покажи, как правильно любить

       Всю пару я не сводила глаз с обложки тетради своей соседки по парте. На фоне шла лекция, в которую мне совсем не хотелось вникать, потому что куда важнее было то, что будет после неё. Я не настолько тупая, чтобы не знать о чем будет намеченный разговор. Конечно же, о моей успеваемости и пропусках. Однако, несмотря на все обстоятельства, мне было абсолютно фиолетово. Даже если они решат меня отчислить, я помашу им рукой на пороге и с радостью сбегу из этого места. Конечно, получить образование входило в мои планы, но и те были выстроены уроками нравоучения от родителей. Мне казалось всегда, что я прекрасно смогу себя реализовать и без этой нудятины четырехлетней. — Ты че застряла? — Пихает меня в бок Маринка. — Думаю какого хуя я сюда вообще поступила. — Отлипаю от одной точки, в которую залипла, наверное, на полпары. — А что? — Ты переживаешь из-за разговора с ним? Брось, поорет, что ты долго отсутствовала и успокоится. Я уверена, что там больше не о чем говорить. — Я знаю. — Мельком смотрю на препода, который пристально следил за всеми. Наши взгляды сходятся, и я первая опускаю глаза вниз. Он усмехнулся, прервав своё чтение на несколько секунд. — Он мой новый сосед. — Что?! — Шепотом вскрикивает Марина, едва не роняя со стола тетрадь. — И ты молчала? А ну да, я помню вчерашнюю машину в твоём дворе. И че, он уже узнал о своих соседях? — Узнал. — Сухо бросаю я, вспоминая вчерашний вечер и его лаконичные фразочки в конце. — Не думаю, что он в восторге. Больше я не стала отвлекаться на вопросы подружки, которой не терпелось узнать все «от а до я». Пока Маринка продолжала писать каждое продиктованное слово низким голосом Арсения, я придумывала железные контраргументы, которые явно не помешают мне в тылу нашего спора, а он, я уверена, точно будет. И мне нужно придумать что-то такое, что точно сделает меня его победительницей. Просто надо врать поправдоподобнее в случае чего. Единственный пункт, который был бы мне неприятен, если все дойдет до родителей. Конечно, мы все тут давно взрослые, но кто сказал, что они не могут применить крайних мер и опереться на родителей? Я не боялась истерик матери и негодования отца. Просто не хотела их лишний раз разочаровывать, ибо на меня в одно прекрасное время было возложено чересчур дохуя ответственности и обязательств, с которыми я не справилась и сошла с пути примерной дочечки-отличницы. Жалела об этом? Нет, и никогда не буду. Потому что это образование, показательный образец самого лучшего ребенка на свете нужно было для них, но никак не для меня. Меня вполне устраивало то, чем я занималась, как выглядела и поступала. В конце концов это только моя жизнь, в которой я хозяйка, а значит имею права не слушать никого и ничего.

***

После философских раздумий на паре, аудиторию освободили по просьбе ворвавшегося сюда ректора. Это был невысокий плотный мужчина, который, кажется, никогда не меняет своего душного синего костюма и заляпанной в районе огромного пуза рубашки, которую тщетно скрывает ужаснейшим галстуком. Меня пригласили сесть за первую парту, а я обошла её и уселась прямо на стол, закинув нога на ногу и нагло уставившись в глаза пораженных мужчин. — Так, во-первых, почему вы отсутствовали продолжительное время без уважительной причины? — Болела. — Тут же прерываю ректора, заметив короткую усмешку Арсения. — Тогда жду завтра справку. Во-вторых, что за вызывающее поведение? Вы находитесь не на улице с друзьями, а в учебном заведении, где установлен этикет общения с преподавателями и выше стоящими лицами. В-третьих, почему ваша успеваемость состоит из двоек и троек? Почему все контрольные работы, тесты и лабораторные работы вы пишите на двойки и не выполняете домашнее задание? — Повисла тишина для моего блистательного ответа, которого, по сути то и не было. Я придумывала, что можно сказать им такого, чтобы этого хватило до самого конца разговора, от которого мне непременно хотелось сбежать. — Что молчите? Я, кажется, задал вам предостаточно вопросов, чтобы начать отвечать хотя бы на один из них. — Поведение у меня самое обычное. Я веду себя не хуже самых отсталых элементов этого… учебного заведения. Двойки и тройки тоже являются оценками, только воспринимаются крайне негативно в нашем обществе. К тому же никто не отменял предвзятость преподавателей по отношению ко мне. Я крайне свободолюбивая, редко подчиняюсь, часто веду себя вызывающе. Только это вызывающе для вас, но никак не для меня. Все это накладывает отпечаток на мою успеваемость, которая якобы очень плохая. Однако по некоторым предметам я ведущая студентка. Вы не находите, что ваша предвзятость не более, чем навязанное мнение тем же Арсением Сергеевичем? — Я попала в самую болевую точку этих обоих, которые тут же нахмурились и были готовы метать в меня самые раскаленные кинжалы, какие только существуют. — Разбирайтесь с ней сами. Это самый невыносимый ребенок за всю мою двадцатисемилетнюю практику педагогики! — Попрошу, я давно не ребенок. Мне двадцать лет уже. Чересчур возмущенный и агрессивный ректор вылетел из кабинета, хлопая дверью. Я пустила короткий смешок, возвращая взгляд на препода, который выглядел очень плохо. Глядя на его лицо, можно было бы предположить, что ему только что отвесили самую настоящую пощечину, которой он не ожидал. Я лишь болтала ножкой, ожидая, что он может мне сказать такого, что можно было бы занести в книгу рекордов Гиннесса как самый нравоучительный разговор преподавателя со студенткой. И эта тишина, что медленно тянулась между нами, только сильнее расстраивала его. Я видела, как неприязнь пощечины сменилась на разочарование, негодование и в конце концов на отвращение. Да, да, именно оно рисовало в его глазах чертиков, что уже заготавливали для меня самое настоящее зелье-отраву. — Васильева. — Устало произносит он, опуская взгляд в пол. — Что за бред вы несете? — Почему бред? — С издевкой задаюсь странным вопросом, закусывая губу. Его взгляд снова возвращается на мое лицо, сменяя отвращение на самую настоящую ненависть. Он начинал ненавидеть меня. — Про какую предвзятость вы говорите? По-вашему, я должен вам ставить пятерки за отсутствие домашнего задания и элементарное незнание материала? У вас даже конспектов нет. — Значит вы неинтересно преподаете. — Я решила поиграть с огнем. И видимо так сильно обожгла Арсения, что он вскочил с места и громко ударил ладонью по столу. — Мне осточертело ваше нахальство и неуважение к преподавателю! Вы переходите любые рамки дозволенного, Васильева! — Почему же? Это чисто моё мнение. Я даю оценку вашему преподаванию. Кому, как не студентам знать интересно или нет вы ведете пары? Снова повисла тишина, в которой раздосадованный Арсений Сергеевич думал, что ему сказать дальше. Согласиться сейчас со мной означает мою победу, на что он бы ни в коем случае не пошел. А не согласиться ему было не дано, потому что я запульнула в него самый настоящий железный контраргумент, который по итогу не смогла придумать на паре, зато блестяще придумала сейчас. Чем дольше он стоял и думал что мне ответить, тем сильнее я удовлетворялась его безоружностью и ступором, тем больше у меня было поводов удостовериться в своей правоте и тем меньше у него было времени, чтобы хоть как-то себя оправдать. Пора бы признать, Арсений Сергеевич, что я выиграла. Бросаю меткий взгляд на его торс, что наглухо был закрыт синей рубашкой и тесным серым пиджаком, резко вернув его на лицо препода. Он был сбит с толку абсолютно, а я все больше вожделела его бесконтрольностью и жалостью. — Вам грозит отчисление. Настоятельно рекомендую взяться за учебники и готовиться к экзамену! — Строго проговорил мужчина, поправляя очки. Что ж, соскочить с одной темы на другую неплохая тактика. Закусываю губу почти до крови, быстро соображая как и здесь его сбить с толку. И пока довольный своим сокрушительным ответом Арсений Сергеевич успокаивался и садился вновь за стол, я придумала железный ответ. — Может быть вы лично проконтролируете мою подготовку? Его взгляд мечется по моей фигуре, разрываясь между удивлением и негодованием. Снова. Нацепляю довольную улыбку, перетягивая одеяло первенства опять на себя. Мне так нравилось как он обдумывал мои слова, свои слова и складывал в своей голове какой-то пазл из недостающих кусочков. Нравилось вот так вот запросто вводить его в ступор, в самое настоящее заблуждение. Нравился весь этот азарт и ловкость, которые овладев мною, стали самыми настоящими помощниками и советчиками. Мне не составляло никакого труда придумать новую зацепку и кинуть удочку, ожидая, когда Арсений на неё клюнет. И он безоговорочно клевал на каждую, все больше и больше показывая мне свои эмоций. Мы все привыкли, что этот мужчина чересчур воспитанный, вежливый, начитанный, умный и спокойный. Но, что если разворошить его набожно-чистенькую душонку и увидеть все, что он так старательно скрывает от чужих пристальных взглядов? О, уверена, что он не такой уж и ангелочек. В нём наверняка спрятан самый настоящий дьявол, которого мне до ужаса захотелось раскусить и вывести наружу. И чем безумнее были мои мысли, тем сильнее разгорался азарт и возбуждение в моих глазах, на моих губах и во всем теле. — Вы настаиваете на дополнительных занятиях? — Возвращаясь к спокойному тону, заявляет Арсений, разглядывая спокойную и дико довольную меня. — Пусть будет по-вашему. Оставив ему огромное поле для новых раздумий и принятия окончательного решения, спрыгиваю с парты и поправляю задравшуюся юбку, проводя пальчиками по каждой складке, приглаживая. — Каждый вторник и четверг вы остаетесь здесь на два дополнительных занятия, на которых будете закрывать каждую свою двойку решением тестов, составлением диалогов и грамматическими диктантами. Не придете завтра, оставляю ректору докладную на ваше имя с недопуском до сессии. А вот это уже серьёзный вызов, Арсений Сергеевич…