покажи, как правильно любить

— Васильева, снова два. — Громко озвучивает оценки на всю аудиторию, устремляя на меня пару больших голубых глаз. — Третья контрольная, за которую вы получаете два. Я, конечно, за стабильность, но не такую. Закатываю глаза, наплевав на все, что он там плёл за своей кафедрой. Меня уже давно не интересовала моя успеваемость, а о количестве двоек я не забочусь с самого начала семестра. Нет, были, конечно, какие-то проблески в виде четверок и пятёрок за ответы домашки, но тех явно не хватит, чтобы закрыть свои хвосты за контрольные и тесты. А это безумно не нравилось Арсению Сергеевичу, который без конца придирался ко мне. Я была что-то вроде гвоздём программы на каждой паре английского, в особенности на тех, что были после контрольных. Мне не нравилось, что меня позорили на глазах у всех. Приходилось молча все выслушивать, сглатывать и идти дальше. Меня не интересовал английский и все, что с ним связано. Я не умела определять артикли и правильно спрягать глаголы по временам, но мне этого и не надо было. — Тебе не кажется, что с этим нужно что-то делать? — Шепчет мне на ухо Маринка. — Тебя же могут отчислить. Нет, ты, конечно, гений по рисованию, но ведь другие предметы тоже учитываются. — Давай не будем париться из-за какого-то долбанного английского, который никому не сдался? Не ссы, подлижу ему перед сессией и как-нибудь на троечку выскочу. — Смотри, чтобы тебя не поперли раньше этой самой сессии. Если ещё один тест провалишь, то тебе точно будет грозить отчисление. — Значит спишу. Я никогда особо не парилась на счёт оценок, замечаний и придирок к себе. Мне было гораздо виднее как себя вести, во что одеваться и как правильно поступать. Не считала своим долгом прислушиваться к тем, кто не является для меня авторитетом. А таких людей в моем окружении было крайне мало. Разве что кузина, которая единственная понимала меня и принимала любой мой безумный поступок. Вот к ней я могла в любую минуту прийти и спросить совета, выслушать критику или обсудить свои проблемы. Больше мое свободолюбивое сердце не доверяло свои секреты никому. Я либо до последнего все храню в себе, либо подрываюсь и бегу к ней рассказать любую новость, которая у меня случилась. Отсидев положенные три пары, сбегаю в курилку, успев поджечь сигарету, прежде чем та намокнет под снегом. Укрывшись под козырьком, выдыхаю едкий дым в лицо нашего одногруппника, вслушиваясь в то, что он рассказывал с блеском в глазах и улыбкой на губах. — В общем есть тема. Третий курс хочет устроить тусовку у одного пацана на хате. Нас могут туда провести в качестве исключения. Правда, нужно прихватить с собой бухла и колёс, кому надо. — Серега был королем любого движа в нашем универе. Мы всегда шли к нему, когда хотели попробовать травки или достать алкоголь по дешевке. Не все велись, но все знали. — И да, количество мест, соотвественно, ограничено. — И когда тусовка? — Встреваю в разговор, стряхивая пепел с сигареты на снег. — Послезавтра в восемь вечера. Все тут же полезли к парню с предложениями взять с собой. Девушки тут же завиляли хвостами, готовые отсосать ему прямо здесь, лишь бы попасть туда. Я лишь усмехнулась и отошла в сторону, заведомо зная о том, что для меня там будет местечко в любом случае. У нас с Серым были особенные дружеские отношения. Это был единственный пацан, с которым я общалась за всю свою жизнь. Именно через него нам с Мариной удавалось доставать травку, которую мы курили у неё на даче вдали от предков. Наслушавшись предостаточно лести своих одногруппниц, хватаю подругу за руку и вывожу за калитку. Так не хотелось возвращаться домой, поэтому я предложила ей прогуляться до какой-нибудь кофейни и посидеть в ней часик-два. Распевая песни земфиры, доходим до любимой забегаловки, вламываясь туда с прилипшим снегом к подошве и раскрасневшимися щеками от мороза. Погода в этом году удивляла меня все больше и больше. Примечаем наш любимый столик и уверенно мчимся к нему наперегонки. Оказавшись первой, скидываю рюкзак на диванчик, расстёгивая кнопки пальто. Насупившаяся Маринка показывает мне фак, плюхаясь за стол в пуховике и шапке. — Ты оплачиваешь мой шоколадный коктейль! — Радуюсь словно ребёнок, прилизывая растрепанные волосы. — Отсосешь. Мы спорили кто быстрее, а не кто оплачивает счёт. Бросаю в подругу едкий взгляд, крутя в руках меню, которое и без того знала наизусть. Поэтому когда к нам подошёл официант Максим, то я позволила себе тыкать куда угодно, зная наперёд, что точно не ошибусь и выберу то, что мне надо именно в эту минуту. Парень кокетливо улыбается, выводя закорючки на малюсеньком блокноте. Отдаю ему меню и ищу в карманах телефон. Пока заказывала брюнетка, я ловила на себе сексуальные взгляды официанта и флиртовала с ним. Когда он ушёл, то Маринка пнула меня под столом и смиренно улыбнулась. — Слушай, если у тебя все совсем плохо с английским, давай подтяну тебя? — Размешивая пенку кофе, предложила свою помощь брюнетка. — А то ведь правда тебя могут выгнать. Это уже не шутки. Ри, давай серьезно. — Да что ты до меня докопалась? Этот Арсюша больше из мухи слона раздувает. — Ну да, конечно, это всего лишь препод, который знает английский вдвое лучше тебя и совершенно случайно рисует тебе ошибки. Единственное, за что я была всегда готова открутить голову этой кучерявой малышке – занудство. Ей жутко не нравилось краснеть за меня словно она моя мамочка, а не просто подружка, с которой мы чудим. Никогда не понимала её волнений на счёт меня и моей успеваемости. Если она меня не трогала, то с чего бы вдруг Марине об этом думать? — Я просто спишу в следующий раз с телефона и все, чтобы вы оба остались довольны моей оценкой. Такой ответ тебя устроит? Не буду я торчать за учебниками и зубрить то, мне не нужно. — Рита, блять. — Стихла подруга, пододвигаясь ко мне. — Тебе что совсем на него наплевать? — На кого? — Отправляю в рот долгожданную корзинку с нежным кремом, обмазывая им все губы. — На препода. По-моему он очень даже ничего. — Её кокетство невозможно с чем-либо спутать. Она всегда опускала глаза и кусала губу, когда смущалась. — Ну красавчик, скажи же? — Правильно ты подметила, что «по-твоему», потому что не по-моему точно. Или, погоди, Маринка, ты втюрилась в него что ли? Она ничего не ответила, грустно отводя взгляд в заснеженное окно. Я поставила сыпящееся пирожное на блюдце, пытаясь найти её взгляд. Похоже попала в самую точку, что ей очень не понравилось. Брюнетка тут же начала морщиться, отворачиваться от меня и отодвигаться назад. Дело – дрянь. Как она могла влюбиться в такого, как он? Я явно переоценила вкус Маринки на мужиков. А ведь нам в какой-то момент обеим нравился один и тот же актёр. Никогда бы не подумала, что она может влюбиться в него. Совершенно другой типаж! Да и потом, она оказалась очень скрытной, раз так стойко держалась и не подавала виду. Хотя, откуда мне было знать подавала она и держалась ли, ведь до этой секунды меня совершенно не интересовали эти персонажи. Я никогда толком не вслушивалась и не вглядывалась в Арсения, лишь изредка сталкивалась с ним взглядами на парах от скуки. — И давно ты страдаешь? — Проникаюсь к ней чувствами, разглядывая пунцовое лицо Марины. Хотя, по-моему здесь и без слов все было предельно ясно. — Как тебя так угораздило то вообще? — Сама не знаю. Ты просто не видела какой он красивый, когда рассказывает что-то из английской истории или наизусть прочитывает строчки Шекспира. А руки? Боже, это самые красивые руки на свете. Когда он пишет на доске мелом, мой рассудок покидает меня. — Принесите тазик, меня сейчас стошнит. Стоило мне представить все, что говорила сейчас эта сумасшедшая, как скрутило живот, и все съеденное пирожное намеревалось выйти обратно на свет в полу переваренном виде. Я не верила ни своим ушам, ни своим глазам. Она говорила, как влюблённая дурочка из мелодрам, которые я ненавидела всеми фибрами своей души. И не дай бог мне стать когда-нибудь такой же. Мы мусолили эту тему всю дорогу до дома Марины. Мне пришлось выступить в роли жилетки, в которую всегда можно поплакаться. Я открыто выражала свою неприязнь к её выбору, а она огорчалась ещё больше. На что, мне интересно, она вообще рассчитывала? Ей было необходимо понять ещё с первого влюблённого дня, что он никогда не будет встречаться со студенточками или крутить служебные романы. Это не про Арсения Сергеевича – самого педантичного, строгого и многоуважаемого (не мною лично) преподавателя. Он не из тех, кто будет сочувственно вздыхать тебе вслед. И пока я все это вдалбливала в голову поехавшей брюнетки, мы дотопали до порога её квартиры. Распрощавшись, я оставила единственный поцелуй на её пухлой щеке и надев наушники, побрела домой. — И вместо того, чтобы поддержать подругу, ты облила объект её воздыханий говном? — Крутила белокурый локон Изольда, громко смеясь. — Да, Ритка, за поддержкой явно не к тебе. — А что я должна была ей сказать? — Сбрасываю с себя платье, оставаясь в единственных кружевных трусах. — Эй, когда это ты успела кольнуть соски? Молча подхожу к кузине, беря её ладонь в свою и сжимая собственную грудь. Девушка соблазнительно кусает губу, а я наклоняюсь к ней, рвано дыша в шею. Изольда громко хохочет на всю комнату, пиная меня ногой в зад. Возвращаюсь к шкафу, натягивая какую-то старую растянутую футболку. — А ваш этот Арсений правда ничего? — Обычный мужик. — Сухо отвечаю я, плюхаясь за стол. — Ничего в нем такого нет. Ну я бы точно не влюбилась.