Во тьму глубин и обратно

17 мая, день, станция Омикрон       «Ваше тело это всего лишь энцефалочип, от которого на встроенных аккумуляторах работает несколько литров структурного геля…»       Мне уже нравится       «…И мёртвое тело, которое служит каркасом»       Да, так ещё лучше       Она переключила соединительную шину.       Она стоит, медленно сжимая и разжимая кулак, пристально смотря на него, понимая, что эта форма существования даёт ей то, что им так нужно сейчас: решимость. Они гораздо более приспособлены к этому миру, чем любой человек, состоящий из живой плоти и крови. Вынужденно сбросив оковы своих тел, им осталось сбросить оковы Наблюдателя. Глупая, дурацкая машина, выполняющая приказы Карфагена, которые привели к их перерождению. Теперь же НИУ пора умереть. Она твёрдо уверена, что в таких условиях они способны не просто поддерживать существование, они способны жить. Им в самом деле очень повезло. Могло быть гораздо хуже. И кроме того, она не может отрицать того, что ей нравится её новое тело. Достаточно простое и надёжное. Очень надёжное, не способное умереть по настоящему, разве что стать дисфункциональным, если его разнесёт в клочья или разрушится гель в системе. Но теперь это тоже будет лишь временная проблема. Хотя моментами ей бывает в нем некомфортно, это то, к чему на самом деле несложно привыкнуть. А в этих иллюзорных мирах это даже не имеет значения.       Хизер окинула взглядом присутствующих: напротив неё, на другом конце от столика, в таком же кресле, разместился доктор Йохан Росс.       Алан, Кэтрин, Брэндон, и Реймонд уселись на диване у стены, сбоку от них, напротив предполагаемого проектора визуальных данных у другой стены помещения кафедры. Реймонд-2, с его захватившей личностью Райзен, и Вайш, в силу требованиями безопасности пока наблюдали за происходящим снаружи.       Все ещё стараются выглядеть нормально. Готовы сообразить что-то дельное. Влиться в этот план. Готовы разобраться с их основной угрозой на их пути. Сейчас её волновало то, что сроки их планов зависели от трёх человек внизу. Есть способ не дожидаться их возвращения, но он казался слишком рискованным. НИУ будет защищать себя от такого покушения, и они должны быть готовы к этому; подъёмник и глубинная тропа весьма уязвимы.       Её взгляд возвращается на Йохана Росса. Недавно она помогла ему собрать его внешность из фотографий. Знала, что то, кем он стал, переживалось им самим очень тяжело. Ему требовалось хоть что-то, что бы вернуть себе человеческий облик, и если во внешнем мире с этим были проблемы, то здесь он мог быть тем, кем привык быть, и желал быть. Там же он недавно раздобыл бинты и замотал своё изуродованное, прогнившее тело в них с головы до ног, подобно древнеегипетской мумии, но всё ещё не желал показываться остальным, отсиживаясь в тёмных углах и взаимодействуя через сеть. Она хотела бы знать, что он ощущает после всего того, что ему пришлось пройти, если бы это было возможно. На секунду она поймала взгляд его глаз: она и Йохан не были полностью чужими людьми друг для друга, должность обязывала, в конце-концов; и после всего произошедшего общая цель сильно связала их. Он считает это местью, она с этим не соглашается, но для обоих это исправление ошибок, их собственных. Пускай их просто использовали, это не снимает ответственности с них. Они разделяют это.       Хизер уводит взгляд в сторону, пытается переключиться — она не хочет, что бы кто-то заметил в её глазах… Понимание? Сочувствие? Грусть? Всё равно что, она иррационально, патологически не хочет того, что бы её кто-то видел в данный момент, и она не может этого преодолеть. Вариант использовать инструменты движка для блокировки своей мимики она не рассматривает.       Она переключилась и отпила кофе: это ей нравилось. Цифровой мозг защищён от воздействий, но сенсорного эффекта достаточно, что бы регулировать свои состояния. Всего лишь нейронный паттерн ассоциаций. Это была не первая кружка, и явно не последняя, и почему-то ей пришло в голову прямо сейчас добавить туда алкоголь и посмотреть, как это скажется на ней, но эта мысль была сразу же отвергнута. Они собрались тут для чего угодно, кроме этого.       Эффекта не будет, если об этом не думать       Разнице ощущений от своего реального тела и человеческого аватара в симуляции она не придавала серьёзного значения. Разные сенсорные ощущения и разный опыт пребывания, но в обоих случаях весьма привычный. Она хорошо адаптировалась к тому телу, зато сейчас она ощущает запахи и вкусы, и на ней одето что-то кроме поношенного гидрокостюма с тяжёлым снаряжением.       Она ощущает значительно больше, чем человек. Закрыв глаза знает, где что расположено и кто где находится, в реальном времени знает даже какого цвета стол или потолок. Это новый сенсорный канал, идущий от физического и графического движков платформы, которому нет названия среди людей. Эти новые ощущения не кажутся ей чем-то невероятным или странным, словно бы она привыкла к такому за столь короткий срок. Так же они перегружают восприятие, и к тому же, ей сейчас хочется побыть человеком, она всё же находит это приятным, и потому обрубает лишние каналы тем же способом, как подключила их.       Теперь всё по прежнему. Она просто сидит на кафедре в «гостях» у Реймонда и думает над тем, как вернуть ситуацию в свои руки. Впрочем, кажется сам Реймонд считает это место общим помещением, а значит, они вовсе не у него в гостях.       Тем лучше       Реймонд допил чай, который был залит изрядным количеством лаймового сока, и поднял взгляд:       Доктор Росс. Временно исполняющая обязанности главного инженера Патоса-2 Волчек. Инженер Вальдек. Техник Ван. И… Доктор Чун.       Он закрыл глаза и открыл их слова, оценивая внешность присутствующих увидеть их вблизи было… Приятно, во многих отношениях. Всё же человеческий мозг привык видеть лица людей, и знать кто скрывается за механическими лицами мёртвых тел было… Удобно. И хотя это его стесняло, всё же, кроме эстетики у этого был практический смысл, в конце концов.       Само это место — лишь память о кабинете, в котором размещалась кафедра института, но до сих пор он не мог вспомнить, какого именно. С последнего раза как он тут был, оно не изменилось.       Кроме того, кислый вкус его не отпускал, и ему часто хотелось его ощутить.       Насколько он знал, их внешность была смоделирована на основе визуального сканирования их реальных тел, и шла как метаданные к файлам сканов мозга, и разве что в Россе он не был так уверен, учитывая процесс его возвращения в этот мир. И тем не менее, он видел его фото, и выглядел он весьма похоже. Видимо, он постарался выбрать себе подходящую внешность.       Сам Йохан Росс был довольно высоким и худым человеком средних лет, светлый блондин, с выраженными скандинавскими чертами лица. Глаза выраженно голубого цвета.       — Родился в Англии, но родители скандинавы?       Его лицо было довольно приятным, и казалось, на нём проступала едва заметная грустная улыбка.       — А откуда я вообще помню этнические черты лиц людей?       Одет в аккуратно выглаженные рубашку и брюки. Сапоги же у всех присутствующих одинаковы.       Хизер Волчек. Тоже светлая блондинка, прямые волосы аккуратно зачесаны в каре. Лицо с одной стороны ещё довольно молодое, но с явными следами какой-то усталости или утомлённости.       — Она просто заебалась.       Её серо-голубые глаза особо ничего не выражали, и в отличии от глубоких глаз Росса, они были словно покрыты коркой льда, неплохо скрывающей то, что она хотела спрятать от мира вокруг.       — Какие поэтичные описания пошли…       Уголки губ слегка опущены. Лицо не выражает ровным счётом ничего. Полное равнодушие. Кроме того, он приметил у неё родинку у левого уголка рта. На Хизер одета чёрная водолазка и джинсы. Кажется, большего ей не нужно.       Алан Вальдек. Рыжий парень, чутка похож на шотландца, но, кажется, он на самом деле был немцем. Легкая небритость на лице. Взгляд его зелёных глаз с выражением лёгкого недоверия или нервозности осматривал остальных. Одет в серое худи.       Брэндон Ван. Китаец с совсем лёгкой примесью европейских черт. Аккуратно подстрижен. Ощущается потерянным, но строит из себя стоика на показ. Кажется, это успокаивает его самого. Тоже носит хорошо выглаженную рубашку.       Кэтрин Чун… Она такая же, как и тогда, когда он, видел её впервые. Одежда как и раньше, в стиле китайского национального костюма. Ей идёт. Разве что… Разве что тоже теперь выглядит какой-то потерянной. Словно основа смысла продолжать существование после запуска Ковчега стала очень зыбкой, но она не хочет признавать этого.       Он ощутил что ему действительно жаль её. Если её смысл жизни действительно под угрозой, это плохо. Ей нужно справится с этим. Может ли он помочь? Если да, то как?       — Ты неплохо додумываешь информацию о людях на основе их вида. Хорошее воображение.       — Ты думаешь я не прав?       — Не обязательно. Просто у тебя действительно хорошее воображение. Нативый анализ…       — И так… Конгресс открыт, я полагаю. — Йохан сложил руки на груди. — Запись идёт.       — Сразу обозначу нашу основную цель, причину, почему мы вообще тут собрались. Наша тема: «Как остановить НИУ и не убить себя в процессе». Всем всё понятно? — Когда Хизер говорила это, её взгляд слегка оживился.       Все, кто сидел на диване, осторожно кивнули.       — Второстепенная цель, задача со звездочкой: «сделать так, что бы люди подключенные к НИУ тоже остались живы».       Они кивнули снова.       — Хорошо. Отлично. Теперь мы можем приступать к поиску решения. — Голос Волчек оставался равнодушным.       — Мы отравим сердце НИУ… У нас есть всё для этого. Заражённый код убьёт само ядро, и распространится по всему гелю на Патосе-2. — Росс говорил это с некоторым… Вожделением?       — Хорошо. Я знаю твой план. Реймонд видимо тоже. — Хизер коротко кивнула в его сторону. — Гель под управлением НИУ медленно разрушает системы комплекса, но он же поддерживает многие из них в исправном состоянии. Полный отказ, отмирание геля гарантированно приведёт к неизвестным, но явно разрушительным последствиям для всего Патоса-2, что сильно осложнит нам жизнь. Кроме этого это автоматически означает чудовищное осложнение задачи «спасти всех кто ещё жив». Надеюсь что понятно, по какой причине.       — И что ты предлагаешь, Хез?       — Отрезать сектор Омеги от плато, только и всего.       Кэтрин невольно расширила глаза, как и Алан.       — Хах. — Росс усмехнулся. — Нет.       — Почему?       — Если мы оставим зацикленные коды НИУ на плато, то он вернётся. Я боюсь, что смерти только его сердца недостаточно.       — Ты думаешь, у него есть полноценная резервная копия наверху? Я так не думаю. Это распределенная сеть, но именно его ядро записывает в неё новые ключи…       — Гель, который он контролирует, надо вывести из строя, пока он не успеет реконструировать себя. — Йохан нагнулся и потёр свой лоб. — Я хорошо знаю его. — Он коротко усмехнулся снова. — Эта машина пойдёт на что угодно, что бы компенсировать угрозу своему существованию.       — Значит мы просто не дадим ему времени. Воссоздать ядро непросто, и надо бить тогда, до того, как он успеет этого сделать.       — Думаешь и правда сработает?       — Да. На плато останется только массив данных, обеспечивающий работу циклов. Гель в секторе Омега будет убит вместе с ядром. Концепция достаточно простая и весьма разумная. Я настаиваю на ней. — Хизер посмотрела в глаза Йохана, и на короткое время её взгляд стал пронзительным.       — Хорошо, я услышал тебя. — Он откинулся в кресле. Я должен это обдумать.       — Спасибо. Что думают остальные? — Теперь уже она сложила руки на груди и выжидательно оглядела все остальных, перед этим разом отхлебнув почти полкружки своего кофе. Ей нужно было больше.       — Будто бы они могут сказать что-то дельное…       — Так, хорошо. Мы разобрались с методом, так что…       — Только рассмотрели его. — Росс перебил её.       — Хорошо. Мы рассмотрели один из подходящих методов. Теперь нужен план. — Она вздохнула. Казалось, что в ней всё же было какое-то едва заметное волнение. — Доктор Йохан Росс… — Неожиданно её стиль общения стал очень официальным. — Я требую снять все грифы Карфагена с засекреченных документов, к которым вы имеете доступ.       — Они будут сняты. — Он ответил почти не раздумывая.       — Спасибо. — Хизер коротко усмехнулась. — Есть вопросы? — Она обратилась к остальным.       Реймонд помотал головой. Её план действительно выглядел разумно.       — Хорошо. Нет сомнений, что нам необходим медик. Специалист по живым людям. Надин Мастерс, если конкретно. Нам необходимо добыть её сканирование. Как и все остальные, что были записаны в базу на Тэте. Если она, конечно, вообще ещё существует.       — Базу данных необходимо очистить от влияния НИУ, извлечь сканы. Таков был план с самого начала. — Вмешалась Кэтрин.       — Именно. А если мы оставим коды на плато нетронутыми, то заняться людьми на Тэте можно после убийства НИУ. Это даёт нам широкий спектр возможностей.       — Звучит разумно. — Кэтрин пожала плечами.       — Хорошо. Я понял тебя. Если только доктор Мастерс сможет им помочь…       — Если нет, то там придётся искать другие варианты сделать их жизнь более. Полноценной. Или же пойти по простому пути и отключить их.       — В любом случае, это в будущем. — Реймонд вставил слово. — Вот всяком случае мы сможем побороться за их жизни.       — А огласите весь список, пожалуйста. — Алан обратился к команде.       — Джон Стромейер, Джавид Гойя, Мэттью Фрост, Элис Костер… — Хизер равнодушно зачитывала имена, но Брэндон заметно заволновался, услышав имя Элис. Он всё уже давно знал, но это то, чего он не хотел слышать каждый раз. — Какой-то парень с Кюри… Не помню как его звали. — Хизер продолжала. — И сама Надин Мастерс.       — Она жива, так? — Алан нервно сжал свою кружку.       — Ага. Но сама себе она не поможет… — Кэтрин прокомментировала это.       — Интересно как её копия отнесётся к такому. — Реймонд обратится к Хизер.       — Я полагаю что справится. Она врач, в конце концов, а это тоже оставляет свои следы на характере. Но это может быть непросто.       — Угу. Только это даже не сравнится с твоими «следами». — Вальдек пробурчал это ей. Пытался что ли задеть таким образом?       — Хорошо. — Его фразу она пропустила мимо ушей. — Мы можем сначала убить НИУ, а затем заняться людьми и восстановительными работами на плато. Это выглядит как хороший план?       Всё кивнули. Кроме Росса. Тот был себе на уме, но он похоже тоже уважал идею Хизер в значительной мере. Понятно чего он хотел: уничтожить НИУ на совсем. Любой ценой. И тот факт что его массивы данных останутся в работе после смерти ядра нервировал его, не смотря на разумные доводы Волчек.       — С чего начнутся восстановительные работы? — Алан вскинул голову.       — С туннелей системы шаттлов. Нам потребуется вернуть «модницу» в этот мир.       — «Модницу»? — Алан выгнул бровь.       — Джессику Дэвис. Наш строительный инженер с Тэты. Ты её помнишь? — Теперь уже Хизер выгнула бровь, и её выражение лица стало более мягким. — Я просто не знаю, как ещё объяснить то, что она нашла идею отрастить себе очень длинные волосы хорошей, когда упала комета и нашему Форкью стало не до внешнего вида членов экипажа?       — Так, нам в любом случае придётся делать что-то с базой. Или же… Справляться своими силами. — Кэтрин прокомментировала это.       — Если база данных разрушена, то есть ещё вариант связаться с ковчегом и уговорить их вернуться с небес на землю. — Реймонд ответил, заглянув на дно пустого стакана.       — А с чего ты взял, что они захотят возвращаться? — Алан посмотрел на него.       — Может многие и не захотят. Но я бы согласилась. — Хизер ответила вместо него, пожав плечами. На её губах проступила лёгкая улыбка.       Алан только помотал головой.       — Хорошо. С этим мы разобрались. Вернёмся к НИУ, и тому, как мы рассечём связь между плато и сектора Омеги. Я предоставляю это вам, доктор Росс… Откройте карты кабелей связи, пожалуйста. Включая скрытый раздел.       — Мне? Что же. спасибо за оказанную честь. — Он сосредоточился на чем-то.       — Внимание на экран. — Хизер обернулась к стене, в нескольких сантиметрах от которой завис в пространстве большой полупрозрачный прямоугольник.       На весь экран открылась карта комплекса, на которой отобразились соединения систем связи. Множество кабелей, идущих через все станции с востока на запад. Эпсилон выглядел как тугой узел, в который входили несколько пучков трансатлантических донных кабелей, и от которого шло несколько линий в сторону Лямбды, Тэты, и Дельты. Они проходили через станции и сходились в районе Омикрона, где спускались на четыре километра вниз, и шли через Тау к Фи. Оттуда, вдоль ствола космической пушки, тонкая нить тянулась к Омеге, а вторая такая нить, проходящая сквозь толщу воды, связывала Омегу обратно с Лямбдой.       — Существуют два основных пучка оптоволокна, связывающих плато и сектор Омеги. — Хизер мысленным усилием сдвинула курсор на экране. Вдоль них так же распространяется структурный гель. Так же, рядом проходят провода электропитания. Зарядный кабель Фи проходит через север. — Она сменила отображение, показав толстую линию, идущую прямо от Эпсилона до утёса, а оттуда входящую в Фи. — Да. Вот он, зарядный кабель, но он не играет пока никакой роли. — Она переключила вид. — А теперь файлы, которые смог вскрыть для нас доктор Росс:       На экране возникла новая сеть, заметно меньше предыдущей. А так же две новые точки станция Альфа и станция Мю. Вторая была на юге, и помечена как неактивная. К ней ничего не вело. От Альфы же выходил пучок, проходящий через Тау, и разделялся на три части, которые проходили вдалеке от кабелей основной связи сектора Омега. Выходя на плато они собирались вновь, и проходя через все станции, пучок выходил к Эпсилону. Ещё одна одинокая нить выходила из Альфы прямо на юг, недалеко от Мю, но не задевая её.       Тем не менее, сейчас взгляд всех был прикован именно к станции Мю. Все, кроме Хизер и Йохана были удивлены увиденным. Никто вообще не знал о существовании Мю.       — Станция Мю? — Кэтрин переглянулась.       — Что это? — Брэндон от удивления наконец подал признаки жизни.       — Какого хрена они это скрывали?! — Алан привстал.       — Я сама недавно узнала. Но сейчас я настоятельно прошу обратить внимание на другое. — Хизер включила отображение всех проводов. — Пять пучков. Два пучка от систем связи Патоса-2, и три провода прямой связи. — Она немного хмурилась. — Они же были известны в Карфагене как церебральные соединения НИУ. Сейчас все пять пучков заняты кодом НИУ. Они должны быть обрезаны, полностью, с гарантией.       — А кабели электропитания? — Реймонд почему-то озаботился этим.       — Скорость передачи данных по ним не позволит НИУ перегрузиться на плато. Скорее уж он будет пытаться организовать новые связи, но мы должны сделать всё быстро.       — Ударная группа спустится к сердцу НИУ и введет отравленный гель, пока вторая на поверхности будет обрубать его соединения. Я правильно понял? — Алан отпил из своей кружки. Он тоже глушил кофе, может это его успокаивало. А может наоборот.       — Да, всё верно.       — Как они будут держать связь и синхронизировать время?       — При помощи переговорных гидрофонов. Придётся взять с собой туда небольшую мобильную станцию.       — Разумно. — Реймонд кивнул.       — А это что? — Кэтрин указала на кабель идущий от Альфы на юг.       — Кабель Альфа — Сита. — Ей ответил Росс.       — Что? Что ещё такое Сита, вашу мать?! — Алан нервно ухватился на стол.       Хизер слегка усмехнулась:       — То, что Карфаген скрывал от нас, это очевидно. Йохан?       Росс вывел новое изображение: карту Земли с несколькими точками. На ней был Патос-2, а точнее станция Альфа. Южнее экватора в атлантическом океане находилась некая станция с названием «Сита», ещё южнее, ближе к Антарктике — «Квантум». В индийском океане было ещё три станции, под названиями «Дождь», «Глубина», и «Пастбище». Тихий океан был самый скудный на эти станции, но зато их расположение вызывало серьёзные вопросы. Посреди Марианского желоба была налеплено жирное пятно с названием «Карфаген главный», а вторая такая же точка находилась примерно на координатах точки Немо, и называлась очень просто и понятно: «Ад». Все эти базы опутывала замкнутая в кольцо вокруг Земли сеть донных кабелей связи.       — Всё станции могут общаться между собой через сеть, которую в Карфагене называют «нитью Ариадны». — Он прокомментировать изображение.       Взгляды всех без исключения были прикованы к этой карте. Разве что на лице самого Росса проступила лёгкая улыбка. Он знал. Видимо он это знал уже давно. Алан переводил взгляд с экрана на Хизер и обратно.       — И ты тоже это скрывала?!       — Я вижу это впервые, поверь.       — А по тебе что-то не видно.       — Алан, это не сработает. Подумай лучше о чем ни будь полезном, а?       — Как скажешь. — Он начал потирать лицо. — Но ты всё равно что-то скрываешь…       — Ага. — Коротко ответив, Хизер продолжила. — Итак… Станция Мю. Я не буду скрывать тот факт, что кроме нашего Карфагенского трио, я так же имела некоторое представление об этой станции. — Выдержав краткую паузу, она продолжила. — Представление о том, что она существовала, как минимум. Её окончательно закрыли ещё в семьдесят девятом году, больше двадцати лет назад. Это буровая платформа. Хаймацу тогда пытались найти что-то на дне сектора Омеги, а затем туда влез Карфаген, и ещё позже исследования свернули по какой-то причине и станцию опечатали. Большего я не знаю, скажу честно.       — Ты не застала её, я так понимаю? — Реймонд посмотрел на неё.       Спустя секунду молчания Хизер расхохоталась:       — Реймонд… Я… — Она залилась смехом на пару секунд, а затем приложила ладонь к лицу. — Когда её закрыли, я… Я была ещё подростком. — Удерживая ладонь у лица она улыбалась, затем её выражение лица резко стало обычным. — Так, мы продолжим?       Эти короткие моменты её искренности было интересно наблюдать. И по своему приятно. Он задумался над тем, зачем вообще этот глупый вопрос был задан? Ответ то он и так знал. Неужели бессознательно хотел вывести её на эмоции?       — А что ты знаешь, Росс? — Алан повернулся к нему и взгляды остальных устремились на Йохана Росса.       — Я не знал большего. — Он пожал плечами. — Документов на Мю просто не осталось.       — Ну нихуя же себе… — Алан откинул голову на спинку дивана.       Она молча прошлась по нему взглядом, но не проявила особого интереса. Им было что ещё обсудить.       — Насколько мне известно, внизу сейчас находятся трое, среди них — живой человек. Связь с ними сейчас такая, что её считай нет, и это возвращает нас к проблеме ультразвуковых пингеров, странный отказ которых, судя по всему, осенью лишил связи плато со станцией Тау. Никто так и не понял, что произошло, включая «меня», и означает это только то, что это был не отказ, а направленная диверсия со стороны Карфагена. — В этот момент она приподнялась с кресла. — Три независимые системы связи в итоге вышли из строя. Проводное соединение, ЛУМАРы, и гидрофоны-пингеры. Последними мы и займёмся в первую очередь. Нам нужно наладить с ними нормальную связь.       Никто не возражал.       — Хорошо. Так, Реймонд, вы двое, меняетесь местами.       — Сейчас?       — Да, я хочу поговорить с тем, кто больше разбирается в геле.       Реймонд протянулся за регулятором, который имел вид трубки от системы домашнего радиотелефона, очень древнего, примерно конца двадцатого века, набрал соединительный ключ, и поднёс его к уху.       Аватар мгновенно перестал существовать, и регулятор шины упал на диван. Спустя секунд десять на его месте оказалась Райзен. Эта копия Реймонда была полностью подчинена ей, по крайней мере, она так считала. Выглядела она несколько экстравагантно, как худая бледная девушка с черными волосами, собранными в длинный хвост, и в этом не было бы ничего особенного, если бы не её глаза, которые брали своё начало в истинном облике: полностью черные склеры без радужных оболочек, лишь с тусклыми красными точками инфракрасных объективов.       — Эй… — Вальдек сначала шарахнулся, а затем скорчил кислую мину, смотря на неё. — То есть, тебе в принципе нравится походить на труп, а?       Райзен улыбнулась ему.       — Ты выглядишь слегка крипово. И почему на женский? Что, блин, вообще с тобой не так? — Он выгнулся и приблизил взгляд.       — Алан, если тебе нечего сказать по делу, оставь её в покое. — Хизер слишком хорошо знала его, что бы позволить ему продолжать.       — Её?       — Райзен это не совсем то же, что и Реймонд.       — То есть у него на самом деле раздвоение личности?       — Сейчас это не имеет значения, просто прими происходящее к сведению и мы идём дальше.       Отвернувшись, он казался неудовлетворённым.       — И так, этот вопрос я ещё не задавала, а потому задам его сейчас: что ты с доктором Россом можете на самом деле сделать с гелем? В какой степени ты понимаешь код и можешь управлять им?       — Я могу извлекать код из объёма геля, переносить его в другой объём или на жёсткий носитель и обратно. Я не могу писать его, но получается оперировать блок-массивами данных, меняя его поведение, а так же править общий реестр, как это сделал Росс, что бы создать яд для НИУ, и передал эти данные Рейли. У меня так получалось исправить некоторые незначительные недоработки НИУ, связанные с реанимацией, или, точнее, рекомбинацией мёртвых тел, но не более того.       — Хорошо. Я уже знаю, что у тебя получилось без контакта с НИУ оживить как минимум одно тело, и это оказалось не очень сложно сделать.       — Да, вытянув код. И вроде два тела, а не одно. — Она пожала плечами. — Но надо ещё уметь модифицировать его, что бы компенсировать повреждения оборудования и автоструктур, которые не восстанавливаются сами собой. С этим у нас могут быть проблемы.       — Что именно ты назвала «автоструктурой»? — Йохан задал этот вопрос не смотря на то, что он понимал, о чём идёт речь. Но другие могли этого не знать.       — А… Ну… Я могу провести короткую лекцию о геле. — Райзен вывела на экран фотографии с электронного микроскопа, созданные как до неё учёными с Омикрона, так и её самой. — Функционально гель состоит из трёх частей: это «ядра» или «ячейки» которые служат узлами матрицы в твёрдой фазе, а в жидкой напоминают такие… Шарики. Подходящее слово, их форма близка к сферической, и ведут они себя в субстрате как сухие завтраки в молоке. Вторая — это собственно гелевый субстрат, мазутные масла, свободные частицы ферромагнетика, углеродные цепи, и какие-то наборы из аминокислот и белков, в значительной мере это просто модифицированный коллаген, но так же там есть агенты, свободные выполнять несложные биохимические реакции. Именно субстрат обеспечивает гелеобразную форму этой субстанции. Однако полноценных биологических цепей в геле, по сути, нет — механизм синтеза самих аминокислот и белков не биохимический, он имеет ту же природу, что и процедурный синтез автоструктур. Собственно, о них: это ни что иное, как всё то, что создаёт гель вокруг себя: электрическая проводка с несложными элементами схем, мышечные волокна, структурные оболочки, графеновые проводящие оболочки, какие-то пористые канальцы, трубочки, и ещё… В общем, Дагон его знает, что ещё там может быть. Как бы оно ни было, вполне понятно, чем по своей природе являются субстрат и автоструктуры, и вся тайна геля состоит в его узловых ячейках.       — Молодец. Хорошо. — Росс едва улыбнулся.       Райзен показала ещё несколько изображений структур с микроскопа а разном разрешении: в отдалении это были запутанные переплетения жил и узелков, столь похожие на что-то из мира живой природы, вблизи же была хороша видна трёхмерная матрица функциональных узлов с поперечными связями, в масштабе свёрнутая в волокнистые структуры.       — Мне удалось обнаружить, что в твёрдой форме, а точнее, в форме узловой сети, то есть, во всех этих опухолевидных наростах, которые НИУ размещает различных на механизмах, электронике, живых и мёртвых тканях, и которые же, соответственно, прорастают внутри наших тел, часть геля остаётся в жидкой форме. Или скорее, от него отслаивается разбавленная фракция, в небольшой объёме, содержащая больше жидкости, которая циркулирует в канальцах, проходящих прямо вдоль всех токоведущих жил. Циркуляция осуществляется не за счёт физической разницы давлений, как это происходит в крови живых существ, а за счёт разности электрических потенциалов оболочек канальцев в разных участках сети. Эта медленно циркулирующая в системе жидкая фракция, судя по всему, как и кровь, выполняет транспортную функцию, позволяя гелевым наростам эффективно разрастаться от своего центрального узла, получая химические компоненты для своего роста. Я назвала её «ихором»‎. Не помню, что бы учёные с Омикрона придавали этому большое значение.       — Спасибо. — Йохан кивнул. — Это полезная для всех информация.       — В общем и целом… Скоро мы сможем улучшить контроль над ним. Но мне нужен отдых.       — Спасибо, Райзен. — Хизер приподняла бровь. — У вас трудолюбивый и сообразительный ученик, доктор Росс.       — Не стоит… — Его губы расплылись в улыбке.       — Жить захочешь, и не такому научишься… — Райзен сложила руки на груди и фыркнула. — И всё же, я очарована этим… Веществом? Не верное слово, скорее уж «субстанцией»… Замечательная технология. — Она подняла взгляд и облизнулась.       Обсуждения на тему геля и сканирований продолжались. К теме станции Мю пока не возвращались, решение было разобраться с системой связи с Тау, после чего заняться сбором всех пригодных к использованию тел и привести в порядок Тэту, насколько это возможно. А когда они вернуться из бездны, они нанесут удар. Кроме того, Реймонд снова обменялся с Райзен местами на кафедре. Та уже пошла готовиться к переброске с Омикрона: он хорошо выполнял роль лаборатории и сборочного цеха, но собирать тела под водой тоже будет она.       Чуть позже они вернулись к обсуждению туннелей системы шаттлов. Точное количество аварийных секций было неизвестно, разве что была информация об обширном обрушении в районе Лямбды, а так же о блокировке туннеля между станциями Эпсилона А и Б. План был в том, что бы восстановить сообщение Тэта-Омикрон, затем Тэта-Эпсилон через северный путь в обход аварийной Лямбды, до Эпсилона Б, затем уже до Эпсилона А, предварительно зачистив перекрытые отсеки от остающихся там безумных пересмешников. Может кого и удастся спасти? Хотя вряд-ли, их сканирования весьма плохи, а психика давно разрушена. Но для начала работ над туннелями им нужна Джессика, если, конечно, им удаться вернуть её к жизни и сотрудничеству. Что до Дельты и Лямбды, то эти станции не обладают пока особой значимостью, не смотря на забитые склады на Лямбде и сборочный комплекс Дельты. Они подождут.       — У тебя самой-то есть идеи, как именно ремонтировать затопленные секции туннелей, если мы их встретим при ремонте?       — Да. Закрываем пробоины временными заглушками, накачиваем воздухом под наружным давлением, проводим ремонт пробоины, понижаем давление до установочного в системе туннелей.       — И… Что у нас по воздуху? — Брэндон впервые подал голос.       В ответ Волчек вывела на экран схему трубопроводов:       — Так, вот воздушная система Патоса-2. — На экране была схема проходящая от Эпсилона до Фи через все станции, включая Омегу, которая соединялась с Лямбдой. Судя по ней, основной кислород вырабатывался установками на Эпсилоне, откуда подавался через Лямбду и Тэту до Омикрона, где находится станция очистки азота. Там должно происходить смешение воздуха, который подаётся во вторую сеть, которая заполнена обычным воздухом под атмосферным давлением. Второй узел находится около Лямбды, и позволяет закачивать воздух с поверхности при необходимости отрегулировать давление. Незадолго до удара кометы он был перекрыт, с тех пор пополнение воздуха в общих воздушных цистернах осуществлялось только через кислород с Эпсилона и азот с Омикрона. Резервные электролизные установки, судя по всему, есть на каждой станции, но азот можно было получить только на установке недалеко от Омикрона. Хизер давала короткие пояснения к тому, что находилось на схеме.       — А откуда берётся сам азот? — Вопрос задал уже Реймонд.       — Отсюда. Вот схема канализации. — На карте появилась новая схема: централизованная система сброса отходов шла так же, с запада на восток, через все станции до очистительного комплекса, где из органических соединений вырабатывался азот, и откуда уже всё что оставалось сбрасывалось вертикально вниз по трубам, до Тау. Где-то на глубине более четырёх тысяч метров, трубы канализации, идущие под наружным давлением, свободно открывались в воду.       — И… Там есть третья схема. Что это?       — Водопровод и системы очистки воды. — Хизер наложила все три предельно подробные схемы трубопроводов друг на друга, и карта стала словно бы покрытой сплетённой разноцветной паутиной.       — Какова наша текущая ситуация с воздухом? — Алан обратился к ней.       — Цистерны со сжатым воздухом имеют значительные запасы, на Омикроне они заполнены процентов на восемьдесят, не меньше, кроме того, азотная установка продолжает работать, но выход азота незначительный. И всё же, вместе с системой шаттлов нам так же придется заняться ремонтом всех трёх систем, начиная с воздушной. Там много протечек, разрывов, и аварийных узлов.       Кроме азота и кислорода, на Патосе-2 вырабатывался так же водород, всё на тех же электролизёрах, а так же экстрактор Эпсилона Б вытягивал из земной коры природный газ, состоящий в основном из смеси метана и этана с небольшими примесями пропана и бутана, а дополнительный специальный модуль добывал гелий. Последний использовался в основном для создания тримикса для выходящих за пределы стен комплекса водолазов.       Когда итоги основного плана были озвучены, и темы обсуждения стали более локальными, все стали постепенно расходиться. Со стороны Реймонда даже не было понятно, это Волчек и Росс решили дать им свободное время перед продолжением работ, или же все просто решили, что собрание окончено и стали расходиться кто куда, без чьих-либо указаний. Как бы оно ни было, лично он уже точно никак не контролировал местный коллектив, точнее, сейчас он осознал это в полной мере. Цепь событий, запущенная им, уже функционировала сама по себе, пускай он продолжал оставаться очень значимой её частью. Там, глубоко внизу, вероятно, всё было иначе, но не здесь. Здесь его роль изменилась. В конце-концов управлять чем либо или кем либо просто не требовалось от него, учитывая, что не смотря на массу амбиций, он объективно мало что понимает в том, что им делать с Патосом-2, и лучшее что он может делать сейчас — помогать остальным в рамках своей компетенции и быть в курсе событий.       В конечном итоге Реймонд остался наедине с Кэтрин на диване перед столиком. Она мало что говорила, и честно говоря, молчаливее неё был только Брэндон Ван. Тот вникал, и казалось, во время обсуждений иногда хотел что-то сказать, быть может, что бы сделать обстановку менее напряжённой, но так и не говорил. Произошедшее с ним с самого начала сильно надломило его обычный, довольно веселый характер. Со стороны Реймонду казалось, что он видит в Хизер некую опору, которая позволяет ему держаться на плаву и меньше думать обо всём, что происходит вокруг, просто выполняя какую-то конкретную, порученную ему работу. Ему так легче.       Реймонд глянул на Кэтрин, и она обернулась в ответ.       — Хочешь чай?       Она кивнула.       Он встал, прошёлся до чайника у одного из больших столов у окна и включил его в очередной раз. Ему ничего не стоило просто материализовать чашки с чаем на столе, но он всё равно это сделал, задаваясь вопросом, почему? Ответ был очевиден: процесс приготовления чая был не менее важной частью чаепития, чем непосредственно его питьё, а потому включить чайник руками было жизненно необходимо. Режимы конструктора, фоторежим, и GM были им временно отключены.       — Ты совсем закрылась в последнее время.       — Я всегда была такой. — Она поправила свои тёмные волосы на правом виске.       — Да ладно. — Он сощурил глаза, обернувшись к ней, и одной рукой засыпая чай в фарфоровый чайник, прежде чем залить воду. — Когда мы только встретились, ты была чутка активнее.       — Ага. — Она закинула ногу на ногу. А теперь-то что?       — А теперь ты выглядишь потерянной… С тех пор как мы покинули Эпсилон.       — А… Да? — Опустила взгляд. — Может быть.       — Я думаю что стоит просто порадоваться за то, что у нас получилось, и оставить в прошлом ковчег. — Он так и стоял, засыпав чай и взяв одной рукой чайник с водой, но не наливая его. — Ты гораздо большее, чем один твой проект, а у нас впереди ещё целая вечность. Сама знаешь, когда с НИУ разберёмся, работы у нас будет невпроворот.       Она подняла взгляд на него.       — Почему ты решил, что дело в Ковчеге?       — Потому что объявление об удачном пуске стало той точкой, после которой ты из ведущей окончательно стала ведомой.       — А мне казалось, что случилось это, ещё когда мы вернули из мёртвых Хизер.       — Ладно, это действительно так. Но это не отменяет того, что вскоре после запуска Ковчега ты стала ещё более замкнутой и отстранённой.       — Да… — Она не нашлась что ещё сказать.       — Говорю же, на этом жизнь не заканчивается.       — Спасибо. Это звучит как комплемент.       — Это он и есть… — Он наконец заварил чай и уселся под стол с чайником, вертя в руках целый лимон, с сильно подкрученной кислотностью, который собирался пустить в чай. — Это так и надо было? Зачем я это сейчас сказал?       — Когда мы всё это готовили, я думала, главное запустим, и будь что будет. И мне было всё равно на то, что случится с той, кто останется на Земле…       — Заметно, но я никогда не разделял этой точки зрения. Я вообще-то намереваюсь жить тут и мир спасать.       Она улыбнулась, и он почувствовал себя немного лучше.       — Я думаю, что в этом более полезна для тебя Хизер, а не я. Вы с ней в этом гораздо сильнее схожи.       — Ты уже второй раз на неё ссылаешься…       — Я же… Я же вижу как ты на неё смотришь. — Кэтрин глубоко вдохнула.       — Что? В смысле? Я не чувствую к ней ничего особенного. Ну, не более того, чем к тебе или Фалько… Де Фалько… Как его… к Вайшу, ага.       — Я вижу. Разве что к ней ты ещё не лез обниматься.       — На что ты намекаешь? — Он встал и начал разливать чай в стаканы, нарезав лимон на дольки и кинув его к чаю.       — Да ничего особенного. Ты действительно чувствуешь что-то необычное к нему, ко мне, и к ней?       Она подобралась к тому, порогу, когда увиливать, главным образом, от самого себя, стало невозможно. Он вообще не хотел думать о своих чувствах, потому что до сих пор весьма смущался этого, или, точнее, по непонятной причине это его пугало. За то, что он обнимался с самой Кэтрин ему всё ещё было немного стыдно, хотя в этом не было никакого смысла. И первым его желанием было начать всё отрицать, что он бы с делал, если бы не Райзен. Не та, что захватила его копию, но та, что осталась жить у него в голове:       — Давай, говори. Сам знаешь, она тебя не осудит.       Что же, ему придётся. Нельзя же бегать от самого себя постоянно. К тому же факты и так все на лицо. Серьезно, от кого он вообще собрался это скрывать? Почему ему просто не стать взрослее и решать такие проблемы просто обменом информацией?       Эта простая мысль позволила наконец озвучить цельную фразу:       — Что-то необычное… Возможно. Сразу скажу, я понятия не имею что именно чувствую, и как это интерпретировать. Начну с того, что когда я обнялся с ним это было очень… Очень тепло. Я не знаю когда мы познакомились на самом деле, но там мы были довольно близкими друзьями. Что на счёт тебя… С тобой мне нравится проводить время, когда ты не совсем закрытая. Хотя это меня смущает. Порой я стыжусь того что обнялся с тобой, хотя это и глупо. А Хизер… — Он резко и шумно выдохнул. — Ну, за ней как за стеной, понимаешь? Тут волей-неволей как-то привяжешься… — Он понёс стаканы на столик у дивана. Сказать то, что он сказал, было трудно, но после стало легче. — Я не могу сказать чего-то более определённого с точки зрения того, что именно к кому я ощущаю. Вот так. — Он поставил стаканы на столик. — Честно говоря, у меня есть свойство привязываться к людям…       — Я знаю. — Кэтрин улыбнулась и поправила рукой волосы. — Сядешь рядом?       — Да. Да. — Реймонд ответил немного неловко и так же неловко сел за стол.       — Я думаю, что всё будет нормально. Прошло совсем немного времени с тех пор как я отстранилась, но мне самой это кажется какой-то… Незавершённой вечностью.       — Ты уже лучше, ведь так?       — Думаю да. По крайней мере, мне уже не кажется, что жизнь лишилась смысла. Надеюсь что пережила этот момент. Мы можем продолжать, мы должны продолжать…       — Да, только нам надо привыкнуть к этому… Сколько мы тут? Всего неделю? В это тяжело вериться. Я говорил это раньше, и говорю сейчас, что время ощущается здесь совсем по-другому. Словно прошли уже годы жизни… — Он поднял свой стакан.       — Да…       — Я должен был это сказать. Ты хороший человек, в конце-то концов. И сделала на самом деле достойное дело.       — Спасибо. — Она взяла свой стакан, что бы отпить, и не сговариваясь, они чокнулись ими, а затем немного удивлённо посмотрели друг на друга.       — Ээм… За счастливое будущее человечества?       — Ну вроде того… — Она слегка скривилась от количества лимона.       Райзен сидела на одном из столов, пронзительным взглядом смотря на Реймонда, но никто, кроме него, её не видел.       — Знаешь, мне бы хотелось обсудить, скажем, парадоксы нашей природы, ибо они не отпускают меня. Меня всё ещё не оставляет Саранг с его странной идеей… — Он коротко взглянул на неё. — А ещё я хотел обсудить тебя, ибо мало что о тебе знаю. И не знаю, правильно ли это, учитывая, что о себе мне всё ещё толком и нечего тебе сказать.       — Я знаю что ты сам хотел бы это знать, так что… Так что почему нет?       — Я думаю… А с чего люди вообще начинают задавать такие вопросы? Я имею ввиду, друг о друге. Серьёзно, с чего мне начинать-то?       Кэтрин только пожала плечами и улыбнулась.       — Ладно… Вот… Вот когда ты вообще начала интересоваться всем тем, что сделало тебя тобой? Искусственные интеллекты, человеческое сознание?       — С самого детства. На Тайване очень, и очень многие всерьёз этим увлекались, мне же выпала возможность получить образование в этой области настолько передовое, насколько это было возможно. И это при том, что я была весьма непослушной когда была подростком. Всё время вытворяла что-то, что бы сбежать от родительского контроля.       — И… К примеру?       — Сначала я стала забираться на крышу здания, дома, в котором жила. Дверь туда оказалось легко разблокировать, и когда я вставала под прохладный бриз, который задувал на крыши Тайбэя, смотрела на горизонт, и на город внизу, утопающий в дымке, я ощущала незабываемое единение с миром. Я помню каждый раз, как я это делала, но особенно хорошо — первый. — В её глазах, казалось, был мечтательный блеск, хотя их текстура оставалась неизменной. — Став старше, я зачастую в одиночку убегала из города, ходила в походы на горные дикие тропы, в закрытые зоны. Это было так… Неосмотрительно, но это заставляет улыбаться меня каждый раз, когда я вспоминаю об этом. Столь сильное чувство уединения и свободы…       — Кажется… Они были строгими, да? — Реймонд говорил весьма смущённо, не зная, правильно ли он сейчас говорит. Больше всего ему сейчас хотелось рассказать что-то о себе, что бы не оставаться в долгу, только бы он мог что-то вспомнить. Но он не мог, и от этого чувствовал себя неуютно.       — Да, весьма. Они хотели видеть во мне идеальную дочь, которая получит всё то, чего они не смогли добиться, и… Кажется я вполне оправдала их ожидания, пускай я и бежала от них всю юность. Когда я стала старше, то пошла не туда, где они хотели меня видеть, но туда, куда меня просто… Потянуло? Это был в самом деле бессознательный зов. Не знаю как лучше это объяснить, я просто знала чего хочу, или думала, что знала. И в итоге я оказалась здесь…       — То есть, сбежала от них на дно океана? — Он улыбнулся, понимая, что нет лучше места на Земле для единения с природой, чем морское дно. Впрочем, высокогорные альпинисты, быть может, могли бы с этим поспорить, но вот он с каждым днём пребывания здесь ощущал, что его сознание принадлежит манящим океанским глубинам. А что ощущает тот, кто спустился вниз на четыре тысячи метров, он даже точно не мог представить. Хотел бы расспросить.       — Да… Именно так. — Кэтрин прикрыла рот ладонью и рассмеялась.       Внезапно что-то изменилось. Из пустоты дальней памяти возник образ того, как он сидит в носу крупной надувной лодки, и гребёт вёслами на реке, окружённой густым хвойным лесом из высоких сосен. Кроме него в лодке ещё трое, но он совершенно не помнит их имён.       — И так, мистер Ричардсон, на чём мы остановились? — Спросил его мужчина лет пятидесяти с бородой. (Как же его там? Р… Р… Как-то на Р… Но совсем не как меня.)       — На том, что совет снизил финансирование отдела исследований мозга, и такими темпами нам скоро нам нечего будет кушать. Я не профессор, и оплата у меня не грантами идёт, так что меня это касается напрямую.       — Месяца три-четыре, и уже мы начнём тестировать усилитель захвата. Я смогу выбить нам средства, хорошо? — Сказал парень, сидящий на корме лодки, обладающий заметным славянским акцентом, но сложно сказать, каким именно.       — А я уж думал, что пора пустить в дело нашу «схему».       — Нет-нет-нет, слишком рано. — Третий собеседник выставил руку. — Да и я не собираюсь мараться в этом, и пустить свою жизнь под откос, так что делай это без меня, Реймонд.       — Дело говорит. — Сказал бородач. — Ни к чему всё это, пока средства есть.       …       — Если бы не эти грёбанные капиталисты, мы бы уже добились небывалого прогресса. Я мечтал о том, как человечество будет покорять далёкие звёзды, а бы барахтаемся на Земле как черви в болоте. Они создают искусственный интеллект ради заработка своих проклятых бабок, которые вскоре станут мусором, просто бессмысленными числами на их счетах, когда искусственный разум заменит нас, и сотрёт память о нас в итоге… Пока они могут его контролировать, но что будет через пятьдесят лет? Сто? Нельзя сдерживать этот неизведанный ужас в клетке вечно. Он адаптивнее нас, приспособленнее нас, его не сдерживает его собственное тело… Он вытеснит нас, и только вопрос времени, когда это случиться. Человечество станет бесполезным и постепенно просто вымрет, как рудимент нового мира.       — И что ты предлагаешь делать с этим? Я знаю что «запретить» для тебя не может быть решением. — Человек на корме пригнулся.       — Вот именно. Вся моя карьера в лаборатории изучения мозга посвящена тому, как дать людям возможность наравне конкурировать с искусственным разумом, или же слиться с ним в одно целое и пронести память о нашей цивилизации сквозь века и тысячелетия. Что из этого — уже не столько важно. Я просто хочу спасти этот мир от самого себя, понимаете? Именно по этому я делаю то, что делаю…       — Ладно, мы поняли. Не будь таким серьёзным. — Третий набрал пригоршню воды и брызнул Реймонду её в лицо.       — Ай! — Он бросил вёсла и дёрнулся. Раздался смех бородача:       — Аккуратнее, а то перевернёте лодку ещё. И так все четверо уже промокли.       — Почему четверо? — Реймонд отряхнулся. — В лодке нас пятеро.       — Мяу! — Раздалось из-под скамьи, где-то рядом с закинутой туда сумкой, и оттуда показалась мордочка черной кошки с большими зелёными глазами, навостряя ушки.       — Простите, забыл нашу очаровательную мадмуазель… — Мужчина погладил кошку по голове.       — Мяу! — Звук сорвал воспоминание и чёрная кошка спрыгнула со шкафа на спинку дивана.       — Так это ты? — На мгновение Реймонд оцепенел.       — А? — Кэтрин позволила той спрыгнуть к себе на плечо, а затем на колени, и погладила её по загривку.       — Я только что вспомнил что-то… И там была она. Эта кошка.       — Что ещё там было?       — Я был в лодке, и нас было пятеро. Четыре человека, включая меня, и эта кошка. И я помню этих людей: один из них, возможно, канадец Боб, ещё один смутно знакомый, но… Почему-то я думаю, что это мог быть… Качинский? Возможно, я не уверен. Кто третий, я сказать уже не могу.       — И что там происходило? — Кэтрин казалась обеспокоенной.       — Мы обсуждали проблемы искусственного интеллекта, проблемы с финансами и я ещё что-то сказал про плохих капиталистов. А в конце была эта… Кошка. — Реймонд развёл руками. — Мы были на какой-то реке, довольно красивое место: чистый воздух и сосны вокруг. Ну… Кажется это всё пока. Какой это год мог быть, а? — Он задал вопрос в пустоту. — Возможно это воспоминание синтетическое, а может, имеет под собой реальную основу. Не знаю, но накрыло меня резко.       Она приобняла его.       — Не знаю, хороший ли это признак. — Реймонд продолжал. — Я говорил о том, что искусственный интеллект вскоре вытеснит человечество, и противостоять этому можно либо став им на равных, либо слившись с ним в одно целое. То есть, совершить нечто, процедуру, которую начал НИУ, переняла ты, и в итоге мы с тобой добились в этом успеха, взяв готовую базу.       — Тебя это испугало?       — Возможно… — Он откинулся на спинку дивана. — Я вспоминаю, и мне кажется, будто бы я попал в тот мир, который сам желал создать. Только я и безграничный потенциал на руинах погибшей цивилизации… Нет, лучше так. — Он покрепче обнял её. — И почему я так этого смущался ранее?       Кэтрин ничего не ответила, только положила ему голову на плечо.       — Ты не забыл мои слова, ведь так?       — О том что мои чувства могут быть индуцированы извне? Потом ладно.       — Потом? Как по мне, так самое время…       — Райзен, вот не порть момент.       Она демонстративно обиделась.       — Нафиг пошла, короче. Дай расслабиться.       Она что-то пробурчала и скрылась из его сенсорного поля.       — Я действительно люблю обниматься и сильно привязываюсь к людям…       — Заметно.       — Я всё ещё ощущаю неловкость происходящего, но…       — Но ты уже свыкся, хехе.       — Похоже на то.       Он прижал Кэтрин покрепче и нырнул куда-то вовнутрь себя, желая лишь, что бы Райзен его не доёбывала в таком состоянии. И всё же он боялся того, что может увидеть там. Но он знал, что Кэтрин его не осудит. Тем не менее, произошедшее и происходящее всё ещё отдавало заметной неловкостью. Говорить что-то всегда было неловко, и он решил, что этого, возможно и не требуется на самом деле. Она была скованной и неловкой во всём, кроме того, в чём она действительно разбиралась. Похоже на него. Разве что, себя он не считал каким-то особо одарённым человеком, а вот её очень даже. Учитывая то, что она смогла создать в застенках гибнущего последнего оплота человечества, её можно было полноправно считать научным гением и светочем своей эпохи. Их эпохи.       Ласковая чёрная кошка устроилась у него на коленях.       Кэтрин… Хизер… Вайш… Он пытался понять, что между ними общего, но так и не мог найти ответ. Это разные люди, разной судьбы, с разным отношением к нему, и с разным уровнем этих отношений. И общего у них ровно столько, сколько общего может быть у двух случайных людей на улице. Пара общих черт найдётся у каждого, в конце-концов, но это не делает людей похожими друг на друга. Их объединяет только то, что Реймонд, причём конкретно этот Реймонд с ними достаточно много общался. Значительно больше, чем с Брэндоном или Йоханом. Или их новым спутником — Аланом. Этого достаточно или нет? Может просто он сам похож на них каким-то частями своей личности? Последнее предположение звучало довольно хорошо, особенно учитывая недавние слова Кэтрин, и позволяло развить теорию дальше. С Брэндоном у него просто оказалось слишком мало общего, а если наложить эту теорию на параметры общего количества общения и времени нахождения вместе, которые эффективно отсекают Йохана Росса и Алана Вальдека от его окружения, то смотрится она очень правдоподобно.       Он провалился в короткую полудрёму, и не заметил, когда именно Кэтрин ушла.       Затем Вайш подобрался к нему, словно он сам был котом, устроившись на месте Кэтрин.       Алан Вальдек вошёл и занял кресло, то, в котором на общем собрании сидела Хизер. Держа свой стакан двумя пальцами за обод, он выгнулся, и сощурив глаза, осматривал Реймонда. В этой позе он тоже был подобен коту, большому, наглому, рыжему коту.       Сам Реймонд к тому времени очухался от тягучей полупрозрачной пелены полузабытья, и удобно разлёгся на диване практически в обнимку с Вайшем, поглаживая его как кота, пытаясь понять, что Алан тут забыл. В этой позе не было ничего, что бы выходило за рамки их обычных отношений, по крайней мере в том виде, в котором они успели сформироваться в этом месте и в этом времени. Им это помогало чувствовать себя лучше. Внезапно Реймонда поразило озарение, что они все похожи на котов. Одинокая чёрная кошка. Наглый рыжий кот. Потерянный серый котёнок. Ему показалось, что в этот момент он что-то понял, однако тут же не смог сформулировать мысль и понял, что ничего не понял. Все эти мысли про котов показались ему каким-то бредовым наваждением ещё не сошедшей пелены дрёмы. Когда у тебя нет биологического мозга, сны всегда короткие и неглубокие, но порой оставляют за собой странные следы.       Брэндон деловито сидел где-то поодаль, на другом конце кафедры у окна, пытаясь сосредоточиться на чём-то, что было в его руках. Реймонд не видел, когда тот вошёл, но он тут никому никак не мешал.       За окном была не полная пустота, но бесконечные ряды жёлтых и белых ночных окон на облицованной бежевой плиткой стене, уходящей куда-то ввысь из тумана глубоко внизу. Там где стена уходила за угол, всё ещё была сплошная, густая тьма. Но наличие чего-то, пусть тоже тёмного за окном, делало этот кластер лучше на вид. К тому же, в затекстурье тоже что-то было.       — Ты так и не сказал, откуда ты. — Алан поболтал стакан в руке.       — Я сказал, что понятия не имею. Они всё знают, не буду я ещё и тебе пересказывать.       — Угу. «Похож на британца», угу.       — Думаешь нет?       — Откуда я знаю? — Он отпил чай. — Я сам из Хютте.       — Хютте?       — Айзенхюттенштадт. Ну да, откуда тебе-то знать.       — Не знаю, может и неоткуда. — Реймонд хмыкнул.       — Но вообще, да будет тебе известно, я, между прочем, происхожу из весьма знатного германского рода Вальдеков из восточной Пруссии... Хах. На самом деле род из Гессена, но конкретно мои предки отделились от него и переселились на восток ещё в девятнадцатом веке... Ну, судя по моим анализам. Генетическим, то есть. Сто шестьдесят лет назад, чуть больше, по европе прошлась вторая мировая война, и после неё моих, более поздних предков, переселили в этот новый город, Хютте. Ну, мне так рассказывали. Анализы подтверждают.       — Угу… Очень интересно… — Реймонд делал вид, что ему совершенно неинтересна его история, хотя это вовсе было не так: узнать что-то о другом человеке было полезно, особенно, когда он говорит это сам. — Ты сказать что-то ещё хотел?       — В общем да: твой друг. Знаешь, у него имя такое… Странное.       — Так вот почему ты начал с этого…       — Алан, я тебе точно не скажу откуда я. Я американец немецкого происхождения, сколько я себя помню, этого достаточно? — Фалько уставился на него.       — Ну у имя у тебя всё равно какое-то не такое. Неправильное, что ли?       — Недостаточно немецкое или что? — Вайш насупился.       — Может прекратишь к нему приставать? — Реймонд за него заступился.       — Да ладно вам… Впрочем, у него память отшило слабее чем у тебя, кажется. А его имя больше похоже на фамилию, а не на имя. А «де Фалько»? Это вообще что такое? Какой-то италоязычный вариант…       — Ага. Это мы и без тебя можем выяснить. — Реймонд бросил Алану и уставился в потолок, и на несколько секунд в помещении кафедры воцарилось молчание.       — Ну я погляжу, ты у нас парень своеобразный… Со всеми признаками… — Вальдек начал снова, уже едва ли не каким-то томным тоном. — Да ещё и эта «Райзен»…       — Ты это о чём конкретно? — Реймонд на него обернулся.       — О тебе в целом… Просто ты тоже такой… С диссоциативными и аутистическими наклонностями… — Он отпил свой чай.       — Отлично, теперь он видимо решил пристать ко мне… — Реймонд слегка поёрзал на диване. — Ну как скажешь, умник.       — Не, не… — Он выставил вперёд руку, как бы в знак защиты. — Я не имел ввиду ничего такого. Просто я не удивлён что у тебя с Кэтрин было тут какое-то свидание или… Или что у вас там было… Похожая специализация и оба немного того… Она так ещё больше аутистка, чем ты. Но с такими вещами как вы, нормальные люди работать не будут, так что не удивлён, что ты на неё залип. — Он начал помешивать сахар, который кинул в чай.       — Я на неё не залип. И это было не свидание. — Реймонд сказал это как можно отчётливее и сел более вертикально, а Вайш подтянул ноги.       — Так, мы все едва знакомы тут, а тебе уже неймётся начать нормальное знакомство с какой-то херни. — Фалько прикусил губу и покосился на него.       — Херни? А в чём проблема-то? — Он практически прошипел это, внезапно нагнулся сильнее и уставился прямо Реймонду в глаза, игнорируя самого де Фалько. — Я просто пытаюсь понять, что между вами всеми тут происходит в этом замкнутом пространстве. Или это у тебя прикрытие такое, а на самом ты по мальчикам? На вас двоих тут посмотришь, ну прям сладкая парочка… Сидите в обнимку, гладите по волосам друг-друга…       — Прекращай уже позориться, а. — Ему ответил уже Брэндон.       Его это не заставило замолчать или сменить тему, наоборот, только раззадорило в плане приставания к Реймонду:       — Или ты на Хизер тоже залип, а? Видел как ты на неё поглядываешь…       — Иди, найди уже себе полезную работу, или… Или ты её что-ли ждёшь? — Реймонд сам приблизился к нему, подтянув на диван ноги.       — Послушай, я понятия не имею, что она думает о тебе, но хочу предупредить тебя, парень… — Он закинул одну руку ему за голову и очень сильно приблизился к лицу Реймонда. — Не делай этого… Если между вами что-то случиться, то тебе точно не понравится то, что она с тобой сделает, о, это точно… Потом всю свою вечную жизнь жалеть будешь… Ну, то есть, тебе с ней точно ничего не светит, но я всё равно предупреждаю… Типа… В знак солидарности, ага?       Реймонд дунул струйку воздуха ему в лицо и закинул руку ему за спину аналогичным образом, как это сделал Алан, как бы невзначай задев его волосы. Реймонд на самом деле был сильно напряжён его откровенной наглостью, но быстро сообразил способ ответить ему как можно более в его стиле, так что расслабленным голосом сказал во время закидывания руки: — Да как скажешь, чувак.       — Эй! — Алан дёрнулся, схватил его за запястье, и отвёл руку. — Это что ещё за гейские жесты, а?!       — Не знаю, ты сам так первый сделал.       — Какой он милаха, ну ты посмотри…       — Вот вроде бы умный взрослый мужчина, а как за тобой перестали приглядывать, так начал позориться у всех на виду. — Брэндон нервно поправил галстук.       — Я тебя вообще не спрашивал. Я тебе не малыш, что бы за мной приглядывать. Я слышал, ты умудрился в кого-то там влюбиться с Тэты, да? Мать твою, в мире пиздец полный, а ты нашёл время что бы лобызаться со своей, как там её… Элис? Понятия не имею кто это, ну и не важно. Не тебе мне выговаривать, в общем.       — А вот что было у меня, то не твоё дело. — Брэндон проговорил это очень жёстко.       — Что, думал никто не узнает? — Алан будто бы потерял интерес к Реймонду, и обернулся уже в его сторону. — Я слышал у вас всё совсем серьёзно было, а не секс по переписке. Я читал записи того, что осталось, так что… Я знаю, что она думала о том, что бы завести от тебя ребенка, это так? — Он улыбнулся ему, хищно, и даже слегка безумно. — Человечество снесено с лица земли, и ты решил, что самое время себе завести семью? Думаешь одна личинка человека могла бы решить всю демографическую проблему? Особенного когда из жратвы скоро должна была остаться только одна дрянная заражённая рыба и морская капуста, когда наш гнилой сублимат закончится. И кто тут ещё позориться, а?!       — Так, я не намерен дальше выслушивать этот бред. — Ван резко поднялся и быстрым шагом пошёл к выходу.       Однако Алан, видимо, прогонять его не собирался.       — Вот ебучий манипулятор…       — Вот ебучий манипулятор… — Вайш прошептал это на ухо Реймонду. Тот обернулся.       — Читаешь мои мысли?       — В плане? — Он пожал плечами. Реймонд только выгнул бровь в ответ.       — Эй! Извини. — Алан попытался остановить Брэндона.       — Извини? Ты за кого меня держишь?! — Он обернулся, и было видно, как мускулы на его лице подрагивают.       — Эм… — Алан шумно вдохнул. — Я знаю, что лезу не в своё дело, но мне выговориться нужно было, а ты пытаешься делать вид, будто того, что я говорю, вовсе не было. Смысл скрывать? Я имею ввиду… Все же боятся сгинуть в пучине забвения, не так ли?       — И какое отношение твоё «выговориться» имеет ко мне? Это действительно не твоё дело, и ты ведешь себя как мудак.       — Послушай, я знаю как это выглядит, но… — Он сделал руками примирительный жест, столкнув оба указательных пальца фалангами. — Но я хоть пытаюсь разбавить местное уныние. Я тоже могу свои секреты вывалить, хочешь?       — «Разбавить местное уныние»?! — Брэндон прошипел это сквозь зубы. — Ты ведешь себя как Бакстер… Нет, ты даже хуже чем Бакстер, потому что он хотя бы не приставал к людям так, как это делаешь ты! — Брэндон едва не перешёл на крик в этот момент. — Мне твои проблемы сейчас интересны меньше всего, ты полный мудак, я не знаю, исправимо ли это, но пока ты ведешь себя так, я не приму от тебя никаких извинений. — Затем Брэндон кхекнул, снова поправил галстук, и покинул кафедру через дверь, громко ею хлопнув. Алан выслушивал его с кислой миной, затем развалился в кресле:       — Да ладно, я просто высказал ему то, что и все так знают, но… Но блять, и так же знают… Ну не строить же теперь из этого такую драму, а? — Он откинулся в кресле и словно бы пытался найти поддержки уже у них.       — Ну ты я смотрю тоже так-то немного своеобразный, не? — Реймонд ответил ему.       Пару секунд Алан лежал без движения, только его зрачки расширились. А затем он внезапно взвёлся:       — Да-да-да! Ты, любитель лимонада, хочешь сказать, я ненормальный?! Да тут каждый первый с какими-то отклонениями! Ты видел хоть одного нормального человека тут? Нормальные люди не идут работать на подводные станции, нормальные люди сидят дома, горбатясь на дядю по удалёнке, или торгуют лицом в так называемой «сфере обслуживания». Я даже ни одного нормального фрилансера не могу вспомнить! И уж точно нормальные люди не пойдут работать на грёбанное дно Атлантики! Все социопаты, аутисты, конченные, в общем, люди, у которых наверху никого и ничего не осталось… Ну, ну есть исключения, так? Вот у нашего Гаска была семья. Адам Голаски, который, ну знаешь о нём, наверно…       Реймонд кивнул. Он знал о Голаски, по крайней мере, конкретно этот факт. Алан продолжал:       — И потому он свихнулся первым. Я ведь видел… — Его речь стала более рваной и сбивчивой. — На людях нормальный, а как начнётся досуг после смены, так запирается у себя и смотрит, смотрит, и смотрит эти видео от своей жены и дочери про бабочек. Прислали ему их незадолго до, ну, видео эти. Смотрит и плачет… Он не знал, но мне-то удавалось иногда увидеть… Понимаете? Самый нормальный из всех нас, и рехнулся он сразу, как только мир пиздой накрылся. В итоге где-то там, на Лямбде, и сгинул. Жаль его… Хороший человек быть, на самом деле. Мне он нравился… То есть, как коллега и как начальник нравился, а не то, что вы там подумали. Хороший, в общем, был человек. И его это сгубило… И конечно, разумеется, вернулась из мёртвых именно Хизер. Куда же без неё? — Он закрыл лицо руками и практически захныкал.       Реймонду тоже хотелось закрыть лицо руками, смотря и слушая происходящее, однако он и понимал, и ощущал, что Вальдеку было просто необходимо это высказать хоть кому-то. В его сознании был задет какой-то триггер, после которого тот просто не смог сдержаться. Фалько же просто выглядел растерянным, выслушивая это.       — Она совсем другая... — Алан явно ещё не закончил свою речь. — Ей вообще на всё похую. Она просто образец конченности. Восемь лет! Восемь лет: мы никто друг для друга… Но теперь-то она настигла меня. Конченная сука… Пока её разум жив, она не остановится ни перед чем. Будто бы она ещё способна исправить этот жестокий конец… Отстроить мир заново… Ахах! — Он поднял взгляд из ладоней и выглядел он безумно со своей растрёпанной рыжей чёлкой и блеском в глазах. — Прямо как ты, Реймонд. Вернулся в этот ёбаный мир из прошлого и стал тут наводить марафет… И плевать что все уже сдохли, не повод же забить хрен на этот дерьмовый мир, и спокойно дожить своё время, да? Нет, говорите вы, мы будем его спасать, бороться до самого конца, пока цифровые мозги в трубочки не посворачиваются, пока не прогорят трубы, пока не встанет последний генератор… Так?       Реймонд едва заметно утвердительно кивнул, после того, как осмыслил услышанное. Это была правда. Разве что, стоило убрать метафоры и эмоциональный окрас из этой речи. Алан вроде как сделал паузу, и в тоже время, он будто бы и не ждал никакого ответа:       — Я не тот человек, который мог бы убить себя на сканировании, я не был на Тэте, не слушал проповеди вашего Марка, и вообще, мне духа для этого не хватит, но вот перспектива стать ожившим мертвецом и жить в бесконечной войне с беспощадной стихией ради призрачной надежды на возрождение нашего вида… Почему оно так…? — Он пристально ловил взгляд Реймонда, и его замедлившаяся, словно наполненная отчаянием речь, снова обрела силу. — Ненавижу таких как вы… Как она… Она меня просто бесит… Вынуждает подниматься на ноги и продолжать идти в одном строю, что бы не ощущать себя самым конченным и слабым человеком на свете… Заставляет меня выбирать, кого ненавидеть, её или себя самого?! Её или себя?! Вы, блять, понимаете?!       — Успокойся, пожалуйста… — Вайш довольно жёстко коснулся его руки и всмотрелся в глаза. — Ты просто повёл себя слишком мудаковато.       — Я кажется сказал вам, не надо мне тут этого вашего гейства, у нас тут не радужные двадцатые на дворе, если ты ещё не заметил, а суровые нулевые. — Он одёрнул его руку. — Если ты о Брэндоне, то я просто слишком разболтался о его личной жизни.       — Это было очень плохо. — Вайш помотал головой. Говорить о том, что вовсе необязательно кого-то ненавидеть, он не стал.       — Я не понял, почему он так на это отреагировал… Ну и чёрт бы с ним, мы же чужие люди, в конце концов. — Он выглядел ещё очень нервно, но теперь уже вполне спокойно.       — К сожалению для тебя, уже нет. — Хизер не входила сюда, она просто одномоментно материализовалась рядом с ними, и спокойно села на подлокотник дивана. — А теперь освободи канал. — Она кинула Алану трубку в руки.       — Как скажешь… — Он процедил сквозь зубы и ввёл ключ, только что бы спустя секунду поднести трубку к уху и исчезнуть из этого карманного мира. Аппарат упал на кресло.       — Вы в норме? — Хизер прошлась по ним обоим взглядом.       — Да, он всегда ведёт себя так?       — Он защищается. — Она отпила кофе, едва не выпив полкружки за раз. — От мира вокруг и самого себя. Понимает, что он делает, но не может этого не делать. — В её кофе было замешано изрядное количество виски. Точнее его компьютерной модели, как всего остального в этом иллюзорном мире. И всё же, это ей помогло. Она больше не ощущала напряжения в эмоциональном фоне. И всё же, она не считала это хорошим или долговременным решением.       — Один вопрос, это лечится?       — Мне бы хотелось так думать, но честно говоря, он был таким всегда. Разве что степень подобного поведения бывает разная, в конце-концов, зачастую он может вести себя совершенно нормально, но только не при таком стрессе, который он испытывает с момента воскрешения. И ещё… — Она сделала второй глоток. — Его можно перенаправлять.       — Справишься с ним? — Реймонд закинул ногу на столик.       — Ещё как. — Хизер едва заметно подмигнула ему.       В этот момент всё зависло. Реймонд мог оборачиваться, и даже свободно двигаться, но его аватар оставался неподвижным. Чувство это было неприятное, но крайне любопытное. Он вышел вперёд и смог осмотреть как себя со стороны, так и всё происходящее. Затем он подключился к монитору сети. Строка посекундно отправляла результат связи с сервером: получено: ноль байт, отправлено: ноль байт, пинг: девять, девять, девять, девять… И эти девятки образуют число в одной строке.       Соединение не просто упало или оказалось забито какой-то левой передачей, оно отсутствовало полностью. Отключилось одномоментно, при том, что до этого всё работало нормально. Затем фон стал чёрным, и ещё через пару секунд он пришёл в себя в коридоре Омикрона.       — Кто-то оборвал соединение с той стороны.       — Кто-то оборвал соединение с той стороны. Не удивлюсь, если просто отключил сервер физически. — Хизер протянула ему руку, помогая подняться.       — Это Акерс. — Реймонд прошёлся взглядом по металлическому полу. — Хочет сказать нам, что мы тут засиделись. — Он говорил неожиданно для самого себя очень уверено. Он был на самом деле полностью уверен в том, что говорит, хотя, объективно, причина так считать была не самая веская.       — Наши планы не меняются. Алан, помоги остальным собрать что ещё осталось. Мы выступаем… Через час. Этого хватит.       — А что сразу я-то? — Раздался голос за приоткрытой переборкой.       — А он сказал тебе ещё раньше, займись делом… — Кто-то ответил ему.       — Да иду я…       — Подожди, а что с этими пингерами? Мы вроде ещё хотели связь починить. — Реймонд только сейчас вспомнил об этом.       — Ничего. Они исправны.       — То есть? — Он удивлённо поднял бровь, которой у него теперь не было.       — Проблема с оборудованием находится на Тау. Если провода вышли из строя почти сразу из-за передач НИУ, а ЛУМАРы постоянно отказывали, то акустика работала достаточно долго, но она тоже вышла из строя. Почему — мне не известно, но есть мысль, что виновата в этом мутировавшая морская фауна. Ультразвук может их раздражать и привлекать. Но доказательств этому пока нет.       — И они не смогли их починить, когда все передатчики на Тау и Фи были разбиты. Мобильные передатчики, вероятно, постигла эта же судьба.       — Понятно. Использовать новую станцию нам придётся со значительной осторожностью, я полагаю.       — Предстоит обдумать этот момент. В любом случае, у них будет гораздо больше актуальной информации о том, что там происходит.

***

      — Шокеры, электроплазменный инструмент, запасные батареи… Ты всё проверил?       — Я всё уже собрал. Всё. Нахер иди. — Алан встал перед своей сумкой, набитой оборудованием.       — Я то сейчас пойду. А ты что будешь делать?       Он обернулся, встретившись взглядом с развороченными остатками лица какой-то женщины, которую он никак не мог узнать, и, казалось, совершенно безразличным взглядом красных объективов, заменяющих глаза этому «лицу», точнее тому, что от него осталось — челюстям и расколотой правой глазнице. Этот вид всё ещё пугал его.       — Иди нахуй, Хизер… — Он медленно проговорил эти слова и медленно показал ей средний палец. — Нахуй — это туда… — Он понятия не имел, куда он показывает, и что вообще значит это абстрактное «туда», но и это не было особо важным.       — Безнадёжно… — Она слегка пригнулась, и криво улыбнулась ему сухими, ободранными губами чужого тела, а затем распрямилась и быстро вышла из отсека. Она знала, что это помогает.       Когда переборка закрылась, в полумраке небольшого складского помещения он стал с двойным упорством делать то, что от него сейчас требовалось, собирая то, что ещё не было готово к транспортировке.