Я хочу увидеть свет!

      Биология предпоследним уроком. Эбби сидел на облюбованной последней парте и, обложившись тетрадками, внимательно заучивал наименования человеческих гормонов, места их синтеза, формулы и функции — правда, эта маленькая «оддисея» в малознакомый мир эндокринологии успехом не отличалась, ибо от пристального рассматривания текст более понятным не становился, всё также оставаясь нагромождением труднопроизносимых слов и пугающих терминов. Единственный выход — вызубрить материал и надеяться, что всякие «ины» и «иды» сами утрамбуются в голове. Впрочем, данная схема безотказно работала и с другими предметами: в отличники такими темпами не пробьёшься, но и этого хватит, чтобы оставаться «на плаву» и совсем не скатиться в двоешники.       С учёбой ему не везло.       Если говорить по правде, вся его жизнь напоминала сплошную трагикомедию с уклоном в садистическую невезучесть, начиная со внешности: выглядел он намного младше сверстников, поэтому создавалось впечатление, что среди вытянувшихся и повзрослевших девятиклассников затерялся бедняжка-семиклашка — низкорослый, худощавый, увенчанный двумя листочками на голове, с растрёпанной причёской aka «воронье гнездо» и вечно растерянным взглядом. В характере отсутствовал юношеский максимализм и любая, даже самая малая решительность. Эббигейл был существом на редкость мягкотелым, застенчивым, пугливым и безропотно позволяющим судьбе творить с ним всё, что заблагорассудится, делая парнишку чрезвычайно привлекательной «добычей» для школьных хулиганов — кому не захочется издеваться над учеником, которому легче получить в лоб, чем пересилить себя и дать отпор?       Настроение мигом испортилось.       — Мфх, я никогда не выучу это, — посетовал он. — И почему даже обычный урок превращается в какую-то каторгу?..       Ответом стал неожиданный щипок за щёку.       Парень вздрогнул и «наткнулся» взглядом на одноклассницу, решившую разнообразить скучную зубрёжку — это была Лана, подруга детства и тайный объект воздыхания, в чём Эбби очень не хотел признаваться и мгновенно краснел при каждой подобной мысли. Стоит напомнить, что «объект» выглядел сногшибательно: достойное фарфоровой куклы хрупкое телосложение, утончённые черты лица, собранные в хвост шелковистые тёмно-серые волосы и голубые омуты глаз — конечно, не звезда Голливуда, но легко разбудит романтические чувства в любой душе! Девушка была одета в серую рубашку и такие же серые брюки, испещерённые заплатками, что выдавали её небогатое происхождение. На руках разместились носочные куклы, бессмысленно таращившие стеклянные глазки и являвшиеся её фирменной карточкой... а также инструментом для щипания Эбби за щёку.       — Эй, чего дерёшься?       — Извини! Это какой-то кошмар, — виновато сказала девушка и указала на «ухмыляющийся» правый носок. — Правик совсем от рук отбился, даже Левика не слушается. Может, придумаешь ему наказание?       — Ну... оставь. Вдруг одумается!       — Пожелания пострадавшего приняты! — торжественно воскликнула Лана и, мгновенно помрачнев, обратилась к вязаному негодяю. — Ещё раз кого-то укусишь, ей-богу, я тебе рот зашью...       Привычка Ланы взаимодействовать с носками как с реальными людьми не вызывала у черноволосого паренька никакого стыда или пренебрежения к ней — наоборот, он находил эту деталь характера весьма интересной и очень-очень милой. Он даже как-то позабыл, что их крепкая дружба, подчас скатывающаяся в пропасть запретного слова на букву «л», произросла из давнего обещания защищать эту странную девушку от посягательств плохишей и самому не забывать поддерживать её — единственный огонёк во мрачной чаще социума, который освещал Эбби путь, поскольку он тоже был без друзей. У листика постоянно завязывался тугой узел в сердце, когда он видел, как она развлекается со своими тряпичными «друзьями», стараясь так заглушить невыносимую внутреннюю боль от одиночества...       Действительно, насколько должен отчаяться человек, чтобы подружиться с носками?       — Он совершенно неуправляем! — не унималась Лана. — Если ему взбредёт в голову, то обязательно кинется, но лишь на того, кто не даст отпор или просто не готов. Правик ведь трус, очень не хочет по морде отхватить!       По мальчишеской мордашке расплылась крайне кислая «мина» да и в голосе не слышалось бодрости, когда паренёк произнёс:       — Знаешь... а я в чём-то похож на Правика.       — И в каком же смысле? — удивилась девушка.       — Я трус...       — Но ты же знаешь, что это совсем не так.       — Так, всё именно так и никак иначе. Словно мне мало постоянных издевательства со стороны Оливера, так ещё у меня самые худшие оценки в параллели! О чём тут можно говорить, если я даже пару гормонов не в состоянии запомнить?! Мисс Циркуль постоянно мне твердит, что я бесполезен. Просто отнимаю чужое место и понижаю рейтинг школы. А я пытаюсь учиться, из кожи вон лезу... — он сжал кулаки. — ...Но не могу... я вообще ничего не могу и не умею! Кому я вообще нужен?       Листик сокрушённо вздохнул после чрезвычайно эмоциональной тирады, где не смог рассказать и о половине испытываемых чувств. Холодный океан безысходности и постоянных неудач захлестнул его с головой, стараясь утопить и растворить в солёных волнах этот маленький сгусток несчастья, но он продолжал упорно рваться к поверхности ради нового вдоха, который легко мог стать последним... ради чего? Ради того, чтобы опять быть посмешищем всего класса, чтобы выслушивать гневные учительские возгласы о плохих оценках, чтобы быть личной боксёрской грушей Эдварда и слышать отовсюду презрительное «Эбби-дурачок»? Вряд-ли.       Существует такая поговорка: «Где родился, там и пригодился», но к нему это точно не относится. Пэйпер Таун всячески отвергал его.       Что-то тонкое, мягкое и тёплое вновь коснулось щеки и скользнуло за ушко, пройдясь по густым волосам. Удивлённо вздрогнув, паренёк обнаружил, что бархатные и чувствительные пальцы Ланы утешающе треплют его по щеке, вызывая толпы приятных мурашек. От этих мыслей щёки Эбби мгновенно стали ярко-пунцовыми, в ответ на лице Ланы проскользнул бледноватый румянец, а рука остановилась и неподвижно замерла на месте. Видимо, их сердца смогли удержать пробежавшую между ними искру и проникнуться глубоким взаимопониманием, если не лю...       — Не смотри на меня так! — пискнул парень, раскрасневшись как варёный рак, и закрылся учебником. — Я... я...       — Тише, — лицо сероволосой озарила мягкая улыбка. — Ты не бесполезный.       — Серьёзно? Но ведь...       — Тише! На самом деле ты очень и очень сильный, просто не понимаешь этого, — мудро рассудила кукловодчица, очаровывая друга своим вкрадчивым голосом. — Сам подумай: тебе постоянно стараются испорить жизнь, а ты пытаешься достигнуть верха, несмотря ни на что! Другой на твоём месте давно бы опустил руки! А насчёт малого количества друзей не волнуйся, без Энгеля и Баббл я совсем одна... Правик и Левик не в счёт, мы с ними поссорились. Но я про другое...       Она нагнулась так близко, что они почти соприкоснулись. Её напоминавшие драгоценный сапфир глаза смотрели прямо в серые, похожие на пустой колодец глаза Эбби.       Повисла неловкая пауза.       — Лана?       — Ты нужен мне. Изгои всегда должны держаться вместе, понимаешь?       — Да.       Это был совершенно бесподобный момент: два трепещущих, преисполненных благих намерений молодых сердца наконец-то отыскали друг друга и установили контакт, дав понять, что никто не останется в одиночестве. Впрочем, всё волшебство мгновения закончилось, когда их грубо окликнули:       — Не горюйте, голубки, сейчас к вам присоединится ещё один изгой!       Не трудно догадаться, что это была Петуния — антропоморфная белая зайчиха в чёрной футболке и белых штанах, с роскошным «водопадом» волос до пола и немножко рваными ушами, в своё время настрадавшимися от многочисленных серёжек. Чуть поодаль крутилась, держа камеру наизготове и хитро прищуриваясь, её подруга и главная советчица по имени Лиззи — тоже пятнадцатилетняя красавица, однако, ударившаяся в классику: её короткую стрижку венчали банты и маленькая серебрянная корона, сама она была одета в длинное чёрное платье. Они хихикали и что-то бурно обсуждали, не обращая внимания на парочку.       Петуния и Лиззи составляли местный «модный приговор». Только им было под силу тратить часы на одни лишь обсуждения макияжей и добиваться покорности со стороны доверчивых мальчишеских сердец, от чего минимум половина всех парней хотя бы раз в жизни рассматривала их как потенциальных жён. Сами девчонки были добрыми и даже дружелюбными, но, не дай бог им что-то понравится, то кашу с ними точно не сваришь — их построенный на самовлюблённости, «культе красоты» и откровенном нарциссизме характер ожидаемо испортился. Присущая этим представительницам прекрасного пола элегантность сплелась вместе с высокомерием и непомерно раздутым ЧСВ. А что ещё ожидать на тех, кто открыто делит людей на «достойных» и «мусор»?       Сейчас они тестировали новое развлечение — унижение тех, кто и так копошится в низах социальной лестницы. И, по великому несчастью для всех присутствующих, «звёзды» сошлись на Айден...       Внезапно, словно гром среди ясного неба, в класс вломился Энгель — уставший и почему-то без извечного сопровождения Баббл, что, однако, не помешало ему мгновенно вспомнить о своих обязанностях классного старосты:       — Эй, отстаньте от неё!       — Природа Канады удивительна. На ваших экранах самец подкаблучника обыкновенного, который яростно бросается на защиту своей самки, — произнесла Лиззи голосом диктора с канала National Geographic, отчего по классу прокатилась волна смеха. Сидевшие на первых партах Оливер, Эдвард и Зип бурно аплодировали.       — А вот и принц на белом коне пожаловал, — издевательски усмехнулась Петуния. — Опять планируешь зачитывать нам библейские псаломы о мире и дружбе? Тошнит уже...       — Планирую. Потому что так нельзя.       — Дерзай, нам плевать.       — Хорошо, — процедил сквозь зубы Энгель. Он до последнего за «мир во всём мире», но, если не хотят по-хорошему... — Предпочтёшь, чтобы я рассказал Мисс Блуми или сразу директрисе пожаловался? Учитывая, что успеваемость ваша просела ниже плинтуса, вас возьмут «на мушку». Не нойте потом, что исключат.       — Какой молодец, — зайчиха сложила руки на груди, весьма неприятно растянув последний слог. — Стучишь и докладываешь на всех подряд вместо того, чтобы решить проблемы по-мужски, сопляк! Не суй нос не в свои дела, видишь, Айден уже скучает...       Фотоаппарат в руках Лиззи минорно запиликал, возобновляя съёмку и направив мутновато-прозрачный «глаз» объектива на неподвижно сидящую Айден, которая по-обыкновению взирала на окружающий мир бесчувственным депрессивным взглядом. Класс замер, ожидая развязки. Напряглись и Эбби с Ланой, ибо не ожидали ничего хорошего...       — Хэй, красотка, а что это у тебя на шее? Какой-то дурацкий шарф? — злорадно улыбнулась длинноухая под смешки подруги. — Можно взглянуть?       С этими словами она сдёрнула располосованный в чёрно-жёлтый узор шарфик. Хозяйка шарфа незамедлительно поднялась со стула, из-за чего пришлось сделать пару спасительных шагов назад: возвышаясь вверх «горным массивом» в сто восемьдесят с лишним сантиметров роста, до этого терпящая издевательства русская глядела на зайчиху сверху вниз. Она чувствовала едкий запах страха и искреннее непонимание ситуации со стороны девушек, учинивших весь этот цирк.       Петуния нервно сглотнула, но виду не подала. Ситуация выходила из-под контроля, проигрыш же в этой эмоциональной битве означал падение в глазах одноклассников. Но, по крайней мере, сейчас у неё есть преимущество — она может шантажировать.       — Ты, что, нашла это прибежище пылевых клещей на помойке? Или урвала на распродаже секонд-хэнда? — насмешливо спросила зайчиха, всячески растягивая шерстяную полосатую «ленту» до треска. — Видимо, у тебя совсем нет денег, чтобы выглядеть достойно. Впрочем, на такое ничтожество никто не потратил бы и цента.       — Отдай. Живо, — сдержанно произнесла Демидова и требовательно протянула руку.       — Чёрту с два я тебе отдам! Эта штука годится только как половая тряпка и-и-и... — Петуния заикнулась. Ей очень не хотелось представлять, насколько жалко выглядят её попытки вернуть контроль над происходящим. — Научись хотя бы разговаривать нормально, лузер! Если ты думаешь, что меня напугает интонация, то могу поздравить — ты не только неудачница, так ещё и дура!       В классе воцарилась тишина. Энгель сидел словно на иголках, даже перья встали дыбом: видимо, воображение белобрысого рисовало очень страшные картины — одна хуже другой...       — А я думала, что мы решим всё словами... — опечаленно произнесла черноволосая, опустив взгляд куда-то вниз.       Сдалась? Нет...       Петуния внутренне ликовала. Она победоносно распрямилась, прищурилась, ухмыльнулась... и тут же словила крепкий апперкот.       Ор был выше гор! Наверно, оглушительный гвалт ошеломлённых и раззадоренных девятиклассников был сравним со взлётом реактивного самолёта, когда главная модница Пэйпер Тауна хлопнулась на пол, сложилась в три погибели и громко разревелась, хватаясь за истекающий кровью нос и не переставая крыть Айден отборными матами:       — С-сука, больно!.. т... ты ещё пожалеешь, что приехала сюда!!! Тварь...       — Петуния, — столь же холодно ответила черноволосая, презрительно глядя на зайчиху и возвращая шарфик на законное место путём его обвязывания вокруг шеи. — Чужие вещи брать нельзя. Плохо.       Сказать, что Энгель был шокирован— ничего не сказать. В глазах всё плыло и мелькало. Он не смог предотвратить произошедшее...       — Айден, что ты творишь?! — воскликнул парень и, естественно, остался без ответа. Ох, если сейчас в кабинет нагрянет Мисс Блуми, они точно не отделаются...       Словно прочитав его мысли, учительница естествознания распахнула двери и также шокированно уставилась на раскинувшиеся перед ней «пейзажи»: плачущая навзрыд и размазывающая кровь по лицу Петуния, неумело спрятавшая фотоаппарат за спиной Лиззи, смеряющая мир абсолютно пофигистическим взглядом Айден и схватившийся за голову Энгель, который словил уже, наверно, инфарктов двадцать. Зрачок учительницы перескакивал с одного ученика на другого, воздух истончал атмосферу приближающегося пиздеца, грудь нервно вздымалась в приступе гнева, охватившего её тела и вырвавшегося наружу в крике:       — ВСЕ! ЧЕТВЕРО!!! БЕГОМ К ДИРЕКТОРУ!!! — со злости она полоснула по двери своим канцелярским ножом. «Герои», независимо от состояния здоровья или психики, покорно проследовали в коридор и исчезли вместе с учительницей, напоследок отпустившей пару ласковых и для других ребят. — А вы... готовьтесь к тесту и чтоб вашего духу за пределами класса не было!       Дверь захлопнулась с таким усилием, что едва не развалилась. Класс вновь зашушукался, зашебуршился, зашептался, обсуждая произошедшее и соглашаясь с тем, что Мисс Грейс устроит им хорошую взбучку. Впрочем, Робби, рисовавший чертежи для своего очередного безумного изобретения, резонно заметил:       — Ну, немножечко им повезло. Тест мимо них пройдёт.       Эбби «протрезвел», очнувшись от созидания столь прекрасных сцен, и мгновенно запаниковал.       — Т-тест? Будет тест?       — Тебе слуховой аппарат купить или вправить мозги? — раздражённо произнёс Оливер, каким-то магическим образом оказавшись рядом с черноволосым. — Впрочем, у меня есть план, который поможет тебе впредь не задавать глупых вопросов...       — Чего ты хочешь? — как можно твёрже произнёс Эбии.       — Сгоняй в лаборантскую и укради ответы.       У Эбби сердце ушло в пятки. Искать ответы чёрт знает где, учитывая, что его легко может сцапать находящаяся в режиме берсерка Мисс Блуми или Мистер Деми, нынче пугающий детей хмурой перебинтованной рожей? Даже отъявленные самоубийцы никогда не придумают более идиотского и извращённого плана! Но... что-то нужно делать. Очень не хочется услышать обидные слова в свой адрес или получить в глаз. Опять.       — Н-но... как... я ведь... зачем?!       — Слушай, мелкий, я ради тебя стараюсь! Нам с Зип и Эдвардом написать тест проще простого. Просто интересно, насколько ты смел. Короче, — Оливер принялся выкладывать свой гениальный «план-капкан». — Либо ты продолжаешь сидеть на жопе ровно, получаешь плохую отметку и порцию звездюдей от нашей любимой биологички, либо крадёшь ответы и получаешь от меня доллар. Один.       С этими словами его рука нырнула в карман и вытащила золотую монетку — красивую, исписанную замысловатыми узорами и переливающуюся в свете ламп. Листик был заинтригован, но сомневался. Его нельзя назвать падким на «зелёные» — родители перестали выдавать ему деньги на карманные расходы ещё в шестом классе, когда Оливер обнаружил эту «золотую жилу» и бессовестно опустошал его кошелёк, периодически награждая его тумаками, — но эта идея показалась неплохой. Нескладная, непродуманная и странная, она очаровала его.       — Вижу, уже глазёнки заблестели? — съехидничал карандашный и подбросил вверх монету, которая исчезла в широко распахнутой руке. — Могу накинуть ещё 50 центов, если пойдёшь прямо сейчас. Готов?       Эбби, поражаясь сам себе, утвердительно кивнул. Потом посмотрел на Лану, которая категорически не разделяла восторженности данной идеей:       — Эбби, тебе нужно к медсестре, ты, наверно, заболел!       — Да нет, просто...       — Эбби, не глупи! — впряглась за друга кукловодчица. — Мисс Блуми от тебя и мокрого места не оставит, если найдёт или догадается, что ответы украли.       — Не найдёт, — парня пробило на мелкую лихорадку, чувство веры в себя растекалось по телу словно вязкий опьяняющий сироп. — У неё в лаборантской такой бардак, что она даже не заметит.       — Не делай...       — А я сделаю! В конце концов, меня уже достало влачить жалкое существование изо дня в день и даже не пытаться поднять голову, — Эбби надрывно задышал. Он не понимал, что творит. — Знаешь, Лана... я очень хотел совершить что-то смелое. Прости меня.       — Эбби, — девушка взволнованно и разочарованно посмотрела в глаза друга. Теперь она его не узнавала. — Если ты... аргх, если ты не вернёшься до конца занятий, отвечаю, я разрешу Правику тебя покусать!       — Надеюсь, до этого не дойдёт.       — Ты точно уверен?       — Да. Мы обязательно встретимся, — убедительно сказал Эбби, затем вздрогнул, неожиданно чмокнул замершую Лану в щёчку и пулей вылетел из класса под одобрительный присвист Оливера.       Медленно краснея, девушка судорожно пыталась сообразить, когда он стал таким... безумным? Тем временем Оливер присоединился к своим друзьям и возбуждённо зашептался, не забывая гаденько хихикать.       — Придурок опять попался на крючок!       — Ха-ха! Эдвард, твой план просто супер!       — Естественно, не зря же я его всю ночь придумывал. А теперь, Зипка, начинай записывать «пропал мальчик, рост метр двадцать»...

***

      — И здесь нет... Господи, тут последний раз убирались после открытия школы? — возмущался черноволосый несколько минут спустя, разочарованно запихивая копну листов на законное место.        Действительно, о слове «порядок» здесь даже и не слышали: разместившиеся вдоль стен металлические стеллажи были сплошь завалены массивными стопками бумаг, тетрадей и прочей дребеденью, поэтому выискивание ответов напоминал поиск иглы в стогу сена. На верхние полки Эбби старался не смотреть: раскинув в стороны одревесневшие конечности и выпустив из распоротых животов «веер» дрябловатых внутренностей, в банках плавали заспиртованные мыши, цыплята, ящерицы. Пареньку казалось, что их остекленевшие глаза следят за ним, пока он сам этого не видит.       «Будешь плохо учиться, пополнишь коллекцию бальзамированных трупов!» — мрачно шутили даже те, кто хорошо ладил с биологией. И были правы: холодная, бездушная, требовательная, не дающая поблажек и играющая на самых сокровенных страхах, учительница естествознания вместе с коллегами «по ремеслу» уничтожала всякую волю к сопротивлению, оставляя в душе учащихся лишь выщербленный след покорности и повиновения. Именно из-за них Эбби вёл несчастную жизнь, будучи моральным инвалидом с растоптанным чувством самодостоинства и окончательно смирившись с незавидной ролью в обществе — быть ковриком, об который все вытирают ноги. Забитый и запуганный, он давно утратил всякое доверие к людям, поэтому даже крепкая дружба с Ланой казалась ему... чем-то нереалистичным, искусственным, невозможным. Приобретение настоящего друга принесло немного света в тёмную жизнь паренька, но это всё равно не избавляло от пугающих мыслей о том, что их «передружба-недоотношения» могут оказаться просто выгодным партнёрским соглашением, которые легко могут рассыпаться или перерасти в непримиримую вражду. В таком случае он снова останется один. Можно, конечно, вспомнить о великодушных Баббл с Энгелем, но он никогда не считал их даже приятелями: они — отличники, «птицы высокого полёта», и возня с таким ничтожеством как Эбби лишь пятнает их репутацию. Да и некогда им следить за неудачником, теперь они пристально наблюдают за «дикой» русской девочкой по имени Айден, чьи помыслы не поддаются человеческому осмыслению...       Но это уже совсем другая история.       Если черноволосый всё-таки «провалится» в пропасть одиночества, то его судьбе не позавидуешь: выстроившаяся в школе система абсолютного деспотизма прикончит его прежде, чем он успеет адаптироваться. Итоговые экзамены всё ближе, нагрузка усиливается, растут требования, свирепеют учителя и даже закадычные приятели видят друг в друге конкурентов — счастливый «билет» в безбедное завтра получит лишь тот, кто сможет пройти все испытания и доказать, что он «самый-самый». Слишком слабые или пытающиеся сжульничать, сыграть против правил исчезают навсегда. Эбби даже знать не хочется, куда пропадают проигравшие.       Хотя бы потому, что его уже несколько лет держат на «прицеле»...              Внимательно прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха, листик отвлёкся от своих мыслей и продолжил разбирать бумажные «завалы» — документы, документы, перечёркнутая красной пастой работа (вероятно, за его авторством), документы и ещё документы... внезапно между мертвенно-белых листков проскользнул пёстрый уголок. Эбби поспешил вытащить заинтресовавшую вещь и был, мягко говоря, удивлён.       Это была фотография. На глянцевой, переливающейся в свете ламп поверхности листка разместились давние «знакомые», которых он предпочёл бы не видеть — на фоне заброшенного детского лагеря позировали молодые Мисс Блуми и Мисс Тейвил. Одно странно: судя по позе, учительница естествознания имела обе здоровые руки и была лишена знаменитого канцелярского ножа. В уголке белыми цифрами выгравирована дата «12/07/1999».       — Значит... канцелярский нож был при ней не всегда? — шёпотом промолвил черноволосый.       — Верно мыслишь!       Эбби окаменел. Мельчайший мускул его перенапряжённого организма отказывался приводить тело в движение, неконтролируемо тряслись похолодевшие руки, в груди раскатисто забилось сердце, но титаническими усилиями он заставил себя развернуться. Ноги подогнулись от неведомой тяжести и впечатали вусмерть перепуганного юношу в стеллаж позади него, когда он увидел стоявшую на пороге Мисс Блуми. Её взор выражал полное хладнокровие, приглушённое недовольство и непоколебимое спокойствие. Лезвие ножа «спряталось» внутри корпуса.       Эбби — трясущийся, с пересохшим от страха горлом и белее, чем самый белый лист бумаги, — лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Выхода он не нашёл, зато осознал, для чего же карандашнорукому однокласснику срочно понадобились ответы. А ведь он поверил, как дурак, в благостность намерений Оливера...       Только сейчас плата за глупость будет значительно ценнее... и больнее...       — Так-так-так, — медленно, с равнодушием произнесла педагог. — Эббигейл!       — Д-д-да?...       — Объясни, что ты забыл в МОЕЙ лаборантской в середине МОЕГО урока, хотя я запретила покидать пределы МОЕГО класса?       Сердце совершило такое сальто-мортале, какому бы позавидовали даже профессиональные каскадёры. Отмазки, компромиссы, алиби, договоры, — самые дикие варианты крутились в голове бумажного мальчика. Святая детская наивность...       — П-простите, мэм, я н-не х... хотел... П-пожалуйста, не наказывайте!..       Но Мисс Блуми была неприклонна. Оперевшись о дверной косяк, она сказала:       — В какой раз повторять, что мольбы на меня не действуют? Ты прекрасно слышал и знал, что так нельзя, но всё равно...       — М-меня заставил Оливер! — обиженно перебил её парень и осёкся, поняв, какую ошибку совершил. — Ой...       — Во-первых, не нужно клеветать на Оливера. Он очень способный ученик, а списывание — удел лишь клинических идиотов вроде тебя. Во-вторых, ты нарушил сразу три моих наставления. В-третьих, ты посмел перебить меня, хотя прекрасно знаешь, что я ненавижу, когда мне наступают на язык... и это не учитывая твои отвратительные оценки и низкую успеваемость. Думаешь, что и дальше можешь рассчитывать на моё снисхождение? Фатальная ошибка.       — Мисс, я... — пролепетал он.       — Достаточно с тебя общаний! На протяжении нескольких лет я неоднократно давала второй шанс и надеялась, что ты возьмёшься за ум, но... Впрочем, ты не один такой: Джейк, Герберт, Мия, Скелл — все они бессовестно нарушали дисциплину, мнили себя «шатателями режима» и думали, что покинут школу безнаказанными. Где они теперь, м?       Эбби пискнул, когда зрачок учительницы сузился и хищно заблестел, а лезвие канцелярского ножа с металлическим скрежетом выскользнуло из корпуса. Смерть смотрела парню прямо в глаза. Раздался глухой смех:       — Признаюсь, такие издавна действовали нам на нервы. Мы ведь люди взрослые и предпочитаем решать проблемы... путём их устранения. Понимаешь?       — П-перестан-ньте!..       — Не понял, — разочаровалась она. — Да и зачем, если я сейчас тебя У-Б-Ь-Ю!!!       Выставив вперёд своё смертоносное оружие, преподавательница помчалась вперёд. Счёт пошёл на доли секунды.