Забудь надежду, всяк сюда входящий...
Эна
Хеймитч бросает мне простой балахон, и мы поднимаемся на крышу. Шон хмурится и обнимает себя руками, порывы ветра бьют меня в грудь и отбрасывают волосы назад. Отличная погода для начала Игр. Я накидываю капюшон на голову.
— Ну, пусть удача всегда будет на вашей стороне! — щебечет Эффи, поправляя ярко-зеленый парик. Я замечаю ее длинные розовые ногти. Наверное, такими было бы удобно выцарапывать противникам глаза. Жаль, у меня таких нет. С моих губ скрывается нервный смешок, и Шон непонимающе косится на меня. — Какой день! Какой день!
— Помолчи-ка, — обрывает ее Хеймитч и смотрит на нас. Он мрачный, серьезный и взволнованный. И от этого мой страх усиливается еще больше. — Последнее наставление, которое я вам дам. Не лезьте к Рогу. Там будет мясорубка, а вы к ней не готовы. Уходите подальше и ищите воду, без нее вам не продержаться.
— Нам нужно будет оружие, — возражаю я. Мой голос не дрожит.
— Оно не понадобится тебе, золотце, если ты будешь мертва.
Я киваю, хотя абсолютно не согласна с ним. Мне нужно оружие. Мне нужны ножи. И я их достану. Я слышу гул и поднимаю голову. К крыше подлетают два планолета, и из люков к нам спускают две лестницы. Я замираю, охваченная ледяным страхом. Нет. Это конец. Сейчас я встану на эту лестницу и отправлюсь навстречу смерти. Я отступаю на шаг, краем глаза замечаю, как Шон хватается за ступеньки и замирает. Хеймитч легонько подталкивает меня в спину и, опустив руку, на долю секунды касается моих пальцев.
— Давай, золотце, — говорит он тихо.
К глазам подступают слезы. Мне хочется обернуться, но я не позволяю себе этого. Усилием воли отбрасываю страх и, решительно подойдя к лестнице, цепляюсь за нее. Я не могу быть слабой, если хочу защитить Шона и продержаться дольше пары минут. Я сразу чувствую, как ноги и руки словно бы прирастают к ступеням: я не могу пошевелиться.
— Постарайтесь выжить! — долетает до меня, пока лестницы поднимают в планолет. Слова эхом звучат у меня в голове. В следующий раз я увижу Шона уже на Арене, а Хеймитча и Эффи… Не факт, что это случится когда-либо. Я отгоняю мрачные мысли, подумаю об этом перед смертью. Как раз момент будет располагающий.
Когда люк закрывается, я ожидаю, что меня отпустят, но нет. Ко мне подходит женщина в белом халате со странным устройством в руке.
— Сейчас я поставлю отслеживающее устройство. Если не будешь дергаться, то я сделаю все аккуратно, — обещает она.
Не то чтобы у меня есть выбор, ведь я не могу пошевелиться. Игла входит под кожу, и я сжимаю зубы от резкой боли в предплечье. Когда женщина заканчивает, я наконец-то обретаю свободу и встаю.
Меня провожают в следующий отсек, и я вижу Дженту, сидящую за накрытым столом. Она кажется задумчивой и безразличной, впрочем, мне нет до нее дела. Меня тошнит от волнения, но я все равно опускаюсь на диван и принимаюсь за еду. Кто знает, когда удастся поесть в следующий раз? Всю дорогу мы молчим, и я перебираю варианты дальнейшего развития моей судьбы. Через час я могу умереть. Это кажется невероятным. Разве это возможно, что сейчас я дышу, думаю… существую, а потом просто… Но так и есть. И мир от этого не рассыпется в прах. И Капитолий останется блистать. К сожалению. Алмаз Панема, чтоб его. В мысли неожиданно прокрадываются родители, братья, сестры, Китнисс и Лукас. Я инстинктивно сжимаю кольцо в пальцах. Какой будет Арена? Каким будет оружие? Почему вообще я должна быть здесь? Глаза начинает жечь от подступающих слез, и я прикрываю веки. Ну хватит. Представляю, как сминаю чувства, будто ненужную бумажку, и отбрасываю подальше. Я должна быть собранной, а пока меня швыряет из стороны в сторону, как щепку в бурной реке.
Джента открывает дверь, и мы оказываемся в небольшой комнате
Скотобазы… Стартового комплекса в катакомбах под Ареной. В первую очередь я должна принять душ. Я стою под обжигающими струями очень долго. Так долго, что Джента вынуждена постучать, чтобы поторопить меня. Потом она сушит и заплетает мои волосы, колдует над моей кожей, чтобы в течение нескольких недель, если я продержусь так долго, она выглядела здоровой и сияющей. Потом достает сверток и разворачивает его, с интересом рассматривая содержимое. Внутри оказывается темно-синий комбинезон и светло-голубая футболка. Я натягиваю черные длинные носки и обуваю темно-коричневые ботинки из мягкой кожи. Подошва рифленая, с шипами, чтобы было удобнее бегать. Ладно, это уже неплохо. Последний элемент — тонкие кожаные перчатки.
— Возможно, ночи на Арене будут холодными, — замечает Джента. — Это будет лес или горы, хотя я могу ошибаться.
Скорее всего нет, ведь это самые популярные варианты Арены. Я киваю. Хоть бы был лес. Если будут горы, то мои крохотные шансы сократятся втрое, а вот трибуты из Второго явно обрадуются.
— Спасибо.
Мы садимся, и я пью воду мелкими глотками. Надеюсь, на Арене с ней проблем не будет. Я жду сигнала, и чем дольше приходится сидеть, тем сильнее становится волнение: мне кажется, будто кто-то водит пером от моего горла до желудка. Не выдержав, я вскакиваю на ноги.
— Да долго еще?!
— Не терпится на Арене оказаться? — поднимает бровь Джента.
— Да лучше уж туда или куда-нибудь, чем в пространстве между, — шиплю я, растирая ладони — от нервов мои пальцы заледенели.
В ответ на мои возмущения раздается звонок, и женский голос говорит занять место в капсуле. Шестьдесят секунд. Ну вот, теперь я хочу отмотать время назад.
— Пусть удача сопутствует тебе, — желает Джента, пока я иду к капсуле. Пять секунд. Стеклянные стены вырастают вокруг меня, отрезая от мира. Я упираюсь в них ладонями, задыхаясь от накатившего ужаса, а потом капсула приходит в движение и быстро едет вверх.
Я оказываюсь в темноте, несколько секунд тянутся вечность, а потом яркий свет ослепляет меня и я прикрываю глаза рукой, ощущая только ветер и запах листвы.
— Шестидесятые Голодные Игры объявляются открытыми! — слышится бодрый голос бессменного ведущего Клавдия Темплсмита.
Так. Мне нужно собраться. Я судорожно вздыхаю и бросаю взгляд на таймер. Шестьдесят секунд. Быстро оглядываюсь. Джента была права и даже больше. Горный лес. Справа от меня, где-то у границы Арены, видна заснеженная вершина. Слишком далеко от Рога, наверное, больше декоративная функция. Слева — широкое озеро, голубое и гладкое. Прекрасно, его захватят профи, мне до него не добраться. Ну ничего. Пусть здесь будут камни, ущелья, обрывы, но это все же лес. И воду я найду. По крайней мере, смогу собирать росу, травы-то хоть отбавляй.
Я бросаю взгляд на Рог Изобилия. Изогнутая металлическая конструкция расположена на ровной поляне, усеянной мелкими цветами. Прямо возле меня валяется маленький пустой мешочек, чуть поодаль замечаю небольшой сверток. Чем дальше от Рога, тем бесполезнее вещи. Мне это не подходит. Я должна добраться до оружия. Ножи где-то внутри, мне не видно их отсюда, но они всегда есть. Прямо у входа стоит лук, рядом лежит копье. Шон далеко от меня, он щурится от солнца и нервно оглядывается, ему уж точно лучше не лезть туда. Рядом с ним Бист, напряженная, как хищная кошка, суровый Атрош, самодовольный Райот и трясущийся от истерики Вейл. Я сгибаю ноги в коленях, готовая сорваться с места. На таймере остается двадцать секунд. Я начинаю считать про себя. Пятнадцать. Я должна бежать. Десять. Подаюсь вперед. Семь. Я очень быстрая.
— Стой! — вопит кто-то.
Я резко оборачиваюсь и вижу смуглую девушку-трибута, в ужасе тянущую руку. Звук взрыва, сопровождаемый криками, оглушает меня. Я поворачиваю голову, и мой желудок сжимается. Вейл хрипит, корчась на земле. Оторванные ноги… Я судорожно выдыхаю. По моим щекам струятся горячие слезы. Удар гонга, но никто не трогается с места. Профи, перепачканные кровью, еще не отошли от шока. Парня рядом со мной выворачивает. Все знают , что нельзя сходить с позиций до окончания таймера! Не помню, чтобы когда-то такое было, вот же идиот! Я заставляю себя отвернуться, смотрю на Рог, кровь шумит в ушах так сильно, что я не слышу хрипов Вейла. И ужас вдруг уступает холодному озарению. Раз. Два. Три!
Я срываюсь с места, напряженные мышцы отзываются болью. Я бегу быстро, едва касаясь земли. Я ничего не замечаю. У меня есть шанс, который дал мне Вейл. Я влетаю в Рог и слышу хлопок пушки. Вот и славно. Он не так долго мучился. Я хватаю веревку и судорожно ищу ножи. Вот и они. На поясе семь штук со сверкающими лезвиями, рядом — два больших ножа, у одного из которых зазубренное лезвие. Я беру их все и поднимаю голову как раз вовремя, чтобы успеть упасть на землю. Ровно в то место, где я только что стояла, врезается копье. Атрош широкими шагами приближается ко мне, хватая меч, и я вскакиваю и бегу к выходу. Моя фора закончилась. Прямо у меня на пути лежит черный рюкзак, и я подхватываю его, теряя еще несколько драгоценных секунд. Со всех сторон к Рогу несутся другие трибуты, я знаю, что если не уберусь прямо сейчас, то мне конец. Настоящая проблема не в том, чтобы добежать первой, а в том, чтобы суметь унести ноги.
— Куда собралась? — кричит Бист, замахиваясь топором.
Я падаю на землю и перекатываюсь, едва не выронив добычу. Вскакиваю, но кто-то тут же сбивает меня с ног. Я чувствую острую боль в спине и вижу искаженное в животном оскале лицо светловолосого парня из Шестого. Он заносит меч над моей головой, но я быстрее. Свободной рукой бью его ножом по горлу, и на меня брызжет теплая густая кровь. Митч, неожиданно всплывает его имя в памяти, с хрипом отшатывается, не выпуская оружия, и я, отпихнув его, подбираю ножи, веревку и рюкзак и снова несусь к лесу. Рядом раздается свист стрелы, и я инстинктивно отскакиваю в сторону, но острый наконечник все равно задевает мое предплечье. Но это ерунда, стрела торчит из ствола дерева, а не из моей спины. Я оглядываясь, Фаер из Четвертого снова натягивает тетиву, но деревья скрывают меня прежде, чем она успевает прицелиться.
Я бегу так быстро, как только могу. Ловко перепрыгиваю через торчащие корни и камни, удаляясь как можно дальше от Рога. Поясница болит после удара о землю, раненое предплечье горит. Четыре раза. Четыре раза я смотрела в лицо смерти и спаслась лишь чудом. Возможно, мне стоило послушать Хеймитча и сделать так, как он сказал. Не лезть в гущу. Но тогда у меня не было бы ножей, веревки, рюкзака… ушибов и раненой руки. Уже ничего не изменить. Я продолжаю бежать, хотя тащить все в руках крайне неудобно, но ничего не поделать. Останавливаюсь только тогда, когда ноги начинают заплетаться, а небо окрашивается в красный и оранжевый. Я скидываю все на землю и разминаю затекшие пальцы. Потом поднимаю пояс и застегиваю его на себе, прячу оба ножа так, чтобы в любой момент можно было достать, и принимаюсь за рюкзак. В темноте рассмотреть содержимое не получится, так что тянуть некуда. Внутри обнаруживаю несколько бинтов, кусок проволоки, медицинские жгуты, флакончик с йодом, галеты в мешочке, сушеную мяту, черный спальный мешок, кусок плотной ткани и большую флягу с водой. Сложив все обратно и запихнув туда веревку, откручиваю крышку и делаю два глотка воды. Я бы осушила фляжку целиком, но это неразумно. Сумерки стремительно сгущаются, начинает стрелять пушка, как всегда в конце первого дня, а не после каждого убийства, потому что смертей так много, что за всем не уследить. Один. Два. Три… Пять… Девять. И еще Вейл, ставший исключением. Десять трибутов мертвы, осталось четырнадцать. Все, что мне остается, — надеяться, что Шон пережил этот день.
Я забираюсь на высокий раскидистый дуб и устраиваюсь на ветке, обхватив ее ногами. Температура начинает медленно падать, я вытаскиваю спальный мешок и веревку, которой крепко приматываю ноги к дереву, чтобы не упасть во сне. Из несколько опустевшего рюкзака достаю бинт и отрываю два куска, которые смачиваю в воде. Один откладываю в сторону, другим протираю рану от стрелы. И правда царапина, но нельзя, чтобы попала инфекция. Приходится оторвать еще немного бинта и воспользоваться йодом. Когда предплечье обработано и перевязано, я собираю вещи обратно в рюкзак и чертыхаюсь. Перенервничав, я не подумала о том, чтобы расставить силки. Слазить сейчас с дерева и идти в темноте — безумие, поэтому я устраиваюсь поудобнее, насколько это возможно на ветке дуба, и начинаю стирать кровь с лица оставшимся куском бинта. К глазам подступают слезы. Я убила человека так легко, будто это ничего не значило, а теперь стираю его засохшую кровь со своей кожи. Я вспоминаю его хрипы и зажмуриваюсь. Он первый напал на меня, я лишь хотела защитить себя. На темном небе загорается герб Капитолия, и звучит гимн. Хочется зажать уши руками, но я лежу смирно. Как мне найти Шона на Арене? Нужно было придумать какой-нибудь сигнал или что-то в этом роде, а теперь мы можем быть на разных концах. Может, лучше не тратить силы? Если я буду одна, то мне будет намного проще выжить. Я качаю головой. Он же еще совсем ребенок. Нельзя просто так бросить его.
Небо на миг темнеет, а потом звучит торжественная музыка и начинают высвечиваться фотографии павших трибутов. Первым идет Вейл, дальше оба из Пятого, а значит, тщетны мои надежды на то, что Атрош, Бист и Фаер, едва не убившие меня, мертвы. Трибуты из Шестого тоже погибли, при виде лица Митча я сжимаю губы и отвожу взгляд, потом парень из Седьмого, девочка из Девятого, оба из Десятого, девушка из Одиннадцатого. Я выдыхаю, осознав, что Шон выжил. Я найду его. Во что бы то ни стало найду.
Итак. Четырнадцать трибутов. Я начинаю загибать пальцы. Шесть профи, к сожалению, все еще в строю. Соль из Третьего. Катрин из Седьмого. Я улыбаюсь при мысли о ней. Парочка из Восьмого. Уже десять. Мы с Шоном. Двенадцать. Кто оставшиеся два? Я напрягаю память, стараясь вспомнить, но все тщетно, поэтому я отмахиваюсь. Ладно, без разницы. Самых сильных я вспомнила первыми, остальные, вероятно, быстро выйдут из игры. Но уже три Дистрикта выбыли за первый день! Невероятно, если так и дальше пойдет, то Игры завершатся очень скоро. Я застегиваю мешок и скрещиваю руки на груди. Завтра мне нужно будет расставить силки, потому что еды крайне мало, найти воду и Шона. Отлично, я понятия не имею, есть ли здесь вода, кроме озера, и где искать моего союзника, так что выполнимым кажется только первый пункт плана. Я вздыхаю и закрываю глаза, проваливаясь в полудрему. Через несколько часов просыпаюсь от хруста веток и напрягаюсь, нащупывая нож.
— Попрятались, как крысы, — ворчит кто-то. Сумерки уже начинают рассеиваться, так что я осторожно высовываюсь, чтобы различить мутные силуэты. Парень со злостью лупит мечом по свисающим веткам, и я предполагаю, что это Райот. Девушка рядом с ним фыркает и смеется. Бист. Ну конечно. Следом идут еще две девушки, значит, Атрош и Рэм решили не присоединяться к союзу или образовали отдельный.
— Да ладно, от нас не спрячутся, — говорит Бист, помахивая топором. — Осталось всего ничего. Хочу первой прикончить девчонку из Седьмого. Раздражающая идиотка!
— Ту, которая была в зеленом платье на интервью? — спросил Райот.
— Ты и наряд ее запомнил? — расхохоталась Фаер. — Влюбился?
— А ты ревнуешь?
— Заткнитесь, иначе они убьют нас раньше, чем мы найдем их.
— Алмаз, Алмаз, Алмаз, — тянет Бист, а я борюсь с желанием бросить в нее что-нибудь. Например, нож. Сейчас черный цвет мешка делает меня почти невидимой, но минут через пятнадцать он самым предательским образом будет выдавать меня. — Что, боишься их? Знаешь, мы можем избавить тебя от этого неприятного чувства.
— Отвали, Бист. Хочешь, можешь разжечь костер и крикнуть им, чтобы вылезли и прикончили тебя. И не угрожай мне. Думаешь, уже пришло время разрушить наш альянс?
До меня доносится холодный смех Бист, а потом все стихает. Еще минут пятнадцать я лежу, напряженно вслушиваясь, но профи ушли. Расслабившись, я вновь закрываю глаза, проваливаясь в сон.
Я просыпаюсь через пару часов после рассвета. Быстро собираю вещи и спускаюсь с дуба. Все тело затекло, мышцы задеревенели, но я безмятежно улыбаюсь, зная, что меня наверняка снимают крупным планом. Мне хочется, чтобы моя семья, Лукас и… Хеймитч увидели, что со мной все в порядке. И чтобы спонсоры решили, что мне все ни по чем. Вчера я показала себя хладнокровной или, может быть, черствой, когда первая пришла в себя после того, как подорвался на мине Вейл, а потом убила Митча. Что ж, пусть это будет моей новой маской. Надеюсь, она привлечет спонсоров. Я срезаю жесткую кору сосны и набираю немного мягкого луба. Сую его в рот и принимаюсь жевать. На вкус это, конечно, не сравнится с едой в Капитолии, но за свою жизнь я вместе с Лукасом съела столько коры, что мне не привыкать. Пройдя немного вперед, я расставляю силки, надеясь на жирного кролика. Потом, вспомнив о руке, приспускаю комбинезон и снимаю повязку, испытывая легкий страх. Выглядит рана нормально, ни намека на воспаление. Я довольно киваю и отрываю кусок бинта, чтобы заново перевязать предплечье. До меня доносится боевой клич, и я испуганно дергаюсь и вскакиваю на ноги, заозиравшись. Громкий крик боли обрывается, и через секунду раздается хлопок пушки. Мое сердце останавливается, когда я слышу ликующий хохот профи. Ледяной страх иглами пронзает мое тело. Шон…
