Если страшный суд наступит сегодня, готов ли ты?

1991       В квартире Поповых никогда не было так шумно. Кухня слишком тесная, а родственников, желающих отметить повышение в подполковники, оказалось чересчур много. Правда, бóльшая часть хотела лишь в очередной раз притронутся к рюмке. Дети мельтешили под ногами, то и дело норовя снести вазу со стола или опрокинуть тарелку друг другу на макушку.       — Арс, к телефону! — послышался женский голос за стенкой.       На пороге комнаты появился мужчина довольно-таки высокого роста. Внешне Попов напоминал орла: тот же грозный взгляд голубых глаз, тот же слегка вздернутый нос, походящий на крючок клюва. Его тёмные с проседью волосы, как всегда, были зачесаны назад. Арсений даже во внерабочее время ходил в пиджаке и при галстуке.       Передав трубку мужу, Ира вернулась на кухню, где вовсю продолжали галдеть голоса. Всё внимание тут же приковалось к вошедшей женщине. А её и в правду невозможно было не заметить. Завитые светлые волосы едва касались лопаток и подчеркивали ключицы и худобу шеи. Карие глаза заглядывали глубоко в душу, отчего порой казалось, что в них можно увидеть чуть ли не все созвездия, если хорошо присмотреться.       — Друзья мои! — заговорила тётя Лена. — Я не умею тосты говорить, поэтому давайте просто выпьем за заслуженное повышение. Подумать только, подполковник! А что это значит? Казалось бы, просто две звезды на погонах. Но что самое главное? Что бы эти звезды носил уважаемый человек! Правильно я говорю?       — Да! — в унисон вскрикнули голоса, после чего зазвенели бокалы.       Редко удавалось собраться вот так, всей семьёй, за одним крохотным кухонным столом. В обычные дни все что и делали, так только боролись с навалившимися трудностями: будь то проблемы на работе или семейные конфликты.       Ирина успела лишь кратко улыбнуться всем присутствующим, как вдруг в соседней комнате что-то тяжёлое свалилось на пол.       — Одну секунду, — Попова опустила бокал на стол и вынырнула в коридор.       Арсений пытался держать себя под контролем, но гнев внутри пылал, а жжение в груди начинало терзать всё сильнее. Он сидел посередине комнаты, где пару минут назад царило спокойствие, на смену которому внезапно пришёл хаос. От настенных фотографий остались лишь осколки тонкого стекла, а от будильника — циферблат и секундная стрелка. Бумаги, книги, женские украшения — всё было хаотично разбросано по ковру. Хищные глаза метались от фигуры жены до окна со сдернутыми шторами и обратно.       — Его же посадили! — не отводя пронзающего взгляда от супруга, процедила Ирина. Её челюсть непроизвольно напряглась, а пальцы сжались в кулаки. Она очередной раз оказалась на шаг от нервного срыва: ей изрядно надоело, что Арсений день и ночь торчит на работе. А тут в добавок серийный убийца решил о себе напомнить. Ире иногда казалось, что муж больше любит своих маньяков, чем её. — Тебе же повышение дали! Что мы празднуем тогда?       — Появилась выжившая, свидетель, — потер переносицу Арсений. — До этого только трупы были.       В комнату, не постучавшись, заглянул Боря, успевший оглушить явно не одну рюмку:       — Ну, пошли уже! Всё уже налито.       — Сейчас! — выкрикнул Попов. Ещё один незваный гость — и он невольно пропустит через него пулю.       — Идём, идём! — приветливо кивнула Ирина. Её доброжелательная улыбка сползла с губ, стоило лишь мужчине прикрыть за собой дверь. — Ты хочешь сказать, что ошибся? Десять лет угробил. Мы только вернулись к нормальной жизни!       — Сеня, идём! — послышалось из коридора. — У нас же тост!       — Идём, идём, — ответила за супруга Ира, стиснув его руки.       — Давай быстрее иди!       — Ты ведь к ней едешь? — насторожилась Попова.       — Нет никакой её. — Арсений держался из последних сил, чтобы в порыве злости не свернуть жене шею: она же ни в чем не виновата. Зато порой несёт такую чушь, что задушить хочется! — Нет никаких вариантов — я еду и точка.       — Тогда я подаю на развод.       Попов за несколько шагов сократил расстояние между Ирой и украдкой дёрнул ту за рукав платья, привлекая к себе внимание. Как только его ладони прикоснулись к её щекам, женщина принялась рассматривать бездонные глаза с небольшими вкраплениями, будто бы видела их впервые. А позже, расслабившись, всё же поддалась и примкнула к Арсению.       — Надо во всём разобраться, — чуть слышно прошептал он над самым ухом. Он обхватил руку жены и большим пальцем аккуратно коснулся ладони, на которой на протяжении нескольких лет виднеется шрам. Идентичный имеется и у него. Когда-то клялись, что никогда не оставят друг друга. Наверное, всё-таки врали. — Я вернусь, и мы поедем в горы. Там хорошо: воздух свежее. Утром с рассветом солнце близко подходит. Будем жить вместе. А сейчас пусти.       Арсений нервно дёрнул плечами и поддался назад, и лишь потом Ира смогла оторваться от него. Казалось, что он больше не вернётся, стоит только за ним притворить дверь. Окунется в работу с головой, поймает очередного преступника и отправит его прямиком на вышку. Глупый, не замечает, что на голову каждый день сыпятся приглашения на собственную казнь.

***

      Машина повезла Арсения по улочкам спящего города, а дальше выехала на большую оживленную днем дорогу. Свернув с неё, углубилась в лабиринт перекрёстков, нырнула с холма на холм под навесом деревьев.       Запах табака всегда был мужчине приятен, и сейчас, когда он не в состоянии совладать с собственными эмоциями, вновь хватается за пачку. Достал один скруток привычных «Rothmans» и поджег, мгновенно обхватил мягкую бумагу губами и сделал первую тягу, почувствовав свойственную горечь. Он с удовольствием расфокусировано посмотрел на тлеющую сигарету, ощутив, как ноги начали неметь.       Арсений любит мрак: он гораздо интереснее света. С наступлением ночи все магазины наконец-то гасят свои вывески. Порыв ворвавшегося через приоткрытое окно ветра трепал волосы. Но Попов ничего не замечал, кроме подсвеченной фарами дороги.       Когда начало светать, машина добралась до ворот больницы, где следователя тут же встретил главврач.       — Решила поймать попутку, — заговорил он, — остановился мужчина на белой машине. Марку она точно не помнит. С виду безобидный, вёл себя вежливо. По дороге она уснула. Проснулась в доме у леса — вокруг ни души. Тут-то она и заподозрила неладное.       Всю дорогу от порога до палаты мужчин сопровождала толпа журналистов и просто зевак, заброшенных по воле судьбы сегодняшним утром именно в эту больницу. Этаж гудел как рой пчёл. Глаза слепили вспышки фотоаппаратов. Арсений не был любителем светиться на телеэкранах, поэтому, как только замечал наведенный на него объектив, тут же прятался за фигурой главврача.       — Товарищ важняк, — выкрикнул кто-то из толпы, — получается, не того посадили?       — Мы не сажаем, — нахмурился следователь. — Суд сажает — мы расследуем. И всё сделали правильно.       Мужчина в белом халате приоткрыл дверь и пропустил Попова в палату, где его уже ждали двое коллег. Арсений кратко кивнул им в знак приветствия.       Он уже свыкся с внешним видом трупов и изуродованных тел, но человек с неустойчивой психикой обязательно ужаснулся бы, заметив на койке девушку. Когда-то пушистые русые волосы выглядели как гнездо, а от парикмахерской укладки не осталось ни следа. Девушка напоминала птичку, которая с размаху ударилась об оконное стекло и, оглушенная этим ударом, находилась в человеческой ладони. Там она и сидит, перепуганная, неподвижная.       — Он меня ударил и поволок из машины за волосы, — всхлипывая через каждое слово, проговорила Оксана. — Навалился на меня и стал в рот землю запихивать. Я защищалась как могла — попала затылком в лицо. Пыталась встать, он нож мне воткнул в ногу.       — Он вас не преследовал? — нахмурился Арсений.       — Я не оглядывалась: так жить хотелось.       Попов медленно соскользнул взглядом по телу девушки: все открытые участки кожи от обилия синяков светились лилово-фиолетовым. Ссадины, раны, шрамы, неглубокие порезы… Но на фоне всего этого кошмара выделялись глаза. Такие светлые и чистые. Прямо-таки, как и у…       — Мне лицо ваше знакомо, — хмыкнул Арсений, пытаясь припомнить, где до этого мог встретиться с Сурковой.       — Вы были на похоронах моей сестры.       «Ах, вот оно что… Теперь ясно, почему эти глаза так мне знакомы. И смотрят они так же загадочно, так же согревают и так же излучают трепет».       — Опишите его, пожалуйста, — Попов встряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.       «Прошлое… Все это давно умерло и похоронено. Лежит глубоко под землей, гроб запечатан, памятник оплачен. А я не желаю ворошить могилу».       — Он невысокий и среднего телосложения, — Оксана через силу заставила себя мысленно воспроизвести лицо нападающего. — И глаза у него стеклянные…

***

      — Заходим с этой стороны. — Арсений разложил перед подопечными карту и пункт назначения обозначил кусочком сахара. — Кинологи на подходе. Напоминаю, преступник очень опасен. Наличие огнестрельного оружия не обнаружено, но возможно наличие холодного. После задержания надо прочесать участок с криминалистами. Давно трупы не находили, может, здесь что-то найдём.       Попов отстранился от капота машины и оставил мужчин наедине с картой и полупустой коробочкой сахара. Действовать надо незамедлительно, но также необходимо учесть кое-какой нюанс…       — Иван Савельевич! — подозвал он следователя и, прижавшись вплотную, зашептал что-то ему на ухо.       — Поступил приказ: сдать автоматическое оружие, — резюмировал Иван Савельевич, пожав плечами. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться Попову. Все давно знали, что спорить с ним бесполезно и в какой-то степени даже небезопасно.       По толпе пробежался возмущенный рокот. На лицах мужчин тут же образовалась маска недопонимания вперемешку с раздражением.       — Товарищ важняк, разрешите обратиться, — светловолосый парень выступил из людской массы. Он явно не был намерен мириться с такими приказами. Его брови выстроились «домиком», а рот приоткрылся в немом вопросе. Столько хотелось сказать! Но при диалоге с главным следователем необходимо сначала взвешивать на кончике языка слова для своего же блага, а лишь потом их озвучивать. — Я подлюку готов брать. Но хочется иметь весомый аргумент, если он меня ножиком пырнет.       — Товарищ капитан, предъяви свой аргумент. — Арсений протянул руку, куда светловолосый тут же вложил оружие. Недолго думая, Попов опустошил обойму и вернул пистолет его владельцу. — С хреновиной спокойнее? Приказ не обсуждается. Мне он живой нужен. Не хочу, чтобы у кого-нибудь палец соскользнул на спуск.       Наспех кивнув, мужчины побежали в сторону небольшого ветхого домишки. Под ногами шуршала сухая трава, а возле глаз то и дело пролетали мелкие мушки.       Какой адекватный человек всерьёз захочет жить в таком месте? Помимо самого домика и обрамляющего его некрепкого забора здесь были разве что сплошные деревья и кусты. Благо дороги ещё не превратились в непроходимое глиняное месиво. А вот зима определённо отрезает это место от цивилизации.       Внутри домик оказался ещё меньше, чем казалось изначально. Всё старое — того гляди, разрушится при одном неверном движении и лишнем вздохе. Пара внимательных глаз успели рассмотреть насекомых, спрятавшихся среди банок с соленьями. У дома был такой вид, словно им не пользовались много лет. Завешанная покрывалом картина, почти пустой книжный шкаф, старый сундук без крышки, совсем узкая кровать со взбитыми простынями — вот и вся обстановка, не считая стула и стола. Повсюду лежала пыль, а ковёр продырявился. За деревянной панелью пробежала мышь. В комнате, где мужчины и взяли под руки подозреваемого, стоял сырой запах плесени.       — Имя, фамилия? — Арсений взглянул в карие глаза мужчины, скрывающиеся под толстыми линзами круглых очков.       — Шеминов Станислав Владимирович, — неуверенно проговорил мужчина, как бы сомневаясь в достоверности этой информации.       — Читаем внимательно постановление, — Попов совсем вплотную приставил помятый листок бумаги к лицу подозреваемого.       — Не могу: нишута не вижу.       Пока следователь был озабочен опознанием личности подозреваемого, его подопечные тщательно осмотрели дом. Казалось, здесь и негде что-то спрятать, но спустя пару минут перед Арсением лёг нож, лезвие которого было перепачкано в чём-то густом и красном. Запекшаяся томатная паста или кровь — это уже докажет экспертиза.       Помимо этого Попов и сам обратил внимание на одну заманчивую деталь — на фотографии женщины, прикрепленные к раме зеркала. А точнее на то, что облик её был всячески изуродован: на одной выжжены глаза, очевидно, окурком; на другой пол-лица перечеркнуто чем-то белым, на третьей поверх изображения был нарисован мужской половой орган. А женщина, судя по фотографиям была довольно-таки симпатичной: тёмные волосы собраны в низкий пучок, большие глаза смотрят слегка испуганно, а на ушах виднеются круглые серёжки.       «За что он так с ней, с матерью?»       Все были настолько заняты расследованием, что не заметили, как неизвестный, чьё тело с головы до ног скрывал балахон цвета хаки, прошёл мимо дома и скрылся в зарослях. В лесу у него припрятан бункер со скудным интерьером: по всему периметру были расставлены стеллажи, посередине разместилась стремянка, под столом куча ящиков, а на нем радио. А этот бункер имел довольно занимательное расположение — прямиком под домом, где сейчас находятся Попов и его подопечные. Мужчина надел наушники и прокрутил валкодер. Теперь он отчётливо слышит, о чем разговаривает следователь с подозреваемым.