покажи, как правильно любить

       Я сидела на парте и беззаботно болтала ногами, в то время как Маринка с Никитой мыли доску. Нас заставили дежурить, а мне жуть как не нравилось собирать мусор и начисто оттирать от мела доску. За окном валил снегопад, поэтому я была готова лишний раз переждать его в этой душной аудитории. Распахивается дверь, и сюда с кипой бумаг заходит педантичный Арсений Сергеевич, загруженный своими мыслями. Он был в привлекательной красной рубашке с черным, тонким галстуком и обтягивающих джинсах. Прикусываю губу, метая блестящий взгляд в сторону подруги, что обомлело застыла при виде препода. — Всем здравствуйте. — Приветствует нас мужчина, оставляя свои вещи на столе. — Я не помешаю? А то из всех аудиторий выгоняют, а мне надо тесты проверять и бумаги заполнять. — Конечно, не помешаете. Мы тут дежурим. — Выдаю я, неразрывно метая взгляд между мужчиной и Маринкой, которая покраснела и скрыла лицо прядями кудрявых волос. — В особенности вы, Васильева, да? — Я уже выполнила свои обязанности. — Ага, наорала на нас и заставила мыть доску. — Пробубнил Никита, оставляя белую пыльную тряпку на краю стола. Смиряю его взглядом, а он лишь закатывает глаза. Снова смотрю на Марину, в глазах которой мигает блестящая табличка с единственным словом «help». Ну и какого хелпа она от меня ждет, мне интересно? Что я организую им тут свидание? Эта мысль изрядно позабавила меня, отчего пускаю пару смешков, привлекая к себе внимание препода. Он поправляет очки, разглядывая меня с головы до ног притягательным взглядом, которого я раньше не замечала. Повторяю за ним, встречаясь взглядами в какой-то момент. Его голубые глаза не источают ничего, кроме равнодушия и легкой брезгливости. Клянусь, была бы его воля, он вышвырнул нас отсюда и закрыл дверь шваброй. От этой мысли мне захотелось схватить вещи и свалить отсюда. — Васильева, вы помните, что завтра первая пара английского, и вам необходимо закрыть свою двойку за контрольную работу? — Конечно, Арсений Сергеевич. — Издеваюсь над ним, едва не смеясь вслух. — А вы знаете, что Марина Игнатова очень любит… — запинаюсь, разглядывая реакцию брюнетки. Она замерла на месте и, мне даже кажется, что перестала дышать, — пары по английскому. Ей так нравится делать домашку и слушать ваши цитаты Шекспира. — Это правда, Марина? — Он оборачивается к ней с легкой улыбкой. — Угу. — Что ж, я очень рад, что хотя бы кому-то мои пары интересны. В отличии от вас, Васильева. — Ну вообще-то меня Рита зовут. Можно и по имени обращаться. — Недовольно огрызаюсь и спрыгиваю с парты, беря сумку в руку. Арсений усмехается, ставя красной ручкой оценку на листочке. Кажется, это была пятерка. Прощаюсь с ним и жду, когда выйдут Марина и Никита. В коридоре было так тихо и пусто, потому что шла четвертая пара, а во мне вдруг неожиданно проснулось желание пошуметь, что-нибудь выкрикнуть и убежать. Смеюсь собственным мыслям, получая подзатыльник сзади. Рассерженная брюнетка показывает мне фак, когда я оборачиваюсь и уходит в гардероб за куртками. Ничего не понимающий Никита плетется за мной, расспрашивая что это такое сейчас было в кабинете. Прошу его отвалить, надевая куртку и не застегивая её, выскакиваю на улицу вслед за Маринкой, которая, похоже, всерьёз обиделась на меня за глупую шутку. Я всего лишь хотела посмотреть на их реакцию и подогреть интерес препода к брюнетке. После вчерашнего разговора с Изольдой мне показалось, что вполне себе у них может что-то сложиться в плане отношений. Почему нет, если он ей сильно симпатизирует? — Эй, Белоснежка, а ну стой! — Пытаюсь догнать её на дороге, бросаясь под колеса фуры, которая с оглушающим свистом вовремя тормозит, а высунувшийся водитель орет на меня отборным матом. — Пошёл ты нахуй. Бегу по слякоти, впитывая широкими штанинами весь прилипающий снег. Мне удалось преградить путь агрессивной Маринке и заключить её в крепкие объятия, засыпая извинениями и просьбами выслушать. Она пускает скупые слезы, стирая их кончиком варежек. — Ну послушай, надо же как-то заинтересовать его тобой. — Заходим в метро, попутно обсуждая сложившуюся ситуацию. — А то так и просидишь в девках с неразделенной любовью. — Уж лучше просидеть, чем краснеть от твоих шуток. Зачем ты так со мной? — Занимаем первые попавшиеся места в вагоне. — Я открыла тебе душу, призналась в том, что глушило меня уже давно, а ты решила поиздеваться. — Боже, Маринка, не тухни. Если тебе нравится этот Сенька, то надо действовать, а не рыдать и сбегать. Вот увидишь, завтра на паре он будет пялиться только на тебя, а ещё при каждом цитировании будет думать о тебе, потому что тебе это нравится. Я вообще-то тебе помогаю, а ты меня говном льешь. Как-то не по-божески, знаешь ли?! Хочешь, приду завтра неподготовленной, и он спросит тебя? Мне все равно не охота выполнять его дебильную работу над ошибками и читать тупой рассказ с переводом о какой-то канадской гимнастке. — Нет, ты придешь завтра подготовленная и ответишь ему на пятерку, иначе я сама тебя отхлещу ремнем вместо тети Насти! — Ещё одна. Недовольно закатываю глаза, вспоминая как же муторно делать домашку. Надо было промолчать, пусть бы завтра вышел эффект неожиданности. По пути до дома говорим о всякой фигне, шутим и кидаемся снегом. У меня сложилась странная привычка провожать подругу до порога квартиры, но я делала это элементарно из-за того, что дома скучно. Кузина сегодня свалила с предками на какую-то выставку, делая вид, что ей там очень при очень интересно. Поэтому я приняла приглашение Маринки погостить до вечера у неё. Не думаю, что моя матушка сильно будет волноваться куда я пропала после пар. Кидаю сумку с вещами, заходя в просторную, выбеленную гостиную. Наверное, квартира моей подружки была самой светлой и чистой из всего города. Ибо нигде я не видела персидских ковров, замудренных ваз, причудливых картин и кристально белых обоев. Её мать была сильно помешана на чистоте, что всегда меня удивляло. Неужели так важно, чтобы все везде блестело и сияло чистотой? Неужели ей всегда комфортно драить квартиру с утра до ночи, зная, что через полчаса что-то запачкается в любом случае? — Слушай, давай спиздим у твоего отца коньяк? Ты говорила, что ему какой-то особенный подарили? — Ищу в холодильнике бутылку пива. Но брюнетка захлопывает его, едва не прищемив мне пальцы и вручает в руку зеленое яблоко. — Эй, ты че это? — Все, Ри, с сегодняшнего дня ввожу сухой закон. Знаешь как мать меня потом драла ремнем, когда мы перепили на моей хате? А знаешь какие нравоучения я терплю до сих пор перед любым выходом из дома? Надоело. Все. Ешь своё яблоко, и пойдём уроки делать. — Какие уроки, ты че умом тронулась? Я сюда вообще-то потусить пришла. — Тебе лишь бы потусить. — В кухню зашел брат Маринки с голым торсом и бардаком на голове. — О, брателла вернулся. Кидаю яблоко обратно брюнетке и бегу к парню, прыгая на руки в крепкие объятия. Он хватает меня и прижимает к себе, шепча как давно мы не виделись. Ладно, окей, это второй парень, с которым я общалась за всю свою жизнь, кроме Сереги. Скажу больше, мы бывшие любовники. Но когда Алешу забрали в армию, я не смогла устоять перед разлукой и сразу сказала, что пущусь во все тяжкие, не дожидаясь его возращения или разрешения. Он разорвал наши отношения, послав меня на три веселые буквы, но когда вернулся, смягчился. Теперь мы просто друзья. Слезаю с его рук, зажигая сигарету и плюхаясь на стул. Марина подбегает ко мне, выхватывает сигарету и тушит под струей воды, махая рукой в воздухе, чтобы дым растворился быстрее. Черт, какая муха её укусила, что она ведет себя как прилежная отличница? Мне аж скучно становилось с набожности своей подруги. Вот бы щас Изольда вернулась! Мы бы с ней побежали чудить куда-нибудь за гаражи. — Чай будешь? — Спрашивает Маринка, щелкая кнопкой электрического чайника. — Ты че меня решила наказать за Арсюшу? Ни курить, ни пить, а только уроки делать? — Че за Арсюша? — Рядом плюхается Леша, подпирая меня бедром. — Сис, я чего-то не знаю? — Пошли нахуй. Она снова обозлилась и ушла в свою комнату. Я хмыкнула и потянулась в карман за новой сигаретой. Выпустив в воздух струю дыма, отключаю чайник и сажусь на край столешницы, разглядывая сонного парня с растрёпанными волосами и подкаченным торсом. Сейчас Лешка выглядел куда лучше, чем когда мы с ним встречались. Если бы мне показали картинку того, каким он вернется, то я не пошла бы к другим парням, верно ожидая его с чистым платочком в руках. Хотя, может быть, оно и к лучшему, что все сложилось так, как есть. Ему стало неловко просто молчать со мной, поэтому он начал копаться в холодильнике, делая вид, что ищет что-то очень упорно и долго. Пинаю его пяткой в зад и смеюсь с того, как он приложился лбом о дверцу. Закрыв её, приближается ко мне за один шаг и больно сжав запястья, поднимает руки вверх, оставляя мою сигарету порожняком тлеть в воздухе. Сбивчиво дышит мне в шею, склоняя голову. Выдвинув грудь вперед, первая касаюсь его пухлых губ, окольцовывая ногами мужскую талию. Стоит отметить, что Леша целовался лучше всех. В своем персональном списке любовников, я бы поставила его на первое место. — Я соски проколола. Хочешь глянуть? — Шепчу ему в губы, опуская руки вниз, как только его хватка слабеет. — Да пошла ты. — Смеется он, доставая с полки чистый стакан и наполняя его водой из фильтра. — Че с Маринкой то? — Хуй её знает. Послышался щелчок в дверном замке. Черт, какого хера их предки так рано вернулись? Я планировала выпить пива, накуриться и продемонстрировать друзьям новый прокол с татуировкой на бедре. Видимо, моим планам не суждено сбыться. Быстро спрыгиваю со столешницы, туша под струёй воды сигарету, как моя чокнутая подружка добрых минут семь назад. Следящий за мной Леша давится смехом, звонко шлепнув меня по заднице. Во время убегаю из кухни, столкнувшись в дверях с тетей Наташей. — Ой, Риточка, осторожнее. Вы уже вернулись из университета? — Да, теть Нат, вот буквально пришли. Если вы не против, мы посидим у Маринки немного? — Конечно, сидите, что ты меня спрашиваешь. — Она проходит на кухню. — Ой, а кто тут накурил то столько? — Лешка. — Бросаю напоследок, убегая в комнату подруги.