Я подарю тебе один секрет

— Ты только снись мне каждую ночь, Тарн… Обещаешь? — Конечно, малыш. А чтобы ты не скучал, я подарю тебе один секрет…       Два года они неразлучны. Повзрослевший и ещё больше похорошевший собой Тайп всё такой же чистый, искренний и жизнерадостный в любящих глазах Тарна. Уже год, как они съехали со своих студенческих кампусов и живут вместе в квартире родителей Тарна, которые решили не продавать её.       Оба не представляют, как перенесут два месяца в разлуке, на которые Тарна отправляют стажироваться в другой город.       Но кое-что он всё-таки придумал, чтобы его милый Тайп не грустил так сильно. — Секрет? Прямо как Лис подарил Маленькому Принцу? — Увидишь сам, малыш, — Тарн обнимает любимого мальчика, а Тайп доверчиво прижимается к нему. — Ладно… Но ты всё равно мне снись. — Хорошо.       Первое за год одинокое утро. Тайп просовывает ножки в домашние тапочки, левой упираясь в туго свёрнутый листочек.

«Есть такое твёрдое правило: встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету.»

      Милое личико озаряет красивая улыбка. Его любимый Тарн решил по-своему позаботиться о нём.       Интересно, это не одна такая записка?       Не одна.       В боковом кармашке сумки для колледжа Тайп находит:

«Хотел бы я знать, зачем звёзды светятся… Наверное, затем, чтобы каждый мог отыскать свою»

      И звёзды светятся. И Тайп весь светится.       Целую неделю по всей квартире малыш находит милые записки со словами из так любимой обоими книги.       Но только неделю Тайп и держится.       Дальше, несмотря на ежедневные сообщения и видео-звонки, становится совсем туго.       Ребята — Ная, Чин и Текно — пробуют растормошить его. Но ни прогулки, ни кино, ни предложение съездить куда-нибудь на выходные — ничего не помогает.       Третий понедельник без Тарна. Тайп совсем не хотел просыпаться — во сне они были рядом.       Тайп смотрит на свое отражение в зеркале: бледная кожа — и куда только подевался привычный загар? Область вокруг носа шелушится. Щиплет опухшие веки, глаза кажутся провалившимися. Он всё ещё не может привыкнуть, что каждую ночь ложится спать один и просыпается, когда рядом с ним никого нет. На всякий случай проверяет рукой — нет. Затем следует утренний душ в одиночестве и одевание без объятий сзади… Пусто.

***

      Тайп пробуждается в кромешной тьме комнаты. Тянется к телефону на тумбочке, чтобы узнать время.

2:55

      Сон не идёт. Тайп решает что-нибудь почитать, еле удерживая себя от порыва набрать Тарна. Он встаёт, чтобы взять книгу с полочки над письменным столом в другой комнате. Включает свет и ахает: за столом, склонившись над своими записями, сидит… Тарн? — Малыш, что ты здесь делаешь? Ты опять не мог заснуть?       Тайп жмурится и снова открывает глаза.       Он в своей постели. Протягивает руку, чтобы проверить место рядом с собой. Дыхание сбивается. Тайп так надеется, что ощутит родное тепло.       Но там никого нет. Пусто.       Тайп чувствует, как падает его сердце. Слезы жгут ему глаза. И снова начинает казаться, что мир уже умер.       Мне так плохо без тебя, Тарн!..       На следующий день Тайп честно сознается в своих ночных видениях. Обеспокоенный Тарн осторожно предлагает: — Малыш, может быть обратиться к врачу? Пускай выпишет тебе успокоительное, чтобы ты хорошо спал по ночам.       У меня одно успокоительное. Это ты, Тарн. — Нет… Один не пойду. — Тайп… — Зря я рассказал, да? Ты теперь будешь за меня беспокоиться и плохо учиться? — Плохо учиться я не буду, но за тебя я и так всё время волнуюсь. Я очень соскучился, Тайп, — Тарн подносит экран близко к лицу, — очень-очень. — И я… — Тайп дёргает плечиком, — но я все равно тебя дождусь. Так что ты не волнуйся за меня и не отвлекайся.       Оба знают, что последняя просьба совершено бесполезна: Тарн всегда будет переживать за того, кого приручило его зоркое сердце, что разглядело истинную красоту и доброту этого малыша.

***

      Сегодня небо хмурится, и проливной дождь идёт уже два часа. Тайп бежит к автобусу так быстро, как только может. К тому времени, когда он возвращается домой, он весь насквозь мокрый. Вода ручьями стекает с его волос — малыш такой рассеянный эти дни, что совсем не подумал о зонтике.       Дрожащими пальчиками открывает дверной замок, вытирает ноги о коврик и снимает сырые кеды.       Осипший возглас.       Кроссовки Тарна уже стоят там.       Тайп поднимает голову, чтобы увидеть, как навстречу ему раскрывает любимые объятия. — Тарн?.. Нет-нет, — Тайп трясёт головой, так что брызги летят по сторонам. — Это не можешь быть ты… Я же ещё не уснул… — Но это я, малыш, это я, твой Тарн, — Тайпа — сырого, холодного и дрожащего — прижимают к теплой груди, — это я, малыш.       Это он. Это его Тарн! — сердце Тайпа ликует. — Он не исчезает, не рассыпается на глазах. Тайп может слышать, как бьётся его сердце. И Тайпу очень хочется поцеловать его. — Так, малыш: горячая ванна, горячий ужин и спать. Хорошо? — Хорошо.       Сегодня Тарн всё делает для него сам. Заботится о своем мальчике, бережно намыливая его в ванной и ополаскивая, а после вытирает теплым полотенцем; кормит вкусным ужином и укладывает в постель, укутав своими объятиями. — Я эгоист, да, Тарн? — лепечет Тайп, шмыгая носом — время под дождем не прошло даром. — Из-за моих галлюцинаций у тебя будут проблемы с учёбой? — Никаких проблем, малыш, — Тарн целует его в кончик носа, в складку над верхней губой, — всё в порядке. — Нет… Не в порядке. Я всё испортил… Не надо было рассказывать тебе. — Ну как это не надо было? Тайп. Сказал же: всё в порядке. Я договорился в деканате, остаток практики пройду на предприятии в Бангкоке. — Правда? — Правда. Спи, малыш, — Тарн дует ему на ресницы — это один из их ритуалов перед сном — «сдуть звёздную пыль, чтобы не попала в глаза», — спи. — Пожалуйста, будь здесь, когда я проснусь завтра, — шепчет Тайп и снова не может сдержать слёз — слишком переполнено чувствами его сердце.       Тарн здесь, Тарн обнимает его, и Тайп наконец-то чувствует себя настоящим. Тарн снова целует кончик его носа, потом его слёзы, а потом слипшиеся ресницы. Он проводит рукой по мокрой щеке, чтобы смахнуть солёную влагу, и, наконец, целует своего Тайпа в губы.       Тайп доволен, — наверное, как тот удав из притчи, что проглотил слона. Тайп засыпает с одной мыслью: как же здорово смотреть не в экран телефона, а в живые глаза друг друга.