Дурацкий пейринг

      — Шашлык, прекрати! — раздалось со спины возмущённое шипение, ероша волосы на его затылке.       Дима не ответил, лишь ухмыльнулся чуть шире, довольный произведённым эффектом, продолжая перебирать пальцем кольца зелёной тетради. Прекрасно зная, что его прикосновения к связанной с духом вещице отозвались в теле Олегсея табуном мурашек, пробежавших по позвоночнику, а кончик его хвоста предательски вильнул, выдавая волнение.       Не прошло и секунды, как перед его лицом ожидаемо возник нахмурившийся дух. Его посиневшее от призрачного румянца лицо было до смешного серьёзным.       — Дима! — возмущённо прикрикнул он чуть громче, чем шёпотом, пытаясь обратить на себя внимание. И Дима оторвал взгляд от тетради, вопросительно кивая ему так, будто действительно не понимал, отчего так резко засмущался его друг. Не отрывая от него взгляда, Дима нежно погладил обложку конспекта, а призрак от этого, казалось бы, простого прикосновения, поджал губы и зажмурился, тихонько промычав от фантомного тепла и давления, прокатившегося по всему его телу.       Удовлетворённо хмыкнув, Дима опустил взгляд в свой лист с тестом, который даже не начинал читать. Смысл вопросов проходил через него так же легко, как Олежа сквозь дверь, не задерживаясь в мозгу дольше, чем на микросекунду. С самого утра мысли были заполнены призрачным другом, настроение не располагало к учёбе. И он уже давно смирился, что получит максимум трояк.       Намного большее значение сейчас имел Олежа, зависший в воздухе перед его партой и едва заметно подрагивающий от поглаживаний. Кажется, он только сейчас осознал, почему Дима был настолько тихим с утра и какими хитрыми планами была забита его голова.       — Сейчас не подходящее время, перестань. У тебя тест! — с трудом поборов приятное оцепенение отчитал его Олег и хлопнул по руке. Дима, не ожидавший этого, тут же отвёл руку, ощущая на ней остатки призрачного холода. — И вообще, ты же знаешь, что вытаскивать конспект при других опасно! Я не хочу снова ощущать, как меня разрывают эти дикари...       На последние словах лицо Олегсея помрачнело и он нервно обнял свой полупрозрачный хвост, кончик которого был более прозрачен, чем всё остальное тело. Видимо, намекая, что без конспекта исчезнет не только кончик хвоста.       Увидев это, Дима потянулся обратно к тетради и ласково погладил её край. Олежа повёл плечами, сначала сопротивляясь манипуляциям Димы, которому вообще-то до сих пор нужно было работать над тестом, но самообладания хватило ненадолго. Смирившись, закрыв глаза и глубоко выдохнув, он расслабился, позволяя чужой нежности вливаться в его тело. Когда Олежа вновь открыл глаза, то с удивлением увидел, как Дима что-то пишет в черновике. Подлетев поближе, он наклонился к столу. На листке было старательно выведено максимально разборчивым почерком, на который вообще был способен Шашлык:       Я не дам снова забрать тебя у меня♥       Рука Димы накрыла конспект, делясь с призраком теплом и приятно придавливая. Олежа улыбнулся и вплотную подлетел к парню, заключив его в объятия настолько крепкие, насколько мог. Хвост обвился вокруг колен Побрацкого, и Олежа тихонько чмокнул его в щёку.       — Мой защитник, — невинно мурлыкнул дух на ухо Диме, и тот прикусил щеку изнутри, чтобы сдержать идиотско-широкую улыбку, так и стремящуюся выползти на его лицо.       Бросив внимательный взгляд по сторонам и убедившись, что никто из других студентов не обращает на него внимание, Дима мягко погладил Олежу по спине. А тот, едва не замурлыкав от удовольствия и нежности, хотел было уже отстраниться, чтобы помочь Диме с тестом, как внезапно дёрнулся и замер, крепко зажимая себе рот и чувствуя, как лицо заливает краской смущения, - гадко ухмыльнувшись, Побрацкий воспользовался случаем и просунул палец в кольца переплёта его конспекта!       — Д-дима! Идиот, з-здесь же люди! — воскликнул Олежа, стараясь быть не слишком громким. Пусть его и не слышали другие люди, он чертовски смущался выражать эмоции в общественных местах. Особенно, если из его рта вырывались стоны и всхлипы удовольствия.       — Другие не слышат тебя, — шёпотом, почти не слышно, ответил Дима и сунул палец глубже в переплёт, все три фаланги. И тут же получил полный наслаждения стон духа, который прикрыл рот обеими руками, содрогаясь всем телом. Фантомное свечение его тела слегка мерцало, а щёки и уши полностью залил синий румянец.       Прежде чем продолжить, шатен ещё раз окинул аудиторию взглядом, чтобы убедиться в полной незаинтересованности однокурсников в его персоне, а затем пробно пошевелил пальцем в переплёте, плотно прижимая его к внутренней стороне колец. Реакция со стороны Душнова не заставила себя ждать: призрак вздрогнул и заёрзал на коленях Димы. Хвост плотно обхватил ногу последнего и ласково гладил кончиком его щиколотку.       — Это н-неприлично! — сдавленно выпалил Олегсей, надеясь вразумить распустившего руки парня, но тут же из его горла вырвался высокой ноты стон, стоило Диме пошевелить пальцем в переплёте. Дух схватился за его плечи и прижался к нему всем своим фантомным существом, уткнувшись лицом в горячую шею. — Муда-ак! — полувсхлипнул-полупростонал Душнов. Его дыхание стало неровным и прерывистым. Если бы его сердце билось, оно бы стучало так, что Дима почувствовал бы это даже через свою кофту - настолько плотно призрак прижимался к нему. И это даже начало создавать "небольшую" проблему в штанах Побрацкого.       Щёки Димы покрылись румянцем, и он прикусил нижнюю губу, проглотив собственный стон. Олежа извивался и тёрся об него, всё меньше заботясь о том, как громко звучит его голос. В голову шатена пришла неожиданная идея. Взяв карандаш, которым совсем недавно собирался писать тест, который явно теперь был до лампочки уже им обоим, Дима просунул его в переплёт, стеснив вместе с пальцем.       То, как перехватило дыхание у Олежи, сперва даже забеспокоило Диму. Призрак мелко задрожал на его коленях, вытянувшись в струнку и раскрыв рот в немом не то стоне, не то вскрике. С края искусанных в попытках сдержать стоны губ стекла дорожка слюны, а циановые глаза закатились как в каком-то аниме. Это заворожило Побрацкого так же, как и взволновало. Он хотел было спросить, всё ли нормально, как Олежа с трепетом заговорил:       — Д-двигай... Блять, двигайся! П-пожалуйста! — это была настоящая мольба. И Дима был бы полным придурком, если бы отказал ему в просьбе в такой момент. Он впервые слышал, как Душнов ругается во время стимуляции, и это оказалось ещё более возбуждающе, чем простые стоны.       Придерживая карандаш одной рукой, Дима начал двигать им и пальцем второй руки, таким образом стимулируя ими призрака по очереди, постепенно наращивая темп. По растущей громкости стонов и тому, как выгибалось и извивалось тело Олежи на его коленях, Дима понял, что делает всё правильно.       Поддавшись желанию Олежа начал откровенно подскакивать на его коленях, создавая больше трения в его паху, и обхватил рукой затылок Димы, пропуская сквозь пальцы отрощенные мягкие волосы. Они и раньше "шалили" с помощью конспекта, но до этого Побрацкий не использовал ничего кроме своих рук. Этого было достаточно для призрака и, как он думал, большего ему не нужно. Сейчас же уровень удовольствия от того, каким наполненным он ощущал себя, превышал все предыдущие разы.       — Б-быстрее! — заскулил Душнов в промежутке между стонами. И Дима послушно ускорил свои действия, а стоны духа превратились в настоящие крики удовольствия, мольбы о большем и глупые признания в любви. Побрацкий тихо закряхтел от сильного возбуждения, которому уже давно было слишком тесно в штанах, но быстро вобрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы замолчать.       В этот же момент под страстные крики Олегсея лампы в аудитории замерцали, как от скачущего напряжения. Остальные студенты и преподаватель подняли головы к потолку в недоумении и вопросительно зашептались. Понимая, что ситуация накаляется, Дима особенно сильно и резко вогнал карандаш с пальцем в переплёт, помогая этим призраку достичь пика.       Прогнувшись в пояснице и сжав ногу Побрацкого в тисках хвоста, Олежа запрокинул голову назад с оглушительным полукриком-полустоном, от которого все лампы в аудитории просто полопались, а окна треснули к чёртовой матери. Это стало для студентов последней каплей и, в полнейшем ужасе, срываясь со своих мест, роняя принадлежности и друг друга, они бросились к выходу словно дикие звери. Ситуацию накаляли выкрики:       — Это снова случилось!       — Опять этот заучка, что мы сделали?!       — Я больше ни ногой в этот кабинет!       За считанные секунды аудитория опустела. Даже препод свалил, поддавшись всеобщей панике. Остались лишь двое распалённых парней.       — Ого... Значит, про вылетевшие окна по всей общаге - не миф? — усмехнулся Побрацкий, нарушив тишину в погружённой в полумрак аудитории. Его сердце дико колотилось от произошедшего, а стояк в штанах продолжал беспокоить. — Здорово ты всех распугал, — он притянул призрака за щёку к своему лицу и поцеловал в опухшие губы. Здорово, что Олежу было видно даже в темноте.       — Ты придурок, ты знаешь это? — скорей ворчливо, чем злобно, задал риторический вопрос уставший и смущённый дух. Дима на это лишь широко улыбнулся и хихикнул.       — Зато я твой придурок! — Он обнял Олежу и чмокнул его в край губ.       — Как же мне повезло, — с ироничной улыбкой буркнул тот и сам поцеловал Диму, углубляя поцелуй и посылая мурашки по его позвоночнику своими прохладными пальцами. В паху заныло сильнее. Прервав поцелуй, Олежа соблазнительно улыбнулся, что было большой редкостью, а так же очень хорошим знаком. — А тебе повезло, что все сбежали, иначе тебе пришлось бы думать, как покинуть аудиторию с эрекцией, — мурлыкнул он, плавным движением сползая по горячему телу студента и устраиваясь между его ног.       Дима сжал пальцами край стола, смотря на призрака сверху вниз широко раскрытыми зелёными глазами.       — Ты?... — не произнося самого вопроса, он громко сглотнул, уже прекрасно понимая, что собрался сделать Олежа.       — Я должен помогать тебе, помнишь? — его ухмылка и ехидный соблазнительный взгляд заставили Диму сильнее сжать деревянную столешницу.       Сколько он знал Олегсея, никогда бы не подумал, что тот вообще мог выглядеть настолько развязно. И он не мог отрицать, что такой распалённый и смелый Олежа ему чертовски нравился. Дима довольно улыбнулся уголками губ и мысленно подчеркнул у себя в голове, что, может быть, стоит почаще приставать к Олеже на людях...