3. Caring is Everything and Love is Key | Забота – это всё, а любовь – это ключ

Чжан Чэнлин сидел в своей комнате, прислонившись к спинке кровати и обхватив руками согнутые колени. Он не стал зажигать лампу, предпочитая сидеть в темноте. Вдалеке продолжал грохотать гром, но обещанная гроза ещё не разразилась. Воздух казался неподвижным и тяжёлым, словно замершим в ожидании чего-то, что должно было произойти. Чжан Чэнлин тоже ждал. Ждал, когда его мир рухнет, похоронив его самого под своими обломками. Теперь, когда ему удалось немного успокоиться, он стыдился своей недавней гневной вспышки. Он позволил своим эмоциям взять над собой верх. Набросился на Е-цяньбэя – старшего и одного из своих наставников – с чудовищным неуважением. Его родители, должно быть, сейчас переворачиваются в своих гробах. Эта мысль заставила Чжан Чэнлина поспешно вознести молитву и извиниться. Дело было в том, что бывший бессмертный не отрицал того, в чём его обвинили. Он признал, что спал с шишу. Он также сказал, что младший не понимает. Возможно, он был прав. Чжан Чэнлин прекрасно знал, что того, чего он не понимает, хватило бы, чтобы заполнить книгу. Полку с книгами. Целую библиотеку! Это не меняло того факта, что у Е Байи и шишу был роман. Чжан Чэнлин застонал и поёрзал ногами по простыням, сжимая руки в кулаки. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы он вновь разозлился и расстроился. Как это могло быть не неправильным? Как это могло быть не изменой шифу? Как это могло быть не чем-то, что творилось у него за спиной? Чжан Чэнлину даже удалось прогнать Е Байи, что делало его ещё более виноватым. Он прикусил губу, разрываясь между чувством вины, разочарованием и беспокойством. Другие ученики могли относиться к Е-цяньбэю с глубочайшим уважением, но для Чжан Чэнлина, который знал его дольше, мужчина был как тот слегка эксцентричный дядя, балансирующий на грани того, чтобы быть отталкивающим из-за своей грубости, но каким-то образом всё же ставший членом семьи. Стук в дверь испугал Чжан Чэнлина. Он быстро провёл руками по лицу, прежде чем наклониться, чтобы зажечь масляную лампу рядом с кроватью. Вероятно, это был Би Синмин, пришёл проведать его. Или шифу или шишу – его родители во всём, кроме крови, даже если он не называл их а-дье и а-нян. Чжан Чэнлин не знал, кого из них предпочёл бы увидеть сейчас – того, на кого был зол, или того, о ком переживал. – Войдите, – позвал он, и его сердце упало, когда дверь открылась. Это были шифу и шишу. – Шифу. Шишу, – пробормотал он, подтягивая и скрещивая под собой ноги. Вэнь Кэсин присел на кровать, одной из изящных ладоней сдвинув в сторону его чёлку, чтобы коснуться лба. Чжан Чэнлину пришлось схватиться за простыни, чтобы не отбить эту руку прочь. Он не мог. Потому что шифу тоже был здесь. – Жара нет, – объявил шишу с ноткой облегчения в голосе. – Я в порядке, – тихо сказал Чжан Чэнлин, опустив взгляд. – Тогда почему не пришёл на ужин? – Я не голоден. Ненадолго возникла пауза. Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, что они обменивались родительскими взглядами. – Даже несмотря на то, что ты не пробовал начинку для лунных пряников? – дразнящий тон шишу был настолько знакомым, что причинял боль. – Ты также не вернулся в учебную комнату, – строго сказал Чжоу Цзышу. – Простите, шифу. – Что-то случилось раньше? После того, как ты покинул занятие? Чжан Чэнлин вновь прикусил свою уже порядком воспалённую нижнюю губу. Он хотел дать отпор шишу. Он не мог. Потому что шифу тоже был здесь. – Маленький дурачок, посмотри на меня. Вэнь Кэсин не повысил голос, но в нём появилась та стальная нотка, которая говорила о том, что он не потерпит отказа. Напоминающая о том, кем он был в прошлом. Чжан Чэнлин поднял голову. К его крайнему удивлению, шишу выглядел слегка позабавленным. – Ты ведь приходил на кухню сегодня днём, верно? Глаза Чжан Чэнлина тревожно расширились. Он бросил взгляд на шифу, прежде чем кивнуть. – И увидел то, что никак не ожидал увидеть. Взгляд Чжан Чэнлина вновь метнулся к шифу. Он знал, что шишу временами мог быть бесстыдным, но, разумеется, старший мужчина не собирался обсуждать то, что произошло сегодня днём, в присутствии своего супруга! Собравшись с духом, он кивнул и заметил, что шишу стал выглядеть ещё более позабавленным, вместо того чтобы принять виноватый или защищающийся вид. Затем Чжоу Цзышу громко вздохнул, сложил руки на груди и возвёл глаза к потолку. – Думаю, я могу догадаться, что произошло. – Мм. Должно быть, ты прав, но я хочу, чтобы наш маленький дурачок сказал это, – возразил Вэнь Кэсин. – С-сказал что? – заикаясь, спросил Чжан Чэнлин, переводя взгляд с одного на другого. Шишу, разумеется, не ждал от него повторения всего увиденного и услышанного ранее? Он не хотел. Он не должен, только не перед шифу! Он пытался вообще выкинуть это из своей головы! – Давай, Чэнлин, – велел Чжоу Цзышу, пригвождая его к месту тем острым взглядом, напоминающим о том, кем он был в прошлом. А потом… один уголок его губ слегка приподнялся. Чжан Чэнлин моргнул и оглянулся на шишу, который всё ещё смотрел на него с той же лёгкой улыбкой. Он сглотнул, бегая взглядом от одного к другому. Казалось, шифу обо всём знал, но это было невозможно, потому что он всё ещё выглядел таким спокойным. Они оба. Тем не менее, Чжан Чэнлин не смог сдержать слабую улыбку, когда тугой узел в его груди начал понемногу ослабевать. Может быть, только может быть… его мир всё-таки не рухнет.

– о –

Некоторое время спустя… Ужин закончился. Грязная посуда была убрана со столов в трапезной, а они сами – протёрты начисто. Вэнь Кэсин, Чжоу Цзышу и Чжан Чэнлин сидели за деревянным столом на кухне и доедали остатки тушёной курицы, супа и риса. Чжан Чэнлин не обращал внимания на подносы со свежеиспечёнными юэбинами, расставленными в дальнем конце помещения и ещё не успевшими остыть после печи. Он поглощал свой ужин, который, хоть и был холодным, также являлся одним из самых вкусных блюд, которые он когда-либо ел. Даже то, что шифу назначил ему на завтра дополнительную тренировку по боевым искусствам за пропуск занятий, не могло ослабить его дух. Ничто не могло! До тех пор, пока он не позволял своему разуму сосредоточиться на том, что узнал ранее. Он всё ещё не мог представить себе шифу, шишу и Е-цяньбэя, эм… практикующими двойное совершенствование. Его разум деликатно избегал вопросов «что», «как» и «почему». Совершенно не его дело, чем они занимаются, пока их это устраивает. Судя по смущённым улыбкам и пунцовым щекам Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина, свидетелем которых он стал во время их беседы, так оно и было. Снаружи вспыхнула молния, и раздался ещё один раскат грома. Они синхронно повернулись к открытой задней двери. Начался дождь, из мелкой мороси превратившийся в ливень менее чем за минуту. Дежурные по кухне прекратили мыть посуду, поспешно развязывая и опуская ставни, закрывающие заднюю часть помещения. Чжан Чэнлин вновь заволновался. Шифу и шишу, казалось, были совершенно уверены, что Е-цяньбэй вернётся сам, но… – Лао Вэнь. – Знаю. Я тоже это чувствую. Чжан Чэнлин обернулся и увидел, что старшие мужчины продолжают смотреть на заднюю дверь с одинаково хмурым выражением на лице. – Чувствуете что? – спросил он. – Е-цяньбэй. Я думаю, что он… – …нуждается в нас. Чжан Чэнлин моргнул. – Откуда вы знаете? – Я чувствую это. Здесь, – шифу прижал руку к груди. – Я тоже, – поддержал шишу. Ещё раз обменявшись взглядами, они встали, оставив свой ужин недоеденным. Чжан Чэнлин наблюдал, как они перемещаются по кухне, оперативно наполняя фляжку горячим чаем и упаковывая пару бао с лотосовой пастой, отложенных на завтрак. – Мы вернёмся так скоро, как сможем, маленький дурачок, – убеждённо сказал шишу, хлопая Чжан Чэнлина по плечу. – Убедись, что все лягут спать вовремя. Никаких исключений, – добавил шифу. – Подождите! – выпалил Чжан Чэнлин прямо перед их уходом. – Я, э-э-э… пожалуйста, верните Е-цяньбэя домой. Слова прозвучали глупо, потому что именно это они и собирались сделать, но, когда Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин улыбнулись и кивнули, он знал, что они поняли, что на самом деле он имел в виду.

– о –

Если бы Е Байи получал лян серебра каждый раз, когда Мироздание смеялось над ним на протяжении всей его очень долгой жизни, он был бы богат. Влюбиться в Чанцина, который даже не заметил этого; спасти ему жизнь, чтобы в итоге позволить кому-то другому забрать его; взять их сына в ученики, чтобы потерять его из-за безумия последнего; спуститься с горы, чтобы найти тех, кого он знал, давно умершими; узнать, что зло обитает в сердцах якобы хороших людей, и наоборот; связаться с двумя мальчишками, которые, должно быть, сошли с ума, раз хотели его; и в итоге сбежать, потому что их сын узнал лишь половину истории и накричал на него. Должно быть, теперь Мироздание смеялось над ним ещё сильнее, ведь он наконец-то понял, почему это ранило его так сильно. В какой-то момент он влюбился в них обоих. Это было смешно, просто верх глупости. Это также было невозможно. Е Байи похоронил своё сердце вместе с Жун Чанцином десятилетия назад. Как он мог отдать его кому-то ещё, даже не осознавая этого, тем более двум людям? Предостерегающий раскат грома отвлёк его от размышлений и побудил ускориться. Ранее он бродил по городу у подножия горы, игнорируя спешащих мимо людей, стремящихся закончить свои дела и отправиться домой, прежде чем пойдёт дождь. Затем он осознал, что ему не следует напиваться в месте, где его смогут легко узнать, поэтому Е Байи снова поднялся в воздух и направился в город, располагавшийся дальше к северу. Спустя время он был вынужден признать, что это оказалось плохой идеей. Клубящиеся чёрные облака неотвратимо настигали его. Он сжигал всё больше ци, заставляя себя двигаться быстрее, но буря все ещё была быстрее него. Проливной дождь, настигнув Е Байи, вымочил его за секунды, и он оказался окружён вспышками молний и сопровождающим их грохотом. Щурясь сквозь пелену дождя, бывший бессмертный окинул взглядом пейзаж под ногами, но не увидел ничего, кроме расплывчатых очертаний верхушек деревьев. Лес не был лучшим местом для укрытия, но это всё же было предпочтительнее, чем парить над ним и делать из себя привлекательную мишень. Вновь вспыхнула молния, заряжая воздух энергией и заставляя статические заряды плясать по его коже, покалывая и причиняя боль. С бешено колотящимся сердцем он скорее почувствовал, чем услышал шипение следующей вспышки молнии и рванул вниз. Слишком поздно. Искра коснулась его обуви, и вся сила стихии пронзила его тело, сжигая нервные окончания и вырывая из него вскрик. Призвав всю свою ци, Е Байи рухнул на деревья, ударяясь о ветки, пока не упал на землю, перевернувшись и потеряв сознание.