Дурацкий пейринг

       Солнце давно скрылось за горизонтом, из-за чего комната тонула в синеватых сумеречных тонах. Неестественно изломанные тени дрожали на стенах. Фантомное свечение его тела едва-едва рассеивало их дикие безумные танцы.       Никого. Никого, кроме него, полчищ теней и двери. Двери, открытия которой он так желал всё это время. Зрачки в глазах дрожали двумя жёлтыми огоньками, сузившиеся до предела, смотрящие глубоко сквозь пространство, разрезающие его. Пространство рябило, похожее на чёрно-белые помехи телевизора, только дверь выделялась на его фоне чётким тёмным пятном.       Словно ребёнок, болтающий ногами от скуки, он медленно покачивал оборванным и угловатым, как все его мысли сейчас, хвостом у самого пола. Растрёпанные волосы беззвучно шелестели своими прядями, несмотря на полное отсутствие ветра в комнате. Казалось, тени играли с ними, со всем его существом, перебирая воротник рубашки и разрывая в лоскутья призрачную плоть, шепча в уши все его самые противные и грязные секреты, которые он надеялся навсегда забыть. Он ничего не мог сделать с ними. Беспомощный. Когти впились в матрас, почти дырявя ткань, его тело было напряжено до предела, как у кота, ожидающего мышь у самого выхода из норы. Он был настолько сосредоточен, что ощущал себя осязаемым, живым.       И очень… очень…       Знакомые немного заплетающиеся шаги за дверью привлекли его внимание, а зрачки немного расширились в глазах от выброшенного в тело адреналина. Тишина мрачной комнаты была нарушена. Щелчок и поворот ключа стали сигналом - мышь вернулась в нору.       Олежа резким движением взмыл в воздух, словно избегая луча света, прорезавшего комнату на мгновение, прежде, чем Дмитрий нетвёрдо ввалился за порог и, споткнувшись, захлопнул за собой дверь. Он не заметил двух жёлтых искорок, горящих прямо над его головой, в углу между стеной и потолком, прямо над дверью. Не заметил, как напряглось полупрозрачное змееподобное тело, не услышал скрип когтей по бетону.       Скоро мышка попадёт в эти когти. Но не для того, чтобы быть убитой или съеденной.       О, нет, всё гораздо интереснее…

Неделей ранее

      Всё начиналось до глупого просто. На выходных Дима ушёл на вписку, чтобы отдохнуть от учёбы, которая не оставляла его в покое, да ещё и на пару с призраком, вечно крутившимся где-то поблизости и постоянно напоминавшим о важности подготовки к экзаменам. С горем пополам, когда он успешно сдал их, хотел отпраздновать это дело с другими такими же счастливчиками на широкую ногу, без упоминаний учёбы и призраков. Да и сам Олежа не горел желанием присутствовать единственным трезвым лицом среди пьяных вусмерть студентов, которые, к тому же, не были ему знакомы. Однако он не сказал ничего против того, чтобы Дима отдыхал как вздумается, ведь он действительно хорошо работал под его присмотром и заслужил свои законные выходные. Дима оставил его конспект в комнате.       Первые сутки прошли просто замечательно. Олегсей и сам осознавал, что его "интровертские потребности" иногда требуют от него оставаться в уединении, но шумный и энергичный Дима под боком не сильно этому способствовал. А сейчас, когда они вместе занимались подготовкой к экзаменам буквально сутки напролёт, интроверт внутри него и вовсе готов был лезть на стену от недостатка личного пространства. Оставшись в комнате один, он умиротворённо читал книги, с улыбкой смотрел танцевальные ролики в интернете и просто сладко спал, наконец-то чувствуя себя хорошо отдохнувшим.       На вторые сутки Олежа делал примерно то же самое, но уже в ожидании скорого возвращения Димы, чего, к удивлению, не произошло. Призрак пожал плечами - в конце концов это были выходные, парень мог себе позволить повеселиться ещё. Возможно, он решил посидеть с друзьями ещё немного, а потом остался у них ночевать, потому что перебрал.       Третьи сутки проходили уже почти в постоянном ожидании и нервном напряжении. Причина была в шуме на улице, из-за которой дух плохо спал, но сильнее личного состояния Олежу беспокоило состояние друга. Побрацкий определённо должен был прийти сегодня, но ни днём, ни вечером, ни даже к поздней ночи парень не пришёл. Это встревожило Олежу, в голову начали пробираться не самые радужные мысли. Что, если он перебрал настолько, что отравился, что, если у него снова случился приступ, что, если он подрался с кем-то на выписке или… Или вообще… Олежа выглянул на улицу и крикнул в открытое окно имя Димы, так, просто, на всякий случай. От беспокойства, дребезжащего в его голосе, опасно задрожали ближайшие окна. Никто не ответил, светящегося цветного пятна с очертаниями Димы на горизонте тоже не появилось, а это уже хорошо. Подлетев к ноутбуку, Олежа написал ему сообщение через фейк страничку, которую тот сделал для призрака ещё давно, чтобы быть на связи в экстренной ситуации. Олежа был уверен, что сейчас ситуация именно экстренная.       Дима написал ответ только на четвёртые сутки:       "Я на дачи с пацнами, едим шашлки и пъём пиво"       Олежа раздражённо выдохнул и нахмурился. Он тут, значит, волнуется, места себе не находит, а Дмитрий просто свалил на дачу с друзьями, чтобы нажраться! Самое обидное, что больше парень ничего не написал, даже когда призрак ответил ему. И, не дождавшись отклика в чате, Душнов обиженно хлопнул крышкой ноутбука и, сжавшись комочком, лёг на своей кровати, недовольно виляя кончиком хвоста.       В ту ночь дух так и не уснул. Как и в две последующие.       Чувство обиды сменилось тянущей тоской. Олежа сильно скучал по Диме - единственному и любимому человеку, который мог его видеть и разговаривать с ним. Раньше он был бы только рад отсутствию посторонних в комнате, но сейчас понимал, что уже привязался к Побрацкому, он не мог без его внимания, ощущая себя заброшенным и беспомощным. В комнате было слишком тихо, чтобы спать, не было слышно ни чужого дыхания, ни сопения, ни тихого сердцебиения, лишь одна мёртвая всепоглощающая тишина. Это сводило его с ума.       Олежа словно вернулся в те времена, когда в комнате не было никого, кроме него и его меланхолии. Он лежал, распластавшись по кровати, считая секунды и с каждой отсчитанной сотней в душе росла обида и ярость. Он не понял, когда эти чувства смешались и превратились в ревность и жажду обладать.       Почерневшие пальцы с острыми когтями сжимали простынь почти до дыр и рваных отметин, когда перед глазами Олежи всплывали сцены, в которых пьяный и от того потерявший всякий стыд Дима беззаботно подкатывал к своим друзьям. Может, он вообще прямо сейчас целуется с какой-то шлюхой?! Из груди при этой мысли исторглось тихое гортанное рычание. Олежа нуждался в ласке сильных рук, к которым он так привык. Нуждался в тёплых словах любви, которыми раскидывался Побрацкий, сам того не замечая. Нуждался в его внимании. Нуждался в том, чтобы Дима не думал ни о ком, кроме него…

Сейчас

      — Я дома! — немного пьяным и весёлым голосом оповестил Дима, закрыв за собой дверь и снимая верхнюю одежду. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать гробовую тишину, царившую в комнате. — Олежа? — неуверенно позвал он, оглядывая комнату. Не заметить в темноте отсутствие мерного призрачного свечения было просто невозможно, и шатен ошеломленно замер на пороге с сумкой в руках, поражённый страшной догадкой.       Мгновение спустя Дима бросился к шкафу, где прятал конспект, когда надолго уходил. Обнаружив вещь на своём месте, парень почесал затылок в недоумении. Дух в такое время никуда не высовывался из комнаты. Разве что за окно, чтобы побаловать себя свежим воздухом. Побрацкий открыл окно и выглянул наружу, оглядевшись. Никаких призраков. С недоумением парень закрыл окно и торопливо сдал назад, наконец обернувшись к двери.       Дима проглотил крик, замерев на полушаге. Претерпевший уже знакомые шатену метаморфозы Олегсей висел под потолком, чёрными когтями вцепившись в бетон. Как только зелёные глаза встретились с глубокими и чёрными, как сама бездна, губы Олежи прорезала жуткая тонкая улыбка, обнажившая белоснежные зубы.       — Dи|\/|ѳ4k@! — надломленным скрипучим голосом прощебетал Олежа, — Те6R не 6ылѳ т@к Dѳлғѳ, — прошептал он и, оттолкнувшись от потолка, напрыгнул на Диму, заставив того отшатнуться и запнуться о собственную кровать, плюхнувшись на неё задом.       — О-олеж? — Побрацкий натянуто улыбнулся, стоило духу приблизиться к нему лицом к лицу. Когтистые руки потянулись к нему и погладили по каштановым волосам, а затем ловко закрались под красную кофту и приподняли её подол, обнажив живот, нервно вздымающийся от учащённого дыхания.       — Dи|\/|ѳ4k@, — растягивая слоги проворковал дух, глядя в его лицо томным взглядом. Он ощущал себя как в огне, в его мёртвых жилах горело желание завладеть телом перед ним, окутать его своей эфемерной сущностью изнутри. Он шарил руками по его телу, неконтролируемо и жадно, желая почувствовать каждый изгиб, руки пробрались под кофту, оглаживая твёрдые мышцы груди. С наслаждением ощущая под ладонями чужое ускоренное сердцебиение и дыхание. И хотел почувствовать больше. — R т@к сk¥4@л… |\/|не 6ылѳ ѳ4енъ ѳDинѳkѳ вс|-о єт¥ неDел|-о! — Олежа вплотную прислонился к лицу Димы, горячий, наполненный жизнью воздух коснулся его губ, заставляя мурашки пробежать по призрачному телу.       Стоило Диме открыть рот в попытке что-то сказать, как призрак подался вперёд, увлекая Диму в глубокий и доминирующий поцелуй.       На миг Дима затаил дыхание, в его глазах застыл неподдельный шок. Однако почти сразу, зажмурившись от приятных ощущений, он сам ответил призраку. Язык Олежи удивительно смело хозяйничал в его рту, не уступая места, словно он хотел поглотить Побрацкого одиними губами. Последний возбуждённо застонал со стекающей из уголка рта слюной, податливо наклонив голову для более глубокого поцелуя. И дух воспользовался предоставленной возможностью.       Неожиданно для Димы, язык Олежи удлинился и проскользнул в самое горло. Дыхание перехватило, но рвотного рефлекса не последовало. Тем не менее, Дима вцепился в рваную рубашку призрака, нахмурившись. Он хотел оторваться от духа, но тот не дал ему это сделать. Дух прижался к нему всем телом, обвивая его ноги своим хвостом и крепко удерживая в своих тисках. Почерневшими пальцами он массировал упругую кожу, заигрывая с неосязаемостью. Когда когти проникали под кожу, опаляя мышцы прохладными прикосновениями, Дима покрывался мурашками и мычал в рот одичавшего призрака.       Душнов буквально мурлыкал, наслаждаясь поцелуем, игнорируя струйки стекающей по губам и подбородку слюны. Это ощущалось и выглядело так неестественно и грязно, но осознание этого лишь сильнее будоражило его. И, когда он наконец-то отпустил рот Димы из плена, то с удовольствием оглядел его покрасневшее лицо со слегка затуманенным от возбуждения взглядом. Его грудь мощно вздымалась, когда он хватал воздух приоткрытым ртом. Это Олежа довёл его до такого состояния… И призраку было так приятно это осознавать.       — К-какого хуя это было? — ошарашенно выпалил Побрацкий, схватив Олежу за плечи. Тот хитро ухмыльнулся, резко подхватил край красной кофты и стянул её через его голову. Шатен и пикнуть не успел, как оказался с зафиксированными за спиной руками. Олежа действовал резко, даже как-то инстинктивно, как хищник, добравшийся до добычи. Признаться честно, это пугало Диму, но не настолько, чтобы начать паниковать или бежать и прятаться. — Олеж, н-ну прости, что меня не было так долго. П-просто я давно не видел своих старых друзей и… — не успев договорить, Дима замолк, когда пальцы призрака обвились вокруг его шеи. Вот теперь стало реально страшно, но Олежа не сжимал пальцы, лишь ласково оглаживая кожу.       — Ты D@*е не пис@л |\/|не… — с грустью и нескрываемой обидой в голосе произнёс Олежа и с тоской оглядел покрасневшее личико, плавно извиваясь и невольно потираясь о человеческое горячее тело. Несмотря на страх, Дима не мог не признать своё возбуждение от сложившейся ситуации, да и позы, в которой они оказались.       — Я не виноват, это всё Лёха! Утопил мобилу к чертя-а-а… — его снова прервал призрак, большими пальцами зафиксировав нижнюю челюсть Димы в открытом положении. Дима замер, не зная, что можно ожидать от такого Олежи. Хотя в прошлый раз тот, вроде как, делал всё, чтобы ему не навредить и держался до последнего. Сдержится ли сейчас?       — СеғѳDнR ты 6¥Dешъ прѳиzнѳситъ тѳлъкѳ |\/|ѳê и|\/|R, D|\/|итрий, — Голос призрака бархатно окутал слух шатена. Тот громко сглотнул, нервно выдохнув через открытый рот. — Не 6ѳйсR, — Стараясь не поцарапать когтями нежную кожу, Душнов положил руку ему на щёку и успокаивающе погладил. — R не при4ен|-о те6е 6ѳли, — пообещал Олежа, вкладывая всю возможную искренность в свой искажённый голос.       Побрацкий проморгался и кивнул духу. Его сердце всё так же ускоренно билось и пропустило удар, когда большой палец призрака несильно надавил на его язык. Мышца дёрнулась под когтём, что вызвало у Олежи улыбку, он внимательно наблюдал за Димой, прикусив нижнюю губу.       — K@k *алъ, 4тѳ у |\/|енR нет 4лен@, R 6ы тр@)(н¥л твѳй рѳтиk, — томно произнёс возбуждённый призрак и, не вынимая пальца, закрыл Диме рот. Тот чуть не подавился воздухом от шока, вызванного его словами. Олежа НИКОГДА не говорил так откровенно. И то, каким взглядом он смотрел на Диму, заставляло кровь парня бурлить, а спину покрываться волной мурашек. Палец во рту двинулся дальше по языку. — Пѳсѳси еғѳ DлR |\/|енR, — просьба звучала мягко, но голодные огоньки, зажёгшиеся в чёрных глазах Олежи, с головой выдали всю её обманчивость.       Дима послушно втянул палец глубже и робко облизал фалангу, осторожничая с когтем. Он не отрывал взгляд от глаз призрака, изучая его реакцию, а тот удовлетворённо мурлыкнул, прикрывая глаза и наблюдая за ним в ответ. По виску Побрацкого скатилась капля пота, воздух, казалось, готов был заискриться от напряжения между ними. И это возбуждало.       — Р@ссл@6ъся, |\/|илый, — мягко успокоил его Олежа, прижимаясь к горячему телу так плотно, что заставил Диму прогнуться в спине. Свободная рука духа погладила шею и ключицы шатена, спускаясь к его часто вздымающейся груди. — R сDел@|-о те6е ѳ4енъ )(ѳрѳшѳ, — вытащив палец из плена уже немного припухших после прошлого поцелуя губ, Олежа зарылся пальцами в каштановые волосы, приятно царапая кожу на затылке. От этого простого прикосновения по шее и плечам пробежали толпы мурашек и Побрацкий чуть закатил глаза. Внезапно призрак сжал его волосы и с силой запрокинул его голову назад, обнажая шею, к которой резко припал синими губами, целуя и втягивая кожу в рот, чтобы оставить засосы.       Дима пискнул от неожиданности. Несильная боль смешивалась с удивлением и восторгом, вызванными напором его обычно стеснительного и робкого духа, чьи руки щекоча царапали кожу головы и груди. Он дёрнулся и сдержал смущённый стон, когда одна из рук ущипнула его за сосок, перекатывая между двумя пальцами. Оторвавшись от шеи, Олежа поцеловал его в подбородок.       — Не сDер*ив@йсR, R )(о4¥ слыш@тъ твѳи стѳны! — с восхищением умолял его полтергейст, оттягивая сосок, и тело Димы задрожало, с губ сорвался тихий стон. Всё лицо парня покраснело от неловкости, и он зажмурился, отказываясь смотреть на Душнова. Тот был в опьяняющем восторге и отпустил волосы Димы, пробежавшись когтями вниз по позвоночнику. Движением таза он раздвинул его ноги, прижимаясь к промежности. Соприкосновение с бугорком в штанах парня приятно отдалось табуном мурашек по спине призрака. — D@-@, ты т@k вѳzб¥*Dêн… С|\/|ѳтри, єтѳ |\/|ѳ*ет 6ытъ ещê приRтнее, — после слов, дух поцелуями спустился к груди и облизал второй сосок, прежде чем вобрать его в рот с причмокивающим звуком.       Ещё один стон, но чуть громче, издал смущённый Дима, не привыкший к такой ласке. Он опустил голову и открыл глаза, чтобы посмотреть на это. Вид оказался ещё более смущающий, чем сами ощущения. Олежа смотрел на него исподлобья в ответ и с улыбкой легонько прикусил мокрый сосок. Дима вскрикнул, проглотив визг, и в смущении отвернулся. Призраку это не понравилось. Незанятой рукой, он сжал нижнюю челюсть Побрацкого и повернул его голову к себе.       — Не с|\/|ей… — Олежа приблизился лицом к его лицу, впиваясь когтями в кожу. — Не с|\/|ей ѳтвѳр@4ив@тъся ѳт |\/|енR! — Дима затаил дыхание, ощутив, как собственное сердце пропустило удар от резкой смены настроения духа. — Ин@4е R всел|-осъ в твѳê телѳ, — Голос опустился до угрожающего шёпота, а сам дух сильно прижался основанием хвоста к чужому стояку, и Дима заскулил от тесноты и давления. — Всел|-осъ, и не ѳтп¥щ¥ Dѳ kѳнц@ нѳ4и, — когтистые пальцы разжали его челюсть, оставив после себя маленькие кровоточащие точки, и невесомо скользнули к шее. — И вс|-о нѳ4ъ 6¥D¥ Dрѳ4итъ те6е, ѳттRғив@R р@zрRDk¥ Dѳ с@|\/|ѳғѳ р@ссвет@. Нев@*нѳ, k@k єтѳ |\/|ѳ*ет ѳk@z@тъсR 6ѳлънѳ DлR те6R, — на последних словах, призрак ощутимо сжал горло шатена. Он смотрел на Олегсея даже не испуганно, а скорее завороженно, как олень на фары грузовика. — Ты пѳнRл |\/|енR? — спросил он, надавливая кончиками когтей на нежную кожу. Побрацкий коротко кивнул, но Олежа не был удовлетворен таким ответом. Он наклонился к его уху, — R не слыш¥. — выжидающе прошептал он и начал мучительно медленно сжимать горло Димы, грозясь перекрыть доступ к кислороду.       В крови подскочил адреналин, тело горело. Дима был шокирован, напуган и ошеломляюще возбуждён до чёртиков под рёбрами и дрожи в коленках. Олежу словно подменили, он был таким диким, доминирующим и горячим, вопреки всей своей скромной и холодной эфемерной сущности. Это невероятно будоражило Диму. Ему определённо не хотелось злить своего возлюбленного. Хотелось потакать ему и быть… хорошим, послушным мальчиком.       Дима с трудом сглотнул тяжёлый комок в горле, Олежа явно ощутил его движение под своей ладонью. Дух в ожидании продолжал всё сильнее сжимать пальцы на его горле, словно намереваясь задушить, если не получит ответа прямо сейчас. И Дима не хотел искушать судьбу.       — Д-да, — сдавленно прохрипел он, и рука на его шее наконец-то ослабила хватку, но не исчезла. Побрацкий облегчённо набрал воздуха, ценность которого, казалось, начал ощущать только сейчас. Его грудь прижималась к груди призрака, свободной рукой Олежа погладил её и спустил поглаживания ниже, на талию, пересчитывая рёбра под напряжёнными мышцами.       — )(ѳрѳшѳ, — Олежа ласково улыбнулся и чмокнул его в мочку уха. Он больше не давил своим хвостом на член в штанах Димы. Вместо этого его рука погладила его пресс, скользнув к ширинке и остановившись у самой пуговицы. — Сk@*и |\/|ѳё и|\/|R, — приказной тон смешался с животным желанием. Горло Димы снова сдавили почерневшие пальцы призрака.       — Олежа! — сразу среагировал шатен, звуча громче, чем ему хотелось бы.       — )(ѳрѳший |\/|@лъ4иk! |\/|ѳй Dи|\/|ѳ4k@, |\/|ѳ-ѳй, — как в бреду протянул Олежа и горячо поцеловал Диму в губы, увлекая в глубокий поцелуй с длинным языком. На этот раз Побрацкий не принимал попыток отстраниться и пытался отвечать. Ощутив такой сильный отклик, дух застонал в его рот и нежно погладил большим пальцем быстро пульсирующую артерию, давая понять, как он доволен его послушанием.       И Дима тоже застонал с фантомным языком в своей глотке, когда в этот же момент Душнов расстегнул его ширинку и просунул руку под боксеры, огладив член. Не отрываясь от губ, Олежа ласкал его, дразняще сжимая твёрдую плоть, осторожничая с когтями. Получив так желаемое прикосновение, Дима расслабился, его плечи обмякли, а грудь завибрировала от гортанного стона напротив груди призрака. Тот продолжал лениво мастурбировать ему, полностью освободив ноющий стояк из плена штанов и боксеров.       Так и продолжалось пару минут, пока Олежа не отстранился от лица Димы, вернув ему возможность вздохнуть полной грудью. Их блестящие губы всего секунду соединила ниточка слюны, что, оборвавшись, стекла по их подбородкам. Призрак смотрел из-под полуприкрытых век на затуманенное похотью выражение лица. Дима глупо улыбнулся краешком губ в ответ на внимательный взгляд.       — Олежа, — томно выдохнул он имя полтергейста и, получив взамен больше ласки, застонал. На мгновение он расслабленно закрыл глаза, но тут же распахнул их, опасаясь что это могло не понравится Олегсею. Тот беззлобно усмехнулся, растянув губы в довольной улыбке.       — ¥|\/|ни4k@, — похвалил его дух и чмокнул в край губ, пытаясь успокоить.       Олежа продолжал целовать его шею, ключицы, грудь, дразняще облизнув сосок, пока рукой гладил твёрдый член, истекающий мелкими каплями предэякулята. Второй рукой призрак стискивал мышцы талии и пресса, игриво пробегаясь кончиками когтей по распалённой коже. Дима тонул в ощущениях настолько, что не обратил внимания, когда с него стянули штаны с трусами. Он вздрогнул лишь, когда призрак хвостом раздвинул его ноги шире, подозрительно извиваясь им между ягодиц.       — О-олежа? — прерывисто вырвалось из-за перехватившегося дыхания. Душнов крепко сжал его бедро, жадно сминая его пальцами.       — R *е сk@z@л, 4тѳ сDел@|-о те6е ѳ4енъ )(ѳрѳшѳ, Dи|\/|ѳ4k@, — хитро блеснув жёлтыми зрачками, Олежа взял Диму за талию и прижал к себе, полностью повалив парня на спину. Падая, тот, ударился головой о стену, и сжал зубы, чтобы сдержать негодующий стон, заёрзал, оказавшись в неудобной позе, в которой придавил свои спутанные руки, а потом слегка прогнулся в позвоночнике, чтобы не давить на них. — Иzвини, — мягко шепнул дух и поцеловал шатена в висок, — R kѳ|\/|пенсир¥|-о єтѳ.       — Н-не стóит… — с нервной улыбкой начал было отнекиваться Побрацкий, но Олегсей не собирался останавливаться. Он вплотную прижался грудью к Диме, впившись когтями в его бёдра, но не повредив кожу. Побрацкий впервые был весь красным от смущения и вожделения одновременно.       — Р@ссл@6ъсR, сѳ |\/|нѳй те6е не 6¥Dет 6ѳлънѳ, — эротично мурлыкнул Душнов, выдыхая в губы Димы, способного лишь ловить ими густой и неподатливый воздух, как выброшенная на берег рыба, не в силах даже протестовать. Похотливый и хитрый взгляд Олежи словно гипнотизировал его. Глубокие чёрные глаза казались бездонными. — Б¥Dъ )(ѳрѳшим м@лъ4иkѳм, Dи|\/|ѳ4k@… — дух возбуждённо вильнул кончиком хвоста, прижал его к заднице партнёра и дразняще кружа у самого входа, крепко удерживая ноги Димы раздвинутыми, — Пѳzвѳлъ |\/|не тр@)(н¥тъ те6R, |\/|ѳй |\/|илый! — последнее, что шепнул призрак перед тем, как плавно войти в Диму кончиком хвоста.       Дима замер, в горле комом встал воздух, который он не мог ни выдохнуть, ни вдохнуть. В голове всё перемешалось в однородное яркое месиво, дробящее мысли и ощущения на цветные осколки. Думать стало невозможно. Особенно, когда Олежа проник своим хвостом глубже, растягивая горячее и тесное нутро. Чудесным образом, это не сопровождалось неприятными ощущениями, но чувство заполненности было чуждо для Дмитрия, у которого от новизны и неправильности происходящего, а может и от недостатка воздуха, закружилась голова.       — Z@6ыл, k@k Dыш@тъ? — хихикнул призрак ему над ухом и игриво прикусил кожу на шее. Это вывело Диму из ступора, он глубоко задышал через рот, головокружение немного отступило. — Вѳт т@-@k, всё в пѳрRDkе, — воодушевляюще ворковал Олежа, не прекращая движения хвостом. — Не п@ник¥й т@k, ¥спѳkѳйсR и н@сл@*D@йсR, сл@Dkий, — Дух продолжал кусать и целовать его шею, покрывая её горящими отметинами. Он огладил горячие бёдра, поднимаясь к коленкам. Плавные движения хвоста стали ещё глубже, и его кончик коснулся чего-то внутри Дмитрия.       — Олежа! — некотролируемо взвизгнул тот и тут же стиснул челюсти, смутившись своего надломившегося голоса. Его ноги затряслись, и Олежа придержал его под коленями. Хвост остановился глубоко внутри, вполне контролируемо и продолжительно надавливая на сладкое местечко, и Дима едва не сошёл с ума от волны возбуждения и удовольствия, электричеством пробежавшей по его позвоночнику. И выражение лица Димы в этот момент вызвало у Олежи почти те же самые чувства.       — D@! Не ѳст@н@влив@й свѳи kриkи. Пѳж@л¥йст@, не |\/|ѳл4и! Сk@жи |\/|ѳё и|\/|R ещê р@z! — с искажением в голосе умолял обезумевший и нуждающийся Душнов, не отлипая от раскалённого тела под собой. Он, рывком прижав колени к груди Димы, выдернул хвост и сразу же вошёл обратно с желанием добиться больше криков с его стороны.       — АХ, О-олежа! — застонал Дима, и глаза призрака замерцали от наслаждения. Он возобновил движения хвоста, но в ускоренном ритме, от чего Побрацкий сперва заскулил, а позже начал открыто постанывать, утопая в ощущениях. — Олежа! Олежа-а!       — D@, D@! )(ѳрѳший |\/|@лъ4иk! — Голос духа дрожал от ликования и возбуждения, он просто не мог оторвать взгляд от раскрасневшегося и стонущего Димы. Его длинные волосы в беспорядке рассыпались по матрасу, мокрая от пота чёлка прилипла ко лбу и мешала видеть выражение его глаз. Наклонившись, Олежа как-то совершенно по-хищному, едва не урча, провёл по его лбу длинным языком, убирая пряди. Взгляд Димы был расфокусирован, глаза закатились от всех противоречивых ощущений, пронзающих его изнутри. По телу Олежи прокатилась дрожь, когда Дима стал кричать его имя на всю комнату двести тринадцать. В экстазе. Ещё и ещё… От этого самому хотелось кричать, рычать и в то же время ворковать мило и нежно, сжимая такое хрупкое и мягкое человеческое тело в своих когтях. Только его и ничьё больше! — Т@kѳй |\/|илый, т@kѳй )(ѳрѳший. Л|-о6л|-о тебR, Л|-06Л|-0! |\/|ѳй Dи|\/|ѳ4k@! — стал он неосознанно постанывать какую-то милую чушь в такт собственным движениям. В голове не осталось мыслей, лишь обожание и жгучее желание.       Стоны обоих слились воедино, прерываясь лишь выкриками их имён. От стараний духа кровать начала покачиваться и биться о несчастную стену. Дима был настолько потерян в удовольствии, что вообще не понимал, насколько громко он звучал. Наверняка он потревожил соседей, но как же им обоим было плевать на чужое мнение сейчас! Олежа и вовсе словно сорвался с цепи, намереваясь трахнуть Диму так, чтобы тот отключился от усталости.       И, действительно, стоило призрачной руке слегка коснуться основания его члена, пройдясь острыми когтями по взбухшей вене к головке, как Дима протяжно застонал во весь голос, выгнув основание спины насколько позволял устроившийся между его ног Олежа и кончив мощной струёй. Призрак ухмыльнулся, когда белое семя прошло насквозь него и обрызгало живот и грудь Дмитрия. Казалось, что в этот момент, и Олежа закончил с удовлетворительным мурлыканьем. По крайней мере толчки постепенно прекратились.       Осторожно вытащив хвост из Димы, Олежа ласково погладил его бедро, поднявшись к животу. Собрав немного спермы на два пальца, дух эротично облизал их, смотря на пытающегося отдышаться шатена под собой. Дима же, весь потный, горячий и обмякший после самого ошеломляющего оргазма в своей жизни, старался привести дыхание в норму, смотря куда-то сквозь потолок. До него, кажется, до сих пор не дошло, что его только что, чёрт возьми, трахнули в зад. И ему это понравилось…       Парень уже хотел поддаться дикой усталости и уснуть, но даже этот момент был властно захвачен и немного оттянут нежным и ленивым поцелуем. Олежа, такой довольный, будто кот, съевший не менее крынки сметаны, отстранился от губ Димы, хищно облизываясь. Он приподнялся над его телом и переложил Диму поудобнее. В том состоянии, в котором он сейчас находился, ему было далеко по боку как спать, но вот Олежа не хотел, чтобы тот жаловался по утру на затёкшие руки и ноги. И грязь.       Олежа вытер белые следы с торса Димы его же кофтой и бросил ту на пол, обещая себе обязательно выстирать её позже. Дима же без возражений и одежды уснул за несколько секунд, пуская на подушку слюни с глупой довольной улыбкой. Олежа полюбовался им, как картиной, ещё несколько минут и накрыл его одеялом по шею, покрытую большим количеством укусов и засосов. Дух посчитал это очаровательным и лёг под боком своего парня, сладко засыпая следом за ним.

Утром

      — Ты, блять, трахнул меня хвостом! — воскликнул краснеющий Дима, вытаскивая из шкафа другую одежду, чтобы скрыть свой голый зад от циановых глаз духа. Тот, к слову, почти не помнил прошлую ночь и с любопытством спросил Побрацкого, что произошло вчера, когда они оба проснулись.       — Я что?! — с синим от стыда и шока лицом переспросил Олежа, бегло обшаривая взглядом чужое тело.       — Скажу расширенно: ты засунул свой хвост мне в очко! — Шатен повернулся к рядом парящему духу, стараясь не поддаваться смущению и продолжать максимально реалистично делать вид, будто зол на него. — И ещё ты говорил не так, как обычно. Ты говорил грязно!       Душнов открыл рот, чтобы сказать что-то против, но притормозил, наконец заметив кучу меток, алеющих на мощной шее Димы. Вильнув хвостом, он сложил указательные пальцы вместе и, сложив брови домиком, поднял любопытные глаза на лицо парня.       — Тебе понравилось? — прямо и удивительно серьёзно спросил он, на миг выведя Диму из равновесия.       Щёки Димы покраснели до самых ушей, и он отвёл взгляд в сторону. Ему было чертовски стыдно признаваться в этом. В то же время он доверял Олеже, как никому другому… К тому же он сам виноват, что так долго отсутствовал и даже не писал своему призраку. Но как же он ненавидел быть виноватым и неправым. Однако что же важнее: признать свою вину или расстроить Душнова? Нахмурившись и проворчав от того, какую головную боль ниспослала ему судьба, Дима зашипел и, почесав затылок, с надутыми щеками признался:       — Да…       Лицо Олежи сразу же просветлело, засияв от радости как чёртова лампочка, а хвост игриво завилял из стороны в сторону. Дима отвёл взгляд, осознав, что не сможет спокойно смотреть на эту проклятую эфемерную часть призрака ещё очень-очень долго.       Но это будет потом. А пока ему нужно было найти что-нибудь чистое и скорей отнести кофту в стирку. И так же придумать, что сказать соседям, которые определённо слышали его стоны ночью и явно будут интересоваться лично жизнью Дмитрия. Он уже чувствовал подступающую головную боль от этого дерьма и пообещал себе больше не оставлять Олежу одного дольше двух дней.