Перо пеликана

Дорогие папа и мама, я благополучно добралась до Пеликана. Как папа и договаривался, меня встретил Льюис, а еще я познакомилась с Робин (она местный плотник). Мы вместе проверили проводку в доме, и представьте себе — все работает. Также они рассказали про магазин и библиотеку, а Льюис предложил провести экскурсию, как только я немного отдохну. Он кажется довольно милым. Сам город словно сошел со страницы сказочной книги. Он напоминает миниатюрный городок в Херибор-Холле, ну тот, что ставят под Рождество, помните? Я разочарована тем, что в городе нет статуи пеликана! Я специально вышла на главную площадь посмотреть. Разве может быть более логичная вещь в городе Пеликан, чем статуя пеликана? Нужно будет сказать об этом Льюису. Папа, ты знал, что Льюис — действующий мэр города?

люблю вас, Шарлотта

      Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Сквозь обветшалые шторы пробивалось яркое солнце, что никогда не заглядывало в мою комнату, и это сбило с толку. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить вчерашний день.       Точно, я же приехала в Пеликан.       Перевернувшись на другой бок, я с головой накрылась одеялом. Не хочу вставать, лучше покроюсь мхом на этой скрипучей кровати. Наконец могу себе это позволить.       Меня хватило минуты на три. Навязчивый запах плесени и пыли буквально разъедали нос, а солнце пригревало так, что стало очень жарко. И как только при такой жаре может плесень появиться? В моем понимании, грибок живет там, где сыро, темно и прохладно.       С досадой откинув старое тяжелое одеяло, я медленно села в кровати. Металлический каркас заскрипел. Взгляд медленно блуждал по комнате, пока я пальцами нащупывала под футболкой кольцо, висевшее на цепочке.       Там, где я вчера прошла, виднелись отчетливые следы. Пыль напоминала иней, настолько толстый слой налип на деревянные половицы. Сумка валяется в углу, спортивные треники вывалились из нее. Наверно, я вытянула их вместе с футболкой, и теперь штаны точно будут грязными.       Я потянулась до наручных часов, мирно тикающих на прикроватной тумбе. Начало одиннадцатого. В желудке лениво зрело голодное ворчание. Нужно было вставать, но тело одеревенело.       Мне казалось, что просидела я недолго, но когда взгляд снова упал на часы, стрелки показали без пяти двенадцать. Вздохнув, я все же встала.       Деревянный пол оказался теплым и шероховатым от грязи. Вечером я куда-то зашвырнула носки, искать их сейчас не было желания, поэтому прямо босиком я прошла на кухню. На столешнице лежал пакет с пачками печенья, какими-то батончиками и водой — добыча из придорожного магазина под Зузу, ближайшего к Пеликану города.       Устроилась я на крыльце, усевшись прямо на ступеньку и подтянув колени к груди. Свет заливал колосящуюся траву, отчего она казалась такой насыщенно-зеленой, что глаза болели. Тут все казалось таким ярким: ослепительное солнце, сочная зелень, чистейшее небо без единого облачка. Разве на такую погоду рассчитывала я в конце весны, когда собиралась? В родном городе еще пасмурно и льют дожди, а в Пеликане лето уже вступило в права.       Я оглядывала участок, пока жевала печенье. Все поросло травой, но кое-где виднелись протоптанные дорожки. Значит, кто-то все-таки здесь бродил, и я не могла определиться, радостно мне от этого или жутко. Чуть подальше виднелось некое сооружение, напоминавшее миниатюрную башню: каменное круглое основание и деревянная глухая крыша. Что это за чудо авангардизма я не знала, но идти выяснять как-то не хотелось.       Где-то в море травы высилось раскидистое дерево, и я, прищурившись, разглядела две свисающие веревки, которые раскачивались слишком уж в унисон…       — Качели? — не веря глазам, пробормотала я. Отложив печенье, я встала, хрустнув всеми суставами сразу, и побрела босиком к дереву. Одна из протоптанных дорожек вела как раз к нему.       И правда, на дереве висели качели. Толстые веревки надежно обхватывали широкую доску. На вид довольно крепкая конструкция. Интересно, сколько лет они так провисели?       Осторожно обхватив руками веревки, я медленно опустилась на доску, боясь, что все это оборвется. Дерево слегка скрипнуло, но в целом качели оказались достаточно крепкими для моего веса. Доска успела нагреться, и теперь я сидела, пока легкий ветерок сам покачивал меня.       Здесь стояла удивительная тишина. Я бы сказала, абсолютная. Вместо шума дороги — шуршание травы на ветру, вместо жужжания приборов — пролетевшая мимо пчела, а стук жизни большого города сменили птичьи трели. На ферме было так тихо, что я готова была поклясться, что слышала, как росла трава. Участок обступал лес, и хоть площадь фермы была велика, он словно обнимал ее, уютно закрывая от внешнего мира.       Я вновь и вновь водила взглядом по бескрайнему зеленому морю, и мысли сами собой перетекли к вчерашнему разговору. Робин сказала, что на пляже недавно починили пирс. Возможно, сходить к морю было бы не такой плохой идеей. Я с трудом представляла, какого это — сидеть на берегу и любоваться бесконечной синей гладью. Никогда не видела моря, но здесь даже в самом воздухе улавливались его соленые нотки.       Погрузившись целиком в свои мысли, я едва заметила движение возле дома. Сначала даже не хотела подниматься — красть там все равно нечего, разве что воришку заинтересуют мои треники или печенье, но потом в мозгу медленно провернулась мысль, что в таком крошечном городке, где все друг друга в лицо знают, вряд ли будет вор. Наверно, кто-то из соседей. Уверена, что в Пеликане новость о моем приезде стала местной сенсацией — обычно в таких местах редко можно встретить новое лицо. Ладно, если человек сразу уйдет, не застав меня на месте, то я не стану обнаруживать себя. Приняв решение, я следила за домом. Прошла минута, и гость показался из-за угла. Кажется, он выглядывает меня. Ждет.       Вздохнув, я с сожалением соскользнула с качели, твердо решив вернуться, как только отошлю незнакомца. Заодно печенье возьму. А что, провести весь день, качаясь под деревом — неплохая идея.       Примятая трава казалась приятным прохладным ковром, и я на секунду представила себя феей, ступающей по зеленому ковру, а сзади меня распускаются цветы, и солнце отражается от диадемы на распущенных волосах, бросая радужные блики... на оказавшегося передо мной мужчину.       А вот и первый гость.       Он стоял спиной ко мне, высокий, кудри каштановых волос торчат во все стороны. Оценить его мне хватило секунды: светлые льняные брюки, летние туфли, сверху какой-то кардиган, из кармана которого торчит внушительная записная книжка. Похож на местного репортера.       — Доброе утро? — скорее спросила я. Мужчина вздрогнул и повернулся. Первое, что я увидела — усы. Под цвет волос, такие прямые, как щеточка для обуви. Я не особо любила молодых мужчин с усами (для меня это атрибут стариков), но на удивление, незнакомцу они очень даже подходили. Придавали интеллигентный вид. Из-за очков на меня смотрели внимательные карие глаза.       — Ох, я не слышал, как Вы подошли, — улыбнулся он, хотя внешне оставался каким-то настороженным. На вид около тридцати пяти — сложно сказать, усы прибавляют возраста — не тот возраст, чтобы нервничать в компании девушки.       Я выжидающе смотрела на мужчину. Он спохватился.       — Харви Коул, — он протянул руку, — я местный доктор, вот решил поприветствовать нового соседа.       — Приятно познакомиться, мистер Коул, — я неловко пожала ее.       — Прошу, зовите меня просто Харви.       Его улыбка оказалась очень теплой, как второе солнце. Я сглотнула, почувствовав себя не в своей тарелке.       — Думаю, мне не имеет смысла представляться…       Мужчина понимающе кивнул.       — Верно. Весь город про Вас знает, мисс Эвергрин.       Я поморщилась как от зубной боли.       — Пожалуйста, никаких «Вы» и «мисс». Я просто Лотти.       Наверно, что-то во мне смущало нового знакомого. К нему вернулось едва заметное волнение.       — Моя клиника располагается прямо на главной площади, слева от магазина Пьера. Я работаю в кабинете с восьми до трех, но, по сути, можешь приходить в любое время, так как моя квартира на втором этаже клиники. Город небольшой, и кроме моментов, когда я с пациентом, я всегда доступен.       Я кивнула.       — Что ж, а я всегда тут, наверно, — помолчав, я добавила, — больше-то мне идти некуда.       Тишина между нами теперь заставляла нервничать меня, а вот Харви будто сосредоточился на чем-то. Его и без того внимательный взгляд стал до зловещего проницательным, и я поняла — меня осматривают уже с профессиональным интересом.       — Ваша… то есть, твоя медкарта. Она у тебя с собой?       Я пожала плечами.       — Не думаю, что я здесь настолько задержусь, чтобы она мне пригодилась.       — Вот как, — он кивнул будто бы сам себе, — в любом случае, ты все равно можешь обращаться ко мне по всем вопросам здоровья. Каждый четверг я обычно делаю обход, так что увидимся. Хорошего дня, и еще раз с приездом!       Харви улыбнулся напоследок и пошел к калитке. Я проводила его растерянным взглядом. Обход? Он что, ходит по домам и проверяет, все ли жители в порядке? Это так странно.       Подняв со ступеньки пачку печенья, я побрела обратно к качелям. Харви показался мне дружелюбным, но немного нервным. Разве врач не должен быть самим спокойствием? Хотя работа в маленьком городке наверняка совсем не такая, как в мегаполисе.       Качаясь на качелях, я размышляла о целесообразности держать доктора и целую клинику в таком месте, как Пеликан. Тут живут… сколько? Двадцать человек? Тридцать? Дедушка рассказывал, что это даже не совсем город, скорее просто поселение, но статус города Пеликану присвоили из-за виноградников, что раскинулись когда-то на окраине, и шахты. Шахта давно заброшена — это еще дедушка помнил, но интересно, живы ли виноградники?       Я подняла глаза к небу. Приморский городок на тридцать жителей, с двумя фермами и винодельней. Рассказала бы кому-нибудь об этом месте на работе — не поверили бы. При воспоминании о работе кольнуло за грудиной, и я на автомате нащупала кольцо на цепочке. Нет, лучше спрятать все эти мысли в дальний ящик, куда-нибудь на задворки памяти. Я приехала сюда не для этого.       Правда, для чего именно я приехала, сама не знаю, но точно не для этого!       В итоге, я просидела на качелях практически весь день. Пачка печенья наполовину опустела, затем упала с доски и осталась лежать на земле. Вскоре муравьи облепили угощение, и я иногда поглядывала на эту копошащуюся кучку насекомых.       Где-то за лесом прокричал петух. Разве они кукарекают не утром? Птица села на конек крыши, почесала крыло и улетела. Мерно жужжал шмель, залезая в цветы так, что наружу торчала только его пушистая попа.       Этому месту было плевать на меня. Природе все равно, сидит человек на качелях или нет, она просто живет как жила много лет до этого. Ветер ласкал крону дерева, и листья перешептывались между собой.       Мне ужасно нравилась эта отчужденность. Никто не обращал на меня внимания, и я ничему вокруг не была обязана. Никто не смотрел, никто не пытался говорить со мной. Мне не нужно было звонить очередному подрядчику, или выслушивать гневного клиента.       Я закрыла глаза, и позволила этой безмятежной тишине поглотить меня без остатка.       Вечер опустился на долину так мягко, что я не сразу это поняла. Ветерок стал свежее, сладкие ароматы дня сменились прелым воздухом остывающей земли. Я все еще сидела на качели, ноги ныли от долгой неподвижности. Мне хотелось в туалет, но один вид деревянной «будки» вызывал во мне дикую брезгливость. В конце концов, я просто присела в траве. Какая разница, трава не обидится, а меня все равно никто не видит.       В доме царил полумрак. Я щелкнула выключатель, но свет на крыльце не зажегся. Наверно, лампочку давно надо сменить. Пришлось включить свет в коридоре.       Дом представлял собой странное зрелище: слева от входа был широкий коридор, по обе стены которого тянулись кухонные шкафчики, и он заканчивался неким подобием столовой, напротив входа располагалась гостиная с камином, справа — две небольших спальни, несколько кладовок были разбросаны по дому. Здесь явно был чердак, но я пока не нашла, как туда забраться, зато обнаружился люк в подвал. Туда я спущусь как-нибудь потом.       Я заняла маленькую спальню только потому, что шкаф там был свободнее, и я могла закинуть вещи на полки. Правда, сумка так и валялась в углу, а штаны продолжали покрываться пылью.       Отряхнув ступни от земли, я с ногами залезла на продавленную софу и открыла бутылку воды. В доме была вся необходимая мебель, посуда для готовки, даже нашлись чашки, столовые приборы и пара тарелок. В кладовках так вообще какие-то завалы, туда я даже лезть не хочу. В углу гостиной высился книжный шкаф, полки ломились от книг. На столах даже остались скатерти.       Ощущение, словно дедушка собирался в спешке, но был твердо намерен вернуться, и дом ждал его. Окна остались целыми, половицы не прогнили от времени, крыша, насколько я могла судить по потолку, не протекала.       Несколько десятков лет дом прождал своего хозяина… и не дождался.       Проснулась я в гостиной. Надо же, и как угораздило уснуть на неудобной софе? Спина будто деревянная.       Пришлось встать и потянуться в разные стороны. Онемевшее тело отзывалось болью, но я терпела, вновь и вновь стараясь достать пальцами до пола. Да уж, гибкость — не мое.       В животе заурчало, так что позавтракала я батончиком с орехами и еще одной пачкой печенья, запивая это минеральной водой, и сидела я снова на крыльце. Отчего-то это место казалось самым лучшим вариантом, чтобы кушать: ты вроде все еще дома, но уже на улице — и подышать свежим воздухом, и быстро забежать внутрь, если что.       На время я даже не смотрела. Какая разница, восемь утра или час дня, если солнце светит так же ярко, как вчера, небо такое же высокое и чистое, а вокруг стоит чарующая тишина?       Наверно, весь этот день я бы опять просидела на качелях, если бы не послышались голоса. Мужской показался мне знакомым — уж не Льюис ли это? Женский я точно раньше не слышала.       Через минуту к забору действительно подошли двое: как я и думала, это был Льюис, сопровождала его пышнотелая женщина под пятьдесят. Они оживленно болтали и выглядели весьма счастливыми в компании друг друга.       — Добрый день, Шарлотта! — поздоровался мужчина, подцепив большими пальцами подтяжки. Издалека казалось, что у него парик — настолько сильной была разница между темно-русыми волосами на макушке и седыми висками. Льюис, как и Харви, носил усы, только у него они серебрились на солнце.       — Добрый день, — помахала я рукой, стараясь выглядеть как можно более дружелюбно. Мне не хотелось никого видеть, но прослыть грубиянкой не хотелось еще сильнее.       — Привет, дорогая! Меня зовут Марни Боун, — широко улыбнулась женщина, — я твоя ближайшая соседка.       Марни показала рукой куда-то за лес, в том направлении, где кричал петух.       — Очень приятно познакомиться, — я заставила себя подняться со ступеней и пойти навстречу гостям.       — Я держу немного скотины, так что у меня всегда можно купить свежие яйца, молоко, масло, ну и все такое.       Я неопределенно мыкнула. Женщина говорила звучным, грудным голосом, что еще больше придавало ей некой дородности. Вся ее фигура будто говорила: я могу вынянчить сразу трех детей, а могу скрутить этими руками быка в новогоднюю гирлянду, так что прояви уважение.       И я склонна была верить этому впечатлению, глядя на ее широкие крепкие руки настоящей труженицы.       — Приходи как-нибудь в гости, познакомлю тебя с Крошкой Бетти, — сказала Марни, а Льюис засмеялся, будто та выдала какую-то шутку.       — Ну что, Шарлотта, как тебе первые ночи в доме? Не холодно?       Я подавила желание скрипнуть зубами.       — Пожалуйста, называйте меня просто Лотти. Шарлоттой была моя бабушка, — поправила я, — и нет, не холодно. Я нашла одеяло, — говорить о том, где я спала эту ночь, не хотелось.- А еще вчера приходил доктор…       — А, значит, Харви уже заходил? Вот молодец, — Льюис закачал головой, — хороший он парень, ладный такой. Глаза внимательные, а говорит как! Сразу видно, человек ученный.       — Он сегодня утром приходил проверить руку Шейна, и я убедила его остаться на чай. Он рассказал мне о визите сюда, — Марни засмеялась, — а еще поделился, что ты очень бледненькая и худенькая. Теперь вижу, что он был прав! Вот что, Шарлотта, дорогая, приходи сегодня к нам на ужин. Мы обычно садимся около пяти вечера. Льюис тоже придет, — женщина посмотрела на мэра, и тот кивнул.- Заодно познакомишься с Шейном и Джас — они живут у меня. Будем лишь мы и моя соседка.       — Может, пригласить Харви? — предложил Льюис, и Марни покачала головой.       — И то верно, бедный доктор столько работает, что, наверняка, приготовить поесть вечером никаких сил не наберешься! — внимание Марни снова переключилось на меня.- Приходи, дорогая, мы будем тебя ждать. Брать ничего не нужно! — добавила она. Гости распрощались и пошли вдоль забора дальше по дороге, видимо, к дому Марни.       Я тяжело вздохнула. Мне не хотелось идти вечером в гости, но познакомиться с соседями, наверно, все-таки стоило, да и поесть нормальной еды было бы совсем не лишним.       Еще некоторое время постояв возле калитки, я морально раскачивала себя на несколько часов в компании незнакомых людей. Я уже понимала, что устану примерно на середине ужина, и хотелось заранее придумать причину уйти пораньше. Больной живот или голова? Там ведь будет врач — не годится. А может, сказать, что мне страшно по темноте возвращаться домой? Но тогда тем более логично дождаться конца вечера, чтобы меня проводили.       Как ни крути, но придумать правдоподобную причину не остаться до победного не получалось.       Протянув неопределенное «мм-мм», я решила вернуться в дом и подготовиться. Раз уж придется идти, то следует хоть чистую одежду надеть.