Blood Chains

Запись №17.        С этого дня всё будет иначе.              

* * *

                    — ...и это было просто потрясающе!              — Да, и как только Диппер оказался в пузыре, он больше не мог выбраться оттуда, хотя он даже не был настоящим...              — Этот пузырь был просто паршивым, вот что я могу сказать.              — ...и с его помощью я перенастроила компас, чтобы он указывал на местонахождение настоящего Диппера — мы использовали поддельного в качестве координаты... ну, это довольно сложно.              — В любом случае, Диппер, получается, находился в двух местах одновременно, и это создало что-то типа парадокса. Одна сторона пузыря искривилась, как на тотальном рейве, а потом появилась эта трещина, и мы такие: «Ну, была не была», и прыгнули прямо туда! Мейбл нам пришлось уже просто тащить за собой — она стала совсем странной, когда нужно было оставить поддельного Диппера там, чтобы парадокс не переставал... э-э, парадоксировать.              — Окей, чувихи, — вставил Сус с извиняющейся улыбкой. — Похоже, вы пнули вселенную под зад и всё такое, но, может, сбавите скорость немного? Здесь слишком много информации для, э-э, Суса, — но его быстрый взгляд на непонимающее лицо Стэна сказал, что имел в виду он на самом деле не себя.              — Да, конечно! Всё равно осталось совсем немного, — кивнула Венди.              — Короче говоря, мы оказались в парадоксальном измерении, которое находилось, в частности, нигде, — продолжила объяснять Кэнди. — И, в отличие от пузыря, оно хотело избавиться от нас как можно скорее. Всё, что нам было нужно — это что-то, что вернуло бы компас в действие, например, голос Диппера или что-то в этом роде. Мы просто ходили кругами и ждали, но потом он вдруг снова стал работать, и парадоксальное измерение оказалось достаточно любезным, чтобы создать проход туда, куда оно нас переместило. Но, поскольку Диппера с нами больше не было, мы не могли попасть на другую сторону... В каком-то смысле нас должны были пригласить. Затем другой доктор Пайнс назвал имя Мейбл, и бум! Портал засосал нас внутрь. Всё остальное — уже история, — закончила она.              — Хотелось бы мне, чтобы мы смогли выбраться оттуда раньше, — сказала Мейбл и виновато отвела свои грустные глаза. — Это всё моя вина. Я была так зла на Диппера, что не могла перестать на него кричать, хотя знала, что на самом деле это был не он, а потом мы должны были его оставить, и я почти осталась с ним...              — О, да, — сказал Стэн, внезапно оживившись, — вот это я помню. Этот болван получил чертовски хорошую взбучку! Неудивительно, что он оказался в больнице, ха...              После его слов повисла неловкая тишина.              — Дядя Стэн, тебя... тебя с нами не было, — осторожно пробормотала Мейбл.              — Что? О, — Стэн почесал затылок. — Ну, ты меня подловила.              — Стэнли, — Форд наклонился вперёд и сжал плечо брата. — Всё в порядке, даже если ты не помнишь. Мы этого и не ждём.              — Знаю, знаю, — ворчливо отмахнулся от него Стэн. — Я правда хочу послушать о ваших, э-э, космических приключениях или что там у вас, но я как будто не могу угнаться за тем, что вы рассказываете. Я не понимаю, кто что сделал и когда. Как будто вы все были в десяти разных местах одновременно. Тьфу, ничего не складывается, — он положил руку на висок с усталым и расстроенным видом.              Венди, прислонившаяся к краю больничной койки Стэна, улыбнулась.              — Ну, подумайте тогда об этом с другой стороны. Неважно, как мы выбрались из пузыря и вернулись сюда. Важно то, что мы сделали это вместе, как команда — довольно крутая, если не сказать больше. Когда Диппер ушёл, довольно долго всё казалось жутко безнадёжным, особенно когда мы оказались заперты в этом пузыре. Но потом мы собрали наши блестящие головы воедино и надрали задницу этой тюрьме! Суть в том, что мы с вами, мистер П., даже когда вы сами — нет. Мы команда.              — Да... думаю, ты права, Кордрой, — улыбнулся Стэн, но растерянность в его лице никуда не делась. — Эй, кстати, а где парень? Всё ещё в бегах?              — Он в этой же самой больнице, Стэнли, — медленно сказал Форд. Он говорил это своему брату уже третий раз, но не мог позволить своей терпеливой улыбке дрогнуть. — Пока мы разговариваем, они проверяют его состояние в другом крыле. Как только они подтвердят, что поражение электрическим током не вызвало...              — Эй, эй, подожди, поражение чем?              — ...серьёзных повреждений сердца, его переведут сюда, в неврологическое отделение. Я договорился, чтобы его положили в одну палату с тобой, так что вы составите друг другу компанию, — он поднял глаза и встретился взглядом со своим братом. — Да, ты правильно меня расслышал. Его пытали электричеством.              — Но разве это был не ты? — спросил Стэн, растерянно нахмурившись.              — Ну, технически да, поскольку это была моя другая... — Форд сделал паузу и покачал головой. — Нет. Не я пытал Диппера.              — Я знаю об этом, гений. Я имел в виду, что тебя пытал тот трёхсторонний маньяк.              — Это... — Форд сглотнул, — было почти пять лет назад.              Ещё одна тишина, ещё одно приглушенное «ох».              Мейбл встала.              — Я пойду проведаю Диппера, — пробормотала она с едва заметной дрожью в голосе.              — О, отличная идея. Я с тобой, — немедленно отреагировала Венди. — Надо убедиться, что этот мальчишка не начнёт обниматься с оружием в больнице. Уф-ф.              — Не волнуйся, луч смерти вернулся к своей хозяйке, — успокоила Кэнди и похлопала по своему карману. Гренда рядом с ней, которую в больнице попросили не повышать голос до неконтролируемого уровня, кивнула в знак согласия.              — Да, чувихи, — согласился Сус. — И он извинился, мне кажется, раз семнадцать, пока мы сюда шли. Я думаю, он уже почти вернулся к норме.              Венди скрестила руки на груди и по привычке сдула с лица несуществующую прядь.              — Как скажешь. Да, может, он и пришёл в себя достаточно, чтобы обо всём пожалеть, но чтобы заставить меня не следить за ним всё время, как ястреб, понадобится гораздо больше. А я-то уж подумала, что он вырос. Что за шутка.              — Сейчас он в безопасности, — тихо сказал Форд, — и это главное.              Мейбл вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Форд встал со своего стула, одними губами сказал Стэнли «я сейчас вернусь» и пошёл за своей племянницей; три другие девушки и Сус последовали его примеру.              — Мейбл?              К его облегчению, девушку уговаривать не пришлось: она сама сразу остановилась как вкопанная. Жестом сказав остальным идти без неё и получив четыре кивка в ответ, она осталась стоять посреди коридора, сжимая низ свитера в кулаках и отводя глаза от стоящего перед ней человека.              Оба довольно долго молчали.              — Венди права, — в конце концов сказал Форд. — Всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Даже в такой момент Стэнли окружен семьёй и друзьями, и они готовы изо всех сил оберегать его и радовать. Он в хороших...              — Ты о Диппере говорил так же, — пробормотала Мейбл, — и в итоге его похитили и пытали, так ведь?              — Ну, я...              — Как будто ты всегда ждёшь, что всё обернётся как можно лучше, — перебив, продолжила она; когда она подняла глаза на Форда, в них явно читался гнев, — но всегда выходит хуже некуда. Всё идёт не так, и мы н-ничего не можем с этим сделать...              Форд потерял дар речи. Последнее, что он ожидал — то, что Мейбл из всех тем начнёт спорить с ним об этом.              — Надежда — это всё, что у меня есть, Мейбл, — слабо сказал он. — Ты хочешь сказать, что мы должны перестать надеяться и пытаться? Но что ещё нам остается делать?              — Я... я не знаю, — всхлипнула девушка. — Я просто не хочу... цепляться за всë, если оно окажется ложью... Ты ведь слышал доктора, это... это не так, как было в первом нашем лете здесь... Дядя Стэн исчезает, а м-мои альбомы ничем ему не смогут помочь. Это в-всё бесполезно, и он просто...              Тремя шагами Форд сократил расстояние между ними и крепко сжал девушку в объятия, с облегчением почувствовав, как две маленькие руки сзади вцепились ему в свитер. Всё тело Мейбл тряслось и вздрагивало от беззвучных рыданий, которые она старалась не выпускать; Форд чувствовал, что его глаза тоже горят от упорно сдерживаемых слёз.              — Мне так страшно, дядя Форд, — тихо прошептала она, когда успокоилась достаточно, чтобы говорить. — Мне было страшно, когда Диппер начал странно себя вести, но это н-намного хуже... И мы не знаем, в порядке ли он... Что, если удары током окажутся слишком сильными для его мозга, что, если он т-тоже начнёт забывать? Что, если всё просто... развалится? Мне кажется, что это всё моя вина, я не должна была подавать заявку в художественное училище...              — Не говори так, Мейбл, — Форд отстранился, чтобы заглянуть девушке в её заплаканные глаза, и успокаивающе положил руки ей на плечи. — Никто не виноват. Если я чему-то и научился из ужасной судьбы другого себя, так это тому, что поиск виноватых, когда их нет, не сделает ничего, кроме усиления нашей собственной неспособности принимать вещи такими, какие они есть. Мы должны принять это. Это всё, что мы можем сделать.              — Я... я не думаю, что смогу, — пробормотала Мейбл.              — Я понимаю, что ты сейчас так и чувствуешь. Всё наладится, я обещаю, — Форду удалось улыбнуться, и он вытер дорожки слёз со щёк Мейбл. — Что касается Диппера, я прошу тебя не волноваться сильно. Я совершенно уверен, что удар током не причинил непоправимого вреда его мозгу или сердцу, и больница просто принимает меры предосторожности в соответствии со своим обычным протоколом.              Мейбл шмыгнула носом.              — Правда?              — Правда, — кивнул Форд. — То количество вольт, которое обычно использует Билл, не является фатальным. Я... сам это пережил и остался лишь с несколькими шрамами. С таким молодым и крепким юношей, как Диппер, всё должно быть в порядке.              — Но он был очень странным, пока мы ехали... Его то и дело рвало, и он постоянно повторял всякое...              — Сильная тошнота — наиболее распространённый симптом после поражения электрическим током. И, — мужчина коротко усмехнулся, — я думаю, что обильные извинения Диппера были просто способом выразить, что он искренне сожалеет о своих действиях. Если уж на то пошло, это хороший знак.              — Ага... наверное, ты прав, — Мейбл осторожно улыбнулась.              Форд кивнул.              — Передай ему от меня привет. Я скоро тоже навещу его... после того, как поговорю со Стэнли.              — Хорошо, — и после секундного колебания Мейбл снова бросилась в его объятия. — Мне так жаль за то, что я сказала в пещере, — прошептала она.              — Не стоит извиняться, — тихо сказал Форд, несмотря на то, что воспоминание о резких словах девушки заставило его грудь сжаться. — Ты была права. Если бы я не проповедовал в своих дневниках всю ту параноидальную чушь после предательства Билла, возможно, Диппер никогда бы и не... Что ж, бесполезно гадать, что могло бы быть. Я усвоил свой урок, и этого должно быть достаточно.              — Ага, — сказала Мейбл в его свитер. — Спасибо, дядя Форд.              Они обменялись последней печальной улыбкой и разошлись. Форд вернулся в палату своего брата с сердцем, наверное, тяжелее, чем было до разговора с Мейбл.              — Ух, ты посмотри на себя, — прокомментировал Стэн его мрачное выражение лица. — Как будто конец света на носу, ха. Да ладно, брат, это я здесь должен быть ворчливым. Дай шесть? — затем с надеждой спросил он, подняв руку.              Форд улыбнулся.              — Стэнли, мы больше не дети.              И всё же ухмылка на лице Стэна, когда он пожал плечами и хлопнул своей рукой по пятипалой, стоила той нотки смущения, что этот жест вызвал.              — Она в порядке?              — Мейбл? Она... что ж, случившееся с её братом определённо её расстроило. Она будет в порядке... если будет знать, что Диппер тоже.              — Э-э, да... точно. Так Диппер... он, э-э...              Форд заметил плохо скрываемое напряжение на лице своего брата.              — Ты не помнишь, что с ним произошло, не так ли? — тихо спросил он.              Плечи Стэна поникли.              — Не-а, — хмыкнул он. — Вообще ничерта. У меня такое ощущение, что ты уже несколько раз мне об этом говорил, но оно просто... не доходит, понимаешь? Послушай, мне правда...              — Не нужно извиняться, — тут же сказал Форд. — Я повторю столько раз, сколько нужно. Во время нашей экспедиции в другое измерение, Диппер...              — Подожди, брат, — настала очередь Стэна прерывать. — Это бесполезно. Я всё равно потом забуду, так что... по крайней мере, я понимаю, что с ним что-то случилось и Мейбл из-за этого расстроена. С меня пока хватит, ладно? Доктор сказал мне, что я не должен слишком сильно стараться запоминать детали, из-за этого всё просто... станет хуже.              — О, точно... ты прав. Сделаем, как тебе лучше.              Между ними повисло молчание. Через дверь, которую Форд оставил приоткрытой, они услышали чей-то хриплый голос, зовущий медсестру.              — Так... Альцгеймер, ага? — сглотнул Стэн. Судя по звукам из коридора, мужчина внимание медсестры привлёк, и его отвели обратно в палату, которая была от него буквально в нескольких шагах. — У тёти Джемс была довольно тяжёлая стадия ближе к концу, помнишь? Господи... она была в полном беспорядке. Интересно, сколько мне времени понадобится, чтобы закончить так же, как она, или как тот старикашка снаружи.              Форд поднял свой взгляд с пола. Он хотел ответить с резкой ноткой уверенности, даже гнева, но ни того, ни другого не смог в себе найти.              — Стэнли, каждый случай индивидуален и может отличаться друг от друга, как день и ночь. Нет никаких оснований предполагать, что ты...              Стэн поднял руку в просьбе замолчать.              — Ладно, зануда, давай по-честному. Говорил с доктором ты, так что знаешь больше меня, — он перевёл дыхание. — Сколько мне осталось?              Как бы сильно Форду ни хотелось отвернуться, он заставил себя посмотреть Стэну прямо в глаза. Там он не увидел ни того страха, ни той беспомощности, которую чувствовал сам.              — Семь или восемь лет, — сказал он голосом, в котором едва мог распознать собственный. — Может, десять... если нам повезёт. Но, как бы то ни было, менее чем через пять лет твоя память начнёт быстро разрушаться. Вполне... вполне вероятно, что твоё тело продержится дольше, чем твой разум.              Внезапный гнев на собственные слова обжëг его изнутри. Стэнли действительно обязательно знать всё это? Обязательно ли ему знать всё это? Он не хотел этого знать. Он не хотел рассматривать своего брата как случай. Он получил все необходимые советы и информацию, чтобы справляться с состоянием Стэна и сделать его жизнь настолько относительно нормальной, насколько это возможно в нынешних и будущих обстоятельствах, так почему... ему нужно было знать, чем это закончится?              Когда Стэн смотрел вперёд, его глаза казались странно остекленевшими.              — Ха, — сказал он наконец. — Ну... могло быть и хуже, я прав?              Форд удивлённо поднял глаза.              — О чём ты? — спросил он вопреки самому себе. Он знал, что могло быть хуже, намного хуже… он видел это сам, в искаженном представлении о том, какой могла быть его жизнь.              — Ну, во-первых, это лучше, чем три месяца в колумбийской тюрьме... или год в попытках спрятаться от того огромного отморозка, который, наверное, мог бы размозжить мне череп голыми руками... — он поморщился. — Фу, вот эту уродливую рожу я забыть не прочь. Но, эй, пять лет — это всё ещё пять лет с тобой и детьми. Я всё ещё смогу насладиться временем, когда мой маленький тёзка будет учиться говорить... и, может, научу его парочке плохих слов, чтобы он запомнил своего дядюшку Стэна.              — Думаю, и с этой стороны посмотреть можно, — медленно и неуверенно сказал Форд. — Мы не знаем, как быстро твоё состояние... Я хочу сказать, вполне возможно, что твой разум ещё долго будет ясным и последовательным, даже с небольшими сбоями время от времени. И я...              Его мысли вновь вернулись к полным ужаса моментам перед их возвращением в это измерение, и его руки сжались в кулаки. Он до самого конца противился решимости своего параллельного «я» добиться собственной смерти и разрушить всё измерение, но теперь... глядя в глаза брата, он начинал чувствовать, что это было к лучшему. Та реальность не заслуживала существования.              — Я не буду нагружать тебя деталями нашей межизмеренческой экспедиции, — сказал он, — но во время нашего путешествия я был... вынужден стать свидетелем сценария, где я уже потерял всё. После этого, это...              — Ага, — кивнул Стэнли. — Да, думаю, смогу обойтись без этого. Я послушаю, прежде чем стану таким же бесполезным, каким был раньше. Но я, хотя бы, смог вернуть тебя. После этого меня мало что может смутить. И, эй, когда я в конце концов превращусь в овощ, ты можешь сделать меня частью бизнеса — ну, знаешь, посадить меня на палубу «Боевого Стэна II» и одеть в какой-нибудь дурацкий костюм моряка. Ха, держу пари, Мейбл бы это понравилось.              — Ты хотел сказать «Боевого Стэна III», — поправил Форд по привычке и сморщился. — Я... я прошу прощения.              — Эх, не нужно извиняться, — сказал Стэн, пожав плечами. — Суть в том, чтобы не заставлять меня ломать голову над деталями, а не позволять мне выглядеть полным идиотом, — он взглянул на пустой стакан на тумбочке рядом с кроватью. — Э-э, не мог бы ты принести мне содовой? И захвати по пути пачку арахисовых ирисок.              — Конечно. Хотя я сомневаюсь, что в наши дни где-нибудь продаются арахисовые ириски, — улыбнулся Форд. — И, Стэнли, никто и никогда не подумает о тебе, как об идиоте. Ты герой этого города, помнишь?              — Ха, конечно, помню. Я ни за что этого не забуду, — ухмыльнулся Стэн. Когда Форд встал и направился к выходу, он внезапно заговорил снова, на этот раз горьким тоном: — И я ни за что не забуду, кто сделал это со мной.              Форд остановился в дверном проёме и обернулся.              — Что?              — Я сказал, что никогда этого трёхстороннего ублюдка не прощу, — выплюнул Стэн. — Он сколько угодно долго может вокруг тебя вертеться — даже дольше, чем я — но я буду продолжать напоминать ему о его делах, пока мои мозги не развалятся окончательно.              — Стэнли... о чём ты говоришь? Билл не имеет к этому никакого отношения, — сказал Форд, нахмурившись, но всё же ужасное сомнение начало закрадываться в его разум. Демон почти довел Диппера до безумия своими скрытыми играми... что, если ему как-то образом удалось сделать то же самое со Стэном?              — Ага, так и думал, что ты его защитишь, — бросил Стэн. — Гений то, гений сё, но ты не очень-то сообразителен, когда дело касается этого парня, так? Я знаю, что у тебя слабость к таким же умникам, как ты. Да, может, мне не хватает одного-двух воспоминаний, но с теми, которые я всё-таки помню, всё в порядке. А моё последнее воспоминание перед тем, как все пошло наперекосяк — это тот мудак в галстуке-бабочке, который влезает в мою голову без приглашения. Я не настолько туп, чтобы не собрать всё воедино.              Долгое мгновение Форд смотрел на него, не говоря ни слова. Так вот как это будет.              — Это было пять лет назад, — тихо, почти осторожно сказал он затем. — Это был совершенно другой...              — Ты можешь не продолжать, — резко оборвал его Стэн. — Я знаю, что я знаю, Форд. А ещё я знаю, что тебе не нужны ссоры в доме, поэтому, конечно, ты лучше бы заставил меня поверить, что Сайфер невиновен, я прав? Но я не забуду. Я не забуду, даже если ты солжёшь мне прямо в лицо.              — Я не лгу тебе, — попытался Форд ещё раз. — Билл невиновен, — на мгновение он едва верил собственным словам; было чересчур странно пытаться убедить в этом своего брата. — Конечно, он виноват в потере памяти, которую ты пережил в прошлом... однако на этот раз твоё состояние вызвано совершенно естественными причинами. Болезнь Альцгеймера связана с неврологическими изменениями, которые приходят с возрастом...              — Да, конечно. Ты ведь должен быть прав во всём, так, умник? Прямо как в старые добрые времена. Но я знаю то, что знаю, и ты не сможешь изменить этого своими шикарными рассуждениями о мозгах, — Стэн отвернулся и упрямо уставился в окно. — Просто иди за газировкой.              Форд молча вышел из палаты.       

* * *

             Где, чёрт возьми, Шестопал?              Билл свирепо пялился на мозаичное окно, которое было раздражающе близко к его глазу. То, как его неровная поверхность искажала вид снаружи, определенно было ему по душе, но цветные панели действовали ему на нервы.              В них не было никакого смысла. Одно розоватое пятно тут, другое там, и круги в квадратах, ради бога! Какой вообще смысл делать мозаику, если в ней нет симметрии? Весь этот дом — просто один большой архитектурный бардак! Он должен был наблюдать за процессом строительства с самого начала, а не оставлять его на этого ботаника без чувства стиля... Для взрослого человека — тем более предполагаемого гения — с ним нужно было определённо чересчур много нянчиться!              Где он, чёрт его подери, и почему так долго?              Как только этому мясному мешку наглости хватило, чтобы оставить Билла одного на целую ночь. Демон ощетинился, впиваясь взглядом в то немногое, что он мог разглядеть в пустом дворе сквозь темноту. Он не мог спать, и ему было до смерти скучно!              ...хм.              Смерть. Это была не та карта, которую он часто разыгрывал, даже в качестве фигуры речи. «В конце концов, концепция смерти была за пределами его понимания». Он раздражённо сощурился. Что этот большеголовый деспот вообще мог знать о его понимании? Ха! После того, как он направил Падающую Звезду к её смертной кончине в той другой временной шкале, он многое понял, и всё, что ему нужно было сейчас сделать — это посмотреть и...              ...              В любую секунду...              Он зажмурил глаз. Медитировал, ждал...              ...он ничего не видел.              Билл потёр глаз. Это всё из-за этого глупого заклинания, так? Он ни черта не мог видеть.              Ему нужен был чай.              Тихо ворча, он вылетел из комнаты и спустился по лестнице. Глупые люди и их глупые лестницы... Билл ненавидел лестницы. Единственное, на что они были годны — это сбрасывать с них долговязых назойливых детей. Ха! Хорошие времена. Они явно титуловали гением не того человека в этом доме.              Он попытался яростно распахнуть дверь в спальню Знака Вопроса и Милочки, но дверь была слишком тяжёлой. Вместо этого она со скрипом приоткрылась ровно настолько, чтобы Билл мог проскользнуть внутрь.              — Милочка, — прорычал он. — Сделай мне чай.              Из-под одеяла выглянула растрёпанная копна волос.              — Сам сделай, — раздалось злобное шипение. — Сейчас почти полночь.              Билл нахмурился.              — Я не буду...              — Тише! Чашки в буфете, чай на полке. Это не так уж и сложно. А теперь убирайся, пока не разбудил Тревора. Вон!              Билл нахмурился ещё глубже, но молча позволил Милочке снова накрыть голову одеялом. Что ж, ему будить ребёнка тоже не хотелось. Одного Стэнфорда «сон для слабаков» Пайнса хватало на это хозяйство. По общему признанию, тяжёлая бессонница — самое близкое к упоительному безумию бесконечности, что могли пережить смертные, и Билл не возражал бы против компании... но когда с ней приходится сталкиваться в скучной повседневной жизни этих пресных мясных мешков, она быстро начинала раздражать.              Когда он направился к кухне, тихое ворчание продолжилось. Он не мог поверить, что ему придётся заваривать чай самому. Ему никогда не приходилось ничего делать самому. Но в доме не было никого, кому он мог бы приказывать. Милочка использовала Чико в качестве щита в форме ребёнка, чтобы избежать своих обязательств — солидное злодейство для домохозяйки, Билл должен был признать — а легковерных Знака Вопроса и Падающей Звезды нигде не было видно; Сосна, даже если бы он был сейчас где-то рядом, сгодился бы на целое ничего, а этот претенциозный каприз природы всё ещё не вернулся с какого-то настолько важного дела, что посмел оставить Билла одного.              На кухне было совершенно темно, поэтому он наобум врезáлся в стену, пока не ударился о выключатель. То, что он обнаружил свою чашку немытой в раковине, а не чистой и в буфете, ничуть не уменьшило его раздражения. Теперь он что, должен ещё и посуду начать мыть? Мгновение он взвешивал свои варианты. Что было хуже: сунуть руки в этот бардак или на следующее утро слушать хныканье ребёнка чуть больше, чем обычно? Билл ненавидел хнычущих младенцев. У них была дурная привычка выхватывать мировую тиранию у него из-под носа.              ...фу.              Он понятия не имел, как это делать, поэтому схватил средство для мытья посуды и на всякий случай разлил его по всей раковине. Потом... м-м... вода, наверное. Он пнул кран, тоже на всякий случай. Вода потекла, попала на посуду в раковине и разбрызгалась по всей комнате.              ФУ.              Снова раздражённо ощетинившись, он схватил кухонное полотенце и вытер им свою поверхность, чуть не порвав при этом галстук-бабочку. Он снова пнул кран и потянулся за мокрой чашкой. Она всё ещё была мыльной, но Биллу было всё равно.              Как он вообще должен был готовить чай с таким непримечательным человеческим оснащением? Ну, все способы заваривания чая были расписаны в старом добром Чайном измерении, так что если он просто заглянет в то, что видел в своем всезнании...              ...ну же!              Билл снова распахнул глаз и яростно нахмурился. Бесполезно! Какого чёрта?              «Его сознание больше не было единым целым, и его сущность как всевидящего ока была скомпрометирована». Может, это была не просто очередная насмешливая ложь Стэнфорда «ты никчёмен» Пайнса. Тогда как ему вообще хоть что-то знать?              «...от необработанных данных к индивидуальному опыту».              ...он видел, как Милочка кипятила воду в чайнике. По крайней мере это он мог вспомнить.              По прохождении неопределённого промежутка времени, он, наконец, понял, какой выключатель был подключен к каждой конфорке плиты. Он свирепо уставился на чайник, словно обвиняя его в отсутствии надлежащих инструкций.              — Видимо, теперь это моя жизнь, — пробормотал он себе под нос ровным скучающим тоном.              Ещё двадцать пять лет.              Громко выдохнув, он приблизился к полкам и опрокинул полдюжины баночек со специями, пока выбирал чай. Конечно, он открыл упаковку не с той стороны и рассыпал сушёные цветы жасмина по всему полу кухни. Но, по крайней мере, один попал ему в чашку.              Вода наконец вскипела. Чайник был слишком горячим, чтобы его можно было как следует удержать, и упал, когда он попытался его поднять. Конечно. Ну, хоть немного воды попало туда, куда должно было, так что, может, он наконец сможет получить свою чашку...              ...              Он с отвращением уставился на беспорядок в своей чашке, состоявший из одного раскрошенного цветка жасмина, ложки воды и маслянистого кольца на поверхности, которое, как он мог предположить, было остатками средства для мытья посуды.              — Ах, к чёрту это.              Он швырнул чашку и её содержимое обратно в раковину, оглядел беспорядок, который устроил, и ухмыльнулся. Красиво и ненавязчиво, как произведение искусства. В конце концов кому-нибудь придётся это убирать, но какая разница? Он надеялся, что это будет Шестопал.              Внезапная мысль об этом невыносимом идиоте заставила его схватиться за поля шляпы и с досадой их сжать. Почему он всё ещё не вернулся? Стэнфорд «я не позволю тебе уйти» Пайнс. Ну а как насчёт того, чтобы ты тоже не уходил? Стэнфорд «ты связан и будешь связан со мной» Пайнс... Каким образом это была связь?              Ну, раз тебя здесь нет, я могу начать слушаться полезных советов Милочки, верно?              «Убирайся» — сказала она. Гневно пыхтя, он развернулся на своих метафоричных каблуках, вылетел в коридор и вышел через откидную дверцу.              Он бы убрался без проблем, но ты —              Он бы покинул всё это —              Он уже сыт по горло —              Чёрт возьми —              

* * *

                    Форд нахмурился: дисплей на его запястье не переставал шуметь. Билл пытался покинуть территорию Хижины?              Он нажал маленькую кнопку на боковой стороне монитора, которая активирует Кровные Цепи, если демон попытается отойти от передней двери больше, чем на двадцать ярдов. На данный момент это обеспечит безопасность ситуации, но, поскольку звуковой сигнал не прекращался, он вскоре начал беспокоиться о том, что могло стать причиной этих, как Биллу было несомненно известно, тщетных попыток уйти.              — Сус, здесь есть более короткий путь? — тихо спросил он, стараясь не разбудить девушку, спящую у него на плече. — Мне кажется, в Хижине Чудес что-то происходит. Билл, похоже, чем-то расстроен и пытается уйти. Я надеюсь, это не связано с Мелоди или ребёнком...              — Не волнуйтесь, мистер Форд, — послышался голос Суса со стороны руля. — Если бы мистер Билл поджег дом или ещё что-то в этом роде, я уверен, Мел бы уже нам позвонила. И вообще, ребята, с тех пор, как вы отправились в космос, я думал... Что, если он хочет не просто уйти, а, ну, выйти? Типа, исследовать окрестности и всё такое. Или, может, он соскучился по вам и захотел пойти за нами в больницу. Хех.              Форд приподнял бровь.              — Соскучился по мне?              — Да, чувак! То есть, вы двое рядом друг с другом двадцать четыре на семь уже больше года. Знаете, когда-то на потолке кухни Бабулиты жил большой паук. Мне было на него без разницы, вообще не задумывался... пока в один прекрасный день он не исчез. И я такой типа: воу, куда делся этот маленький толстый чувачок? Хоть мы и не были братанами или что-то вроде, но без него кухня просто не была кухней.              Форд выслушал абсурдное сравнение Суса с лёгкой улыбкой на губах.              — Если бы этот паук держал тебя на протяжении года запертым в доме, прежде чем исчезнуть, — указал он, — я совершенно уверен, что ты бы ни в малейшей степени по нему не скучал.              — С этим не поспоришь, мистер Форд! — хохотнул Сус. — Но если бы он взял меня с собой в эпическое космическое приключение, я, наверное, передумал бы!              Форд нахмурился. Метафора выходила из-под контроля.              — Сус, позволь мне прояснить: Билл никоим образом не привязан ко мне эмоционально, — строго начал он, но был прерван внезапно затихшим монитором. — Похоже, он отказался от своих попыток. Не могли бы мы поехать быстрее?              — Простите, не могу, — извиняющимся тоном сказал Сус. — Я уже на законном пределе. Бабулита убьёт меня, если меня поймают на превышении скорости.              К счастью, ехать оставалось всего несколько минут, и когда Сус припарковал El Diablo на подъездной дорожке Хижины Чудес, их встретил пустой двор.              — Билл? — позвал Форд, стараясь не слишком повышать голос. Мейбл всё ещё была в полусне, и Сус осторожно поднял её к себе на плечи. — Может, он вернулся в дом.              Но внутри дома было так же тихо и темно, за исключением полностью освещённой кухни. Увидев беспорядок вокруг кухонной раковины. Форд разочарованно застонал.              — Что он здесь вообще творил?              Сус похлопал его по плечу.              — Я отведу Мейбл наверх и помогу вам всё это прибрать, — пообещал он. — А потом мы вместе сможем поискать мистера Билла. Я очень надеюсь, что он не будет снова в камине.              — Спасибо, Сус, но я позабочусь об этом сам. Он под моей...              — Ничего подобного, мистер Форд, — прервал его Сус. — Он — семья, а мы — команда. Мы все ответственны, и мы будем заботиться друг о друге, особенно теперь, когда мистер Пайнс...              Он затих. С грустной улыбкой он отвернулся и пошёл наверх, позволив Форду минуту одиночества.              В отличие от прошлого раза, когда Билл громил кухню посреди ночи, в этот раз не было разбрызганного повсюду засохшего теста из муки и соды, никаких мерзостей или полного «манифеста безумия», нацарапанного на дверце холодильника различными заправками для салатов, а лампа и половина потолка не были украшены сырыми макаронами и блестящим клеем Мейбл; Форду и Сусу потребовалось относительно немного времени, чтобы прибрать тот беспорядок, что оставил после себя Билл.              Форд взглянул на свой дисплей.              — Он рядом, но недостаточно, чтобы я мог активировать Кровные Цепи... Он, должно быть, прямо возле дома, — он повернулся к Сусу. — Спасибо за помощь. Ты определённо прав... Бывают моменты, когда я забываю, что на самом деле означает семья. Мы не должны нести наши тяготы в одиночку, и даже я... несмотря на те неизмеримые проблемы и хаос, которые я принес в ваши жизни, воскресив Билла...              — Эй, эй, — улыбнулся Сус. — Если бы у нас была аллергия на проблемы и хаос, то мы бы уж точно не смогли обосноваться в Гравити Фолз, верно? Как всегда говорит Бабулита: дом там, где сердце, и мистер Билл ничего не сможет сделать, чтобы вырезать наши сердца из этой старой лачуги.              Форд отвёл глаза, услышав ободряющие слова Суса; болезненно яркое воспоминание о заброшенных останках Хижины Чудес, нависающих над садовым столом, было доказательством тому, что в другое время и в другом месте Билл совершил поступок — ошибку — которая привела именно к этому.              Но Сус никогда не должен узнать об измерении, свидетелем кончины которого они стали... Несмотря на его постоянную улыбку, по теням под глазами мужчины Форд мог понять, что нынешнее состояние Стэнли было для него и так слишком тяжелым.              — Я не думаю, что мне нужно это говорить, — продолжил Сус, — но вы часть банды, как и мистер Билл, конечно... Я, вроде, жалею, что вас не было, когда всё это случилось, знаете, с мистером Пайнсом, — он опустил глаза на пол у себя под ногами. — Если бы он вас увидел, то, возможно, и не подумал бы, что сейчас всё ещё то время до вашего возвращения, или до того, как я начал здесь работать, и... всё такое. Другой мистер Форд заскочил сюда совсем не вовремя.              — Может, ты и прав.              «Или, может, прежде всего вид того, как мой двойник исчез в портале, спровоцировал припадок Стэна», — мрачно подумал Форд.              Он положил руку на плечо Суса.              — Сегодня был сложный день. Ты наверняка устал так же, как Мейбл, — сказал он. — Пожалуйста, отдыхай. Я сам обо всём позабочусь.              — Вы будете в порядке, мистер Форд? — обеспокоенно спросил Сус.              Форд улыбнулся.              — Ты удивишься, если узнаешь, как мало мне нужно сна. Когда я тренировался, готовясь сразиться с Биллом, я взял несколько уроков о том, как обеспечить своё тело отдыхом, не засыпая, в Измерении Зоркости... но мы не об этом. Со мной всё будет в порядке. Более того, нам с Биллом нужно поговорить, и я предпочел бы сделать это в тишине и покое, которыми нас обеспечит ночь.              — Понял, — кивнул Сус. — Вы, ребята, можете болтать столько, сколько нужно, но помните, что хоть вы и железный и всё такое, мистер Билл не... подождите, может, он тоже, но только в буквальном смысле... — он почесал затылок и пожал плечами. — Ну, просто уложите его до восхода, ладно?              — Я позабочусь о том, чтобы он тоже отдохнул, — пообещал Форд. — Спокойной ночи, Сус.              — И вам того же, мистер Форд.              

* * *

                    К облегчению Форда, Билла в дымоходе не было. Когда он вышел на улицу и обошёл дом в поисках признаков присутствия демона, вскоре заметил слабое свечение на крыше над окном детской комнаты. Вздохнув, он сходил за лестницей (ему пришлось потратить довольно много времени на то, чтобы отодрать её от стены и избавиться от обильного количества страховочной сети и многочисленных предупреждающих о смертельной опасности знаков, которые к ней прибил Стэн) и забрался на крышу.              Он увидел откинувшегося на неë Билла, широко распахнувшего глаз и глядящего в открывающееся над ним небо.              Форд был слегка ошеломлён его спокойствием; он ожидал застать его в состоянии панической ярости или, по крайней мере, надутым и замкнутым. Что ж, демон определённо не обращал на него никакого внимания, так что он осторожно лёг рядом с ним, скрестив руки над головой.              Тем не менее, даже пренебрежение чувствовалось странно успокаивающим. Это был первый раз с момента их возвращения в это измерение, когда мысль о состоянии Стэна не давила ему на голову сокрушительным грузом. Сейчас его повседневные заботы казались далёкими, если не бессмысленными...              Он поднял глаза к звёздам, сверкающим над верхушками деревьев. Он не видел такого яркого звёздного неба со времен дней своего мореплавания с братом; но всё же оно больше напоминало ему собственный пейзаж сновидений в тот день, когда он впервые встретился с Биллом.              Они долго молчали, наблюдая за необъятностью, которая окружала их, казалось, поглощая целиком, вместо того, чтобы расстилаться перед их глазами на бесчисленные и бесчисленные световые годы.              Внезапно Форд поймал себя на том, что задаётся вопросом, насколько взгляд Билла может отличаться от его собственного.              — Довольно захватывающий вид, не находишь? — в конце концов пробормотал он вслух и, что неудивительно, не получил ответа. На его лице пробилась слабая улыбка, когда он поднял руку и указал на небо. — Видишь треугольное созвездие чуть западнее Большой Медведицы? Это Уильям. Полагаю, не секрет, что я назвал его в твою честь... — он прочистил горло. — Но я уверен, ты и сам видишь сходство. Оно очень похоже на тебя, не так ли?              Билл усмехнулся.              — Под словом «созвездие» ты имеешь в виду «горестная отчаянная попытка увидеть согласованность в хаотических мириадах отдельных светящихся точек, которые на самом деле вообще друг к другу никакого отношения не имеют»? Потому что для меня это выглядит именно так!              Форд повернулся, чтобы встретиться с раздражённо нахмуренным взглядом демона, который за последний год стал ему довольно привычным.              — Я уверен, ты знаешь, Билл, но это называется «когнитивный резонанс». Логическое стремление находить корреляцию в неизвестном через сходство с уже знакомыми концепциями. Каждая форма сознания основана именно на этой черте... Я могу лишь предположить, что это относится и к тебе.              Билл закатил глаз.              — Спасибо за лекцию, старик. А теперь вот тебе загадка: иллюзии, которыми ослеплён твой ограниченный маленький смертный разум, не значат вообще ни черта! Нет ни фактической корреляции, ни причинно-следственной связи, ни соответствий, и единственный способ увидеть голую правду — это принять безумие, которым является мир без таких правил! Точно так, как твой покорный слуга и сделал в своё время, большое спасибо! Ты волен присоединиться к этому в любой день, мой друг!              — Подожди, ты... — что-то в словах Билла показалось Форду странным. Хоть не было ничего, чего он не слышал от треугольного неистового сумасшедшего раньше, и всё же...              А потом он понял.              — Ты сказал «в своё время», — повторил он слова Билла. — Значит ли это, что было время, когда ты не был таким?              — Нет.              Форд приподнял голову.              — Но, — попытался он, — то, что ты используешь прошедшее время, указывает на то, что твоё представление о мире радикально изменилось где-то по пути. Ты, должно быть, узнал что-то такое, что...              — Сколько раз мне нужно разжёвывать тебе это, умник? — огрызнулся Билл. — Билл Сайфер не меняется! Я не учусь! И не будет здесь никакой эпифании! Лишь сладкий нескончаемый хаос! Прямо как та далёкая лужица антиматерии и медленно распадающегося вздора, которую вы так хотите называть звёздами!              Форд молча отвернулся и снова уставился в небо. К своему удивлению, он начал распознавать отдаленный смысл в словах демона. Уподоблял ли Билл себя чему-то бесформенному и неопределённому — коллективу, ошибочно принятому за индивидуума? Но если это так... почему у него есть собственная личность?              — Билл... — его голос прозвучал так низко и тихо, что напоминал шёпот. — Кто ты?              Билл хмыкнул.              — Раз ты так хорошо всё знаешь, почему бы тебе мне не рассказать?              — У меня... есть свои догадки относительно твоего происхождения, но это не более чем спекулятивные гипотезы. Они не имеют никакой ценности без, скажем так, дальнейшего подтверждения.              — Ха! А я-то думал, что ты уже во всем разобрался, со всей-то своей писаниной в той большой книжонке! Ну, я должен признать, что не помешало бы время от времени напоминать тебе, что ты встретил первоклассный образец расы треугольных господ, всего в одной линии от бесконечности!              Форд моргнул. Неужели Билл наконец расскажет ему что-нибудь о своём прошлом?              — Что ты имеешь в виду?              — Ой, да ладно, IQ, — усмехнулся Билл, драматично взмахнув запястьем. — Это не так уж и сложно — я думал, в человеческих школах преподают основы геометрии! Просто представь пустое пространство и пораскинь мозгами. Одна линия? Бессмысленно. Две линии? Вроде близко, а мимо. Три линии? Поздравляю, приятель, ты только что ограничил плоскость! Вот и твой старый приятель Билл! Неудивительно, что они обращаются с нами, как с королями! Вот если бы только прямоугольные формы перестали пытаться доказать свою точку, без каламбура, и делить себя, как полные идиоты...              — Билл, — прервал его Форд. — Пожалуйста, помедленнее. Раса треугольных господ? Ты хочешь сказать, что общество, из которого ты произошёл, не имеет структурного сходства с обществом того измерения, которое я посетил?              — А вот у Альянса Углов, с другой стороны, было совершенно верное представление! — продолжал Билл, будто даже не слышал вопроса. — Чем острее углы, тем выше должно быть расположение в иерархии! И поэтому совершенно никакого смысла нет в том, — внезапно его голос стал ещё пронзительнее, чем обычно, — чтобы верхушкой были круги! Их углы настолько тусклые, что их даже разглядеть невозможно!              — Подожди... Но по твоим прошлым словам, круги были низшим классом твоего измерения, — нахмурившись, указал Форд, пытаясь разобраться в зигзагообразном ходе логики Билла. — Ты даже дошёл до того, что назвал их «не имеющими углов отбросами»...              — Потому что это они и есть! Но подожди, это ещё не всё! Знаешь, сколько у них сторон? Ровно на единицу больше нуля! Низший класс? Ха! Больше похоже на отсутствие класса! У них даже права голоса нет! Да любой истоптанный трёхсторонний участок лучше, чем эти помпезные обручи!              И в этот момент Форд больше не мог найти никакого смысла в том, что говорил Билл. Он непонимающе наблюдал, как треугольный демон, вскочив из своей расслабленной позы, начал с силой размахивать руками в каком-то отчаянном состоянии, продолжая выкрикивать несусветную чушь.              — И в довершение всего, знаешь, в чём тут самая главная шутка? В очертаниях! Если убрать очертания, то мы все станем частью одного нелепого плоского вакуума! Управление — это иллюзия, и свобода тоже!              — Билл...              — Мы всего лишь концепты, чёрт возьми! У нас даже нет общества! Вся эта идея просто смехотворна!              — БИЛЛ!              И только когда Форд довольно резким движением схватил Билла за руки, демон, наконец, вышел из своего исступления и бросил на мужчину странный, широко раскрытый взгляд.              Форд тут же его отпустил.              — Я прошу прощения... Я не знал, что ещё сделать, чтобы успокоить тебя, — пробормотал он.              Билл фыркнул и откинулся обратно на крышу, гневно глядя в другую сторону и потирая свои руки в местах, которые схватили шестипалые, словно повинуясь какому-то инстинкту самосохранения.              Форд молча смотрел на него; он хотел понять. Впервые в своей жизни он по-настоящему захотел понять почти безумное существо, лежащее рядом с ним.              — Билл, — сказал он спустя какое-то время, — то, что ты мне только что сказал... Ты и сам должен осознавать, что это всё не имеет смысла. Твоя речь была полна противоречий, от которых нельзя отмахнуться как от языковых игр или семантических трюков.              Билл уставился на него в ответ.              — Ты хочешь сказать, что я лгал?              — Это... не должно быть возможным. Если только твоя предполагаемая неспособность лгать не была также... — Форд покачал головой. — Нет. Ты ничего не смог бы от этого получить. Если бы ты мог лгать, мы бы вообще не оказались в этой ситуации.              — Правда? И почему же так, умник?              — Потому что... — внезапно сердце Форда налилось свинцовой тяжестью. — После того, как я узнал о твоём предательстве... если бы ты просто сказал мне, что Фиддлфорд был неправ, я... я бы следовал за тобой до самого конца. Тебе было бы смехотворно легко продолжить обманывать меня... но ты этого не сделал.              Билл приподнял бровь.              — Марионетка до мозга костей, как я вижу.              — Это всё в прошлом. Я больше не тот молодой и наивный человек, каким был раньше.              — Тогда кто ты, собственно? — спросил демон, передразнивая прошлый вопрос Форда к нему.              Форд посмотрел на звезды.              — Я — Стэнфорд Пайнс, — медленно произнес он затем, — брат Стэнли и Шерми Пайнсов и двоюродный дедушка Мейбл и Диппера Пайнсов... Наставник последнего как опытный исследователь аномальных явлений... Больше не межизмеренческий бродяга, но тот, кто нашел свой дом в городе Гравити Фолз. Также я связан с Биллом Сайфером... тобой... в моём прошлом, настоящем и будущем. Вот как я могу определить себя таким, какой я есть.              — Ха, — произнёс Билл с ухмылкой. — Звучит ужасно похоже на того парня, которого ты не так уж давно отправил в небытие рукопожатием. Забавное совпадение, я прав?              Форд взглянул на него. Его предыдущий поток бессмыслицы мало чем отличался от параллельных реальностей, накладывающихся одна на другую... Нет, этого не могло быть.              — Он сказал мне, что ты всегда был лишь один.              — Конечно, был, — беззаботно подтвердил Билл. — Но ничто не рождается из ничего, если ты понимаешь, к чему я клоню.              Форд зажмурился и попытался понять, на что намекал Билл. Искренне попытался.              — Ах, прости. Я не понимаю, о чём ты.              Билл простонал.              — Вот перед нами и гений, дамы и господа. Я буквально только что сказал тебе, что треугольник — это первая форма, которой можно ограничить плоскость, так?              — Да, но... Я не понимаю, как это...              — Это, мой друг, образная петля, в которую меня забросили! Это довольно очевидно — бритва Оккама и всё такое! У меня было не так много времени, чтобы придумать для себя форму, когда я уже прицепился к одной! И как только у тебя появляется форма, наша старая добрая подруга, широко известная как Мультивселенная, уже запихивает тебе в глотку для этой конкретной формы огромную тучу прошлых!              Форд ущипнул одной рукой переносицу, а другую поднял, будто пытаясь замедлить время.              — Пожалуйста... Дай мне попытаться вникнуть в то, что ты мне рассказываешь. Ты... не был рождён треугольником, но принял его форму.              — Как я уже сказал, ничто не рождается из ничего! У тебя должна быть форма, если ты хочешь быть чем-то кроме пустого свиста!              — Но... чем ты был до того, как принял форму?              Билл подмигнул.              — Знаешь, что меня называют всевидящим всезнающим оком? Попробуй догадаться отсюда, малыш!              Всевидящее око. Но без определённой формы...              — Ты хочешь сказать, что произошёл от чистого знания? — спросил Форд, широко распахнув глаза.              Билл закрыл глаз и скрестил руки над своим верхним углом.              — Это я! Ну, технически, никакой концепции «я» ещё не существовало! Но как бы то ни было, в конце концов всевидящее должно было понять, что в его видении есть один мёртвый угол — оно само! И оно бы не позволило такому просто остаться — о нет, ни шанса! Поверь мне, твоё смертное любопытство совсем меркнет в сравнении с этим приятелем!              — И в тот момент, когда знание стало самосознающим... родился ты, — размышлял Форд. Ничто не рождается из ничего... — Тогда как...              — Мультивселенная работает не только вперёд во времени, знаешь ли!              — Что?              — Ну, если что-то существует, у него должно быть прошлое, верно? Но одного прошлого было недостаточно. Не-а. Мне посчастливилось сорвать вселенский джекпот... Как с твоим чокнутым близнецом из той временной линии, если задуматься. Ха... — внезапная перемена в тоне голоса Билла ясно дала понять, что это определённо не была его белая полоса. — Видишь ли, обратная причинно-следственная связь решила основательно заняться твоим старым приятелем. Все возможные сценарии, связанные с внезапным существованием мыслящих треугольных существ... Те, где они сливки общества, те, где их используют как половую тряпку, даже те, где мы все одинаковые и всё бессмысленно... — он указал на свой глаз. — Все здесь.              Поражённый внезапной мыслью, Форд приподнялся и пристально вгляделся в демона.              — Так у тебя... у тебя есть воспоминания обо всех своих альтернативных «я»? — спросил он почти испуганно. Просто быть свидетелем разрушенной реальности и услышать историю своего параллельного «я» было достаточно мучительным, но даже мысль о том, чтобы нести эти воспоминания самому... — Ты хочешь сказать, что с момента своего рождения ты был вынужден помнить каждую временную линию, которая могла бы произойти?              Билл снова усмехнулся, на этот раз с меньшей издёвкой.              — Воспоминания? Ха! Не смеши меня. Я всевидящее око, умник. Знание — это не то, что у меня есть — это то, что я есть. Я не просто помню все эти дурацкие временные линии, приятель! Нет, я сам их все прожил.              Внезапно Форд почувствовал, что не может заставить себя встретиться взглядом с существом рядом с ним. Он снова лёг и вгляделся в звезды, не в силах найти нужных слов. Он думал, что видел истинное безумие в глазах другого себя... Он думал, ничего не может быть хуже, но это...              Он хотел понять Билла. Теперь он понял... и нет.              — Не всё так плохо, впрочем, — сказал демон с нерешительной ухмылкой в голосе. — Бьюсь об заклад, твоему маленькому смертному мозгу трудно в это поверить, но безумие — это сила в чистом виде! Не смог бы зайти так далеко без него. И когда эта твоя грустная маленькая игра подойдёт к концу, я продолжу с того места, на котором остановился. Если уж на то пошло, пребывание в плену лишь ещё сильнее расшатало мой разум! Мировое господство после этого будет обеспечено, ха-ха-ха-ха...              — Ты не сможешь вернуться.              — ...ха...              К удивлению Форда, его невольные слова были встречены совершенной нерушимой тишиной. Никаких приступов ярости. Никаких угрожающих взглядов. Никакого словесного возражения... ничего.              — Мы оба это знаем, — продолжил он почти устало, — и я буду тем, кто, наконец, скажет это вслух. Ты не сможешь вернуться. Я уверен, ты помнишь, что альтернативный я рассказал нам... Ты больше не всевидящее око. Твои ресурсы иссякли. Ты потерял самое ценное своё богатство... знания вне времени. Ты сможешь вернуться обратно в Мультивселенную, но никогда больше не станешь тем могущественным существом, которым когда-то был.              — Н.. ну и это отлично! — вдруг чуть не завизжал Билл. — Пф-ф, кого вообще это всеведение волнует? Я просто вернусь и снова заставлю весь остальной мир подчиниться! Вот и всё, проще простого! Не недооценивай меня, старик!              — Этого никогда не будет достаточно. Ты не сможешь заключать сделки без своего всеведения. Ты видел, что произошло в Царстве Кошмаров — твоё господство было свергнуто, и у тебя нет средств его вернуть. Если ты когда-нибудь вернёшься, то будешь лишь беглецом, прячущимся от тех, кто когда-то был тебе подвластен.               И снова Билл промолчал; он просто смотрел на звезды немигающим и странно остекленевшим взглядом, снова и снова сжимая и разжимая кулаки.              Форд, повернувшись на бок, тихо смотрел на треугольного демона. Печаль — искренняя жалость — заполнила его грудь при виде существа, само существование которого было воплощением безумия, и всё же... Они так далеко зашли.              Он потянулся пальцами к руке Билла в слабой неловкой попытке утешить, но остановился, вспомнив о неприязни Билла к лишним прикосновениям.              — Мне... мне искренне жаль, — сказал он слабым голосом, не веря собственным словам. — Однако... В конце концов, это может быть о...              — Уходи.              Слова застыли у Форда на языке. Он сел, но не двинулся.              — Я бы не хотел оставлять тебя одного в такой момент, — неуверенно сказал он.              — Ты слышал меня, Шестопал. Уходи.              Форд вздохнул.              — Хорошо... если ты хочешь. Но я прошу не начинать кричать в такой час. Все остальные уже крепко спят, и они заслуживают отдыха.              Билл сжал кулаки так сильно, что они задрожали.              — Будто бы мне не плевать, — пробормотал он. — Будто бы мне не плевать...              Было что-то в его голосе, или, может напряжённый взгляд — но Форд встал и сделал так, как было сказано. Но когда он спускался по лестнице, с крыши до его ушей донёсся звук, от которого его сердце совершенно замерло.              Тихий, сдавленный звук, который Форд, как ни старался, не смог оставить неуслышанным или принять за что-то другое, кроме тихого всхлипа.              

* * *

                    Как только он вернулся в свою комнату, он бросился к старому проигрывателю и поспешно вытер с него пыль, надеясь, что он всё ещё работал. Сойдёт любая пластинка рядом: что угодно, лишь бы заглушило собой всхлипы Билла и начисто стëрло их из памяти.              Но когда первые ноты старой баллады заполнили комнату, Форд почувствовал тяжелый укол ностальгии где-то глубоко в груди. Конечно... это должна быть именно эта песня. Каков был шанс? Ему почти захотелось рассмеяться — пока он не вспомнил, как всего за несколько дней до инцидента с порталом он слушал её часами подряд, пока стакан за стаканом виски медленно притупляли все чувства его разума и тела.              ...он должен поставить какую-нибудь другую пластинку.              Болезненно закрыв глаза, он отвернулся и подошёл к своему столу.              Он листал записи своего нового дневника, пока не нашёл роковые страницы того дня, когда он пытался записать особенности физической формы Билла. Почти каждая строчка была зачёркнута, а некоторые так яростно, что кончик его ручки прорывал бумагу.              Колеблясь, он потянулся за своей ручкой.               У Билла Сайфера нет эмоций                     ...нет, это было совершенно неверно. Он выругался, поспешно вычеркнул предложение и начал сначала.               Хотя Билл продемонстрировал, что обладает множеством эмоций, которые, на первый взгляд, имеют некоторое сходство с человеческими, то, как он их испытывает и чем они вызываются, доказывает, что сходство является лишь поверхностным. Это приводит меня к твёрдому убеждению, что на самом деле нет ни соответствия,                     «...ни фактической корреляции, ни причинно-следственной связи, ни соответствий, и единственный способ увидеть голую правду — это принять безумие, которым является мир без таких правил...»       Форд покачал головой.        и какими бы человеческими ни казались выражения эмоций Билла, нельзя позволять этому затуманивать свои суждения и делать необоснованные предположения, которые приведут лишь к                     Он вычеркнул последнюю часть из-за ненужности и кивнул сам себе, улыбаясь в знак подтверждения. Было гораздо легче усвоить это, видя записанным и сформулированным с кратким выбором слов. Не было сомнений, что Билл не...              Keep smiling through, just like you always do              ...              Вымученная улыбка исчезла с его лица. Он закрыл дневник, встал из-за стола, после недолгого бесцельного хождения по комнате тяжело опустился на кровать и, когда воспоминание о тихих рыданиях заполнило всё его сознание, закрыл лицо руками.              They’ll be happy to know that as you saw me go, I was singing this song              — Ты солгал.              Форд вздрогнул и поднял взгляд. Билл парил в дверном проёме; его глаз выглядел немного краснее, чем обычно, но не так, как бывал обычно от ярости. Однако, он всё же выглядел рассерженным.              — О... о чём ты? — хрипло спросил Форд.              — Ты не хочешь избавиться от меня, Шестопал, — почти прорычал Билл. — Нет, ты хочешь, чтобы я остался. Но ты солгал, потому что это то, что делают люди, верно? Они лгут.              Форд медленно встал, не говоря ни слова.              Ему и не нужно было, потому что Билл ещё не закончил.              — Ты говорил мне, что твой вид особенный из-за вашей злобы. Ха. Знаешь, что действительно делает вас особенными, Шестопал? Ложь. Вы, ребята, строите всю свою жизнь на лжи. Хочешь богатства и власти? Лги. Друзей и поклонников? Лги. Личную стабильность, наплевав на то, что происходит у остальных? Легко — просто лги, лги, лги! Вы просто не можете перестать лгать, не так ли?              Форд шагнул к нему, всё ещё не зная, что сказать.              — Ну, я всё.              — Билл, — произнёс наконец мужчина.              Сделав еще несколько шагов вперед, он взял треугольного демона за запястья, прежде чем тот смог отвернуться.              Билл посмотрел на свою руку, затем на него.              — Отпусти меня, Шестопал.              — Нет, — сказал Форд, почти не дыша.              Билл нахмурился ещё глубже.              — Тогда я просто уйду.              — Нет... не уйдёшь.              — Ох, правда? И почему же?              — Потому что тебе некуда больше идти.              — Это не причина остаться.              — Ты бы ушёл только ради того, чтобы уйти?              — Нет, — выплюнул Билл. — Я бы ушëл, потому что ты хочешь, чтобы я остался.              Форд выдохнул.              — В таком случае, я хочу, чтобы ты ушёл.              Билл смотрел на него.              — Тогда я останусь.              Сердце исследователя сжалось от болезненного облегчения.              Когда Форд приблизился к нему ещё на шаг, он отлетел назад, потому что никогда не встретит его посередине. Когда Форд двинулся влево, Билл переместился вправо, потому что он никогда не перестанет противостоять ему. Когда Форд попытался направиться к двери, Билл втащил его обратно. Когда он попытался приблизиться, тот отступил. Когда он попытался отступить, тот приблизился.              Они обнаружили, что медленно двигаются по комнате в удивительно едином узоре, пока старая баллада из их общего прошлого наполняла комнату странной, почти анахроничной атмосферой.              Форд чувствовал себя оглушённым. Он едва помнил, где он и когда. Если бы он в этот момент взглянул в сторону двери, то на секунду увидел бы пару глаз, исчезнувших затем в темноте коридора. Но он видел лишь Билла. Билл был здесь...              Билл... не должен быть здесь... Он видел его гибель собственными глазами. «Билла больше нет, — постоянно напоминал он себе в течение долгих четырех лет. — Билл был мёртв».              — Чего ты хочешь? — тихо спросил он.              — Полную противоположность того, что хочешь ты, — донёсся ответ.              — Я хочу, — Форд сглотнул, — чтобы ты держался от меня как можно дальше.              — И почему же?              Глаза Форда были затуманены, но слова прозвучали ясно.              — Потому что я презираю тебя всем своим сердцем.              — Хорошо.              А затем — в знак злобного противодействия и ничего больше — тёплая гладкая поверхность прижалась к груди Форда. Когда старый исследователь зажмурил глаза и крепко обхватил руками треугольную фигуру Билла, он больше не мог сдержать тех слёз, которые сдерживал весь день, и наконец позволил им хлынуть из его глаз.              Его слезы стекали по стеклам очков и пачкали цилиндр, задевающий его щеку. Билл не мог их не чувствовать. Он не мог не чувствовать, как дрожали руки мужчины, когда он прислонился к стене и опустился на пол, изо всех сил пытаясь подавить всхлипы, которые угрожали вырваться наружу вместе с текущими по его лицу слезами.              — Двадцать пять лет, — послышался приглушённый голос демона от его груди. — Мелодия твоей смертной жизни будет играть ещё двадцать пять лет... а потом — ничего. Ты умрёшь, Стэнфорд Пайнс.              Двадцать пять лет жизни. Двадцать пять лет... с Биллом.              Его предыдущие слова были явной ложью. Человеческий род был так расположен к притворству — род, который, как теперь знал Форд, Билл ненавидел больше всего на свете.              Что бы он ни чувствовал к Биллу прямо сейчас, это была не ненависть.              

* * *

                    Когда наступило утро, Форд обнаружил себя у той же стены, к которой рухнул той ночью. Утомлённые прошедшим днём и трудностями их межпространственного путешествия, в какой-то момент они оба заснули, не сдвигаясь с того удивительно удобного положения, которое им удалось найти среди их взаимной усталости. Билл уже не спал: только заметив, что Форд открыл глаза, он выскользнул из его объятий и полетел к двери.              Все ещё в полусне, Форд поднял голову и прищурился. Его очки упали, пока он спал, и в тёмной комнате он не мог видеть ничего, кроме свечения Билла.              — Так ты хочешь, чтобы я остался, да? — услышал он слова демона за несколько мгновений до того, как тот ушел. Треугольник обернулся, но Форд не мог видеть его лица.              — Просто подожди, пока не узнаешь, что я заставил сделать твоего драгоценного маленького племянника.