Storm and stars

      В момент, когда Чанбин увидел Хенджина — он упал. В прямом смысле. Хенджин стоял там за прилавком в кафе смузи. Когда он заметил входящих Чанбина, Чана и Джисона, то улыбка растянула его губы и осветила лицо. Чанбин упал. Он споткнулся в воздухе и рухнул на пол.       — Чанбин? — в голосе Чана слышится беспокойство, когда он помогает Чанбину подняться на ноги. — Ты в порядке? У тебя кружится голова? Ты-       — Все нормально, — бормочет Чанбин, бросая взгляд на Чана. — Да, я это сделал, — тихо добавил он, и Чан кивает, точно понимая, что он имел в виду.       — С тобой все в хорошо? — уточняет Хенджин, когда они подходят к стойке. Чанбин ошеломленно кивает, заметив бейдж с именем спереди на его пастельно-голубой рубашке. — Хорошо. Вы знаете, чего хотите, или ознакомитесь с меню?       — Я думаю, мы ознакомимся с меню, — отвечает Чан, и Хенджин кивнул, оставляя их с меню на некоторое время. — Чего ты хочешь?       — Не знаю, — отвечает Чанбин, смотря на парней. — Я буду яблоко с клубникой… очень маленький.       — Ага, звучит неплохо. Я буду ананасовый пунш. А как насчет тебя, Джисон? — Чан поворачивается к Джисону, который только что вырвался из своих мыслей. — Чего ты хочешь?       Джисону требуется время, чтобы просмотреть меню, прежде чем открыть рот.       — Кокосовую пальму.       — Ты в порядке? — спрашивает Чанбин, когда Чан заказал их коктейли у Хенджина. Он не осмеливается сделать это сам, потому что он, вероятно, потеряет сознание или что-то в этом роде, поэтому обращает свое внимание на Джисона. Джисон был рассеян и глубоко погружен в свои мысли с тех пор, как вышел из пещер, примерно через полтора часа после окончания экскурсии.       — Я… да, — Джисон кивает головой. Чанбин бросил на него взгляд, но не стал настаивать дальше. Джисон в конце концов скажет им, если что-то будет не так.       — Пойдем присядем, — Чан берет Джисона под руку и Чанбин следует за ними. Он оглянулся через плечо, на Хенджина, который занят приготовлением их коктейлей. Каким-то образом ему удалось поднять глаза как раз в тот момент, когда Чанбин смотрел на него, и их взгляды встретились. Он улыбнулся, и Чанбин быстро отвел взгляд, его уши загорелись.       — Ты уверен, что с тобой все хорошо? — спрашивает Чан, когда они нашли свободный столик.       — Да. Я- он действительно симпатичный.       — Этот, — Чан прерывает себя, чтобы посмотреть через плечо, прежде чем наклониться вперед, ближе к Чанбину. — Парень за стойкой? Хенджин? — шепчет он, и щеки Чанбина краснеют. Чан снова устремил свой взгляд в сторону прилавка, и Чанбин отмахивается от него.       — Не смотри слишком пристально, он заподозрит что-то неладное, — шипит он, на что Чан пожимает плечами с ухмылкой на лице.       — Ты должен пригласить его на свидание, — лицо Чанбина стало еще горячее. — Или нет, Чанбин-а. Мы здесь совсем ненадолго. Мы можем даже не вернуться. С таким же успехом ты можешь пригласить его на свидание. Может быть, вы станете друзьями, может быть, больше, а может быть, ничем. Тебе здесь нечего терять.       — Это было… странно вдохновляюще. Спасибо.       — Что ж, не за что. Я стараюсь изо всех сил.       Чанбин собирался что-то сказать, но был прерван, когда к ним подошел сотрудник с подносом в руках. Он поднял глаза и поперхнулся собственной слюной. Хенджин стоит здесь, и Чанбин может рассмотреть все его черты сейчас, когда он не занят падением. У него маленькое личико в форме сердечка, широкие губы и родинка под глазами. Но что поражает Чанбина больше всего, так это его глаза. Его глаза раскрыты, с мягким взглядом и зеленые. Они темные, но безошибочно зеленые.       — Ананасовый пунш для тебя, верно? — уточняет Хенджин Чану, который лишь улыбается и протягивает руку, чтобы взять у Хенджина большой стакан со смузи. — Клубника с яблоком для тебя, — продолжает он, ставя перед Чанбином стакан поменьше. Чанбин молча кивает, его язык заплетался, а уши покраснели. — И с- с ним все хорошо? — Чан и Чанбин смотрят на Джисона, который в этот момент вырвался из своего собственного мира.       — Я… я в порядке, — заикается Джисон, его лицо краснеет, и Чанбин видит, как Хенджин сдерживает улыбку. — Пальмовый кокос для меня, ага, — он кашляет от смущения, когда Хенджин ставит его перед ним.       — Наслаждайтесь, — говорит Хенджин, держа поднос подмышкой, прежде чем развернуться, возвращаясь к стойке.       — Ты должен спросить его, — Чан бросает на Чанбина многозначительный взгляд, прежде чем сделать глоток своего коктейля. — Я чувствую запах летнего романа.       — Прекрати, — ноет Чанбин, взяв стакан. Когда он берет соломинку и начинает размешивать смузи, то слышит, как Чан начал напевать «Летние ночи» из Бриолина, и Чанбин поднимает голову, прищурив глаза. — Нет.       — Я просто говорю, — начинает Чан, делая еще один глоток своего коктейля. — Что ты должен пойти на это. Просто… попробуй?       Чанбин на секунду задумался. Он мог бы дать это обещание и, по крайней мере, попытаться.       — Если ты пообещаешь мне кое-что, — отвечает он, и Чан кивает, сверкая глазами. — Постарайся немного поспать, пожалуйста, — это рискованно, и Чанбин с уверенностью в девяносто девять процентов знал, что Чан даже не потрудится попытаться. Но это не мешало Чанбину предложить это.       — Конечно, — соглашается Чан, и Чанбин улыбается натянутой улыбкой с плотно сжатыми губами. Затем он смотрит на Джисона, который сидел рядом с Чанбином. Джисон выглядел так, словно снова ушел в свои мысли. — С ним точно все в порядке?       — Понятия не имею, — Чанбин пожимает плечами. — Я не думаю, что… ты же не думаешь, что он… ну, знаешь, вернулся назад? — Чан вздыхает, потирая лоб.       — Я… Я бы пока не стал беспокоиться. Мы заметим, если он… если у него случится рецидив, мы это заметим.       — Наверное, — Чанбин помешивает свой коктейль. Затем он ставит стакан на стол и тянется за своей сумкой. — Кстати, у меня есть несколько текстов.       — О! — Чан наклоняется ближе к столу. Они провели еще час в кафе, обсуждая музыку, тексты песен и пещеру. Джисон тоже присоединился к разговору, наконец-то, казалось, выйдя из оцепенения, в котором он находился, и тоже достал свой блокнот, чтобы внести свой вклад. Когда Чан и Джисон допили свои коктейли, они встали, чтобы уйти.       — Мы пойдем дальше, — Чан вытаскивает Джисона из кафе. Нервозность клубилась в животе Чанбина, когда он подошел к Хенджину у стойки.       — Привет, — Хенджин широко улыбается, и Чанбину почти пришлось прикрыть глаза. — Как тебе смузи?       Глаза Чанбина метнулись к их столику, где его коктейль остался практически нетронутым.       — Это было вкусно, — лжет он, и глаза Хенджина превращаются в полумесяцы. — В любом случае… хм, есть кое-что, что я хотел бы… спросить тебя.       — Ладно? — Хенджин наклоняет голову, и сердце Чанбина, уже нервно колотящееся, сделало небольшое сальто назад.       — Ты, — он делает глубокий вдох. — Ты хочешь… Я не знаю, пойти на… свидание? Со мной?       Хенджин выглядит ошеломленным и застывшим с раскрытыми глазами. Затем он расплывается в улыбке, и Чанбин не знает, что чувствовать.       — Это… очень смело с твоей стороны так спросить меня об этом. Такое случается не каждый день.       — Я имею в виду, что я, — заикаясь, бормочет Чанбин, нервно теребя пальцы. — Т-ты выглядишь как… Я не знаю, ты кажешься добрым, и я бы хотел узнать тебя получше, — улыбка Хенджина становится еще шире.       — Но… свидание звучит заманчиво, — соглашается он, и тяжесть падает с плеч Чанбина. — Мне бы этого очень хотелось.       — Я- я-я, — Чанбин действительно не знает, что сказать, поэтому продолжает запинаться и заикаться. О боже, он был в полном беспорядке. — В какое время? Завтра? Д-должен ли я прийти сюда?       — Звучит неплохо, — соглашается Хенджин, широко улыбаясь, и Чанбин уверен, что у него сердечный приступ. Ему было всего двадцать лет, он не мог вот так умереть. Пока нет. — У меня смена до часу, но хм… ты можешь прийти сюда.       Чанбин кивает и поворачивается, не сказав больше ни слова.       — Эй! — Хенджин кричит ему вслед. — Ты так и не сказал мне своего имени, — его это явно веселит.       Лицо Чанбина снова горит.       — Ч-Чанбин, — Хенджин усмехается, так ярко сияя, и это заставляет Чанбина нервничать.       — Увидимся завтра, Чанбин.

Мне страшно,

я слишком маленький.

      Чанбин думал, что Джисон немного устал и расстроен после того, как они с Чаном… вроде как забыли про него. Но он все так же погружен в свои мысли, как и вчера. Во время завтрака он рассеян и избегает ответов. Прежде чем Чанбин вышел из дома, он попросил Чана убедиться, что с Джисоном все в порядке. Чан заверил его, чтобы он не волновался и спокойно шел на свидание.       Чанбин не уверен, следует ли ему называть это свиданием или нет, потому что он… Ну, его привлекал Хенджин, он не собирается этого отрицать, но, честно говоря, он просто хотел узнать Хенджина получше.       Нервозность клубилась у него в животе, когда он идет к Хенджину. Он не знает, что сказать или что сделать. Он по-настоящему не общительный человек, но он хотел… он правда хотел попытаться узнать Хенджина получше.       Добравшись до кафе, он остановился у двери, смотря вниз. Может быть, носить шорты, черную рубашку 3racha и черную кепку было не очень… Это был не лучший выбор для наряда на первое свидание.       — Привет, — здоровается Хенджин, и Чанбин поднял голову, раскрыв глаза. Хенджин выглядит повседневно — белая рубашка и шорты, которые подходили для теплой погоды, и хотя у Чанбина в основном такой же наряд, он чувствовал себя здесь, рядом с Хенджином, сильно раздетым. — Я не заставил тебя ждать слишком долго? — Чанбин отрицательно качает головой. Он не знает, сколько стоял перед магазином, испытывая беспокойство, но ему кажется, что это было довольно долго.       — Нет, — отвечает Чанбин с неуверенной улыбкой на губах. О боже, он так нервничал. — Я… я только что пришел.       — Тогда отлично. Итак, куда мой прекрасный принц планирует отвести меня? — спрашивает он, и Чанбин давится слюной. — О, черт, ты в порядке? — Хенджин прикасается рукой к плечу Чанбина, на что другой махнул рукой в воздухе.       — Да, — он тяжело сглатывает, когда его уши краснеют. Это становится все хуже и хуже. Это была плохая идея. — Я, ну. Я на самом деле собирался… спросить тебя, есть ли у тебя какие-либо предложения… Я здесь… уже два дня… т-ты, наверное, знаешь город лучше меня, — его взгляд уставился в землю, застенчиво поглядывая на Хенджина.       — Ну, я знаю отличное место с мороженым, — отвечает Хенджин с широкой улыбкой на лице. Чанбин кивает, сглотнув, прежде чем улыбнуться как можно лучше. Он не был… большим любителем мороженого, но для Хенджина он мог… он мог бы попробовать это сделать. — Оно находится на берегу океана, так что вид оттуда отличный, и мы могли бы прогуляться позже по берегу.       — Звучит неплохо. Тогда показывай дорогу, — Хенджин мягко берет его за руку, чтобы потащить за собой. Чанбин не знал, чего ожидать, когда он пришел на это свидание, но держаться за руки не было одним из них.       — Я доставляю тебе неудобства?       — Нет! — отрицает Чанбин слишком громко. — Нет, я имею в виду… Что… не очень хорош в социальных взаимодействиях… Прости.       — Не волнуйся, — успокаивает он, ослабляя хватку на руке Чанбина, но не отпуская. — Я тоже не очень хорош… Я просто пытаюсь притворяться, — он неловко смеется, и Чанбин действительно чувствует себя немного лучше. — Обычно это срабатывает, но люди никогда по-настоящему не приглашают меня на свидание. Что, кстати, очень смело, и я ценю это.       Щеки Чанбина вспыхнули, и он застенчиво отвел глаза.       — Это… это был мой друг, тот, с вьющимися волосами, который заставил меня… или если быть точнее, то дал мне на это смелости. Я правда хочу… узнать тебя получше.       — Ты кажешься довольно колоритным человеком, с татуировками и пирсингом, — начинает Хенджин после минутного молчания, и Чанбин уверен, что его лицо уже покраснело. — Я тоже хочу узнать тебя.       — Мы скоро будем в кафе-мороженом? — Чанбин пытается сменить тему, и Хенджин фыркает, улыбка тронула уголки его губ.       — Ты симпатичнее, чем я ожидал, — отмечает Хенджин. — Я имею в виду, со всеми этими пирсингами и татуировками… Я бы ожидал, что ты будешь каким-нибудь неотесанным парнем.       — Ну, — начинает Чанбин, смущенно кашлянув. — Ты не первый, — Хенджин напевает, продолжая тащить его по улицам. В момент тишины у Чанбина есть время подумать о том, насколько большой была рука Хенджина… или рука Чанбина была маленькой.       — Мы почти на месте, — говорит Хенджин, когда они заворачивают за угол. Отсюда Чанбин может видеть центральный пляж и океан, простиравшийся перед ними. — Тебе понравится это мороженое.       — Ты говоришь очень уверенно.       — Я доверяю твоему вкусу, — отвечает Хенджин с усмешкой, и Чанбин улыбается, когда Хенджин тащит его внутрь. Внутри все как в большинстве кафе-мороженых, красочно и ярко, но снаружи у них открытая площадка со стульями и столами. — Мороженое за мой счет, — добавляет он, когда они останавливаются перед прилавком, и Чанбин смотрит на него удивленными глазами.       — Тебе действительно не нужно, я могу заплатить сам.       — Я заплачу сегодня, если ты пообещаешь пригласить меня на второе свидание, — он подмигивает, и Чанбин начинает думать, что все это «я тоже неуклюжий» было ложью. Вероятно, так оно и есть.       — Конечно, — он обнаруживает, что отвечает, и Хенджин сияет.       — Чего ты хочешь? — Чанбин быстро просматривает меню, желудок неприятно сжимается, и он нахмурился, прикусив нижнюю губу.       — Наверное… хм… маленький рожок с клубникой.       — Ты уверен? — уточняет он, и Чанбин смотрит на него в ответ. — Ты же не берешь маленький рожок специально, чтобы вышло дешевле?       — Нет. Я… Я беру маленький сейчас, чтобы убедиться, что он мне нравится, и если так случится, то я могу взять большой в следующий раз, — быстро объясняет он.       — Окей. Я сделаю заказ, подожди.       Чанбин наблюдает, как Хенджин заказывает мороженое, нервно покусывая нижнюю губу. Когда он заканчивает, то возвращается к Чанбину с двумя рожками мороженого.       — Ты хочешь пойти на пляж? Вид действительно красивый, я обещаю, — он протягивает один рожок Чанбину.       — Хм… конечно, — отвечает другой, забирая рожок у Хенджина.       — Тогда пошли, — он нежно взял Чанбина за руку и потянул его за собой.

Я словно окружен бурей,

пытающейся затащить меня под воду.

      С Хенджином ужасно легко разговаривать, после того, как Чанбин преодолел свою собственную нервозность и неловкость.       — Итак, как долго ты здесь пробудешь? — интересуется Хенджин, когда они идут по пляжу, с обувью в одной руке и рожками мороженого в другой.       — План состоял в том, чтобы остаться примерно на пять недель, — Хенджин кивает, откусывая кусочек своего мороженого. — Мы снимаем дом, Чан знал кое-кого, кто знал владельца, так что, если нам нужно будет задержаться, то это будет возможно.       — Звучит неплохо. Ты ведь из города, да?       — Ага, — подтверждает Чанбин, кивая. Он взглянул на свое едва съеденное мороженое, прежде чем откусить маленький кусочек, чтобы оно не растаяло в руке. Это было… не плохо. Его желудок скрутило. — Мы здесь только для того, чтобы… отдохнуть немного и, может быть, получить немного вдохновения.       — Музыканты?       — Пытаемся ими быть, — отвечает Чанбин, одарив Хенджина кривой усмешкой. — Мы выставили только несколько песен в интернет, но… если нам удастся записать целый альбом, то мы могли бы заключить контракт со звукозаписывающим лейблом.       — О, это звучит круто. Я чувствую себя польщенным, что будущая знаменитость пригласила меня на свидание по прихоти.       Чанбин покраснел и опустил взгляд.       — Не напоминай мне, — бормочет он, и Хенджин смеется.       — Это было мило, — уверяет Хенджин. — Даже очаровательно.       — Ты просто это внушаешь.       — Я честен, — усмехается Хенджин. — Я собирался попросить твой номер телефона, так что я был рад, когда ты спросил. Я не знаю… У меня не так много людей, которые вот так приглашают меня на свидание, так что я счастлив, что ты это сделал.       Чанбин отвел глаза, пытаясь скрыть свое смущение.

Всегда лгу,

всегда скрываю то, что чувствую,

забывая о том, что реально.

      Чанбин счел первое свидание успешным. Они гуляли по пляжу, ели мороженое и общались. Ладно, Чанбин заобщался и забыл о своем мороженом, так что оно растаяло по всей его руке, а Хенджин рассмеялся. Это было неловко, но это согрело сердце Чанбина, из-за того, что он мог заставить Хенджина так смеяться.       Он осторожно толкнул дверь в их дом и был встречен Чаном на диване с блокнотом на коленях.       — О, привет, — здоровается Чан, отрываясь от своего блокнота. — Как прошло свидание?       Чанбин почувствовал, как его лицо вспыхнуло, и он немного опустил голову, пытаясь скрыть легкую улыбку под рубашкой.       — Оно прошло… лучше, чем я думал, — тихо отвечает он, слыша, как Чан усмехается. Он поднял глаза, и Чан похлопал по месту на диване рядом с ним.       — Иди сюда и расскажи мне, — добавляет он с улыбкой на губах, и Чанбин подавил еще одну улыбку, подходя, чтобы сесть рядом с Чаном. — Что ты сделал?       — Ну, — Чан наклонился немного ближе. Лицо Чанбина вспыхнуло еще сильнее, избегая встречаться взглядом с Чаном. — Я пошел в кафе, чтобы забрать его, а потом я… ну, не знал, куда идти, поэтому я спросил его… он предложил зайти в кафе-мороженое и… Ну, мы разговаривали и ели мороженое.       — О, — Чан поднимает обе брови. — Как мороженое? — спрашивает он, с любопытством поблескивая глазами.       — Я не… съел много… он растаял у меня на руке, — отвечает Чанбин, смущенный и немного пристыженный. Он знал, что должен был хотя бы попробовать. — Но я… поел перед уходом, так что все хорошо, — быстро проговаривает он, пожимая плечами, но Чан выглядит обеспокоенным. — Я отвлекся на… его лицо, — Чан фыркает, и лицо Чанбина краснеет еще сильнее. — Не смейся надо мной.       — Нет, нет, — Чан машет рукой в воздухе. — Это мило.              Чанбин натянул капюшон до своего лица. Он больше не хотел говорить об этом. Он слишком смущен.

Что подумает общество?

Я покажу свое истинное лицо своим чернилами.

      Чанбин лежал на кровати Чана, с мокрыми после душа волосами, в одной толстовке и боксерах. Чан сидел за своим столом за ноутбуком, его волосы были в беспорядке, а глаза сонные. Джисон тоже дома, немного рассеянный и вялый, лежал на кровати, устроившись головой на живот Чанбина.       — Как ты, — начинает Чанбин, нарушая тишину. Джисон издал негромкое «хм», и когда Чанбин посмотрел вниз, то увидел, что Джисон смотрит на него сонными глазами. Он улыбнулся, запустив пальцы в волосы Джисона. — Как ты… поцелуешь парня?       Боже, как это неловко.       — Не надо… прекрати, — говорит он как раз в тот момент, когда Чан начал ворковать. Он поднимает взгляд, сузив глаза. Чан закрыл свой ноутбук и улыбался ему. — Заткнись, — ворчит он, но Чан лишь воркует еще громче.       — Как его зовут? — интересуется Джисон, его глаза раскрыты от любопытства. — Хен, что-то не так?       — Хенджин, — отвечает Чанбин, все еще запуская пальцы в волосы Джисона, и отворачивается, потому что щеки горят.       — Я не знаю, как целоваться с парнями, — отвечает Джисон, и Чанбин чувствует, как он пожимает плечами там, где лежал. — Я имею в виду… Я целовался, с тремя парнями, но я понятия не имею, что делал.       — У тебя когда-нибудь есть хоть какое-то представление о том, что ты делаешь? — шутит Чанбин, и Джисон фыркает, игриво ударив Чанбина по голове.       — Нет, но думаю, тебе придется, — Чанбин мурлычет в знак согласия, перебирая волосы Джисона. — Двигаться медленно… Не торопись. Если они захотят тебя поцеловать, то они это сделают, если нет, то они отстранятся.       — Оу.       — Просто… сначала это может быть неловко, — вмешивается Чан, и Чанбин поднимает глаза. — Просто в качестве предупреждения. Но ты должен делать то, что тебе удобно.       — Это… не очень полезно, — Чанбин поднимает бровь, на что Чан закатывает глаза.       — Я говорю, что это будет неловко, и ты должен быть готов к этому, — продолжает он, немного наклонившись вперед. — Вы можете столкнуться носами, и это нормально.       — О, да, — соглашается Джисон.       — Это тоже немного громко, поцелуи иногда бывают шумными, и могут быть слюни, это нормально.       — Ты говоришь так, словно ты мой отеееец, — заныл Чанбин. — Пожалуйста, прекрати?       — Что это такое? — Чан встает, и Чанбин слышит, как его шаги скрипят по деревянному полу, и к тому времени, когда он убрал руки, было уже слишком поздно. Чан каким-то образом лег на него и Джисона одновременно. Джисон издает вопль. — Неужели тебе недостаточно моей мудрости, хм? — он тычет пальцами в сторону Чанбина, а другой изгибается всем телом, пытаясь убежать от Чана.       — Почему я здесь? — стонет Джисон, борясь под весом Чана, но он зажат между Чаном и Чанбином.       — Если ты не хочешь слушать, как я объясняю поцелуи. Ты всегда можешь попрактиковаться со мной, — он шевелит бровями. Чанбин фыркнул, игриво толкая Чана. Джисон издает еще один вопль. — Ты ранишь меня, Чанбин, — Чан перемещается так, чтобы лежать рядом с Чанбином. Джисон немного сопротивлялся, натыкаясь на них, но в конечном итоге ложась рядом с Чаном. Кровать была маленькой, но все они поместились.       — Смирись с этим, — Чанбин перемещается так, чтобы лежать на спине, уставившись в потолок. Чан напевает, медленно приближаясь, пока нос не касается щеки Чанбина. — Хм?       — Ничего, — бормочет Чан, придвигаясь немного ближе, вероятно, пытаясь дать Джисону больше пространства. — Я, — он вздыхает, счастливый и довольный. — Я так счастлив, что у меня есть вы двое.       Чанбин повернулся, чтобы посмотреть на Чана, раскрыв глаза, пока он медленно обдумывал ситуацию. Вот он здесь, в постели с двумя друзьями и говорит о поцелуях с парнем. Он среди людей, которые заботятся о нем, и им все равно, гей он или нет. Чан лежал на боку, ухмыляясь Чанбину, когда его рука легла на руку Джисона. Джисон обнимал Чана, утыкаясь носом в лопатку другого, а глаза выглядывали из-за плеча Чана, чтобы посмотреть на Чанбина, его рука покоилась на талии Чана. Он не уверен, что именно ответить, эмоции внезапно нахлынули на него.       Несколько лет назад его выгнали за то, что он любит парней. В то время он был растерян и сбит с толку. Он обратился за помощью к своим родителям. Он боролся со своей анорексией, а потом возник весь этот сексуальный вопрос. Ему нужна была помощь. Он хотел разобраться во всем, начать… жить. Но вместо этого его встретили речью о том, каким он был отвратительным и как он выдумал себе болезнь, чтобы привлечь к себе внимание. После этого ему сказали убираться.       Он позвонил Чану, когда был снаружи, на телефоне оставалось три процента зарядки, и его руки дрожали. Чан подобрал его и привез домой. Чанбин до сих пор помнит этот момент ясно, как день. Он был измотан, но Чан был рядом с ним. Некоторое время спустя Джисон присоединился таким же образом, как и Чанбин, и даже если они все боролись, они были рядом друг с другом.       — Я тоже благодарен тебе, — слезы навернулись на глаза Чанбина, и он шмыгнул носом, протирая глаза, прежде чем слезы могли упасть. Чан ничего не сказал, притягивая Чанбина немного ближе, и тот подчиняется, пока не оказался прижатым к груди Чана.       — Я люблю тебя, — бормочет Джисон, в голосе слышалась усталость. — Я так рад, что нашел вас.       Они молчат, погруженные в свои мысли, а пальцы рассеянно поглаживали руки или кисти другого. Чанбин начал засыпать, веки отяжелели, и он заметил, что Джисон уже спит — лицо расслаблено, дыхание ровное. Стук сердца Чана успокаивал, оно билось в ровном ритме.       — Тебе нужно поспать, — шепчет Чан, звук заурчал в его груди, и Чанбин поднимает глаза, моргая.       Чанбин напевает, закрывая глаза.       — Тебе тоже нужно поспать, — бормочет он, и Чан тихонько хмыкнул, продолжая перебирать черные волосы Чанбина. Чанбин теперь действительно дрейфовал, сон окутал его, как теплое одеяло.       — Спокойной ночи, Чанбин, — прошептал Чан, когда его захватил сон.

Сегодня ночью море остается спокойным,

луна улыбается нам сверху.

      Волны накатывают на пляж, когда Чанбин и Хенджин идут вдоль береговой линии, держась за руки с обувью в свободной руке. Это уютно. У них было несколько случайных свиданий, они ходили пить кофе, гуляли по пляжу и ели мороженое. Чанбину нравилось с Хенджином. Это легко и без всякого давления. Хенджин спокойный, непринужденный и кажется наслаждался компанией Чанбина.       — Когда ты уезжаешь? — внезапно спрашивает Хенджин, и Чанбин оторвал взгляд от пейзажа, чтобы взглянуть на Хенджина.       — Где-то через несколько недель. А что?       — Нет, я… немного разочарован, что ты живешь не здесь, — сердце Чанбина сделало крошечное сальто назад. Совсем крошечное. — Мне нравится твоя компания. Обидно, что это только на лето.       — Я тоже наслаждаюсь твоей компанией, — сердце Чанбина ускорилось в груди, когда Хенджин посмотрел ему прямо в глаза, по-видимому, что-то ища.       Никто из них ничего не сказал, они стояли там, на пляже, смотря друг другу в глаза. Сердце Чанбина начало биться о ребра.       Было что-то в глубоких зеленых глазах Хенджина. Что-то, чего Чанбин не мог разобрать.       Хенджин внезапно отпустил свои ботинки, позволив им упасть на землю, и устроил свою теперь свободную руку на подбородок Чанбина. Чанбин не пошевелился, когда наклонился ближе.       — Могу я-, — начинает он, но Чанбин перебивает:       — Поцелуй меня.       Хенджин издает тихий смешок — самый милый звук, который Чанбин когда-либо слышал, и делает, как было сказано, прижимаясь губами к губам Чанбина, и Чанбин тоже бросил обувь, устроив руку на талии Хенджина, чтобы притянуть его ближе. Их груди прижаты, когда они стоят там, целуясь на закате солнца.       Когда они расстались, у Хенджина был непроницаемый взгляд в его глазах.       — А ты… у тебя есть пирсинг в языке? — Чанбин кивает, не находя слов. — Это горячо, — Чанбин закатывает глаза, притягивая Хенджина ближе и снова целуя его.

Я могу это сделать,

я всем докажу.

      — Ты выглядишь счастливым, — комментирует Чан, когда Чанбин зашел в дом. Весь дом тускло освещен, а Чан сидит за столом, освещенный светом от своего ноутбука. — Что вы с лапочкой делали?       Щеки Чанбина вспыхнули, и он отвернулся от Чана.       — Ты хочешь кофе? — Чанбин молча кивнул. — Садись, и я принесу тебе чашку, — Чан встает из-за стола, забирая свою чашку, и уходит на кухню. Чанбин сел и наклонился ближе, чтобы лучше рассмотреть, над чем работает Чан. Это было похоже на пару битов.       — Новые биты? — любопытствует Чанбин, и Чан издал тихий звук согласия с кухни.       — У меня появилось вдохновение, и я думаю, что это может сработать, — объясняет он, вернувшись с чашками в каждой руке, и ставит чашку перед Чанбином, садясь. — Итак… расскажи мне.       — Мы, — Чанбин замолчал, взяв чашку, чтобы сделать глоток кофе, прежде чем продолжить. — Мы поцеловались, — наконец говорит он, уставившись в свою чашку, чтобы избежать зрительного контакта с Чаном.       — Ооооо! — реагирует Чан, и это еще больше смущает Чанбина. — Тем не менее, это здорово, — он мягко тычет Чанбина в руку.       — Это было правда потрясающе, — бормочет он, делая еще один глоток кофе, когда Чан усмехается.

Свет, который я нахожу в жизни, является лишь временным,

с каждым вздохом мои дни становятся все тяжелее.

      — Привет, — здоровается Сынмин, коллега Хенджина, когда Чанбин зашел в кафе. Оно довольно опустошенно, так как время приближалось к закрытию. Сынмин чистил смесители, когда вошел Чанбин. — Хенджин переодевается, он выйдет в любую секунду.       — Ага.       — Если ты не возражаешь, то я спрошу, — начинает Сынмин, и Чанбин поднимает бровь. — Ты только что переехал сюда или приехал в отпуск? Прости, если это слишком личное, просто… это маленький город, все друг друга знают, и я не видел тебя здесь раньше.       — Я понял, не волнуйся, — Чанбин нервно теребит пальцы. — Мы здесь в отпуске. Я и… еще двое друзей. Мы ищем немного свободного времени, подальше от города, который ты знаешь.       — Понятно, — Сынмин тянется за бутылкой воды, делая глоток. — Город… — он замолчал, будто подыскивал подходящее слово. — Беспокойный.       — Это мягко сказано, — фыркает Чанбин, заставив Сынмина усмехнуться. — Ты что, отсюда родом?       Сынмин качает головой, отставляя бутылку с водой в сторону.       — Я переехал сюда, когда закончил школу. Устроиться на работу и снять небольшую квартиру здесь было проще простого. Здесь гораздо приятнее.       — Так и есть.       — Дело в этом… расслабленном чувстве, — говорит Сынмин, оглядывая кафе. — И вид довольно отличный, — Чанбин кивает, и Сынмин усмехаясь, смотрит вниз. — Извини, мне очень скучно.       — Нет, все в порядке, — быстро успокаивает Чанбин. — Я все равно жду Хенджина.       Словно по упоминанию, Хенджин выходит из-за прилавка в своей повседневной одежде, с сумкой на плече и широкой улыбкой на лице. Сердце Чанбина сделало небольшой стук, распространяя тепло по всей груди.       — Ты готов идти? — уточняет Хенджин, и Чанбин мурлычет, небольшая улыбка растягивается на его губах. Сынмин фыркнул и сделал еще один глоток воды.       — Вы двое отвратительны. Прекратите смотреть друг на друга сердечными глазами и убирайтесь.       — Ты просто завидуешь, — Хенджин высовывает язык. Он схватил Чанбина за руку и потащил его к двери. — Увидимся позже, Сынмин!       — Веселитесь, ребята! — кричит Сынмин, когда они вышли из магазина.       — Мне жаль его.       — Он кажется милым. Вы просто коллеги или?       — Нет, мы друзья. Мы познакомились на работе, но он мой хороший друг. У меня здесь не так много друзей, а Сынмин… дорог мне.       — Разве ты не здесь вырос?       — Большинство моих друзей детства переехали в город, чтобы учиться или устроиться на работу, — Чанбин сильнее нахмурил брови, но все равно кивнул. — А теперь пошли, чтобы не пропустить фильм! — оживляется Хенджин, таща Чанбина за собой.

Это все?

Сейчас подходящее время?

      — Чан? — зовет Чанбин, постучав в дверь Чана. Было два часа дня, Джисон только что убежал по своим делам, а Чана нигде не было видно. — Ты здесь?       На мгновение воцарилась тишина, затем он услышал шарканье за дверью. Дверная ручка была нажата, и дверь со скрипом отворилась. Чан выглядел уставшим, хуже, чем обычно, его волосы взъерошены, и лицо измученно.       — Привет, — произносит он хриплым голосом, и Чанбин видит, что его глаза красные.       — А тебе… нужно что-нибудь? — вероятно, это был один из таких дней. Иногда бывали дни простоя. Они были у всех, но у Чана они происходили чаще, чем у Чанбина и Джисона. — Ты весь день не выходил из своей комнаты.       — Я, — Чан вздыхает. — Я устал.       — Хочешь немного воды или… чего-нибудь еще? — Чан кивает, протирая глаза. — Ладно… Иди присядь, хорошо?       Чан снова кивает, спеша обратно в комнату. Чанбин вернулся на кухню, чтобы принести воды для Чана. Он знал, что мало что может сделать, но он хотел… он хотел, чтобы все это прекратилось. Чтобы унять боль. Он провел рукой по волосам, возвращаясь в комнату Чана, осторожно толкнув дверь, открывая ее. Чан сидел за своим столом, закрыв ноутбук и смотря в стену.       — Попробуй хотя бы выпить воды, — Чанбин ставит стакан на стол Чана. — И постарайся немного отдохнуть, договорились?       — Я постараюсь, — шепчет Чан, в то время как Чанбин запускает пальцы в беспорядочные кудри Чана и проводит большим пальцем возле уха. — Спасибо.       — Без проблем. Люблю тебя, пожалуйста, помни об этом.       — Я так и делаю.       — Я буду в гостиной, если тебе что-нибудь понадобится, — Чан молча кивнул. Чанбин быстро выскользнул из комнаты, закрыв за собой дверь. Он чувствовал себя ужасно. Он знал, что депрессия Чана была невыносимой, и бессонница ей не помогала. Лекарства иногда не помогали. Чанбин хотел, чтобы хоть что-то сработало. Он хотел помочь Чану.

Вечный морской бриз,

морской ветер ночи.

      — Ты не любишь коктейли? — спрашивает Хенджин за стойкой, пока Чанбин сидит, ожидая окончания его смены. Он оторвал взгляд от своего блокнота, одарив другого удивленными глазами. — Я хочу сказать, что никогда не видел, чтобы ты доедал смузи.       — О, э-эм, — Чанбин замолкает, нервно покусывая внутреннюю сторону щеки. — Могу я тебе сказать… позже… когда мы будем одни? — Хенджин хмурит брови, но кивает.       Когда Хенджин закончил работу, Чанбин сидел за прилавком, нервно постукивая ручкой по своему блокноту. Что бы он мог сказать?       — Ты готов? — внезапно появляется Хенджин, и Чанбин подпрыгивает от удивления. Он так поглощен своими мыслями, что не заметил, как Хенджин ушел переодеваться.       — Д-да, — заикаясь, пробормотал он и поспешно запихнул все в свою сумку.       — Все хорошо? — интересуется Хенджин, беспокойство пронизало его голос.       — Просто отлично, — отвечает он, но Хенджин не особо верит ему. — Я… ну… Я скажу тебе, когда мы будем… где-нибудь наедине.       — Ладно, но… ты же знаешь, что я не собираюсь тебя ни за что осуждать? — Чанбин издает звук согласия, покусывая нижнюю губу. Он знает, но все равно не мог не волноваться.       Они молча дошли до уединенного уголка пляжа, недалеко от того места, где недавно целовались. Чанбину нравилось писать здесь тексты, и Хенджин подтвердил, что сюда приходило не так уж много людей.       — Здесь нормально? Или ты… хочешь поехать ко мне домой?       — Это… это сойдет, — отвечает Чанбин, и Хенджин молча кивает. Они оба сели на песок, наблюдая за океаном. Чанбин знал, что рано или поздно это произойдет, но он проклинал себя за то, что не подготовился к этому лучше.       Он сделал глубокий вдох.       — У меня анорексия. Я… ну, выздоравливаю от этого, но… Мне трудно есть или пить что-либо, кроме воды, по крайней мере, когда я нахожусь на публике. Это… намного лучше, чем то, что было раньше, — он провел рукой по волосам. — Я просто нервничаю из-за еды… и тебя тоже.       — Ты нервничаешь рядом со мной? — Хенджин поднимает бровь. — Почему?       — Я не знаю… Э-э, без понятия. Ты мне очень нравишься, и я… что-то подсказывает мне, что я… не могу? Я не могу этого объяснить. Но я… я работаю над этим.       — Спасибо, что рассказал мне, — отвечает Хенджин, касаясь своей рукой руки Чанбина. — У тебя все хорошо получается.       — Недостаточно хорошо, — шепчет Чанбин.       Хенджин нежно переплел свои пальцы с пальцами Чанбина.       — Не говори так. У тебя отлично получается.       Чан и Джисон часто говорили Чанбину об этом, особенно Чан. Они были столбами жизни Чанбина, следили за тем, чтобы он не рухнул. Услышать, как Хенджин, кто-то за пределами маленького пузыря безопасности Чанбина, поддерживает его — это многое значит.

Тот, кто просыпается,

должен быть готов.

      — Как ты думаешь, чем Джисон занимается на самом деле? — задает вопрос Чанбин, нахмурившись отрываясь от книги, которую читает. Было уже больше восьми часов вечера, а Джисона нигде не видно. Это началось после того, как они отправились в ту пещерную экскурсию. После этого они стали видеть его все реже и реже.       — Понятия не имею, — вздыхает Чан, проводя рукой по волосам. Чанбин отметил, что Чан ни разу не поправил волосы, ни разу, с тех пор, как они приехали сюда. Обычно он оставлял все как есть, если они оставались дома, и поправлял их, если ему нужно куда-то выйти.       — У него нет… никаких неприятностей, не так ли?       — Сомневаюсь. Он бы сказал нам, если бы это было так. Он довольно честный парень, — Чанбин издает звук согласия. Честно говоря, он серьезно беспокоился о Джисоне.       — Стал бы он… как ты думаешь, он вернулся бы в… то время? — осторожно уточняет он и Чан на секунду замирает. В их жизни было такое время, когда всем им было тяжело. Это случилось до того, как Чан начал принимать лекарства, до того, как Чанбин встретился со своим диетологом, и до того, как Джисон начал посещать своего терапевта. Это было в целом ужасное время, и тогда Джисон… отключился. Он изолировал себя от Чана, Чанбина и всего остального мира. Тогда он был просто ходячей оболочкой.       С тех пор они далеко продвинулись, все вместе, но у Джисона иногда проявлялись признаки рецидива, и это беспокоило.       — Я не знаю, — вздыхает Чан. — Не знаю, — он казался побежденным, и Чанбин почувствовал себя неловко за то, что спросил, за то, что затронул эту тему, но он волновался. Он никогда не хотел, чтобы тот Джисон вернулся. Он хотел этого Джисона — счастливого и энергичного, иногда растерянного и потерянного ребенка, который любил спать и писать музыку.       — Я уверен, что у него есть причина, но, — Чанбин закрыл книгу. — Я беспокоюсь за него.       — Я тоже, — Чан сжимает губы в тонкую линию. Чанбин отложил книгу в сторону и сел рядом с Чаном, наклонившись к нему. Чан обнял Чанбина, и он вздохнул, прижимаясь ухом к груди Чана. Он слышал спокойное дыхание Чана и ровное биение его сердца. Так они и оставались, молчаливые и погруженные в свои мысли, пока Чанбин не заснул под стук сердца Чана.

О том, как выжить.

      Чанбин убедился, что крепко держит руку Хенджина, пока они шли через пещеры. Он был в пещерах, не только в этих туннелях раньше, и Джисон заблудился здесь. Ему бы очень не хотелось испытать того же.       — Ты знаешь туннели? — Чанбин с удивлением смотрит на кристаллы вокруг них. Он видел пару кристаллов, когда они были здесь с гидом, но Хенджин провел его глубже, в туннели, почти полностью покрытыми кристаллами. Кристаллы, которые Чанбин видел раньше, были обычными — отражали свет их фонариков, когда они шли по пещерам. Но эти были светящимися, биолюминесцентными, излучающими достаточно яркий свет, чтобы они могли видеть даже без фонаря.       — У меня есть родственники, которые… что-то вроде гидов, — отвечает Хенджин, дергая Чанбина за руку. — Они родом отсюда и работали здесь гидами, но с тех пор переехали. Я был на нескольких экскурсиях.       — Это красиво, — выдыхает Чанбин, двигаясь, чтобы соединить свою руку с Хенджином.       — Ты красивее, — Хенджин смотрит на Чанбина. Сердце Чанбина бьется сильнее. Он понятия не имел, что ответить. Поэтому он сделал первое, что пришло в голову.       Он поцеловал Хенджина.       Или, скорее, попытался. Чанбин ниже ростом, и Хенджин не помогает ему, наклоняясь или что-то в этом духе.       — Это неловко, — Чанбин отворачивается в сторону. Хенджин засмеялся, его грудь прижалась к Чанбину, и прикоснулся рукой к щеке Чанбина, наклоняя голову вверх. Лицо Хенджина освещено кристаллами вокруг них, свет подчеркивал зелень его глаз. От него захватывало дух.       Хенджин наклонился, целуя Чанбина, и тот схватил Хенджина за рубашку, притягивая его так близко, как только мог.       — Это… менее неловко, — говорит Чанбин, когда они расстались, и Хенджин смеется, нежно взяв Чанбина за руку.       — Это было приятно, — Хенджин нежно тянет Чанбина за руку, чтобы потащить его дальше, глубже в пещеры. — Впереди классная пещера, тебе понравится.       — Это потрясающе, — произносит Чанбин, когда они медленно идут по туннелям, оглядываясь по сторонам. — Я… ух ты, надо было прихватить с собой блокнот.       — Да?       — Ага, — выдохнул Чанбин. — У меня есть… Мне нужно много чего написать.       — Так вот как ты используешь свою музыку? — Хенджин на секунду перекидывает свой взгляд на Чанбина. — Я думал, что большинство музыкантов используют свою музыку как инструмент, чтобы поделиться своими мыслями.       — Да, так и есть, — Чанбин все еще рассматривает туннели. — Мне нравится говорить о вещах в моей музыке… делиться своей борьбой с другими и… может быть, помогать другим, понимаешь, — он пожимает плечами, и Хенджин нежно сжал его руку.       — Это очень мило с твоей стороны, — говорит он, и Чанбин, наконец, смотрит на него, улыбаясь. — Я действительно слушал кое-что из вашей музыки на soundcloud.       — Оу.       — Это потрясающе. Мне очень нравится.       — Ох, — выдыхает Чанбин, пытаясь сдержать улыбку. — Я рад это слышать.

Давай будем честны,

потому что для нас весь мир лежит перед нами.

      — Привет, Чанбин, — произносит Чан, когда Чанбин подошел к крыльцу. Чан сидел за маленьким столиком на крыльце, на столе стоял кофе, а на коленях лежал блокнот. — Вам с Хенджином было весело?       — Мы сегодня ходили по пещерам, — взволнованно начал он, и Чан улыбнулся. — Он очень хорошо знает систему туннелей в этих пещерах, и, о боже, это было потрясающе, Чан. Он продолжал говорить о своей большой семье и о том, что они вроде как работают гидами, вот почему он так хорошо их знает.       Чан молчал, только кивал, устремляя свой взгляд на Чанбина.       — Могу я спросить тебя кое о чем? — наконец говорит он, и Чанбин нахмурил брови, кивая. — Кто ты и Хенджин?       Чанбин замер. Кем они были? Он… на самом деле он не знал. Они держались за руки, целовались, но они никогда… они никогда не определяли свои отношения.       — Я-я не з-знаю, — заикаясь, бормочет он, внезапно почувствовав себя очень неуверенно. О боже, кем они были? Чанбин не хотел, чтобы они были глупой летней интрижкой. Хенджин упомянул летний роман. Чанбин знал, что он тоже не мог ожидать, что они будут вечными, но он хотел… он хотел, чтобы это что-то значило. Он не хотел быть кем-то, отброшенным в сторону, когда веселье закончится, он не хотел-       — Эй, — Чан резко вырывает Чанбина из его собственного мира. — Посмотри на меня, — указывает он, и Чанбин делает это. Он не заметил, как Чан встал и сел рядом с его стулом. — Дыши, — он продолжает инструктировать, и Чанбин резко вздыхает. — Давай зайдем внутрь, — предлагает Чан, и Чанбин берет руку, которую Чан подает ему.       Когда они вошли внутрь, ноги Чанбина подкосились, и он изо всех сил вцепился в Чана.       — Я не… я не знаю, — шепчет он, слезы грозили потечь по его щекам. — Я не знаю, кто мы такие, и я… не хочу, чтобы это было ничем.       — Это не ерунда, — Чан поглаживает спину Чанбина. — Это что-то, но я… Я думаю, вам нужно определить это, как для тебя, так и для Хенджина. Вы оба заслуживаете честных отношений, тебе так не кажется?       Чанбин крепче сжал бицепсы Чана и устраивая голову на плечах другого.       — Он этого не сделал… он не поднимал этот вопрос… что, если это всего лишь летняя интрижка, и он бросит меня, когда наиграется?       — Не думаю, что Хенджин такой человек, — Чанбин шмыгнул носом, используя всю свою волю, чтобы не заплакать. — Он не кажется таким, исходя из того, что я знаю. Может быть, он так же напуган, как и ты.       — Может быть, — бормочет Чанбин, и Чан продолжает растирать его спину. — Мне жаль, что я… не провожу с тобой много времени, — он меняет тему. Чан покачал головой с легкой улыбкой на губах.       — Не волнуйся, — он крепче обнимает Чанбина, прежде чем отпустить. — Я думаю, что выживу.       — Я знаю, ты много работаешь. Пожалуйста, береги себя.       — Я так и сделаю, — Чан хлопает Чанбина по плечу. — Обещаешь, что поговоришь с Хенджином?       Чанбин расплылся в улыбке и кивнул.       — Обещаю.

Как во сне.

      Чанбин уставился на дом перед собой, а затем на свой телефон. Адрес был правильным, он в нужном месте, но… правда ли Хенджин жил здесь?       Чанбин огляделся вокруг, прежде чем постучать в дверь. Он немного нервничал. Что, если он встретит родителей Хенджина? Они здесь жили? Они должны были, потому что дом был огромным, по сути, особняком. Он не мог бы позволить себе это в одиночку.       — Привет! — Хенджин открывает дверь. — Входи, — говорит он, отступая в сторону и пропуская Чанбина внутрь. Внутри дом был таким же величественным, как и снаружи. Чанбин шокированными глазами оглядел вход. Насколько богаты родители Хенджина?       — Это ты… ты живешь один? — интересуется Чанбин, и Хенджин засмеялся, качая головой.       — Нет, не совсем, — он закрывает дверь, и Чанбин наклоняет голову. — Мои родители, их здесь нет… Ну, сейчас они живут в городе, им это нравится больше, чем этот маленький пляжный городок, но у меня есть родственники, которые вроде как живут со мной.       — Вроде как? — Чанбин приподнимает бровь.       — Ну да, — смеется Хенджин, мягко беря Чанбина за руку, чтобы потащить его в гостиную. — Они живут рядом, но чаще всего кто-то приезжает, чтобы остаться здесь со мной и насладиться городом, особенно мои… двоюродные братья.       — У тебя много двоюродных братьев и сестер?       — Мы если честно не двоюродные братья, я называю их так, потому что мы выросли рядом, но да, их много, — Чанбин осматривает гостиную. Она огромна и могла легко вместить человек двадцать. Дом Хенджина больше похож на отель, чем на дом, в котором на самом деле жили люди.       — Это удивительно, — выдыхает Чанбин, и Хенджин усмехается. — Нет, правда, я серьезно.       — Тебе что-нибудь нужно?       — Я в порядке, спасибо.       — Неужели ты, — Хенджин внезапно смутился. — Хочешь посмотреть мою комнату?       Чанбин моргнул, уставившись на Хенджина на секунду, прежде чем улыбнуться.       — Да, пожалуйста.       Хенджин кивает, хватая Чанбина за руку, чтобы потащить его за собой. Они прошли по коридору, увешанному картинами с изображением океана и рыб, а затем поднялись по мраморной лестнице. Это становилось все более странным.       Чанбин не был уверен, чего он ожидал, но он был удивлен, когда вошел в комнату Хенджина. Это простенько, по сравнению с остальной частью дома. У него был белый письменный стол, офисное кресло, приличных размеров кровать и огромный аквариум с рыбками. Единственной дорогой вещью в этой комнате был аквариум.       Он еще раз оглядел комнату, а затем подошел к аквариуму. Заглянув внутрь, Чанбин не увидел никого, кроме золотой рыбки, бездумно плавающей вокруг.       — У тебя только одна рыба?       — Да? — сказал он, приподняв бровь. — Ты предполагаеешь, что у меня должно быть больше рыб в этом аквариуме?       — Ну, он огромный?       — Но ему нужно пространство! — Хенджин защищается, и Чанбин смотрит на золотую рыбку. — Я не могу просто запихнуть туда много рыб. Что, если другие рыбы будут плохо к нему относиться?       — Он выглядит не очень умным… он может не понимать, что другие рыбы плохо к нему относятся.       Хенджин драматично ахает.       — Он умный мальчик! — он обиженно отвечает и отворачивается к аквариуму, чтобы посмотреть на плавающую рыбу. — Не слушай его, мистер Каддлс Пушисто-хвост третий.       Чанбин поперхнулся.       — Чего? — хрипит он, и Хенджин выглядит еще более оскорбленным.       — Если у тебя проблемы с моей рыбой, можешь уйти, — драматично отвечает он, подняв подбородок. Чанбин засмеялся, схватив руку Хенджина и поднеся ее к своим губам, быстро поцеловав костяшки пальцев.       — Он милый, если что, — говорит Чанбин, и Хенджин закатывает глаза, все еще улыбаясь. — Мне просто интересно, было ли ему одиноко.       — У него есть я, — Хенджин смотрит на мистера Каддлса.       — Могу я все же кое о чем спросить? — начинает Чанбин. — Почему такое имя?       — Он милый, я обещаю! — отвечает Хенджин, взглянув на рыбу, и Чанбин поднимает бровь. — Однажды он обнимет тебя, и ты увидишь!       — Если ты так говоришь, — Чанбин сдерживает усмешку. Над ними повисла тишина, и Чанбин закусил губу, внезапно немного занервничав. Должен ли он спросить Хенджина сейчас или ему следует подождать…       — Ты в порядке?       Чанбин глубоко вздохнул.       — Кто мы? — спросил он, и Хенджин нахмурился, наклонив голову. — Я имею в виду… мы просто, — его голос дрожал. — Летний роман… кто мы такие? Какие у нас отношения?       Хенджин на мгновение замолчал, его зеленые, как мох, глаза изучали Чанбина. Чанбин почувствовал себя немного неуютно под его пристальным взглядом, будто Хенджин смотрел сквозь его душу.       — Кем ты хочешь, чтобы мы были? — наконец произносит Хенджин.       — Я… я… — Чанбин сглотнул. — Я-я хочу, чтобы это… что-то значило, — прошептал он и посмотрел вниз, избегая взгляда Хенджина. — Я не знаю… Я имею в виду… Ты мне действительно нравишься, Хенджин, и я… — он оборвал себя, когда Хенджин сжал его руку.       — Если ты хочешь, — Хенджин улыбается, в глазах виднелась искренность и нежность. Это заставило сердце Чанбина учащенно забиться. — Если ты хочешь… мы можем быть… парнями, — он звучал так же неуверенно, как и Чанбин. Но это сделало Чанбина невероятно счастливым, фейерверк взорвался в его груди, оставляя тепло и покалывание во всем теле.       Чанбин не осознавал, что плачет, пока Хенджин нежно не вытер слезы с его щек. Он шмыгнул носом, подняв свободную руку, чтобы вытереть оставшиеся слезы.       — Я… что-то не то сказал? — спросил Хенджин, беспокойство звучало в его голосе, и Чанбин покачал головой.       — Нет, я… Я счастлив, — Чанбин сжимает руку Хенджина. — Я бы… Я бы хотел быть… твоим парнем.       — Парнем, — повторяет Хенджин, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать Чанбина. Чанбин пальцами касается сухого места за ухом Хенджина. Когда они расстались, Хенджин широко улыбался, отпустив руку Чанбина, чтобы обхватить его лицо руками и уткнуться носом в нос Чанбина.       — Мистер Каддлс наблюдает, — шепчет Чанбин, и Хенджин разразился смехом. Он снова целует Хенджина.

Такой красивый,

такой уютный,

такой новый.

      Когда Чанбин вернулся, то небо было темным, солнце уже село, а Чан сидел за кухонным столом и что-то писал в своем блокноте. Чанбин не удивлен. Чан всегда был на ногах, всегда занят.       — Привет, — он ставит свою сумку на один из стульев. — Я пойду спать, может быть, тебе тоже стоит.       — Я только кое-что закончу, — ответил Чан, прежде чем встать. — Как прошли дела с Хенджином?       — Они пошли… Отлично.       — Да?       — Ага, — он пытается сдержать широкую улыбку, но потерпел неудачу. — Мы встречаемся.       Чан уже улыбался, но как только слова слетели с губ Чанбина, все его лицо просветлело.       — Значит, вы все обсудили?       — Да, мы это сделали! — Чанбин кивает головой, и Чан легонько толкает его.       — Я же говорил тебе, что все пройдет хорошо. Я рад за тебя, Чанбин.       — Джисон дома?       Чан поднял бровь. Джисон почти не был дома, если они могли назвать это здание своим домом. Он спал до трех или четырех часов дня, а потом уходил. Это беспокоило. Чан сказал, что Джисон встречался с кем-то, но это становилось экстремальным.       — Должны ли мы поговорить с ним? — интересуется Чанбин после секундного молчания, и Чан вздыхает, щипая себя за переносицу. — Просто… узнать, что происходит? Он встречается с кем-то… Окей, но я все еще беспокоюсь о нем.       — Мы поговорим с ним… если нам удастся поймать его, когда он будет дома. Поспи немного, — Чан ерошит волосы Чанбина.       — Ты собираешься спать? — Чанбин хватает свою сумку. Он знал ответ, но не переставал спрашивать.       — Я только закончу с этим, а потом пойду спать, — он знал, что Чан все равно не будет спать всю ночь. — Спокойной ночи, Бинни.       — Спокойной ночи, Чанни.

Ты дал мне многое,

как мне отплатить тебе тем же?

      Чанбин вошел на кухню в 6.50, с затуманенными глазами. Чан сидел за кухонным столом, рядом с ноутбуком стояла кофейная чашка. Вероятно, он просидел там всю ночь.       — Доброе утро, — Чанбин лишь ворчит что-то в ответ, когда идет за утренним кофе. Он не человек без своего кофе. Чан уважает это, поэтому молчит, пока Чанбин не делает первый глоток кофе. — Ты хорошо спал?       — Прекрасно. Джисон вернулся?       — Нет. Я проверил его комнату. Она пуста.       Чанбин кивнул, делая еще один глоток кофе. Он сел за кухонный стол рядом с Чаном и наблюдал, как тот работает над звуками. Примерно через десять минут, как раз когда Чан встал, чтобы взять еще одну чашку кофе, входная дверь открылась. Джисон тихо вошел в дом, и как только он встретился взглядом с Чанбином, то одарил его застенчивой улыбкой.       — Джисон, — зовет Чанбин, подняв бровь, и глаза Джисона метнулись, чтобы посмотреть на Чана за кухонной стойкой. — Сейчас семь утра.       — Эм, — начал Джисон, переводя взгляд с одного на другого. Он выглядел усталым. Усталый, но очень счастливый. Чанбин хотел, чтобы Джисон был счастлив с кем бы он ни встречался, но он также хотел знать, что, черт возьми, происходит. — Я… э-эм, устал? Можно мне пойти спать?       — Я думаю, нам серьезно нужно поговорить, — Чан садится рядом с Чанбином. Чанбин бросил на Джисона многозначительный взгляд.       — П-почему? — Джисон заикался, его уши покраснели. Чанбин сделал глоток своего кофе. — Я… просто поздно прихожу домой. Вот и все, — Чанбин ему совсем не верит. Так много вещей, о которых Джисон им не рассказывает.       — Сядь, — говорит Чан тем мягким, родительским тоном, который он иногда использовал с ними. Кажется, что Чан и Чанбин родители Джисона, которые собирались его о чем-то допросить. Чанбин потер виски, когда Джисон сел перед ними. — Ты же знаешь, что мы заботимся о тебе, да?       Чанбин не смог сдержать легкой улыбки, когда Чан заговорил. Он не лгал, когда говорил это. Чан и Джисон были семьей Чанбина, и он пошел бы на край света ради этих двоих. Взгляд Джисона был прикован к столу, но когда Чан заговорил, то он поднял голову и посмотрел на них большими глазами.       — Я начинаю по-настоящему беспокоиться о тебе, — осторожно произносит Чанбин. Джисон прикусил губу, и Чанбин слегка вздохнул. — Я знаю, что ты поздно возвращаешься домой и просыпаешься днем, но это начинает становиться смешным.       — Я, — начал Джисон, но вздохнул, звуча побежденным. Он смущенно потер затылок. — Я не… послушайте, — сказал он, закусив губу, и посмотрел на Чана и Чанбина. — Вы же знаете, что я кое с кем встречаюсь?       — Конечно, — сказал Чан, делая глоток кофе, и Чанбин кивнул, не отрывая взгляда от Джисона. — Ты рассказал нам об этом, но это все равно кажется слишком экстремальным.       Джисон нервно провел рукой по волосам.       — Его… его зовут Феликс, — Чанбин видит, как его щеки розовеют, а уши становятся ярко-красными. — Я разговаривал с ним сегодня, и он… он сказал, что хочет познакомиться с вами двумя. Так что… если вы… хотите, мы можем пойти и встретиться с ним завтра, или… сегодня позже.       Чанбин почувствовал, как его захлестнуло облегчение. Встреча с этим Феликсом… это, несомненно, упростило бы ситуацию. Он предпочел, чтобы им не потребовалось так много времени, чтобы получить реальный ответ, но это было лучше, чем ничего.       Джисон осторожно поднял голову, и Чанбин увидел, как он нервничает из-за этого.       — Звучит потрясающе, — соглашается Чан, и Чанбин кивает в знак согласия.       — Мы с Хенджином уходим в поход примерно через час, но я должен вернуться до полудня, — Джисон кивает, сдерживая зевок. Вау, он правда устал. — Я думаю, что мы встретимся с ним во время ужина?       — Да. Он… его режим сна… другой, — Чанбин сдержал желание закатить глаза. — Теперь я могу идти спать? Я правда устал.       — Конечно, — отвечает Чан, и Джисон встал, быстро выбегая из кухни. — Сладких снов, Джисон! — он кричит ему вслед.       Как только Джисон ушел, Чан просто покачал головой.       — Этот парень.       — Этот ребенок, — согласился Чанбин, и Чан игриво толкнул его.       — Ты всего на год старше, — Чанбин замурлычет, потягивая кофе.       — Он все еще ‘ребенок’, — Чан закатил глаза, прежде чем ухмыльнуться. — Он очень милый.       — Так и есть, — соглашается Чан, поворачивая голову, чтобы посмотреть на дверной проем. — Так и есть.

Обними меня,

за то, кто я есть.

      Чанбин не понимал, кем именно был Феликс, пока не осознал все через час после того, как они с Чаном вернулись домой. У него даже не было времени переварить тот факт, что он встретил настоящего русала, пока день спустя Феликс не вошел в дверь.       Он сидел за обеденным столом, изо всех сил стараясь смешать какую-нибудь музыку, которую он мог бы предложить Чану, с чашкой кофе в руках. Ему нужно как минимум несколько минусов, прежде чем они вернутся в город. Пока он работал над этим, дверь скрипнула, и он поднял голову.       Вошел Джисон, взявшись за руки с Феликсом. Очень человечным Феликсом. Чанбин поперхнулся кофе.       — С тобой все в порядке? — Феликс явно обеспокоен, и Чанбин кивнул, кашляя.       — Все отлично, — хрипит он в ответ, но Феликс выглядит еще обеспокоенным. — Не волнуйся.       — Я думаю, ты напугал его, — Джисон подходит с Феликсом к дивану. Чанбин отметил, как неустойчиво Феликс передвигался на ногах и как он использовал Джисона, чтобы сохранить равновесие. — У Феликса есть ноги, — он обращается к Чанбину, который к этому времени перестал кашлять.       — Я не слепой, но спасибо за разъяснение, — саркастически ответил он.       — Ты рассказал ему что-нибудь о русалах? — Чанбин прищурился, смотря на Джисона. — Тогда я расцениваю это как «нет».       — По правде говоря, он нам ничего не рассказывал, — говорит Чанбин. — Он спит в другое время, нежели я.       — Это моя вина, — застенчиво отвечает Феликс, и Чанбин лишь качает головой, на его губах появляется веселая улыбка. — Но в основном… э-э, мы, русалы, обладаем разной степенью магии. Но при некоторой тренировке большинство из нас может обзавестись ногами и… сойти за людей.       — Знаешь что, — начинает Чанбин, и Феликс поднял обе брови, ожидая продолжения. — Меня уже ничто не удивляет.       — О, — выдохнул Феликс, в то время как Джисон фыркает.       — Но… магия, — боги, ему странно это говорить, — делает тебя отчасти человеком?       — Да, — Феликс указывает на свои уши. Чанбин не обратил на них внимания, потому что они смотрелись человеческими. Те, которые были у него раньше, исчезли.       — Это постепенно становится очень странным, — решительно заверяет Чанбин, и Джисон фыркнул. — Я не знаю, что делать со всей этой информацией.       — Кажется, ты довольно хорошо воспринял то, что я русал, — Чанбин откинулся на спинку стула, делая еще один глоток кофе.       — Я не понимал, что происходит, пока не вернулся обратно, — уверяет он, и Феликс смеется. — В то время это было слишком странно.       — Но тебе… нормально со мной? — спрашивает Феликс после секундного молчания, на что Чанбин хмурит брови. — Я имею в виду… вы семья Джисона… Я… я не знаю…       — Честно говоря, — Феликс прикусил нижнюю губу. — Пока ты делаешь Джисона счастливым, что ты и делаешь, я счастлив.       Феликс просиял, и Чанбин заметил, как его веснушки и глаза, казалось, засветились теплым бронзовым сиянием. Он мог понять, почему Джисон влюбился в Феликса. Он послал Джисону понимающий взгляд, из-за чего кончики ушей Джисона покраснели. Чанбин взял свой кофе и пересел на диван рядом с Феликсом и Джисоном, слушая, как Феликс подробно описывает русалов.       В том, что русалки существовали, есть смысл. Это не то, о чем Чанбин много думал, но, услышав, как Феликс говорит о них, это имело смысл. Почему люди должны быть одни? Они недостаточно исследовали океаны.       — Что за дело со свечением? — интересуется Чанбин примерно через полчаса, пока Феликс подробно рассказывал об обычаях и магии русалов.       — Я… ну, есть подтипы русалов — рифовый тип, у них часто яркие цвета на плавниках и глазах. Есть пресноводные, у них должны быть более мягкие цвета, например, пастельные, но я не уверен. Я никогда ни одного из них не встречал. А еще есть глубоководные морские русалы. Я глубоководный, и дело в том, что свечение… ну, обычно у нас более темные цвета, и свечение сильнее.       Чанбин промычал, кивая. Он опустил взгляд в свою уже пустую чашку и встал.       — Я просто возьму еще немного кофе. Тебе что-нибудь нужно? — Феликс лишь моргнул, устремляя взгляд на него.       — Нет, спасибо, — ответил Джисон, и Чанбин посмотрел на Феликса.       — А как насчет тебя, Феликс? Кофе? Кола? Вода?       — Что такое кола?       — Я принесу тебе одну, — Чанбин направлялся на кухню. Он быстро наполнил свою кружку, достал из холодильника банку колы и направился обратно в гостиную. Но остановился в дверях. Джисон и Феликс практически сидели друг на друге, их лбы соприкасались, и Чанбин мог видеть, что они шепчутся друг с другом, но он не слышал о чем. — Я бы сказал, что на это мерзко смотреть, но я бы сделал то же самое, если бы мой парень был здесь.       И Джисон, и Феликс подпрыгнули от удивления, когда он заговорил, а Чанбин покачал головой. Он не видел Хенджина со вчерашнего дня, и начинал скучать по нему. Это не помогает.       — Держи, — Чанбин протягивает банку Феликсу, прежде чем сесть. Он сделал глоток кофе, а затем взглянул на Феликса. Феликс смотрит на банку так, словно это что-то из космоса. — Хм… Джисон… — Чанбин закатывает глаза, когда понимает, что Джисон занят, изучая лицо Феликса. — Может быть, тебе стоит помочь своему парню.       — О, вот, — он осторожно забирает банку у Феликса, как раз когда тот собирался ее встряхнуть. — Урок номер один: не тряси банки с газировкой.       — Почему бы и нет? — Феликс наклонил голову. Он милый, словно маленький щенок.       — Потому что там пузырьки, — объясняет Джисон, открывая банку с тихим хлопком. — И она может начать сильно пузыриться, если ты его встряхнешь.       Феликс кивнул, не сводя глаз с банки. Джисон с нежной улыбкой на губах протягивает банку Феликсу. Чанбин счастлив видеть Джисона таким.       Они все были в замешательстве и нашли утешение друг с другом, но то, что Джисон вот так выходит из своей скорлупы, делало Чанбина безумно счастливым.       Странный звук внезапно вывел Чанбина из задумчивости, и он взглянул на Феликса. Лицо Феликса сморщилось, и он издал странный сдавленный звук.       Феликс никогда раньше не пробовал никаких газированных напитков.       — Ох, — Джисон повернулся, чтобы посмотреть на Чанбина. — Я не подумал об этом. Прости.       — Что это такое? — лицо Феликса все еще скорчено, так что Джисон осторожно забрал банку у него из рук. — Нет, нет, нет, я все еще хочу это! — Феликс скулит, когда Джисон оттащил банку от него. — Это те самые пузырьки?       — Ага. Я должен был предупредить тебя об этом. Извини за это.       — Это весело! — лицо Феликса расслабилось, а губы растянулись в широкой улыбке. — И щекотно! — он снова потянулся за банкой. Джисон бросил на него взгляд, прежде чем вернуть ее обратно. Чанбин наблюдал, забавляясь, как Феликс сделал еще один глоток и вздрогнул, когда появились пузырьки.       — Довольно мило, — прокомментировал он, взглянув на Джисона, который кивнул. Он собирался сказать что-то еще, но остановился, когда в дверях появился Чан. Его вьющиеся волосы были взъерошены, а глаза сонными. Вероятно, он немного вздремнул (то есть заснул там, где сидел) и только что встал. — Привет, Чан, — сказал Чанбин и поднял чашку. — Если тебе нужно, то у меня есть кофе.       — Мне это нужно, — бормочет Чан грубым голосом, ворча что-то еще, и идет на кухню, волоча ноги. — Привет, Феликс, — он проходит мимо, и Феликс смотрит на него шокированными глазами.       — Он всегда такой после сна, — объяснил Чанбин, на что Феликс медленно кивает, складывая губы в форме буквы «о». Он выглядел по-настоящему потерянным. — С ним все будет в порядке, дай ему пять минут.       Примерно через пять минут, после нескольких звуков из кухни, появился Чан. Теперь он больше походил на человека, мешки под глазами все еще были заметны, а волосы взъерошены.       — Стоять, — первое, что он говорит, стоя в дверях и уставившись на Феликса. — Чего?       — Джисон забыл нам кое-что рассказать, — Чанбин вставает, чтобы налить себе еще кофе. — Русалы, по-видимому, обладают магией.       — Чем?       — У Феликса есть ноги, и это то, что может сделать русал, — еще раз обьясняет Чанбин, проходя мимо Чана в дверях.       — Ого, — он уставился на кофе в своей руке. — Я в шоке.       — Я тоже, — соглашается Чанбин, когда Чан залпом допил чашку кофе. Какого хуя. — С тобой все в окей?       — Замечательно, — Чанбин знал, что лучше не настаивать на ответе. Чан поговорит с ним… наверное. — Я пойду и… позагораю, может напишу текст, — Чанбин нахмурился. Весь смысл их поездки состоял в том, чтобы расслабиться и на какое-то время отвлечься от повседневной жизни, может быть, написать и поработать над какой-нибудь песней, но… Чан не делал этого и это беспокоило.       — Будь осторожней, ладно? — добавляет Чанбин, когда Чан выходит из кухни. Чан промычал что-то неразборчивое в ответ.       — Неужели с ним… все хорошо? — говорит Феликс, нарушая тишину. — Он не выглядит нормальным.       — Он… обычно все в порядке, — отвечает Джисон после минутного раздумья. — Но иногда… иногда бывает вот таким, — Феликс хмурится, наклонив голову. — Я думаю, ему нужно немного времени побыть одному, — Феликс кивнул, и Чанбин кусает внутреннюю сторону своей щеки. Джисон посмотрел на него, прежде чем встать, сияя Феликсу. — Хочешь посмотреть мою комнату? — Феликс буквально загорелся от любопытства.       Это странно, но Чанбин решил, что ему нужно привыкнуть к этому. Сияние веснушек и глаз Феликса стало ярче, отбрасывая слабый золотистый свет на его окружение.       — Могу я кое-что спросить? — уточняет Чанбин, когда Джисон помогает Феликсу подняться на ноги. Феликс устремил на него любопытный взгляд. — Как… работает это свечение?       — Ну, — Феликс держится за Джисона изо всех сил. — Я честно без понятия. Оно… светится, когда захочет? Оно становится немного тусклее, когда мне грустно, и ярче, когда я счастлив, но остального я не знаю.       — Ого, — Феликс застенчиво улыбнулся Чанбину. — Ну, ребят, не позволяйте мне больше вас задерживать. Иди, покажи ему свою комнату, Джисон.       Уши Джисона заметно покраснели, и Чанбин улыбнулся, делая глоток кофе, пока Джисон уводил Феликса из гостиной.

Прости,

за все мои ошибки.

      Чанбин сидел за кухонным столом, когда Чан вернулся. Он все еще был расстроен, но уже не так потерян и растерян, как сегодня утром.       — Привет, — Чан секунду смотрел на стол, прежде чем поднять глаза. — Все хорошо?       — Да, — отвечает Чан, моргая. — Я познакомился со старшим братом Феликса.       — Чего? — хмурится Чанбин.       — Ну, — Чан так же шокирован, как и Чанбин. — Он подумал, что я Джисон, и пришел поговорить. Все это было странно.       — Я не сомневаюсь, — он понимал, почему Чан казался таким потерянным. — Каким он был?       — Он, кажется, искренне беспокоился о Феликсе. Но он немного… грубый… Феликс все еще здесь?       — Думаю, что да. Я не видел, как они уходили, так что они должны быть в комнате Феликса.       — Может, мне стоит поговорить с Феликсом.       — Скорее всего стоит, — говорит Чанбин, когда Чан снова встал. Он пошел на кухню, а Чанбин вернулся, чтобы посмотреть текст, который написал.       — Что ты хочешь на ужин? — внезапно спрашивает Чан, заглядывая в дверной проем. Чанбин поднял глаза, смотря на часы. Окей, приблизилось время ужина. Он даже не заметил.       — Мне без разницы, — Чанбин снова осматривает свои наброски. — Ты хочешь, чтобы я спросил Джисона и Феликса? Останутся ли они на ужин? Тебе нужна какая-нибудь помощь в приготовлении?       — Да, было бы здорово. Тебе не нужно помогать, не беспокойся.       Чанбин кивнул, вставая. Он бросил взгляд через плечо, прежде чем направиться по коридору в комнату Джисона.

Разыскиваемый здешним злом,

он найдет меня без страха.

      Феликс очень взволнован ужином и еще больше хотел помочь Чану готовить. Кухня была небольшой, поэтому Чанбин и Джисон стояли в стороне, пока Чан и Феликс готовили, и Джисон следил, чтобы Феликс не упал лицом вниз.       Пока они готовили, Чан рассказал Феликсу о ситуации с его братом, и Феликс уставился на Чана удивленным взглядом, а затем одарил Джисона застенчивой улыбкой.       — Минхо, — начинает он, когда они сели за стол. — Он слишком заботливый.       — Он кажется довольно напряженным, судя по тому, что я слышал, — Чанбин откусывает небольшой кусочек от своей еды. Феликс вздохнул и посмотрел на свою тарелку и на столовые приборы рядом с ней.       — У него есть причины… — Чанбин решает не настаивать на этой теме. — Теперь как… как это работает? — Феликс указывает на тарелку и столовые приборы. — Что мне делать?       Джисон сдержал улыбку и протянул руку, начиная показывать Феликсу, как ими пользоваться. Чанбин заметил как Чан широко улыбался им. Теперь на сердце Чанбина стало намного легче, он знал, что Джисон счастлив и влюблен.

Я устал, измучен,

но я продолжаю.

      Чанбин собирался собрать свои вещи и уйти, когда услышал, как кухонная задняя дверь, со скрипом открылась. Чан ушел рано, на самом деле не сказав ни ему, ни Джисону, куда он направляется.       — Привет? — зовет Чан, сопровождаемый каким-то бормотанием, которое Чанбин не может разобрать.       — Привет, — ответил Чанбин, когда шаги приблизились. — Чан, у меня есть несколько битов, которые я бы хотел, чтобы ты послушал и… о, — он остановился, когда увидел, что Чан выходит из кухни, а за ним еще один парень. У него было круглое лицо, но сильные скулы, проницательные и изучающие глаза, изучающие дом, и губы, изогнутые в уголках рта. Чанбин заметил слабые розовые линии на его шее и приподнял бровь. Что это могло быть? — Привет, я Чанбин, — наконец выдавливает он, и парень устремил свой взгляд на него, оценивая внешность, прежде чем вернуться к изучению дома.       — Минхо.       Оу. Чанбин сдержал фырканье. Он должен был ожидать, что Минхо рано или поздно появится.       — Ты привел его сюда, чтобы утопить Джисона? — Чанбин приподнимает бровь, улыбнувшись. — Я знаю, что Джисон раздражает, но ты не должен доводить себя до такой крайности.       — Я здесь не для Джосина или чего-то такого, — Минхо поворачивается, чтобы посмотреть на Чанбина своими острыми глазами и сузить их. На этот раз Чанбин не смог сдержать фырканья, и Чан закрыл лицо ладонью. — Чан сказал мне, что у него есть пару музыкальных рекомендаций.       — Ты должен послушать наши песни, — Чанбин разворачивается, чтобы забрать свои вещи. Он собирался увидеться с Хенджином, и не хотел опоздать. — В любом случае, я ухожу.       — Удачи, милый, — кричит Чан, когда Чанбин вышел за дверь. Чанбин покачал головой, ухмыляясь.       — Ты просто ревнуешь, Чан!

Ты делаешь меня счастливым,

заставляешь меня чувствовать себя живым.

      — Итак, — неловко начинает Чан, садясь рядом с Чанбином. Тот в свою очередь оторвал взгляд от своего ноутбука, приподняв бровь. Было темно, и единственным источником света в комнате был тусклый голубой свет от экрана Чанбина. — Думаю, что могу встречаться с Минхо, а могу и ошибаться.       Чанбин знал, что Чан регулярно встречается с Минхо, но он так занят, проводя время с Хенджином, что едва видел Минхо.       — Ну?       — Я не… знаю, потому что мы не говорили об этом, но мы встречаемся, и кажется, что мы ходим на свидания. Я без понятия… Но он попросил меня попробовать спать побольше.       — Я его не виню, — Чан закатил глаза. — Нет, серьезно, тебе нужно больше спать. Но что ты ответил? Ты собираешься попробовать?       — Да, — Чан проводит рукой по вьющимся волосам. — Я пообещал ему, что постараюсь ложиться спать в разумное время.       — А разумное время это?       — По крайней мере, до полуночи, — Чанбин нахмурился, смотря на настенные часы.       — Ну, мой дорогой, ты, кажется, уже терпишь неудачу, — отметил он, когда часы начали приближаться к часу ночи. — Иди спать, Чан.       Чан ухмыльнулся, качая головой и вставая.       — Я собираюсь… попробовать, — Чанбин уставился на него. — Не смотри так удивленно. Я просто попробую, — его игривое выражение лица стало серьезным. — Как у тебя дела в эти дни? Ты в порядке?       Чанбин наклонил голову, не совсем понимая, на что он намекает.       — Ну да? А что такое?       — Ну… Ты хорошо питаешься?       Чанбина осенило, что да, он хорошо питался. Он ел в свое обычное время, и… в последнее время не слишком много думал о еде.       — Ого, — выдохнул он, и Чан выглядит обеспокоенным. — На самом деле я… Я правда хорошо ем, — выражение лица Чана смягчилось, легкая улыбка изогнула его губы.       — Отлично, — он мягко перебивает волосы Чанбина. — Я иду спать, не засиживайся слишком поздно.       — Я не буду, не буду, — Чанбин наблюдает, как Чан исчез в своей комнате, оставив его одного в темноте без источника света, кроме яркого света от ноутбука. — Спокойной ночи, — шепчет он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Сколько я себя помню,

я был неправ;

      Хенджин похож на гигантского щенка, навалившегося на Чанбина всем своим весом. Они смотрели Чем мы заняты в тени, и Чанбин не успевал за фильмом, потому что Хенджин отвлекал его. Он играл с волосами Хенджина, наблюдая за ним сверху вниз. Хенджин смотрел в телевизор, ел свои чипсы и время от времени хихикал.       — Смотри, — он указывает на телевизор и смеется. Чанбин поднял глаза, его пальцы запутаны в черных волосах Хенджина. — Мне больше всего нравятся оборотни.       Чанбин уставился на экран, наблюдая, как группа вампиров начала взаимодействовать с оборотнями. Хенджин говорил об этом сериале и о своей любимой реплике.       — Эй, мы не ругаемся, — сказал главный оборотень, когда один из других оборотней выругался.       — Да, извини, я-       — Мы оборотни, а не ругающиеся волки, — прервал лидер его, и Хенджин разразился приступом смеха. Чанбин только усмехнулся, проводя руками по волосам Хенджина. Его сердце готово вырваться из груди, настолько переполненное любовью к нему. Когда он все еще продолжал перебирать пальцами волосы Хенджина, то пальцы внезапно коснулись кожи за ухом. Хенджин внезапно напрягся, и рука метнулась к своей голове.       Кожа была на ощупь… сухой, что… было странно. Чанбин мог поклясться, что видел сине-зеленый оттенок, но он в этом не уверен.       — У меня есть сухие участки, — что-то скрутилось в его животе, когда он посмотрел в глубокие зеленые глаза Хенджина. — Иди сюда, — Хенджин перестраивается, чтобы поцеловать Чанбина. — Что ты думаешь о сериале? — интересуется он, когда они расстаются, все еще держа руку на щеке Чанбина.       — В принципе неплохо, — в голове Чанбина с каждой секундой увеличивались вопросы. Хенджин улыбнулся и наклонился к другому.       — Я рад, что тебе понравилось, — он поднял взгляд, прежде чем снова вернуться к просмотру.       Было что-то, о чем Хенджин не договаривал ему.

Все всегда говорят,

что я должен быть сильным;

      Чанбин погружен в свои мысли, осматривая пляж со своего места на переднем крыльце. Солнце едва виднелось над горизонтом, приближался рассвет. Все тихо и спокойно. Чан спал, чего почти никогда не случалось, а Джисон и Феликс постепенно возвращались к нормальному режиму сна.       Чанбин был единственным, кто не спал.       — Эй, — внезапно произнес глубокий голос сзади, и Чанбин обернулся. Феликс осторожно закрыл за собой дверь и поспешил к нему. — Могу я сесть здесь?       — Конечно. Как тебе человеческий мир? — спрашивает Чанбин после минутного молчания, бросив взгляд в сторону Феликса. Феликс одет в рубашку 3racha, на что Чанбин не очень удивился, а сияние его глаз и веснушек были теплого и тусклого бронзового цвета, едва заметного, если вы не знаете об этом. Он не замечал этого раньше, но заметил сейчас, когда солнце выглядывает из-за горизонта и освещает их своим светом, но у Феликса была маленькая серьга в левом ухе. Чанбин сделал небольшую заметку, чтобы спросить и об этом.       — Это… по-другому. Джисон рассказал мне о том, как устроен ваш мир, и мне очень любопытно. Я хочу увидеть больше, но это нечто другое.       — Многие ли из вас… выходят на сушу? — Феликс на секунду задумался, прикусив нижнюю губу. — Ты сказал, что большинство русалов знают заклинание, чтобы получить ноги, значит ли это, что многие из вас ходят по суше?       — Ну, я могу сказать… что некоторые это делают, — медленно отвечает он. — Я бы не сказал, что их много, но есть несколько русалов, которые покидают колонию и решают жить на суше.       — Как это работает? Например… удостоверения личности и все остальное? — Чанбин нахмурил брови, на что Феликс лишь нахмурился в ответ. — Прости, скорее всего, ты не знаешь, что это такое. Но… телефон? Одежда? Как это работает?       — У моей колонии есть… связи, я думаю, вы могли бы назвать это так. Например… у нас есть дом здесь, в городе, и там живет Джинни, он помогает нам с телефонами, одеждой, контактами и всем таким. Я на самом деле не… много знаю об этом, потому что я узнал об этом только недавно.       — Оу, — выдавливает Чанбин, покусывая нижнюю губу. Джинни? — Я понял.       — Могу я спросить тебя кое о чем?       Чанбин поднял глаза, и Феликс смотрел на него любопытными глазами. Чанбин пожал плечами, одарив Феликса легкой улыбкой.       — Конечно, спрашивай.       — Джисон сказал мне, что вы все познакомились в музыкальном лагере и… Я не знаю… он не очень много говорит об этом… Он упомянул, что его выгнали, потому что он любил парней и переехал жить к тебе и Чану… Мне любопытно… хм, — он замолчал, потирая затылок. — Это нормально?       — Гомофобия и дети, которых выбрасывают из дома из-за их сексуальности? — Феликс кивнул с удрученным выражением на лице. — Да, это довольно распространенное явление. Нам с Джисоном повезло, что Чан забрал нас.       — Был ли ты… тоже выброшен на улицу?       — Ага. Я рассказал своим родителям, и они были не очень довольны этим. Это было менее… драматично… чем опыт Джисона, но это было что-то.       Феликс снова кивнул, издав небольшой гул, и тяжелая тишина повисла в воздухе вокруг них. Чанбин вздохнул, ему было стыдно за то, что он испортил настроение.       — Ты уже привык к ногам и ходьбе? — он пытался сменить тему.       Феликс просиял, превратив унылый и грустный вид из удрученного в счастливый.       — Становится все лучше и лучше, — он ухмыляется. — У меня все еще есть небольшие проблемы с равновесием, но нужна просто тренировка, — он кидает взгляд вниз на свои ноги, и Чанбин делает тоже самое, не особо задумываясь.       Он не видел этого раньше, но у Феликса не хватало двух пальцев на правой ноге, а по икре тянулись красные шрамы.       — До того, как я родился… мое яйцо было повреждено. Я из колонии глубоководных морских обитателей… Предполагается, что я живу в глубоком море, но когда мое яйцо было повреждено, то моя колония покинула меня.       — Оу.       — Родители Минхо взяли меня к себе, не зная, вылупится мое яйцо или нет, — продолжил Феликс, устремляя взгляд на пляж. — Я бесконечно благодарен им за это. Мои плавники немного деформированы, так что потребовалось время, чтобы научиться нормально плавать, — он провел рукой по своим светлым волосам. — Прости, я несу чушь.       — Нет, не волнуйся, — Чанбин качает головой. — Если тебе нужно выговориться, то я с удовольствием это сделаю. Во всяком случае, я узнаю что-то новое.       Феликс лишь улыбнулся.       — Как плавник влияет на тебя сейчас?       — Я не могу… плавать в сильном течении. Я пытался плыть вниз, заплывая поглубже, но течение слишком сильное, и мои плавники не справляются с этим… — он вздохнул. — На самом деле я не возражаю, потому что я счастлив там, где нахожусь сейчас, но… когда я был моложе, это было тяжело.       — Я предполагаю, что ты не вписывался? — Феликс посмотрел на него с натянутой улыбкой на губах.       — Трудно вписаться, когда ты светящаяся палочка, — шутит Феликс. — Надо мной не издевались или что-то в этом роде, но я все равно чувствовал… дискомфорт. У меня другой график сна, чем у других, и солнце заставляет меня чувствовать себя неуютно.       — Как теперь тебе солнце, когда ты… отчасти человек? — Чанбин смотрит на восходящее солнце.       — Это заставляет меня немного нервничать, если я остаюсь на нем слишком долго, но во всяком случае это намного лучше, чем обычно. Мне нравится солнце. Оно красивое.       — Да.       — Восход солнца тоже хорош. Я много наблюдал за восходом солнца с Джисоном. Раньше я обычно уходил в свою пещеру до него.       — Это правда красиво, — Чанбин изучает пейзажи перед собой. Это прекрасно — золотые лучи солнца тянулись, чтобы коснуться вида перед ним. — Восход солнца имеет такое большое значение… — он краем глаза увидел, как Феликс повернул голову. — Новый день, новые возможности, новые начинания.       — Джисон тоже говорил что-то подобное, — отмечает Феликс, и Чанбин кивнул, не сводя глаз с рассвета. — Это… Он серьезно заботится о тебе и Чане.       — Мы семья. Я рад, что он в итоге нашел тебя. Он… несколько лет назад он был… оболочкой. Он изолировал себя от всех, и когда он начал встречаться с тобой… Я беспокоился о нем. Я считал, что он возвращается к своему старому образу. Ты даже не представляешь, как я счастлив, что он влюблен, — Чанбин улыбается, видя, как Феликс отводит глаза, немного смущенный. — Ты делаешь его таким счастливым. Спасибо тебе.       Феликс улыбнулся, из-за чего его веснушки засверкали ярче.       — Я тоже рад, что он нашел меня… Он делает меня по-настоящему счастливым.       Чанбин лишь улыбнулся, оглядываясь назад, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. Он больше ничего не сказал, и Феликс тоже. Они сидели на крыльце в уютной тишине, пока Чанбин допивал свой кофе.

Голос в моей голове говорит:

сдавайся.

      Чанбин не знал, что сказать или думать. Что-то не так с Хенджином, он чувствовал это с самого начала, но он ощущает… предательство. Он думал, что Хенджин доверяет ему достаточно, чтобы рассказать такие вещи. Они установили, что они встречаются. Чанбин провел рукой по своим черным волосам. Они встречались друг с другом уже некоторое время, и Чанбин доверял Хенджину свои секреты. Он обнажил себя для него.       Он вздохнул, смотря на дверь дома Хенджина. Он еще раз глубоко вздохнул и постучал в дверь, слыша приближающиеся шаги, и сердце Чанбина начало бешено колотиться в груди. Когда дверь распахнулась, Чанбина встретили два тускло-зеленых глаза, с любопытством поблескивающих. Чанбин всегда был очарован глазами Хенджина, но первое, что пришло на ум, был ответ Минхо, когда Чанбин задал ему этот вопрос.       — Являются ли яркие глаза явным признаком того, что кто-то является русалом?       — Иногда.       Скорее всего, Чанбину следовало спросить его об этом сразу же, как только Минхо рассказал ему об этом. Но он… он не хотел разрушать то, что было у них. Он не был уверен. Он этого не сделал-       — Привет, — приветствует Хенджин, его лицо расплылось в улыбке, и Чанбин быстро моргнул, отрываясь от своих собственных мыслей. — Мы что-нибудь запланировали на сегодня? Я ведь ничего не забыл?       — Ты этого не сделал, — Чанбин одаривает Хенджина небольшой и напряженной улыбкой. — Могу я войти?       — Конечно, — зеленые глаза Хенджина пристально изучали Чанбина. — Что случилось?       Чанбин глубоко вздохнул, и Хенджин выглядел обеспокоенным. Не было никакого смысла затягивать с этим.       — Ты… русал?       Хенджин ошеломлен, его глаза расширились, а челюсть отвисла. Сердце Чанбина упало. Это совсем не похоже на… не то чтобы то, что Хенджин был русалом, было неправильно, но он чувствовал себя обманутым. Он и Хенджин…встречались несколько недель, может быть, Хенджин не доверял ему достаточно, как Минхо, который вообще не доверял людям, но Хенджин знал его достаточно хорошо… да?       — Да, — наконец отвечает Хенджин, голос едва слышен, и Чанбин сглотнул. — Я должен… наверное, я должен был рассказать тебе об этом, не так ли?       — Ты так думаешь? — вопрос звучит намного резче, чем предполагает Чанбин, из-за чего Хенджин вздрогнул. — Послушай, я… Я понимаю, что ты можешь не доверять людям, но… ты меня знаешь, да?       Хенджин одарил Чанбина печальными глазами, и желудок Чанбина неприятно сжался.       — Я знаю, — наконец сказал он. — И я… доверяю тебе, Чанбин… Это просто… не казалось важным?       — Не казалось важным? Ради всего святого, это буквально то, кто ты есть? И ты не думаешь, что это важно?       — Я-       — Я рассказал тебе о себе, я делился с тобой всем, — шипит он. — И я ничего не получил взамен?       — Я собирался сказать тебе… — шепчет Хенджин, опустив голову. — Я не знал… когда… И понятия не имел, взбесишься ты или нет.       — Значит, вместо этого ты солгал? — Хенджин не ответил, опустив голову. — Может быть, нам стоит… прекратить.       — Что? — Хенджин резко поднимает голову. Его глаза блестели, словно он был на грани слез. — Нет, Чанбин, я-       — Какой в этом смысл, если ты даже не можешь быть честным со мной? — Чанбин чувствовал себя уязвимым и преданным. Он был слишком увлечен Хенджином. Продолжить — значит рисковать получить еще большую травму. Он не готов к этому. — Может быть, нам стоит сделать перерыв, — он поворачивается, открывая дверь, чтобы уйти.       — Чанбин, — зовет Хенджин, но Чанбин хлопает за собой дверью. Как только она закрылась — он побежал.

Я хочу держать тебя в своих объятиях вечно.

      Через час после того, как он покинул дом Хенджина, Чанбин почувствовал, что готов вернуться домой. Он прятался на пляже, в том уединенном месте, которое однажды показал ему Хенджин. Было приятно побыть наедине с закатом, чтобы разобраться во всем. Чанбин резко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Он устал, глаза опухли от слез. Он протер глаза, прежде чем толкнуть дверь.       — Привет, — здоровается Чан, когда Чанбин вошел в каюту. На этот раз он был один. Минхо нигде не было видно. — С тобой все в порядке?       — Где Минхо? — спросил Чанбин, игнорируя вопрос. Он хотел отвлечься от мыслей о Хенджине. Чем угодно.       — Он с… другом, — отвечает Чан, и Чанбин мог сказать, что он что-то скрывает от него. У Чана есть такой взгляд, когда он не говорит всей правды, и прямо сейчас у него было точное такое же выражение лица. — Что случилось? Все нормально?       — Хенджин — гребаный русал, — Чан совсем не выглядел удивленным. О, блять. — Ты знал? — Чан морщится, закрывая крышку своего ноутбука.       — Да, — признался он. — Мы с Минхо познакомились с ним вчера. Они друзья детства. Они обменялись номерами телефонов и… Минхо сейчас с ним, он ушел, как… полчаса назад.       — Черт.       — Но что с ним такое?       — Он не сказал мне… — Чанбин внезапно чувствует себя побежденным. — Я чувствую себя… преданным. Я рассказал ему все о себе… А он не мог сказать мне даже этого.       Чан вздохнул, проводя рукой по своим непослушным кудрям.       — Не думаю, что это так. Я считаю, он пытался быть осторожным.       — Неважно, — бормочет Чанбин, и слезы наворачиваются на глаза. — Я иду спать.       — Он очень заботится о тебе, Чанбин, — добавляет Чан, когда Чанбин выходит из комнаты. — Спокойной ночи.       — Спокойной ночи.

Омой меня в своем свете.

      Чанбин знал свой режим питания. Он знал, что сказал ему его врач, как важно, чтобы он придерживался своего графика и как он не должен ни по какой причине прекращать есть. Он делал успехи. Он не должен позволять кому-то вроде Хенджина так влиять на него.       Он сидел в ванной, на крышке унитаза, и смотрел на свои руки. Ему следовало бы пообедать. Руки дрожали, а перед глазами все плыло. Он чувствовал усталость, измученность и головокружение.       Стук в дверь вывел его из задумчивости.       — Чанбин? — кричит Чан с другой стороны. — Ты там, внутри?       — Да, — слабо отозвался Чанбин, не уверенный, что Чан его слышит. Он хотел спать.       — С тобой все в порядке?       Чанбин открыл рот, чтобы ответить, но ничего не смог выдавить. Его зрение становилось нечетким и сильно кружилась голова.       — Чанбин? Я захожу, — предупреждает он, и дверь открылась. Хм. Чанбин забыл ее запереть. — Блять, — едва слышно выругался Чан. Ему кажется, что его уши набиты ватой. Чан сказал что-то еще, но Чанбин не расслышал.       — Джисон! — кричит Чан достаточно громко, чтобы Чанбин смог расслышать. Он едва замечает, когда Чан помогает ему подняться на ноги. Его колени подогнулись, всем весом наваливаясь на Чана.       — Прости, — сумел выдавить он как раз в тот момент, когда Джисон обнял его. — Мне так жаль.

Мне очень жаль.

      — Чанбин? — зовет Чан, как только Чанбин открыл глаза. — Ты со мной?       — Да, — еле как выдавливает Чанбин. У него так сильно пересохло в горле.       — Сюда, — Чан помогает Чанбину сесть. — Пей, — он протягивает стакан с водой. Чанбин зафиксировал обе руки на руке Чана, держащую стакан, пока тот пил. — Минхо готовит какую-то кашу. Сойдет? — Чанбин кивнул.       Они сидели в тишине, и Чанбин все это время смотрел на свое покрывало. Он чувствовал себя ужасно, его желудок требовал еды, а чувство вины угрожало съесть его заживо. Ему не следовало пропускать все эти приемы пищи.       — Я облажался, — прошептал он, не смея взглянуть на Чана. Он сплошное разочарование. Сначала для своих родителей, а теперь и для Чана. — Я такой, такой-       — Чанбин, — прервал его Чан, установив руку ему на бедре. Чанбин поднял глаза. Чан мягко улыбался ему. — Знаю, ты думаешь, что я разочарован. Но это не так.       — Но-       — Я переживал. Но не разочарован.       — Я… Мне нужно было о многом подумать, и я забыл… прости, — шепчет он, и Чан нежно поглаживает рукой по плечу.       — Давай поговорим об этом позже, а сначала сосредоточимся на том, чтобы раздобыть тебе немного еды, хорошо? — Чанбин кивнул, хотя упоминание о еде вызвало у него тошноту. Ему нужно отдышаться и успокоиться. Он мог это сделать.

Принеси мне счастье,

принеси мне спокойствие.

      Прошло еще два дня, пока Хенджин не постучал в их дверь. Чанбин следил за тем, чтобы следовать своему расписанию, отказываясь впасть в еще один подобный случай. Чан, Джисон, Феликс и Минхо были очень любезны, не забывая проверять его.       Чанбин стоял на кухне с чашкой чая в руках и смотрел в кухонное окно. Небо потемнело, так как часы приближались к десяти вечера.       — О, привет, Хенджин, — Чанбин услышал, как здоровается Чан, когда входная дверь со скрипом открылась. Сердце подпрыгнуло, быстро набирая скорость в груди. — Да, Чанбин… он здесь, — его руки дрожали, когда он изо всех сил вцепился в чашку с чаем.       — Можно мне… поговорить с ним? — интонация в его голосе заставила сердце Чанбина подпрыгнуть. Он чувствовал, как слабеют ноги. Он так нервничал. Он знал, что должен поговорить с Хенджином, чтобы решить это. Хенджин стал важной частью жизни Чанбина, и даже если это может быть не навсегда, он понял, что пока не хочет его отпускать.       — Он… будь добр к нему, ладно? — говорит Чан мягким голосом. — Я уверен, что последние несколько дней были тяжелыми для вас обоих. Но… будь с ним поосторожнее, договорились?       — Обещаю, — голос Хенджина слегка дрожал, и Чанбин с трудом сглотнул, пытаясь не уронить чашку с чаем.       — Он на кухне, — сердце Чанбина на полсекунды остановилось. — Не пугай его, когда войдешь.       — Не буду, — тихо ответил Хенджин. — Спасибо.       Чанбин едва слышал скрип шагов по деревянному полу, его кровь шумела в ушах, а сердце билось в груди. Он прислонился к кухонной стойке, наконец опустив чашку.       — Чанбин? — спрашивает Хенджин, и Чанбин отводит взгляд от пола.       Хенджин выглядел измученным, подавленным и усталым. Чанбин взглянул на него и вся нервозность исчезла, почувствовав себя опустошенным и усталым. Он не хотел, чтобы все было так, как сейчас. Он хотел, чтобы все было так, как раньше.       — Прости, — зеленые глаза Хенджина блестят, а в горле Чанбина растет ком. Он попытался проглотить его. — Я должен… Мне жаль.       — Ты тоже прости, — шепчет Чанбин, снова сглатывая. — Мне не следовало так резко реагировать… и так злиться из-за этого… Я понимаю, почему ты мне не сказал… А я не спрашивал… Извини.       — Я не хочу быть вдали от тебя, — выдохнул Хенджин, делая несколько осторожных шагов в его сторону. Чанбин вцепился в кухонную стойку изо всех сил, его ноги угрожали отказать в любую секунду. — Я не должен был… Чего ты хочешь? — Хенджин заикался, спотыкался на словах и не мог найти правильных слов.       — Я хочу, — начал Чанбин дрожащим голосом. — Я хочу, чтобы мы были… нами… Я не хочу, чтобы все закончилось из-за этого.       Хенджин кивнул, делая еще пару шагов к Чанбину, пока он не оказался достаточно близко, чтобы Чанбин мог коснуться его. Они молчали, единственным звуком в комнате было их дыхание. Чанбин протянул руку, его пальцы коснулись руки Хенджина. Хенджин смотрел на него, неуверенность плавала в его глазах.       — Иди сюда, — тихо сказал Чанбин, обхватывая пальцами руку Хенджина и притягивая его ближе, раскрывая объятия. Хенджин обнял Чанбина, и тот уткнулся носом в грудь Хенджина, сдерживая небольшой всхлип. Он чувствовал себя так, словно с его плеч свалился огромный груз. Руки Хенджина вокруг него были как теплое и безопасное одеяло, а нос прижался к волосам Чанбина.       — Мне жаль, — прошептал он, его руки изо всех сил вцепились в рубашку Хенджина.       — Мне тоже, — пробормотал Хенджин в волосы Чанбина, усиливая хватку вокруг него. — Я никогда не хотел, чтобы… все стало таким, как сейчас.       Чанбин напевал, держась за Хенджина и слушая ровное и сильное биение его сердца. Затем он немного откинулся назад и взглянул на Хенджина.       — А ты… ты хочешь остаться на ночь?       Хенджин воспользовался моментом, изучая лицо Чанбина. Он мог видеть, что его глаза тоже блестели, так что Чанбин протянул руку, чтобы нежно погладить кожу под глазами Хенджина.       — Да, — наконец ответил Хенджин, нежно взяв руку Чанбина, чтобы прижаться губами к ладони Чанбина. — Я бы с удовольствием.

Мне так много нужно сказать,

но с чего начать?

      Лицом к лицу они лежали напротив друга, лишь тусклый свет настольной лампы был единственным источником света в комнате. Хенджин позаимствовал рубашку и шорты у Чана. Чанбин изучал Хенджина, прослеживая невидимые узоры на его руке.       — Не мог бы ты… показать мне свой хвост? — Хенджин расширил глаза, прикусив нижнюю губу. — Ты не должен, — быстро добавил Чанбин, отводя взгляд.       — Я могу это сделать, — уверяет Хенджин, взяв руку Чанбина в свою. — Просто… как много ты… знаешь о русалах? Сколько информации они тебе рассказали?       — Чуть-чуть, — Хенджин промурлыкал, играя с пальцами Чанбина. — Я знаю, что у тебя есть магия, — Хенджин снова устремил взгляд на него.       — Ну. У нас есть заклинание… чтобы получить ноги и наоборот, — Чанбин промурлыкал, нежно сжимая руку Хенджина. — У меня… Я уже давно этого не делал… так что, если… ты дашь мне хотя бы день, чтобы вспомнить все, то это было бы прекрасно.       — Я подожду, — Хенджин смотрел на него, пока они лежали на кровати, прежде чем придвинуться немного ближе. Чанбин ничего не сказал, двигаясь ближе, пока его нос почти не коснулся носа Хенджина. — Прости, я слишком остро отреагировал.       — Прости за то, что не сказал тебе, — шепчет в ответ Хенджин, его дыхание касается губ Чанбина, а взгляд скользнул вниз к губам, прежде чем встретиться с глазами Чанбина. Ни один из них ничего не сказал, но оба сократили небольшое расстояние между друг другом.

Спасибо тебе,

за то, что вошел в мою жизнь.

      — Хм, — Хенджин молчал, когда они идут по скалам. Все скалы гладкие и теплые под босыми ногами Чанбина, и заходящее солнце освещало их. Чанбин взглянул на Хенджина, отрывая глаза от скал, поскольку он пытался убедиться, что не поскользнется или не наступит на рыхлый камень. — Я не-, — он выглядел взволнованным, и Чанбин понимал его. Он тоже нервничал. — Это может занять время…       — Все нормально, — медленно проговаривает Чанбин, и Хенджин нервно облизывает губы. Они продолжали идти вдоль скал, пока не достигли небольшой лагуны. Как только они достигли ее, то Чанбин понял, почему Хенджин хотел пойти сюда. Это небольшой, круглый и довольно неглубокий бассейн с водой, более глубокий к центру и выход к морю, защищенный со всех сторон скалами. Это очень личное.       — Это неловко, — пробормотал Хенджин, и Чанбин не знал, что сказать. Что было уместно сказать в этой ситуации? — А ты… эм… ты можешь развернуться? — спросил он, взглянув на Чанбина. Ох, он выглядел нервным.       — Конечно. Хочешь, чтобы я… подержал что-нибудь? — спросил он, оглядываясь назад, но Хенджин лишь покачал головой.       — Пожалуйста, не надо… смотреть, пока я не скажу, — Чанбин мог слышать, как Хенджин тяжело вздохнул, а затем шорох одежды. Он опустил взгляд на свои руки, нервно теребя пальцы. Он не знал, чего ожидать.       Раздался небольшой всплеск, когда Хенджин вошел в воду, и Чанбин почти развернулся, прежде чем вспомнил, что обещал ему подождать, пока тот не скажет ему. Он мог слышать, как Хенджин бормочет что-то на языке, который не понимает, после чего последовало тихое проклятие.       — Ты в порядке?       — Дай мне попробовать еще раз, — отвечает Хенджин дрожащим голосом. Он услышал, как Хенджин снова что-то пробормотал на том же языке, и внезапно яркий свет осветил все сзади Чанбина. Когда свет погас, Хенджин заговорил.       — Ты… теперь ты можешь повернуться, — Хенджин погружен по нос в середину бассейна, но вода была настолько прозрачной, что Чанбин все равно мог все видеть. Вместо ног у Хенджина был настоящий и мерцающий сине-зеленый хвост. Его плавники не были узкими, как у Феликса, но… похожими на перья… Может быть, так выглядел хвост Минхо. Чанбин не видел хвост Минхо, он только слышал, как Чан и Феликс описывали его.       Самой поразительной вещью однако были глаза Хенджина. Минхо сказал ему, что людьми их глаза становятся тусклее, чтобы не так сильно выделяться, но он не был готов к этому. Глаза Хенджина были ярко-зелеными и пронзительными. Сердце Чанбина бешено бьется в груди, когда он подходит ближе к воде. Хенджин пристально смотрел на него, по-видимому, ища любое доказательство отвращения на лице Чанбина.       — Ты прекрасен, — выдохнул Чанбин, добравшись до края бассейна, садясь, погрузив ноги и икры в воду. От обрыва, на котором он сидел, до поверхности воды было около тридцати сантиметров.       — Ты же не думаешь, что я, — Хенджин подплывает еще ближе к Чанбину. — Отвратителен?       — Почему… я должен думать, что ты такой? — Хенджин пожал плечами, оперевшись руками на край бассейна. Когда он был так близко, Чанбин мог видеть, как чешуя ползет вверх по его животу, доходя до груди, прежде чем сливается с кожей. Спина Хенджина была почти чешуей, простирающейся до самых плеч и предплечий, пока она, наконец, не слилась с кожей. — Ты… все еще тот Хенджин, в которого я влюбился.       Хенджин уставился на него, его яркие глаза расширились.       — Ты можешь… наклониться, — Чанбин кивнул, вытаскивая ноги из воды, чтобы лечь на живот. Он уперся подбородком на скрещенные руки, не прерывая взгляд с Хенджина, тот в свою очередь приблизился на дюйм к Чанбину.       — Ты же не собираешься меня утопить? — уточняет Чанбин, оказавшись лицом к лицу с Хенджином. Хенджин мягко улыбнулся, баюкая лицо Чанбина в своих руках, а затем прижался губами к губам Чанбина. На вкус он был как соль.       — Я бы никогда не позволил тебе утонуть, — ответил Хенджин, когда они расстались, и Чанбин улыбнулся, протянув руку, чтобы провести по подбородоку Хенджина. Когда он провел пальцами по челюсти Хенджина, то тоже почувствовал там чешую.       — Вау.       — Ага. Это все чешуя.       — Значит, сухие участки на самом деле были чешуйками?       — Да. Я… довольно хорошо научился их скрывать… Честно говоря, они мне не очень нравятся.       — Почему?       — Не знаю… не хочу быть русалом, — наконец ответил он, все еще смотря Чанбину в глаза. — Я просто хочу быть человеком… нормальным, понимаешь.       — Если бы ты был человеком… ты не был бы Хенджином. Не тот Хенджин. Не мой и… Я не был бы твоим.       Хенджин издал тихий звук, который подозрительно походил на всхлип.       — Мой Чанбин, — Чанбин поклялся, что у него случился сердечный приступ. Чанбин ответил не сразу, крепко целуя Хенджина.       — Мой Хенджин, — пробормотал он в губы другого. Он так влюблен, и никогда не хотел отпускать Хенджина.

Спасибо тебе,

за то, что любишь меня.

      Чанбин открыл глаза, когда Хенджин пошевелился, чешуя мягко царапнула ноги Чанбина. Он наблюдал за оранжевым небом, когда солнце садилось, прежде чем снова посмотреть на Хенджина. Последние лучи солнечного света отражались на его чешуе, когда они касались голой кожи Чанбина. Хенджин опирался на локоть, смотря на Чанбина своими яркими зелеными глазами. Хенджин был высоким, как человек, и в его настоящей форме его хвост был даже длиннее, чем ноги. Он мог легко обернуться вокруг Чанбина, что он и сделал, буквально обвиваясь вокруг Чанбина, словно защищая от всего мира, когда тот смотрел на него с такой любовью в глазах.       — Ты великолепен, — выдохнул Чанбин, прежде чем смог остановить себя. Хенджин не ответил, лишь касаясь рукой челюсти Чанбина, поглаживая большим пальцем его скулу. — Почему я должен был думать, что ты отвратителен?       — Я рыба, не так ли? Люди обычно испытывают отвращение к рыбе? Когда я все еще жил в колонии, я на самом деле не был… чем меньше у тебя чешуи, тем лучше ты вписываешься. У нас есть свои стандарты красоты, как и у людей.       Чанбин кивнул, перемещая руку, чтобы коснуться ею спины Хенджина, проводя пальцами по покрытой песком чешуе.       — Я несколько раз пытался убрать чешую, но… знаешь, это не сработало, — невеселый смешок слетел с его губ, и сердце Чанбина болезненно сжалось. — Мне несколько раз говорили, что я выгляжу… отвратительно… слишком похож на рыбу, — пальцы Чанбина переместились со спины на боковую часть туловища, кончики пальцев скользнули по жабрам над ребрами. — Это было так давно… И глупо, но я продолжаю думать об этом.       — Это не глупо, — он видит столько сомнений и страха в глазах Хенджина, и он… он знал это чувство. — Это… такого рода вещи остаются с тобой.       Хенджин ничего не сказал, но продолжил изучать лицо Чанбина, поворачивая руку, чтобы коснуться тыльной стороной пальцев щеки Чанбина.       — Я был уродливым ребенком в школе. Знаешь, странный ребенок, который не похож на всех остальных и слишком застенчив, чтобы протянуть руку. Легкая мишень, — он сглотнул. Это были вещи, о которых он старался не думать, отодвинуть их на задний план. — Со мной всегда было что-то не так. Я был слишком тихим, я выглядел страшным, когда не улыбался, я выглядел странно, когда улыбался, я был слишком громким, когда действительно осмеливался играть с другими детьми, и я слишком много ел.       Хенджин мгновение наблюдал за лицом Чанбина, немного наклонившись, так что его нос почти касался Чанбина. Чанбин посмотрел в глаза Хенджина, его сердце быстро билось в грудной клетке. Он переместил свою руку, проводя ею по мягкой коже Хенджина, пока не смог твердо остановиться на сердце Хенджина. Сердцебиение Хенджина было сильным и ровным, успокаивающим.       — Ты идеален, — ответил Хенджин едва слышным голосом, и его пальцы призрачно скользнули по щеке Чанбина.       — Ты тоже, — сказал Чанбин, большой палец поглаживал кожу над сердцем Хенджина. — Я… я люблю тебя.       Как только слова слетели с его губ, ему показалось, что мир остановился. Дыхание Чанбина сбилось, сердце заколотилось, а пальцы задрожали. Он не сводил глаз с Хенджина, все его тело застыло, пока он ждал реакции Хенджина.       Хенджин задержал взгляд Чанбина на своих глазах, прежде чем наклониться, прижимаясь губами к губам Чанбина. Его грудь придавила Чанбина, когда Хенджин почти лег на него. Чанбин не возражал. Он переместил свою руку с груди Хенджина на затылок, углубляя их поцелуй.       — Я тоже тебя люблю.

Останься.

      — Феликс, — пытается успокоить Минхо, когда тот вцепился в него. — Да ладно, не драматизируй.       — Но я… я, — Феликс шмыгнул носом, крепче обнимая Минхо.       — Ты всегда можешь остаться, — сказал Джисон, но Феликс быстро отпустил Минхо, покачав головой. — Я серьезно, Ликс. Если ты хочешь остаться, все в порядке.       — Я хочу увидеть город, — Феликс взглянул на Минхо. — Я… не буду отходить от них ни на шаг…       — Мы всегда можем созвониться, — успокаивает Минхо, и Чонин кивает. Чанбин мог видеть печаль в его глазах, и он это понимает. Феликс собирался уехать на время, и Чанбин мог только представить, как сильно Чонин будет скучать по нему. — Чан обещал, что мы будем звонить по крайней мере каждый второй день.       — Так и будет, — Чан загружает последнюю сумку в машину. — А теперь, можно мне на секунду побыть со своим парнем? — он смотрит на Феликса, приподняв бровь. Феликс кивает, в последний раз обняв Минхо, прежде чем продолжить цепляться за Чонина. Чанбин отвел взгляд, пока Чан и Минхо не стали тошнотворными. Он слышит жалобы Чонина, сдерживая улыбку, когда увидел Хенджина.       — Обещаешь звонить? — Хенджин взял его за руку. Чанбин ободряюще сжал руку и кивнул.       — Каждый день, — ответил он, широко улыбаясь, когда Хенджин, наконец, выдавил небольшую улыбку. — Я буду скучать по тебе.       — Я тоже буду скучать, — Хенджин наклоняется ближе, чтобы поцеловать Чанбина. Тот в свою очередь нашел место руке на плече Хенджина, пальцы коснулись чешуи, когда он притянул его ближе. — Это еще не конец, да? — шепчет Хенджин, дыхание касается губ Чанбина.       — Не конец, — повторяет Чанбин, снова целуя Хенджина. — Это только начало.