Любовь и ненависть

Я купила себе билет на ближайший рейс, вызвала такси. И только потом сообщила всем о своём отъезде, чтобы не передумать, не поддаться уговорам. Сейчас было нужно именно так. Мне нужно было время, чтобы осознать и принять всё случившееся. Такси ехало в сторону аэропорта, а за окном шёл дождь. Как в лучших мелодрамах… И, глядя на эти капли, стекающие по стеклу, казалось, небо со мной плачет. Сейчас я была в прострации, на автомате совершая все действия. Регистрация, сдача багажа, зал ожидания. В зале бизнес-класса устроен шведский стол, можно позавтракать, чего я не сделала в отеле, но в рот ничего не лезло. Тому причина – моё апатичное состояние. А в дополнение в наушниках играла песня, одна из самых любимых, и ЕГО голос. Обычно он настолько обволакивал собой, погружая будто в облако. Всегда давал ощущение бесконечности. Но сейчас эти слова больно отзывались в каждом ударе сердца. «…Какого цвета волны? Белые, как снег, когда разбиваются. Удалось ли тебе пережить лавину? И всё же, как крошечный камешек, можешь ли ты остаться? Зажги луну В моём маленьком камине, можешь ли ты остаться? Не забирай имя, что знаешь только ты. Бесполезная магия, Отвратительные полевые цветы. Остановись, это на тебя не похоже. Просто останься, Останься здесь, не уходи…» (Don’t by eAeon feat. RM) Я «лавину» не пережила, не остановилась, просто сбежала от всего. Весь перелёт я провела беспокойно, пыталась спать, чтобы забыться и не вспоминать. Но мысли сами лезли в мою голову, и слёзы продолжали катиться по щекам. Один плюс был сейчас – у меня были деньги, чтобы купить себе билет в бизнес-класс и не видеть никого вокруг, укрывшись в своей секции, так сказать. Я не разрывала контракт, не поговорила с менеджером о том, что будет дальше. Сейчас я не знала ответов. Да и менеджеру по книге я сказала, не думая. Сейчас не до мыслей о третьей части, не знала смогу ли её закончить и выпустить. Я понимала, что степень ответственности выросла в разы после публикации первой и подготовки второй частей. Сейчас внутри всё жгло от боли и обиды за себя. *** Менеджер растерялась от слов Катерины и побежала к главному менеджеру Бантан, не зная, что ей теперь делать. – Менеджер Седжин, Катерина уехала! Она сказала, что третьего тома не будет. Что делать? – на бегу восклицает она. – Знаю. Но не сказала почему. Катерина мне сообщила только после того, как уже купила билет. Даже поговорить не хотела, – говорит Седжин, направляясь в сторону номера Чимина. Он уже узнал, что парни собрались у него. – Но как же, а директор? Он же ещё не знает. Столько всего запланировано. – Пока время есть, впереди у группы отпуск. Главное, сейчас понять, почему она так решила, – кидает менеджер, уже заходя к Чимину. – Всем доброе утро, если можно сказать так. Кто-нибудь мне объяснит, что произошло? – Седжин, дай нам время, пару дней. Мы всё узнаем, – спокойно отвечает Юнги, уже догадывающийся, почему Катерина так поступила. – Опять поругались, или что? Вчера на вечеринке что-то было? – уже на повышенных тонах спрашивает менеджер. – Нет. Мы не знаем точно, что произошло, но всё случилось после вечеринки, уже здесь, в отеле. До этого всё было хорошо, – замечает Чимин. – У вас один день. Директор ещё не знает. Представьте, что нас всех ждёт, если она реально не напишет третий том! Хорошо, что с ней все мероприятия в Америке закончены. А вы готовьтесь, завтра последний концерт и отпуск. Мы все его ждали, – предупреждает менеджер. – Хорошо. Мы постараемся всё узнать, – говорит Хосок. – Вечером репетиция, надеюсь, вы помните об этом. Всё, я ушёл разруливать дела. Менеджер с помощником вышли, в номере наступила тишина. Парни были в шоке и переваривали произошедшее. – Намджун, ты не мог бы прийти к Чимину в номер? (…) Хорошо, ждём, – Юнги знал, с чего надо начать, и поэтому позвонил сразу же Моне. – Ты думаешь, это ОН? – спрашивает Чонгук у Юнги. – Вот сейчас мы и УЗНАЕМ, – отвечает ему Юнги. Намджун зашёл тихо, явно не выспавшийся, лицо помятое. И видно сразу, что он без настроения. – Всем привет. Что-то срочное? У меня ещё есть важное дело. – Он всю ночь не спал, думал, как лучше извиниться и признаться во всём Катерине. Он хотел всё объяснить, всё рассказать. Уже под утро провалился в сон, но он не принёс успокоения, парень продолжал думать и ругать себя. – Ты в курсе, что Катерина улетела домой? – в лоб спрашивает Юнги. Остальные не догадывались о чувствах Намджуна и не совсем сейчас понимали происходящее. – Как улетела? – упавшим голосом произносит Намджун. Он медленно подошёл к дивану и сел, обхватив голову руками. – Вот так. Утром пришла и со всеми попрощалась. И тебя не позвала. Ничего не хочешь нам сказать? – смотрит на него Юнги без тени жалости. – Чёрт. Я… виноват. Я идиот, вот что. – Он не знает, как рассказать, что он по полной облажался. – Ну, это мы уже поняли. Ты посвяти нас в подробности. И мы вместе подумаем, что нам делать, – продолжает всё так же холодно Юнги. – Я нагрубил вчера после того, как мы все вернулись сюда. Вы ушли уже к себе, а она задержалась, чтобы снять туфли. Не знаю, что мной тогда двигало. Я наговорил кучу гадостей. Я неправильно воспринял её общение с тем режиссёром и жутко разозлился. Ревность накрыла меня, я нёс бред. Я утром хотел извиниться, объясниться с ней, признаться. А теперь… Парни уже готовы были разразиться гневными тирадами, но жест Юнги «Всем молчать» с поднятым пальцем вверх не дал и слова произнести. Он видел состояние Намджуна в этот момент и не хотел, чтобы его друг впал в откровенную депрессию. – В чём признаться? – спрашивает вдруг Чонгук. Остальные стали уже догадываться о чувствах Наму и поняли, что им двигало. – В том, что он её любит, – со вздохом произносит Юнги. – Серьёзно?! Но… вот это да! – шокированный Гук не может даже сформулировать свои эмоции сейчас. – Да. Вот я идиот… Ну почему?! – Намджун понял реальность. До него дошло, что Катерина не просто уехала, она уехала в Россию, она далеко. И что делать теперь? – Что делать? – Хм, а всё просто. Ехать за ней. И всё объяснить, не дать ей даже возможности подумать. Сгрести в свои объятия и не отпускать. Она ведь тоже любит тебя, дурень. – Ты… – Намджун был в шоке от услышанного, он даже не догадывался. – Ты серьёзно сейчас? – Намджун, это все знали. Видно было невооружённым глазом, как она на тебя смотрит, таскается за тобой по всем твоим музеям, но не разглядывает композиции, а следит только за тобой. Она даже сказать тебе никогда ничего не могла. Ты же понимаешь, что её заслужить ещё надо?! – говорит Чимин. – Почему вы ничего не говорили? – смотрит на всех Намджун. – А ты? Мы не знали о твоих чувствах до этого разговора. Юнги молчал, хотя, я так понимаю, он всё знал, – с укором смотрит Тэхён. – Я давно знал, но это были ИХ чувства. На каком основании я должен был лезть? – спокойно отвечает Юнги. – Я не думал, что Наму вот так всё разрушит, у них вроде начал налаживаться контакт. – Больше никогда не буду пить, – Намджун не выдерживает, встаёт, подходит к окну. На улице дождь, вполне соответствующий настроению. – Уже поздно сожалеть. Поступим так. Менеджерам и директору не надо всё знать. Особенно о чувствах ваших. Скоро отпуск, вот и скажешь, что решил поехать в Россию, так как давно хотел. А там и Катерина тебе поможет. А наша задача будет уговорить её с тобой встретиться и поговорить. Чимин и Тэхён, тут больше на вас надежда. А дальше уже всё от тебя зависит. Твоя задача не только помириться, но и решить насчёт третьей части книги. Иначе будет много проблем у нас, – озвучивает расклад Юнги. – Ты уверен, что она согласится встретиться со мной? – спрашивает Наму, повернувшись к парням. – Я не думаю, что она хочет, чтобы все узнали причину её отъезда. Иначе всё бы уже рассказала. Надеюсь уговорить её, на совесть давить будем, – говорит Юнги. – Ты же знаешь, что это будет нечестно? Совестливость и ответственность у неё гипертрофированы, – замечает Чимин, – это принесёт ей только боль. – Мы иначе не сможем её уговорить. И этот разговор не должен выйти за пределы этой комнаты, иначе, ты же знаешь, лишние слухи внутри Компании тоже часто выходят уже за её пределы. – Юнги прав. Они уже поняли, что нет никого вернее друг друга, их группы, чего нельзя сказать об их окружении, даже на работе. – Что скажем Седжину? – спрашивает всех Хосок. – Вот тут надо подумать. Почему Катерина смогла так быстро уехать и ничего не объяснила ему? – рассуждает вслух Юнги. – Если только, что что-то случилось у её родных, может, про родителей сказать, что надо было срочно к ним? – предложил Тэхён. – Только ничего не говорить подробно. Просто то, что возникла необходимость. Но вот её состояние говорило только о тревоге и о чём-то плохом, – рассуждает Чимин. – Может, тогда сказать, что родители попросили вернуться раньше? Не говорили почему, а Катерина накрутила себя и от этого была расстроена, – предложил Хосок. – Хорошая идея. Но сейчас мы её не можем озвучить, надо дождаться, когда Катерина, хотя бы, до пересадки долетит. Поэтому до завтра молчим, – подводит итог Юнги, и все с ним соглашаются. – Так, а сейчас наша задача отработать репетицию и концерт, чтобы никто ничего не заподозрил. Намджун, это больше тебя касается. – Я постараюсь, – тихо произносит он и выходит из номера. Остальные так же расходятся по своим. Каждому есть, о чём подумать и осмыслить. Что я натворил?! Почему я такой придурок? У меня что, мозги расплавились? Куда делась моя рассудительность? Кто ЭТО был вообще? Миллион вопросов к себе крутились в голове Намджуна, после того, как он вернулся в свой номер. И все были только осуждающие. Хорошо, что ребята были рядом и не стали ухудшать его моральное состояние, а приняли, хоть и не поняли. Чтобы не разнести свой номер к чертям, Намджун решил спуститься в спортзал и попытаться успокоиться перед концертом. Чонгук, который просто пришёл туда немного позаниматься, в итоге наблюдал за Наму. В наушниках, отгородившись от звуков внешнего мира, парень просто истязал себя и своё тело, отжимаясь, приседая, бегая на дорожке в разы дольше положенного. С лица градом стекал пот, но Намджун не обращал внимание на всё это, он, как сумасшедший дёргал гантели, опять отжимался, подтягивался, пока Гук не решил, что хватит, иначе концерт не состоится для Мони. Силком заставив его уйти из зала, Гук стоял у номера Намджуна и слушал, как тот бьёт кулаком стену, пытаясь справиться с эмоциями, а потом он услышал, как тот плачет. Гук ушёл, поняв, что первичный гнев прошёл. Намджун сидел на полу, спиной к дивану и плакал от собственной беспомощности в данный момент. Почему я вчера не пошёл к ней? Почему?!! Может, опять просто напиться? … После концерта Намджун сидел в своём номере у окна, смотрел на всё тот же непрекращающийся дождь и думал. Прервал его мысли звонок с Родины от Джина. – Привет, несчастный. – Привет, Джин. Прости, я не в состоянии просто болтать. – Да знаю я уже, знаю. Поэтому и звоню. Сразу скажу, ругаться не собираюсь, хоть ты и говнюк отменный. – Спасибо, облегчил мне душу. Говнюк в твоём исполнении – ещё мягко, по сравнению с тем, как я себя называю. – Ну, ты самобичеванием-то не занимайся. Это не поможет делу. Тут просто надо понять, почему ты так повёл себя, и больше так не делать. – Ты прав. Если честно, этот тур тяжело даётся мне. Выматывает жутко. Я так устал от всех этих премий, интервью, передач одних и тех же. Надо улыбаться, шутить. Ещё и внутренние проблемы. Всё у меня через одно место почему-то… Я много выпил, не мог к ней подойти. А видеть её, такую красивую и не мне улыбающуюся… Мне просто сорвало крышу. Я так хотел тогда быть на месте того парня. Зависть губительна. Сам же ведь виноват, что не наладил до этого отношения, хотя бы дружеские, с Катей. – Ты просто впервые так сильно влюбился. И не знал, что сделать, не понимал, как правильно поступить со своими чувствами. Сейчас ты в курсе, что такое ревность, и насколько она губительна. Значит надо принять факт того, что твоя любимая красивая, и тот режиссёр – не единственный, кому она тоже понравится. Но мы все знаем, что Катерина испытывает к тебе чувства, именно к ТЕБЕ, ни к кому-то другому. Иначе она, возможно, ушла бы с ним тогда. Сейчас надо не упустить, не давить на неё, показать, что ты хороший, добрый парень, каким знаем тебя мы. И контролировать свои действия. – Это невероятно сложно, ревность оказалась мне не подвластна в тот вечер. Но теперь я знаком с этим чувством. Знаю, что оно только разрушает. Я не хочу повторения подобного. Я даже не могу сейчас ничего ей сказать! Меня это убивает. Хочется совершить необдуманные поступки. Я так благодарен парням, что они не давят на меня этим. – Поверь, если бы им дали такую возможность, то просто синяками ты бы не отделался. Но кулаками ничего не решить. Морали ты и сам себе прочитаешь, похлеще нашего. Что думаешь делать дальше? – Буду хорошим мальчиком. Поеду к ней, буду умолять поговорить со мной. Тут же ещё тоже не просто – менеджер со мной будет везде. А в Компании никто не знает о последней ссоре. Надо будет попытаться найти подходящий момент, чтобы уговорить Катерину. Сначала чтобы хоть выслушала меня. – Ну вот видишь, уже первые действия есть. А дальше всё только от тебя зависит. Всё будет хорошо, Намджун-а! Ты же парень классный, пусть и косячишь часто. Я в тебя верю. – Спасибо, Джин, как плохо, что ты – там, а мы – тут. – Ну, когда-то это должно было случиться. Ладно, мой перерыв закончился, я побежал. А ты давай, спать, и так круги под глазами. Не заставляй гримёров больше работать. Всем привет от меня. Пока. – Пока. *** Перелёт был невыносимо длинным. Пересадка ещё мучительнее. Улыбающиеся турки вызывали только гнев внутри. Никого не хотелось видеть. Еда вызывала отвращение, была безвкусной. Я дошла до стадии «напиться и забыться». Но сейчас было нельзя, приходилось сдерживаться. Парни всё время писали, зная, что у меня пересадка. Рассказывали, что делают, не касаясь темы моего отъезда. С одной стороны, я была им благодарна за поддержку, с другой – всплывали воспоминания, и это сдавливало грудь душевной болью. А может, так и надо, испытывать все эти чувства, испытывать боль и хотеть орать? Может, так быстрее пройдёт? Уже в России, выйдя из аэропорта, я не верила, что прилетела. Казалось, что здесь даже воздух другой. Родная речь пугала по началу, я как будто попала в другую страну, не домой. Пересилив себя, села в такси, доехала до дома. Открыла дверь в квартиру, сразу стало легче. Родные стены теплом наполнили меня. Казалось, что они мягко обняли и грели душу. Оксана знала о моём прилёте, квартира была заранее убрана клининговой службой. Подруга не задавала вопросы, про мои чувства тоже знала, поэтому не стала лезть. Поняла, что если я захочу, сама расскажу. Пашка тоже был здесь, мило урча и ластясь к ногам. И я опять не сдержалась, стала плакать, сидя в прихожей на полу и обнимая кота. Так мы с ним и сидели, он слизывал слёзы, а они всё продолжали стекать по лицу. Единственный, кто просто любит и не предаст никогда, не сделает больно, не оставит шрамы на сердце. *** – Катерина, ну, пожалуйста, послушай, – умоляет Чимин. – Не могли же мы сказать всем, что вы поругались? Ты же знаешь, сор из избы не выносят. А у Намджуна всё запланировано уже. Менеджеры и все вокруг не поймут, если ты не будешь его сопровождать. Мы же всем сказали, что ты уехала из-за родителей. – Чимин, не уговаривай. Ты делаешь только хуже. Я не могу. Я даже представить не могла, что парни ВОТ ТАК будут поступать со мной! – Весь мир поймёт, что мы поругались. Ты этого хочешь? Скандала? – давит на больное Тэхён. Мы говорили по громкой связи. – Мы не ругались. Так что никто ничего не узнает. – Нет, я не могу, я не хочу! – Менеджер узнает, потом весь стафф. А там и все остальные. Ты прекрасно знаешь, что нас не все любят и с удовольствием поделятся с репортёрами информацией, – говорит Чимин, забивая последний гвоздь в крышку гроба моей совести. – Вы же специально, да?! Вы же знаете, что я не хочу такого! Что не позволю навредить вам. ПОЧЕМУ ВЫ ТАК СО МНОЙ? – В голосе опять боль, она стала постоянным спутником моим, я даже стала привыкать. – Мы сделаем для тебя всё, что попросишь! Станем твоими вечными должниками. Мы ни в коем случае не хотели бы ТАК поступать, но у нас нет, увы, выбора. Пожалуйста!!!!! – умоляют они по телефону. А я сижу с закрытыми глазами, понимая уже, что, конечно, соглашусь. Ведь я просто дура, я просто хочу ЕГО увидеть, услышать. И плевать мне на всё остальное. Я знаю, что парни сейчас утрируют и преувеличивают. И никакого скандала не было бы. – Готовьтесь, я не буду мягкой! – принимаю поражение между сердцем и головой. В этой борьбе всегда победит сердце. И я это знаю. *** Прошло всего три дня с моего прилёта, а я уже жутко скучала. Я это понимала, и всё равно скучала. Напиться так и не решилась, не смогла одна. Оксана приходила в гости. Мы мило пообщались, она рассказывала о текущих делах, новости в издательстве. Благодаря сотрудничеству с Кореей, заказов стало больше, тиражи всё масштабнее. Штат увеличился, Оксану повысили, работы прибавилось. Мы не задавали неудобных вопросов, просто болтали, как раньше. Я отвлеклась от всего, на один вечер. За эти три дня успела сходить в своё любимое кафе, приятная ностальгия возникла сразу же. Официант узнал меня и принёс мне мой кофе даже не спрашивая, что я хочу. Было приятно. Потом я долго гуляла по Невскому, заглядывала в любимые магазинчики, радуясь, что ничего не изменилось за это время. А потом звонок Чимина и Тэхёна. Опять волна воспоминаний, опять боль внутри, которая стала чуть меньше, а теперь разгорелась по полной. И внутренние противоречия, когда понимаешь, что скучаешь, а не должна. Сама себе проигрываешь в этой борьбе. И теперь впереди две недели ожидания. У парней через пару дней начнётся отпуск. Юнги и Намджун останутся в Штатах, чтобы записать сольные песни. Остальные разъедутся к своим родным. И что мне делать эти две недели, чтобы не свихнуться? Потому что ОН прилетит через две недели. Потому что Я должна буду его сопровождать везде, а запланировано много чего. Он же не пропустит ничего. Надо напиться, точно. Надо просто напиться.