СОВ. Есть вопросы? — спросил Сириус, заметив чью-то поднятую руку.       — Элис Паркинсон, — представилась румяная и щекастая девочка. — А что, если к моменту сдачи СОВ мы не овладеем Патронусом?       Сириус даже не успел и рта открыть, как за него ответил Крауч:       — Ты провалишь экзамен, очевидно.       Регулус рядом с ним закатил глаза.       — Эм, да, — подтвердил Сириус. — Это означает провал. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь не справится с ним. У нас впереди целый год для подготовки.       — Вообще-то, уже десять месяцев, — педантично поправил его Регулус.       Что ж, по крайней мере, он остался таким же занудой, каким был в детстве.       Урок в остальном прошёл без сучка и задоринки. Со слизеринцами работать оказалось гораздо легче, чем с гриффиндорцами, и Сириус с некоторым стыдом вспомнил то, в какой ад они с мародёрами превращали жизни своих учителей. Наверное, за хорошее поведение ребят в основном благодарить стоило Крауча: он мгновенно отбивал любые попытки глупо пошутить или даже провоцировать. Сириусу даже не пришлось открывать рот для замечаний: всё это делал Крауч, а вся его работа заключалась лишь в диктовке сегодняшней лекции.       Говорят ведь, что учителям не стоит заводить фаворитов, но как их не заводить, когда большинство студентов были Гилдероями и Сивиллами, а таких, как Крауч, были единицы?       Сириус решил обдумать этот вопрос на выходных, а пока он вовсю наслаждался работой с пятикурсниками Слизерина.