покажи, как правильно любить

       Элементы одежды летели на пол один за другим, все больше и больше обнажая наши горячие тела. Руки Арсения сумбурно блуждают по моему телу, а губы утопают между грудей, тщательно целуя каждую клеточку моей кожи. Запустив пальцы в его волосы, прижимаю его крепче к себе, выгибаясь в пояснице. Голова кружилась от рваного горячего дыхания, а внизу все вибрировало от мучительной волны возбуждения, что накрывала меня с каждым новым поцелуем его мягких губ. Пальцы зацепляют на спине застежку бюстгалтера, и я оказываюсь с обнаженной грудью. Арсений нетерпеливо опускает руки к поясу моих джинсов, срывая пуговицу и собачку молнии. Они летят на пол вслед за остальной одеждой. Наши губы снова сливаются в жгучем поцелуе, где каждый из нас борется с желанием укусить партнера. Его ладони блуждают по моему телу, согревая, а я постепенно стягиваю с него джинсы, прижимая его бедра к себе ногой. Воздух разрывало лишь наше дыхание и гулко бьющиеся сердца. Стягиваю трусики, нащупывая той же рукой его стояк в боксерах. — Готова? — Заботливо спрашивает он меня, одаривая жгучим взглядом. Безмолвно киваю и в следующую секунду чувствую как теплая плоть проникает в меня медленно. Кусаю губу, тихо скуля. Арсений был вторым моим партнером. И сейчас я чувствовала как он справлялся со мной осторожно, нежно и совсем не больно. Смягчая проникновение поцелуем, он начинает медленно двигаться во мне. Моя чувствительность повысилась в сотни раз. Наши губы сплетались в новом поцелуе, в котором мы задыхались и переплетали пальцы. Запрокидываю голову назад, когда его движения тазом становятся жестче и быстрее. Арсений набирает темп, почти беспощадно вдавливая меня в этот несчастный стол, что под натиском таких рывков начинал ходить ходуном. Хватаюсь за его плечо, вонзая в нежную кожу ногти. Смотрю на его сосредоточенное лицо, кусая губу и задыхаясь собственными стонами. Наши тела двигаются в такт друг другу, трутся и горят под натиском поцелуев и пальцев. Крепко сжимая мои ребра, трахает без остановки, проникая глубоко и грубо. Скулю ему в плечо, чувствуя как мне хорошо и кайфово чувствовать его в себе, на себе и рядом с собой. Кусаю его губу, прислоняясь грудью к его торсу. В ухо льется его едва слышимое его рычание вперемешку с моими стонами, которых невозможно было сдерживать больше. Пара рывков, и мое тело цепенеет под натиском оргазма, накрывшего с головой. По мышцам бьет разряд тока, заставляя меня содрогаться от судорог. Мучительный стон разрезает воздух и останавливает Арсения. Шумно и рвано дыша, рассматривает меня, убирая выбившиеся пряди волос за уши. Благодарно улыбаюсь ему, обессиленно слезая со стола. Вплотную подхожу к нему, опускаясь перед ним на колени. Беру член руками и проталкиваю в рот. Одна ладонь крепко хватает меня за хвост, а вторая нежно поглаживает плечо. Поднимаю глаза, видя как он мучительно кусает губу и давится искушением. Облизываю длину, вновь беру его в рот и давлюсь слюнями, что липкой струей стекают на грудь и бедра. Арсений больно давит на затылок, заставляя заглатывать так глубоко, что трудно было дышать. Замерев так на несколько секунд, резко отпускает меня. Струя спермы бьет по груди. Довольно любуюсь его оргазмом и встаю с колен. Мы тяжело дышим и приходим в чувства. Меня накрывает осознание, что я только что трахалась и сосала своему преподу, отчего хотелось злорадно смеяться и улыбаться. Сажусь на край стола, ища в сумке пачку сигарет. — Можно закурю? — Хрипло спрашиваю у него, щелкая зажигалкой. — В качестве исключения один раз можно, а вообще у меня не курят. Не знаю почему, но эта фраза показалась мне такой милой и домашней. Тяну его за кисть к себе и целую в губы. Арсений улыбается и отходит от меня в сторону, когда я распыляю в воздухе сигаретный дым. Наливает стакан воды из-под крана и выпивает его, шумно возвращая на место. Мне все ещё не верилось, что сейчас происходит то, что происходит. Что там сорвало у него крашу так сильно, что он трахнул меня? Я непременно должна буду выяснить у него это, но только не сейчас. Мне не хочется портить момент своими школярными вопросами, которых иногда и так бывало чересчур много. Оставив от сигареты практически один фильтр, вдавливаю её в обложку тетрадки и спрыгнув со стола, начинаю собирать свои разбросанные вещи с пола. Арсений расслабленно стоит и наблюдает за моими действиями. — А как же английский? — Замираю я, застегивая бюстгалтер под прицелом довольного взгляда препода. — А что с ним? Завтра продолжим. Что у тебя там стряслось, что мы должны срочно начать искать новое место? — Он натягивает на себя боксеры и складывает в стопку остальные вещи, отряхая их от пыли. — Предки вернулись, а я не хочу ставить их в известность обо всем, что они пропустили, пока наслаждались сочинским курортом почти месяц. — Рита, что у тебя вообще за отношения с родителями? — Тихо и серьезно спрашивает Арсений, внимательно разглядывая моё лицо. — Можно сказать, что их нет… — выдыхаю. Подобные разговоры запросто могли вывести меня на эмоции, ибо эта была настолько болезненная тема, что говорить о ней лишний раз не хотелось, — их нет, не было и не будет уже никогда. Они выбрали карьеру, а не меня. Им гораздо интереснее сутками погружаться в работу и жадно набивать кошельки деньгами, а меня они сочли за ошибку. — Я думаю, что ты слишком эгоистично настроена против них. Они наверняка выбрали такой путь лишь потому, что хотели обеспечить свою и твою жизнь, чтобы вы могли никогда и ни в чем себе не отказывать. Пойми их, просто пойми и отпусти этот груз. — Ты никогда не был в такой ситуации и тебе легко об этом рассуждать. И ты понятия не имеешь, что чувствует недолюбленный ребенок, видя как другие родители холят и лелеют своих детей. — Рит. — Мягко протянул он, приближаясь ко мне. — Эти люди подарили тебе жизнь, а ты так гневаешься на них. Я молчу, мучительно вздыхая. Арсений садится рядом со мной и крепко прижимает к себе. Прислоняюсь к его теплой груди, обнимая в ответ. От него веяло заботой и теплом, от чего мне хотелось рыдать. Я знала, что рано или поздно столкнусь с этим. Но чтобы вот так эмоционально… чувствуя как слезы заполняют уголки глаз, спешу стереть их и прикрыться ладонями. Его руки нежно гладят мои плечи, успокаивая. Мне не хотелось отпускать его, не хотелось вырываться из этих теплых домашних объятий и возвращаться в пустую ледяную комнату, где меня никто не ждет и никогда не ждал. Мы сидели с ним уже минут пять, крепко прижавшись друг к другу как к самой последней надежде в нашей жизни. Что теперь с нами будет? Как нам дальше общаться и строить отношения? Что об этом всем думал молчаливый и нежный Арсений? Буду ли я в его будущем? Имеет ли все это для него какой-то смысл? — Я предлагаю остаться у меня с занятиями. — Прерывает тишину он, расслабленно отпуская меня. — Нам все равно осталось не так много. — А потом? — Потом мы вернемся в университет. — Заботливо стирает высыхающие слезинки с моих щек подушечками пальцев. — Ты сдашь экзамены и вновь вернешься к учебе. И все это забудется как страшный сон. — Я тебя люблю. — Рит, я знаю, что все, что случилось между нами несомненно имеет слишком большой для тебя смысл, тем более учитывая твои романтические чувства ко мне. Но пожалуйста пообещай мне, что об этом никто никогда не узнает. — То есть? — Холодно отстраняюсь от него. — Мы поцеловались, потрахались и разбежались? Это ничего не значит для тебя? Ты просто использовал меня? — Использовал слишком громкое слово. Рита, пойми, что у нас бы все равно ничего не вышло серьезного. Зачем тебе я? У нас нет общих тем, у нас слишком разные взгляды на жизнь и отношение к ней. — Зачем ты мне? — Голос срывается на шепот, а лицо безнадежно обливается слезами вновь. — А нахуя надо было использовать меня?! Зачем мы трахались? Зачем вообще все это нужно было? Зачем эти ебучие занятия?! Вскакиваю из-за стола, толкая его бедром. Арсений крепко хватает меня за запястье, а я не желая ничего больше слушать, хочу бежать отсюда куда только глаза глядят. Пусть меня собьет камаз, пусть я спрыгну и захлебнусь в Ниве, лишь бы не испытывать этой мучительной разрывающей в груди боли. — Подожди. — Арсений встает передо мной и берет мои скулы в свои руки. Закрываю глаза, кусая губу. — Посмотри на меня. Рита, посмотри. Я не хочу делать тебе больно, я не хочу рушить твою жизнь. — У вас не получилось. Она разрушена, и мне больно. Отпустите меня и не идите за мной. Я не хочу никого и ничего не видеть. — Нет, я никуда не отпущу тебя, пока ты мне не пообещаешь… — Да никто и никогда не узнает о том, что между нами было! Можете не переживать за свою репутацию прилежного преподавателя! Можете вообще ни о чем не переживать. — Рита, я не хочу отпускать тебя, но и моё присутствие в твоей жизни ничего хорошего не принесет. — Уже шепчет Арсений, склоняясь ближе ко мне. — Да, ты мне тоже очень-очень нравишься, но я не могу так, понимаешь? Не могу. — Вы даже не пытались. Вы лишь воспользовались мною как вам было удобно и все. Никакой искренности и джентльменства в вас нет и не было. Поэтому отпустите меня и больше не ищите встреч со мной, я вас прошу. Арсений отпускает меня и дает мне пройти. Успею вырвать сумку со спинки стула и по-настоящему сбежать из этой злосчастной квартиры. Запахнув куртку, бегу вниз по лестничным пролетам. Глаза режут горькие слезы, что бесконечно льются по красным горячим щекам. Конечно, как я могла на что-то понадеяться? Как я могла подумать о том, что все это имело какой-то смысл и последствия, помимо моего вновь разбитого и растоптанного сердца? Ненавижу себя за наивность, слабость и вседозволенность рук Арсения. Я бы никогда на свете не могла бы подумать о том, что на самое жестокое предательство способен никто иной, как он! Выбегаю из подъезда, зная наперед куда зашагают мои ноги. И лишь из-за уверенности в дороге, я не оглядывалась и не сбавляла шагу. Дорога завалена снегом, который, конечно же, никто не счищал. Поэтому я всячески спотыкалась, запиналась и едва ли не погрязла в бесконечных грязных сугробах, чувствуя как замерзли в них ноги. Набираю заветный домофонный код и прошу её выйти на улицу.