покажи, как правильно любить

POV Арсений

       Я смотрел в её тетрадь, видя сплошные грамматические ошибки. Маргарита не похожа на глупую девушку, поэтому, скорее всего, это было сделано либо специально, чтобы позлить меня, либо опять попытаться в открытую показать, что моя методика преподавания для студентов неинтересна. Сначала мне показалось, что не во всех пяти предложениях были ошибки, но мне всего лишь показалось, потому что их было гораздо больше. Она умудрялась даже слова из учебника выписывать с ошибками. Выглядело это конечно весьма комично и немного глупо, учитывая, что меня не волновала её судьба совершенно. Вся эта муторная беготня за ней из-за оценок и поведения – элементарное проявление сочувствия к студентке и не более того. Я понимал её легкомыслие и равнодушие, но тем не менее хотел помочь, чтобы поставить на верный путь. Смеюсь, отмечая на полях каждую ошибку, в то время пока девушка, тихо притаившись, разглядывала меня с нескрываемым интересом, будто я был для неё какой-то неизведанной зверушкой в зоопарке. — Эх, Маргарита. — Вздыхаю, оставляя тетрадь со сплошными исправлениями на парте. — Подвиньтесь, я присяду. Девушка тут же шарахается в сторону, закидывая ногу на ногу. Сажусь на самый край, оставляя между нами дистанцию, чтобы это не выглядело странно, что преподаватель сидел за одним столом со студенткой. Но Маргарита сама подвинулась ко мне, слегка задевая бедром. Остаётся лишь делать вид, что я будто этого не заметил. Стоит ли ей вообще объяснять ошибки? Ведь Маргарита явно сюда пришла не за знаниями, а чтобы просто поиздеваться надо мной. Я все ещё помнил каждое брошенное ею слово вчера утром, и не потому что был злопамятным или обидчивым. А потому, что мне показалось такое её поведение не больше, чем жалкой интрижкой, чтобы вывести меня на эмоции и подразнить. У неё это получилось, однако впредь мне нужно быть крайне внимательным и осторожным с этой острой на язычок студенткой. Вздыхаю, вникая в суть каждого исковерканного предложения и начинаю постепенно объяснять её «ошибки». Как можно склонять слово can, зная, наверное, класса с третьего, что это модальный глагол, который никогда не склоняется? — Вот, а тут у тебя… у вас… — язык заплетается. Я тут же начинаю страшно паниковать, бегая глазами по пестрящему тексту в учебнике. Как так вышло мне неизвестно. Отчаянно смотрю на девушку, которая весело ухмыляется, видя мое замешательство. — Можете на ты. — Как бы дозволяет мне Марго, закусывая губу. Она делала этот жест непозволительно часто за наши пятьдесят минут дополнительной пары. Я каждый раз вглядывался в её губы, пытаясь понять что это могло означать. Она скована и пытается скрыть свою неловкость? Или это очередная удочка, на которую мне нужно клюнуть? Непременно второй вариант, потому что такая девушка, как Маргарита, похоже вообще не знает что такое неловкость, скованность и стеснение. Осознаю, что смотрю на её губы непозволительно долго, поэтому блеснув легкой улыбкой, поправляю очки и возвращаюсь к объяснению материала. Складывалось такое ощущение, будто я общался со стеной: никакого отклика, никаких вопросов и заинтересованности в принципе с её стороны не было. Хотя что мне можно было ожидать от этой невозмутимой хамоватой особы, которой до лампочки на все, что связано с образованием? — Итак, Васильева. — Оставив её карандаш в покое, вскакиваю. — Давай сочиним с тобой диалог. — Скрещиваю руки на груди, расхаживая по кабинету, чтобы не мяться на одном месте или не бегать взглядом вокруг студентки. — Можешь предложить свою тему. — Признаться, на «ты» общаться было легче, от того, что казалось меньше ответственности и обязательств. — Ну давайте о музыке что ли. — Развязно отвечает она, расслабленно опуская плечи. — Я не знаю о чем с вами поговорить. — Может быть книги? Margarita, what was the last book you read? Я надеялся выстроить хотя бы какую-то непродолжительную, пускай самую коротенькую нить разговора, лишь бы она не издевалась и не молчала. Маргарита сосредоточенно гоняла мысли в голове, пока мои чересчур шумные шаги остановились за кафедрой. Опираюсь руками, разглядывая её лицо. Эта девушка мне запомнилась ещё с первого курса, когда мы столкнулись с ней на улице в курилке. Пришлось тогда провести чуть ли не часовую лекцию о вреде курения, которую она благополучно пропустила мимо ушей, корча рожицы своим подругам и откровенно игнорируя меня. Однако за полтора курса Васильева запомнилась мне исключительно зрительно, только лишь потому, что её внешность в отличии от других была чересчур агрессивной что ли, но в меру приятной глазу. Чёрные волнистые волосы очень редко когда были забраны. Она без конца меняла их с одного плеча на другое и заправляла пряди за ушки. Кожа была почти что бескровной, выбеленной косметикой, а глаза всегда сильно накрашены тушью и подведены карандашом. Марго размашисто пользовалась помадой и одевалась либо только откровенно, либо только очень скрытно. По её выражению лица всегда можно было понять довольна ли она, огорчена ли или злится, ибо каждая эмоция – настоящая палитра красок. Меня всегда забавляло, когда я, допустим, при прочтении лекции смотрел на неё, а она делала вид, что этого не замечает. Но девушка всегда все видела, замечая даже то, что не видели мои глаза. — Maybe it was Lolita by… by writer Nabokov. Do you think about this book? — Вяло отвечает студентка минут через пять после моего вопроса. Она явно лгала мне. Я видел её бегающий взгляд и ломанные пальцы. — Арсений Сергеевич? — Yes, it’s such a hard book. And what do you think is the meaning of this book? Маргарита снова замешкалась, анализируя мои слова пустым взглядом в пол. Для её двадцати лет соображать по-английски в размеренном темпе, с которым я к ней обращался, было возможно без особых сложностей. Они заключались лишь в том, что студентка совсем не знала эту книгу, потому что не читала. Возможно смотрела фильм, как многие в её возрасте. Но не читала литературный вариант точно. — I think that… that book tells us about vicious love a… a… f… — она хотела выругаться, но вовремя остановила себя, снова закусывая губу. Я лишь усмехаюсь, продолжая ждать окончания мысли, — a adult man to young girl. It’s wrong, of course, it’s wrong for him and her. — Why it’s wrong for him and for her? — What do you think about Lolita? Do you like this character? — Резко обрывает меня Маргарита, задавая весьма вызывающий и пошлый вопрос. Я снова осекся, когда подумал о том, что эта студентка может быть со мной серьёзной. Марго ёрзает, разглядывая меня. Стоит ли поучать тому, что отвечать вопросом на вопрос некорректно и невежливо? Думаю, ей этого не понять, потому что я вообще сомневаюсь в её воспитанности. Васильева была отличным стратегом, выставляя цели всегда против оппонента. Я искренне удивлялся тому, как умело она расставляла сети, могла подобрать нужный слог и интонацию, чтобы окончательно сбить с толку любого, кто сунется спорить с ней. Это единственное, что меня в ней восхищало. — You know everything about this character yourself. I don’t intend to express my assessment, because the topic of conversation isn’t about Lolita. Understand me, Margarita? — Yes. It’s a pity that you don't want to communicate with me. — Она тут же стала снова уверенной в себе, выдавая все новые и новые слова из своего, оказывается, не такого уж и скудного словарного запаса английских слов. — That's not what I was talking about. Что ж, ваш английский язык, Васильева, не такой уж и плохой. Зачем же вы делаете вид, что не понимаете материал, пишите эти бездумные ошибки и в открытую игнорируете мои наставления? Чем чаще мы будем с ней видеться и общаться, тем быстрее я научусь играть во все её игры, обходя каждую мышеловку и выигрывая день за днём. Её тактика оказалась не такой уж и сложной – перескакивать с темы на тему нетрудно, нужно лишь лучше овладеть собой, научиться подбирать слова и предугадывать её мысли. Из-за такого умозаключения мне хотелось злорадно посмеяться над уже побеждённой в моей голове Маргаритой. Однако снаружи я спокоен и не подаю никаких признаков, что буквально только что раскусил самую недоступную для меня раннее девушку. Её взгляд мечется по моей фигуре, в то время пока Марго придумывает отмазки. — Вы же со мной на ты. Разве нет? — Это мне решать как обращаться с вами, Маргарита. Я жду ответа на свой вопрос. — Мне просто интересно через сколько вы сдадитесь. — Любите эксперименты, значит? Хорошо. — Тяжело выдыхаю, ища предлог, чтобы закончить занятие, из-за которого у меня начинала болеть голова. — Вот вам домашнее задание на вторник. — Че, опять домашка?! — Сильно возмущается девушка, захлопывая тетрадь. — Во-первых, не че, а что. Во-вторых, как бы это банально не звучало, но не опять, а снова. Дополнительные занятия как и обычные семинарские занятия будут предполагать выполнение домашнего задания. Итак к следующему вторнику подготовьте мне небольшой доклад о вашем любимом жанре музыки, а также будьте готовы к свободной беседе. Если все понятно, то не смею задерживать. Всего доброго, Маргарита. — И вам, Арсений Сергеевич. — Плюётся ядом она, слезая из-за парты и агрессивно сбегая в коридор. Знал ли я, что она не сделает мне никакого доклада? Конечно, знал. Но чтобы следующее занятие не зашло в тупик, мне было необходимо особенно к нему подготовиться, пораскинуть мозгами и придумать хотя бы малейшую зацепку, чтобы вызвать у неё интерес. Может быть все было так сложно из-за моей излишней мягкости и аккуратности с ней? Как выражается современная молодежь, «я был слишком душным». С такой, как Маргарита нужно находить совершенно другой подход – самый что ни на есть индивидуальный. Тот, что срабатывал бы на ней абсолютно безоговорочно, бесповоротно и незаметно.