Blood Chains

Запись №16.        Худшая из всех возможных временных линий.              

* * *

                    — Ну же... давай! Чёртов... глупый... пузырь!              — А-А-А-А-А! — Гренда разразилась полномасштабным боевым криком, атакуя оболочку пузыря, должно быть, семнадцатый раз, молотя по ней обоими кулаками.              — Угх, ничего не работает! Что с этой штукой вообще не так? — закричала Венди, в порыве отчаяния вцепившись в волосы. — В прошлый раз, когда мы были в пузыре, смогли уйти, когда все этого захотели! А сейчас мы все хотим уйти! Так, Мейбл? — рявкнула она и развернулась на пятках, чтобы встретиться взглядом с девушкой, положившей свою голову на колени очень яркого молодого человека.              — Конечно, я хочу уйти, — пробормотала Мейбл. — Просто дай мне этим насладиться, ладно? Я правда очень скучала по моим мальчикам.              — Мейбл, детка, — промурлыкал Краз и аккуратно надел свои солнцезащитные очки на голову Мейбл. — Ты знаешь, что мы всегда будем рядом... здесь, — он указал на грудь Мейбл.              Зайлер, стоящий рядом с ним, присвистнул.              — Красиво сказано, бро! Знаешь, Мей-Мей, ставить безопасность своего брата выше двух таких офигительных красавчиков, как мы — абсолютно шикарный поступок!              — Спасибо, ребята, — улыбнулась Мейбл. — Но, серьёзно, почему мы не можем выйти?              — Этот пузырь какой-то другой, — проворчала Венди, ещё раз пнув блестящую стену для пущей убедительности. — Он не создан конкретно для одной из нас. Вместо этого, кажется, он просто исполняет все наши желания. Например, вот этот красавчик, — рукой она указала на громадный молот, который покоился у неё на плече. — Или эти твои кавалеры, даже несмотря на то, что они не слишком-то нам сейчас помогают.              — Подожди-ка, сестрёнка, — нахмурилась Мейбл. — Если бы не эти двое, я бы всё ещё была в Свитербурге. Но ты права... Вместо того, чтобы просто удерживать нас внутри, этот пузырь, похоже, всеми силами пытается помешать нам выбраться.              — Это похоже на какую-то практическую игру слов... или головоломку, — размышляла Венди вслух. — Давайте, девочки, думайте! Должно быть что-то, что мы можем сделать, чтобы вывернуть его наизнанку. Если он исполняет наши желания, то я уверена, что мы можем как-то обхитрить его и заставить нас выпустить! Нам просто нужно понять, куда мы должны из него попасть...              — Может быть, это поможет, — предположила Кэнди и подняла частично разобранный межизмеренческий компас.              — Да. Да! — вскрикнула Венди, возбуждённо сжав кулаки. — Диппер ведь всё это уже понял, так? Держу пари, он сможет рассказать нам всё, что нужно. Мейбл, ты можешь призвать сюда Диппера? Какой-нибудь его мысленный образ, или воспоминание, или что ты там сможешь. И не смей снова натравлять на нас Диппи Фреша.              Мейбл отвела глаза, сжав мускулистую руку Зайлера в поисках утешения.              — Я бы... не хотела сейчас разговаривать с Диппером. Даже с ненастоящим.              — Мейбл, — сказала Венди с ноткой угрозы в голосе. — У меня есть для тебя лишь одно слово. Повзрослей.              — Ладно, ладно, — вздохнула девушка, скривившись. — Я знаю. Но это будет не очень приятно.              Она повернулась лицом к пустому пространству перед собой.              — Дип-Доп? Мне нужно с тобой поговорить.              

* * *

                    В прошлом всякий раз, когда Стэнфорду Пайнсу предоставлялась возможность перейти из одного измерения в другое, он встречал всё, что ждало его впереди, с высоко поднятой головой. Теперь, когда он сделал последний шаг через край портала и его ботинки снова коснулись твердой земли, его глаза были закрыты, плечи сгорблены, а руки сжаты в кулаки, чтобы унять дрожь.              Когда он почувствовал, как за его спиной угас межпространственный ток, и открыл глаза, его встретило слишком знакомый золотой свет. Как только он сфокусировал свой взгляд на излучающем слабое сияние существе, его глаза расширились.              Что... с ним сделали?              — Б...              Но прежде чем имя успело слететь с его губ, он остановился, сжал кулаки ещё крепче и подавил внезапный приступ страха, скрутивший его желудок. Это был не его Билл. Конечно, нет... Блеклое свечение, расколотые кирпичи возле его верхнего угла, измученный глаз и даже знакомая трость, на которую он опирался... Они не были... Нет, его Билл был...              Но прежде чем его взгляд смог осмотреть окрестности, раздался голос.              — Ты поступил мудро, присоединившись к нам.              Он вздрогнул; звук его собственного голоса казался ещё более неестественным теперь, когда не передавался по парадоксальному стационарному телефону. Его глаза проследили за словами к старому садовому столу, поставленному рядом с тем местом, где он стоял, и внезапно замерли, увидев за столом своего внучатого племянника, скрытого тенью другого Стэнфорда Пайнса.              — Диппер! — воскликнул он, делая поспешный шаг к юноше и столу. Его колени чуть не подогнулись от облегчения. — О, слава богу... Пожалуйста, скажи мне, что ты цел. Я никогда не должен был позволить тебе уйти... — он остановился. — Диппер?              Диппер молчал; теперь Форд мог видеть, что он был бледен и избегал его взгляда, опустив голову. Медленно глаза Форда переместились на мужчину в зловещем багровом, возвышающегося над юношей. Его сердце замерло, когда он посмотрел на своё параллельное «я» с мольбой, угрозой... страхом.              — Я отвечу на это от его имени, — спокойно сказал другой Стэнфорд, — поскольку я запретил ему говорить. Я также посоветовал ему не смотреть тебе в глаза.              — Почему...              — Я не потерплю никаких ненужных помех, — холодно продолжал он. — Ни от тебя, ни от него. Как ты знаешь, Мейсон имеет довольно прискорбную склонность вмешиваться в дела, которые его не касаются. Я лишь стремлюсь исключить любые переменные, которые могут ещё больше осложнить ситуацию.              — Мне нужно подтверждение от него самого, — потребовал Форд. — Мне нужно точно убедиться, что с ним всё в порядке.              — Я могу заверить тебя, что он в полном здравии, — он увидел, как тиски двенадцати пальцев на плечах Диппера сжались сильнее, заставив юношу напрячься под хваткой. — Не заставляй меня это менять.              Форд застыл.              — Обещай мне, — сказал он, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, — что ты не причинишь ему вреда. Я отказываюсь от любых разговоров, пока надо мной висит эта угроза.              — К сожалению, ты больше не в состоянии выдвигать свои требования, — почти беззаботно сказал другой Стэнфорд. — Должен сказать, что ты, похоже, на удивление малому научился из нашего общего прошлого. Сделка сохраняет свою силу лишь до тех пор, пока одна из сторон не достигнет цели, к которой стремилась. Прямо сейчас ты здесь; остальная же часть нашей встречи будет диктоваться совершенно другим набором правил.              С другого конца стола послышался тихий смешок. Форд повернулся на звук и увидел Билла — своего Билла — парящего там с чашкой чая в руках. Кровные Цепи, светящиеся слабее, чем обычно, приковывали его к столу за лодыжки.              На мимолётную секунду их глаза встретились, и от ненависти, высеченной на скудных чертах демона, по спине Форда пробежала дрожь. Это вернуло его в тот день, когда они впервые посмотрели друг на друга после воскрешения. Будто прошлого года никогда и не было.              — Он — единственная причина нашего нынешнего небольшого затруднения. Не ошибайся в этом.              Как только его глаза метнулись к двум другим вокруг стола — к другому Биллу, его тусклой поверхности и тусклому взгляду, устремлённому в чашку, и к сгорбленной фигуре в инвалидном кресле спиной к нему — он снова услышал, как его зеркальное отражение заговорило.              — Позволь мне прояснить это для тебя... хотя, предполагаю, ты и сам уже многое понял. С конца прошлого лета он играет с твоим внучатым племянником в омерзительную игру разума в надежде либо свести его с ума просто для развлечения, либо, если представится такая возможность, воспользоваться его паранойей и растущим недоверием к тебе, чтобы разрушить твою семью... и совершить свой побег.              На мгновение старые раны предательства острой болью отозвались в груди Форда.              — Да, — коротко сказал он, — я знаю об этом.              — В очередной раз он причинил зло тебе и твоей семье, и сделал это с невероятным презрением и жестокостью, — с этими словами взгляд другого Форда переместился на Билла — но не на того, к кому были обращены его слова. — Тебе не кажется, что он заслуживает наказания? — затем тихо спросил он, не сводя глаз с более разбитого из одинаковых треугольных демонов. На запястьях его пленника мелькнул багровый, когда он поднес свою чашку к векам, на мгновение обратившимся губами.              Форд моргнул.              — Что ж, я...              — Нынешняя обстановка, — перебив, продолжал его двойник, — предоставляет тебе прекрасную возможность сделать это как можно более просто и чисто. Я глубоко сочувствую твоей ситуации, поэтому даже протяну тебе руку помощи, — он указал на Билла этого измерения, пристально глядя на него, будто желая убедиться, что он сглотнёт свой чай. — Его руку. Я уверен, что с его способностями можно с лёгкостью обеспечить исполнение любого наказания, которое ты сочтёшь нужным. Даже психологические мучения — которые, безусловно, были бы наиболее подходящим выбором, учитывая природу его деяний — вполне в пределах твоих возможностей.              Форд инстинктивно отшагнул от мужчины. Он был поистине безумен... с властью, ненавистью и всем, что между ними.              — В этом нет необходимости, — твёрдо ответил он. — Я сумею разобраться с этим сам. Мне не нужна рука помощи ни от тебя, ни от кого-либо другого. Это вопрос лишь между Биллом и мной.              — Будь по-твоему, — глаза мужчины медленно переместились с нереагирующего демона обратно на Форда. — Теперь, что касается Мейсона... — и снова выражение лица Диппера в страхе застыло. — Не вини себя за то, что позволил ему уйти. На самом деле, я даже благодарен тебе за то, что ты поступил именно так. Ты знаешь глубины паранойи не хуже меня... Это адское состояние ума не допускает ни колебаний, ни рассуждений, ни вмешательства здравого смысла. Оно делает тебя непреклонным перед лицом любого противодействия тому, что намеревается сделать твой разум.              — Да, — мрачно сказал Форд. — Я знаю.              Взгляд мужчины угрожающе впился в его глаза.              — И я уверен, ты знаешь, как далеко человек готов зайти, на что он способен, если подтолкнуть его не в ту сторону. Твоё бездействие после мятежного ухода Мейсона доказывает мне, что ты стал мудрее, чем настаивать. Ты понимаешь, зачем я это говорю?              — Да, понимаю, — кивнул Форд, сделав ещё один шаг назад и подняв руки для большего заверения. — Я выслушаю всё, что ты хочешь мне сказать, со всей заслуженной серьёзностью. Я даю тебе слово.              — Я сохранил ему жизнь. Для меня будет так же просто окончить её. Без усилий...              Форд нахмурился. Будто бы его двойник даже и не слышал его слов.              — В этом нет необходимости. Я уже дал тебе своё...              — Твоё слово для меня ничего не значит, — внезапная жестокость, прозвучавшая в голосе мужчины, заставила кожу Форда покрыться холодным потом. — Возможно... это может стать для меня возможностью совершенно ясно изложить для тебя свою точку зрения, — Диппер зажмурился; теперь его заметно трясло. — Пережив грубую потерю... пережив своё собственное бессилие, ты станешь способным понять меня в полной мере... И так мы могли бы достичь идеального взаимопонимания. Намёк на симметрию в этом искажённом до неузнаваемости мире.              — Нет... Пожалуйста, — и в этот момент Форд осознал, что хочет полностью контролировать ситуацию. — Пожалуйста, — снова прошептал он, моля, чтобы Диппер не открыл глаза и не встретился случайно с ним взглядом, что стоило бы юноше жизни. — Пожалуйста, — он молил, чтобы Билл внезапно не заговорил, не высказал какой-нибудь саркастический комментарий, который подтолкнул бы его двойника к точке невозврата.              Но демон оставался совершенно безмолвным.              Это было почти сверхъественно. Разве не этого всегда хотел Билл? Почему он не воспользовался возможностью для дальнейшего развития событий, которые наверняка привели бы к гибели Форда? Неужели его другое «я» сумело заставить замолчать и его? Как? Как этот Стэнфорд смог добиться от Билла чего-то, чего он никогда не мог достичь сам?              Среди разворачивающегося хаоса в его голове его охватило внезапное желание обернуться и встретиться с Биллом взглядом, но даже при том, что его действия, казалось, не имели ни малейшего шанса повлиять на свою копию в безумном состоянии его разума, он не мог этим рисковать. Поэтому он перевёл глаза на ужасающую сцену перед ним.              — С другой стороны... — он замер, когда другой Форд заговорил ещё раз. — Делиться с тобой своим мировосприятием — это не то, ради чего я в конечном счете пригласил тебя сюда.              Мрачная дымка в его голосе рассеялась; он ожидал зрительного контакта с Фордом, который осознал, что его двойник вышел из того настроения, которое его охватило, и позволил себе выдохнуть.              — Должен сказать, эта ситуация довольно иронична, — сказал затем мужчина со странно сентиментальной, почти ностальгической нотой в голосе. — Мы смотрим друг на друга, как на противников; оба ведомые в ад, который сами для себя создали словами нашего общего заклятого врага. Но говорят, самый страшный враг для любого человека — это не кто иной, как он сам. Что ж...              Наконец он отпустил плечи Диппера и обвёл руками окружающую обстановку в насмешливом гостеприимстве.              — Вот и мы встретились.              Он отошёл от стула Диппера, позволив мальчику выдохнуть с облегчением, которое он изо всех сил пытался скрыть, и обошёл стол, чтобы занять свое место. Сейчас Форд мог, наконец, оторвать взгляд от своего непредсказуемого двойника и впервые с момента своего прибытия как следует осмотреть окрестности.              Они были на заднем дворе Хижины Чудес — хоть он и сильно отличался от того, какой он привык видеть в своём родном измерении. Хижина, нависающая над их спинами, потеряла свой домашний уют, и следы тяжёлой её перестройки были оставлены по всему двору. Гостевого дома или даже признаков того, что он когда-либо строился, нигде не было видно.              Было тихо, неестественно тихо. С опушки леса не доносилось ни пения птиц, ни звуков дикой природы, не слышалось отдаленное грохотание трактора... ни единого признака жизни вне одинокого садового столика, вокруг которого они собрались.              Всё это было до боли ясно. В этом доме больше никто не жил. И даже...              Дыхание встало где-то в горле Форда. Прежде чем разум успел остановить его от каких-либо поспешных действий, тело само привело его к инвалидному креслу. Он опустился перед ним на колени и встретился взглядом с лицом сидящего в нём мужчины.              — Стэнл...              Его голос сорвался прежде, чем оставшаяся часть имени успела слететь с его губ. Его брат — его пустая оболочка — не узнал его. Отсутствующий взгляд Стэна был прикован к неопределённому месту в лесу, и его полуприкрытые глаза не проявляли никаких признаков реакции на звук его имени или на ладонь близнеца, потянувшуюся, чтобы сжать его руку.              Это был, без сомнения, первый ключ к головоломке, которую его двойник разложил перед ним... но агония, которая сейчас разыгрывалась в его груди, мешала собрать кусочки воедино.              — Это бесполезно, — спокойно сказал другой Форд, скрещивая руки на столе. — Сама концепция Стэнли Пайнса давно исчезла из его головы. Неважно, называешь ли ты его по имени или просто говоришь о нём, как если бы он был совершенно другим человеком — твои слова до него не дойдут. Это мёртвый угол в его восприятии, далеко выходящий за рамки проблемы воспоминаний, — непроницаемая улыбка скользнула по его лицу. — Он отказывается помнить.              Форд посмотрел на него — на этот раз со страхом.              — Как это...              — Садись, пожалуйста, — снова перебило его параллельное «я», указывая на стул напротив себя. Форд понимал, что у него не было выбора. — Я уверен, ты будешь признателен за чашку чая, — и это был не вопрос. — Сейчас она будет готова.              После его слов Билл этого измерения словно ожил. Щелчком пальцев он материализовал переливающийся лазурный чайник и чашку с очень знакомым дизайном; Форд почувствовал лёгкий укол ностальгии. Чашка закружилась перед ним, а чайник наполнил её до краев и исчез, моргнув глазом, вырезанным на боку.              Свет, который всего несколько секунд горел в глазу другого Билла, исчез вместе с чайником, и, когда он вернулся в свое безжизненное марионеточное состояние, его руки опустились, вяло ухватившись за трость.              Форд проглотил комок эмоций, перехвативших его горло, и взглянул на параллельного себя, садясь на предназначенный ему стул.              — Не хочу никого обидеть, — осторожно начал он, — но будучи... ну... самим собой, я уверен, ты поймёшь, если я...              — Ты хочешь проверить чай на наличие яда, — одарил его хозяин легкой бесчувственной улыбкой. — Я понимаю. В конце концов, это один из наших основополагающих принципов при посещении незнакомого измерения. Пожалуйста, у тебя есть полное право.              Форд потянулся к своему нагрудному карману и вытащил небольшое устройство: оно напоминало армейский нож, состоящий из маленьких ложечек.              Одну за другой он опускал ложки в чай, внимательно осматривая их на предмет малейших изменений в их цвете и текстуре.              — Ты не хуже меня знаешь, что просто разыгрываешь спектакль в попытках утвердить передо мной хотя бы каплю контроля над своим положением, какой бы несуществующей она ни была, — когда он услышал, как заговорил его двойник, не поднял взгляда от чашки. — Твоя технология существенно устарела, и я легко мог бы разработать вещество, которое ты не смог бы обнаружить, если бы моей единственной целью было отравить тебя по прибытии.              — Я знаю об этом, — пробормотал Форд, — но с моей стороны было бы глупо не принять хотя бы минимальные позволенные мне меры предосторожности.              — Полагаю, ты прав. Заставляет задуматься, почему я бы пошёл на такие большие шаги, только чтобы лишить тебя жизни через какую-то ребяческую хитрость, когда в моих руках почти безграничная власть. Почти напоминает нашего общего знакомого, тебе не кажется?              Форд нахмурился, но не ответил.              — Ну конечно, приятель! Где веселье в сладких объятьях погибели без старого доброго фактора неожиданности? Нужно быть незаметным, когда даёшь этой смертности небольшой толчок в правильном направлении, я прав?              Детектор токсинов со звоном упал на стол, когда Форд, резко вздрогнув, оторвал глаза от чашки. Он уставился на мерзкую имитацию улыбки на лице своего двойника; внезапное извращение его обычного глубокого голоса до тревожно высокой ноты, всё ещё звенящей в его ушах, было словно выплюнутое ему в лицо оскорбление.              Что за...              Натянутый весёлый оскал другого Форда погас и растаял в неловком приступе смеха.              — Я прошу прощения, — мягко сказал он затем; его голос снова вернулся к норме. — Я больше не могу слышать его голос в своей голове, так что эти нелепые имитации — единственная замена, что у меня осталась. Это незавершённая работа... если можно так выразиться, — его взгляд начал блуждать, и на мгновение он показался совершенно потерянным, не сознающим себя и своё окружение.              Форд позволил своему взгляду снова погрузиться в чашку. «Я больше не могу слышать его голос в своей голове»... Он живо вспомнил о том, что произошло в пещере после того, как Диппер сбежал с Биллом, и по его телу прокатилась цепенящая дрожь. И снова он осознал себя опустошённым тем, сколько общего есть между путём человека, с которым он сейчас разговаривал, и с его собственным, и от этого осознания почувствовал себя нездорово.              Его взгляд медленно переместился на разбитое зеркальное отражение демона, которого он привязал к себе. Они не были одинаковы... и в этом была разница между ним и его безумным параллельным «я».              Он слабо сглотнул.              — Что... ты с ним сделал?              Форд этого измерения поднёс свою чашку к губам и молча отхлебнул свой чай. Если бы Форд в этот момент взглянул на другого Билла, он бы увидел, что тот механически повторяет действия своего хозяина.              — Прямой причиной его нынешнего состояния являются его собственные безрассудные действия и пренебрежение. Он может винить только себя. Всё бывает в первый раз, полагаю... хотя и сомневаюсь, что у него вообще когда-либо была способность к истинному раскаянию. А сейчас — ещё меньше.              Он издал сухой смешок, который умер, не успев полностью покинуть легкие.              — Скажи мне, Стэнфорд, — сказал он затем, устремив взгляд на Форда с отсутствующей, почти мирной улыбкой. — Знаешь ли ты, что с ним произошло, когда на заре Странногеддона он впервые вошёл в физический мир?              — Я... — Форд ответил на его взгляд, облегчённый от того, что слова хозяина наконец-то приняли направление, за которым он мог бы следить. — Я не уверен, что ты имеешь в виду.              — Билл Сайфер никогда не был частью нашего уровня существования. С самого начала он был существом, находящимся за пределами ограничений времени и пространства, вездесущим в своей способности видеть каждое измерение и временную шкалу, как прошлого, так и будущего. На протяжении всей своей совместной истории с людьми он мог взаимодействовать с нами лишь через наши разумы, никогда не привязываясь к определенному времени и месту на физическом уровне. Ты, я, он, — он коротко кивнул в сторону Диппера, — а также любое другое физическое существо... в каждой временной шкале у нас есть соответствующие копии. Разделённые своими особенными судьбами, нас множество... тогда как Билл Сайфер всегда был только один.              — Так было... — пробормотал Форд, — ...до Странногеддона.              Другой Форд кивнул и закрыл глаза.              — Да. В тот момент, когда он слился с физическим планом, его существо начало разделяться с каждым проходящим моментом, и каждая временная шкала ветвилась от различных возможных последствий каждого его действия и взаимодействия с окружением. Его вездесущность стала множественностью; его сознание больше не было единым целым, и его сущность как всевидящего ока была скомпрометирована.              — Я понимаю, — задумчиво произнес Форд, нахмурив брови. — Он больше не мог наблюдать временные линии, которые уже разветвлялись в прошлом... только линии настоящего и будущего. Я всегда задавался вопросом, почему он шёл на такие масштабные и совершенно ненужные авантюры во время Странногеддона. Похоже, он больше не мог просчитывать риски в соответствии с каждой временной линией, в которой всё пойдёт не так, как он планировал. Какое потрясающее открытие...              Мужчина напротив кивнул и сделал ещё один глоток чая — и снова его примеру последовал растерзанный демон.              — Билла Сайфера, какого мы с тобой знали в далёком прошлом, больше не существует. Он всё ещё может заявлять о своём всеведении, но это происходит лишь потому, что он не может сказать ничего лучше, — уголок его рта почти насмешливо изогнулся. — В том, каков он сейчас, он такой же, как и все мы... предполагает, что знает всё просто потому, что не осознаёт, как мало на самом деле знает.              С того конца стола, где сидел Билл, послышался недовольный звук, отдаленно напоминающий рычание. Форд приподнял бровь, глядя на своего пленника; судя по отсутствию какой-либо реакции от другого, Биллу всё-таки не запрещали говорить или, по крайней мере, не запрещали выражать своё мнение интонацией.              Другой Стэнфорд повернулся, чтобы посмотреть на своего Билла. Довольно долго он был, казалось, полностью поглощён его видом, забыв о присутствии остальных. В конце концов он, едва заметно вздрогнув, пришёл в себя и вздохнул.              — Теперь, что касается твоего вопроса... Ты знаешь, что, войдя на физический уровень, Билл также получил всемогущее, почти божественное положение в нашем измерении. В его руках были сами принципы пространства и времени — всё его. Не было ничего, чего он не мог бы достичь или сделать... или, если потребуется, отменить.              Форд кивнул.              — Теоретически, так и есть.              ...Конечно. Внезапное дурное предчувствие скрутило его внутренности.              — Причинность, — медленно произнёс он.              — Верно, — усталым тоном подтвердило его параллельное «я». — Он был опьянëн властью и ослеплëн своей манией величия. И всё же, как бы я ни хотел обвинить его в его собственной недальновидной глупости... причинно-следственная связь — это то, над чем он не мог быть властен. До момента его возрождения в нашем измерении его действия имели только косвенные последствия. Он мог лишь влиять, но не причинять. Ему пришлось научиться последствиям своих деяний самым жестоким образом, какой только можно себе представить.              — Что произошло? — спросил Форд, уже боясь того, что услышит в ответ.              Последовало еще одно долгое молчание.              — Я никогда не думал, что скажу это, — затем тяжело вздохнул его двойник; его голос внезапно охрип, — но в его защиту могу заявить, что Билл Сайфер никогда не хотел её убивать.              — Нет.              Живот Форд провалился куда-то вниз. Это был он. Тот самый сценарий «что если», которого он боялся больше всего. То, чего он больше всего боялся... с того самого дня.              — Нет, нет, нет...              Он больше не мог остановить поток мыслей в своём сознании. Конечно... это всё объясняло. Каждую дорогу, свернувшую не в ту сторону, каждое чудовищное деяние, совершённое его помешанным двойником. Если бы он... тоже пережил это... даже он бы...              — В конце концов, концепция смерти была за пределами его понимания, — продолжил другой Форд; его голос снова стал ровным, но странно тихим, будто половина от его выдоха отказывалась покидать легкие. — Он думал, что вернуть её к жизни будет так же просто, как повернуть время вспять. В большинстве временных линий это действительно было так легко. Однако в этой... — он отвёл взгляд. — Из всех временных линий именно моя оказалась не той, — прошептал он. — Это должен быть он... Это должен быть я.              Форд судорожно вздохнул, и всё его тело заныло. По правилу причинности Мультивселенной всегда должна быть одна временная линия, где предполагаемые причинно-следственные связи не применяются. В ветвлении каждого возможного исхода всегда будет по крайней мере одна временная шкала, где ход событий будет определяться случайностью или, возможно, поспешным решением...              И когда эта временная шкала сама начнёт ветвиться, один из результатов неизбежно исполнит наихудший сценарий.              Это было то измерение, где Билл попытался повернуть время вспять, но не смог.              Форд уставился на свои ладони, ничего не видя.              — Мейбл, — неслышно выдохнул он. — Мейбл... она...              На другом конце стола Диппер издал тихий стон, который явно отчаянно пытался сдержать.              Форд крепко зажмурился. Он должен сохранять спокойствие. Его Мейбл жива и здорова. Но как он мог не обращать внимания на невообразимые муки этого человека, чьё прошлое было — до определённого, рокового, мучительного момента — живым отражением его? Как он мог теперь упускать это из виду, когда знал, что по простой случайности злой судьбы то же самое могло случиться и с ним самим?              Как будто кошмар о том, что могло бы быть, который он так долго отказывался впускать в свой разум, принял форму его собственной органической копии и теперь пристально смотрит глубоко в его душу с противоположной стороны стола, требуя быть признанным как реальность, равная его собственной.              Ему захотелось извиниться, взять на себя вину за неизбежное существование этой временной линии, захотелось взмолиться своему параллельному «я» о прощении. Его чувство вины было таким же бессмысленным, каким, должно быть, был этот мир без Мейбл, и он не мог вынести даже мысли об этом.              — Он... он пытался спасти её, — внезапно даже для самого себя пробормотал он. Насколько нелепо было цепляться за что-то столь малозначимое? Он повернулся лицом к Биллу, глаз которого расширился от неопределённой эмоции — наверное, от гнева. — Билл, ты...              — Нет, — внезапно резкий голос собеседника вывел его из дезориентированного состояния. — Не позволяй сантиментам затуманивать твоё суждение. Возможно, он никогда не намеревался стать причиной ее смерти, но его неудачные попытки повернуть время вспять должны были сделать лишь одно: доказать его правоту. Я спорил с ним по этому вопросу бесчисленное количество раз. Он не верит, что когда-либо совершал ошибку... Он скорее заклеймит весь остальной мир, чем признает вину в собственных деяниях.              — Ладно, приятель, но стреляя по курьеру, весть не изменишь, — сухо вставил Билл. — Не моя вина, что твоя временная линия стала козлом отпущения Мультивселенной. Лучше бы ты винил всех чёрных котов, которые когда-то случайно переходили тебе дорогу!              — Он... он прав в этом, не так ли? — попытался Форд; на этот раз он чувствовал, что в язвительных замечаниях демона есть доля правды. — В этой конкретной временной линии это было неизбежно. Он никак не мог предвидеть...              — Он убил мою внучатую племянницу на глазах у меня и моей семьи!              Он вскочил так яростно, что Форд инстинктивно откинулся на спинку стула и почувствовал, как его тело напряглось в готовности бежать.              — Я понимаю это, — сказал он тихим дрожащим голосом, — больше, чем хотел бы. Однако я прошу тебя не приближаться ко мне ближе. Ты знаешь, что произойдет с этим измерением, если мы войдём в физический контакт.              Буря в глазах его двойника говорила ему, что он ступил за черту, которую ему пересекать не разрешалось, но прежде чем они обменялись ещё какими-либо угрозами, внимание Форда почти насильственно переместилось на то, что происходило в небе над ними. Что-то огромное — колоссальное — склонилось высоко над Хижиной Чудес, царапая, судя по всему, какой-то невидимый купол, простирающийся над ними. Когти существа высекали искры по его поверхности, издавая отдалённый приглушённый скрежет, от которого по спине Форда пробежали мурашки, а на поверхности чая появилась слабая рябь.              — В этом измерении Гравити Фолз уже под атакой, — спокойно изложил параллельный Форд; когда он снова сел на свой стул, его внезапная ярость без следа исчезла. — Скорее всего, остальная часть этого города уже разрушена по милости супераномалий... или, скорее, по отсутствии таковой. За пределами защитного купола, который я установил вокруг этого дома, должно быть, ничего не осталось.              Форд побледнел. Он быстро глянул на Билла, который ответил свирепым пронзительным взглядом.              — Сильно напугался? — зашипел он. — О, расслабься, мой старый, жалкий, лживый друг. Твой двойник был достаточно любезен, чтобы рассказать мне всё до самых мелочей. В твоём захолустье что-то не так, ага? И тебе нужен твой старый приятель Билл, чтобы все уладить... Так-так. Не слишком складывается с той историей о моей бесполезности, я прав?              Руки Форда похолодели. Правда вышла наружу... Он потерял единственное преимущество, которое когда-либо имел над Биллом.              Тяжело сглотнув, он повернулся обратно к своему параллельному «я».              — Мне нужны ответы, — потребовал он. — Как до этого дошло? Что тебе нужно от Лерона? Что тебе нужно от меня?              Опустив взгляд на двенадцать пальцев, скрещенных на столе, Форд этого измерения закрыл глаза и начал говорить.              

* * *

                    — Казалось бы... что та жизнь, которую я прожил, должна была подготовить меня к подобным событиям. Мой исключительный интеллект, мой преклонный возраст... Бесчисленные миры, которые я видел, каждый из которых отражал другой самыми причудливыми способами... — пустые глаза мужчины приклеились на скелет дома позади. — Но правда в том, что я начал сожалеть обо всем. Я никогда не должен был возвращаться в Гравити Фолз.       После того, как она...              Он сглотнул, прежде чем продолжить более твёрдым голосом.              — После того, что произошло, последующий ход событий был почти таким же, как и в твоём собственном измерении... ну, более или менее. Стэнли был тем, кто восстановил достаточную эмоциональную трезвость, чтобы выполнить наш план победы над Сайфером, который к этому моменту стал очень разочарованным и нетерпеливым из-за того, что его способности не смогли оправдать ожиданий. Он был неосторожен, капризен и даже более импульсивен, чем обычно... что, вероятно, является единственной причиной, почему наша уловка сработала.              Он медленно покачал головой.              — Если думать об этом сейчас, то наше выживание было не чем иным, как чудом. Ни один из нас больше не мог утруждать себя тем, чтобы вести себя, как другой. Стэнли даже дошёл до того, что назвал меня Шестопалом всего за несколько секунд до того, как чуть не раздавить пальцы Билла, отказываясь отпускать, пока всё не закончится. Обезумев от горя, он практически силой загнал демона в свой разум. А затем... я нажал на курок.       Я не колебался ни секунды. Я думал, что это был акт милосердия. Последнее, что Стэнли делал перед тем, как Билл завладел его разумом, это просил... нет, умолял меня заставить его всё это забыть. Не только прошедшее лето, но и всё, что могло когда-либо вернуть его к этому моменту. Не могу сказать, что тогда я не завидовал его положению.       Эффект стирателя памяти во многом зависит от того, насколько сильно цель хочет забыть. Если бы она хотела сохранить свои воспоминания, это оставило бы следы в её сознании, которые при соответствующих стимулах позже могут быть использованы для восстановления того, что было утрачено. Полагаю, именно так твой брат смог восстановить свою личность. В свои последние мгновения он наконец нашёл что-то, за что стоило держаться.              Форд не мог заставить себя ещё раз взглянуть в пустые глаза человека в инвалидном кресле.              — Само собой разумеется, что у моего брата не было такого откровения перед его кончиной. Если целевой разум активно отторгает воспоминания во время их удаления, то пистолет памяти серьёзно повредит само сознание. Постепенная умственная коррозия самогó изобретателя оружия — прекрасный тому пример.       К тому времени, когда закончился Странногеддон, всё, что было Стэнли Пайнсом, исчезло без надежды на возвращение. Я вынес безжизненный труп девочки из леса. Я оставил её на попечение Мейсона в Хижине Чудес и вернулся, чтобы забрать всё ещё живой труп моего собственного брата-близнеца.       Однако вскоре после окончания Странногеддона...              Он тяжело сглотнул.              — Прямо перед... похоронной службой, если быть точным... я узнал, что даже спустя десятилетия Фиддлфорд сумел восстановить свои воспоминания. Как это могло случиться? Я пришёл к выводу, что при использовании мощного внешнего стимула необработанных данных памяти — вроде контейнеров, которые общество Фиддлфорда использовало для хранения удалённых воспоминаний — даже когнитивный ущерб со временем может быть восстановлен постепенным переознакомлением с воспоминаниями. К счастью для меня, такой контейнер — или, скорее, существо, способное хранить и обрабатывать исходные данные — контактировал с воспоминаниями Стэнли за несколько мгновений до его кончины.              — Билл, — выдохнул Форд.              — В ночь похорон мы с Мейсоном вступили в ожесточённый спор... первый из многих грядущих. Я рассказал ему о своём плане вернуть Стэнли, и он был очень им недоволен. «Его больше нет, — сказал он. — Ты не можешь вернуть мертвых. Позволь ему побыть в покое. Это было его последнее желание». И это мне сказал мой внучатый племянник — молодой гений в процессе становления, которого я так полюбил всего за несколько недель нашего знакомства... Он был единственной семьей, которая у меня осталась, и он сказал мне отказаться от моего брата — моего собственного брата, который неустанно работал в течение тридцати лет, чтобы вернуть меня в это измерение. Ты можешь себе это представить?       Поэтому я начал работать один... ну, почти. Я связался с Риком Санчезом на следующий же день после похорон. К моему большому недовольству, он во многом согласился с Мейсоном. Он сказал мне, что Стэнли — покойник, что я должен жить дальше. В дополнение к этому, он предложил мне очень сомнительное решение.              — Какое? — спросил Форд.              — Он предложил мне убежать обратно в Мультивселенную, заменить параллельного себя из другого измерения и начать жизнь, которой я заслуживаю, в окружении своей заново обретённой семьи... как будто ничего и не происходило.       Я не мог на такое согласиться. Полагаю, тогда во мне ещё оставалась часть моей моральной принципиальности... Я всё ещё испытывал определённый уровень родительской нежности к Мейсону, несмотря на наши разногласия, и мне была невыносима мысль о том, чтобы оставить его в этом измерении совсем одного, без его сестры. Поэтому я отказался. Однако в своих более поздних начинаниях я вспомнил предложение Рика и использовал его для, ну... других целей.              Форд содрогнулся при напоминании о том, сколько других его копий было убито, сколько миров разрушено и невинных жизней унесено вместе с ними.              — Я должен сказать, что благодарен Рику за его моральную двусмысленность; хоть он и не одобрил мои мотивы, но и не проявил сопротивления, когда я попросил его помочь мне с процессом. Он дал мне заклинание для Кровных Цепей. Ночью воскрешения демона я один произнёс заклинание в своём бункере. И всё пошло совсем не так, как планировалось.              Он остановился, будто поймав какую-то мысль, и перевёл свой блуждающий взгляд на Форда.              — Как тебе это удалось? — спросил он. — Возможно, уже слишком поздно отступать, но мне нужно знать.              — О чём ты говоришь?              — Как ты освободился от марионеточных нитей? В прошлом Билл был свидетелем глубин твоего разума, видя всё для него возможное — воспоминания, страхи, слабости. Он знает тебя лучше, чем любая другая живая душа. Что изменило тебя так сильно, что он больше не может использовать свою прошлую власть над самой твоей сущностью?              Форд молчал; он думал обо всем, что пережил после предательства Билла, о каждом усвоенном уроке, о каждой преодолённой обиде.              — Я... я не думаю, что так уж сильно изменился, — медленно произнёс он затем. — Билл знает меня. Я знаю его. Мы стоим друг перед другом на равных и точно знаем, как играть по правилам, навязанным другим. Вот и всё.              Когда другой Форд посмотрел на своего двойника, на его лице появилось странное выражение — словно он сдерживал горькую улыбку.              Его молчание заставляло Форда нервничать.              — Что произошло между тобой и Биллом? — продолжал настаивать он, надеясь наконец получить объяснение плачевному состоянию другого Билла.              — Как ты, наверное, и сам смог предположить, наша первая встреча вызвала у обеих сторон очень неприятные воспоминания о событиях Странногеддона. Билл, как обычно, быстро перешёл к высмеиванию и словесным оскорблениям. Он говорил... очень оскорбительные вещи о Стэнли. Если у меня и были какие-то внутренние ограничения относительно того, какими средствами я был готов пользоваться для его подавления, то к тому времени, как он закончил свою злобную тираду, они уже исчезли.       Я ограничил его довольно жестокими средствами и попытался шантажировать, чтобы он передал мне воспоминания Стэнли, какие у него были. Он, конечно, отказался, и поэтому я попытался вторгнуться в его разум с помощью тех сил, которыми завладел. Это было глупое, безрассудное решение, которое чуть не сломало нас обоих. Если бы не металлическая пластина, установленная в моей голове, мой мозг сгорел бы дотла.       Как бы я ни опасался идеи вовлечения других в свою работу, у меня не было другого выбора, кроме как обратиться за советом к Фиддлфорду. К моему счастью, он более чем с пониманием отнëсся к моим целям и согласился построить устройство, которое извлекало бы необходимую нам информацию из Билла и сохраняло её в контейнере, подобном тем, что использовались в стирателе памяти.       В течение нескольких месяцев, что он потратил на создание машины, всё шло, казалось бы, в правильном направлении. Я держал Билла в клетке запертым в бункере и ежедневно навещал лишь для того, чтобы проверить его состояние. Его отчаянные попытки подействовать на меня через клевету и провокации оставались без внимания; на то время я уже не чувствовал к нему ничего, кроме презрения. Я с надеждой смотрел в будущее и был почти воодушевлён сделать первый решительный шаг к восстановлению Стэнли.       За три дня до того, как устройство было построено, из Пьедмонта приехал Мейсон. События Странногеддона все еще в немалой степени затуманивали его суждения, но, к его чести, изначальной его целью было примириться со мной. Он даже был готов обсудить любые варианты насчёт состояния Стэнли, которые у нас остались.       Всё изменилось, когда он узнал, что я вернул Билла к жизни. Мы ввязались в ещё один спор, который быстро вышел из-под контроля и закончился тем, что он чуть не атаковал меня. Его попытка не увенчалась успехом, и он по собственному решению покинул Хижину. Прежде чем уйти, он сказал мне покинуть это измерение, забрать Билла с собой и никогда не возвращаться.              Форд услышал, как Диппер неловко заëрзал на стуле.              — Извлечение воспоминаний полностью провалилось. Когда Билл был возрождён, у него больше не было прямого доступа к своему прошлому безграничному знанию. Информация о Стэнли была слишком фрагментированной, чтобы её можно было использовать для полного воссоздания его личности. Но я пока не был готов сдаваться. Нам просто нужно было больше данных... больше осколков всезнающего существа, которое раньше было Биллом Сайфером.              Форд нахмурился.              — Об этом говорил Билл, когда умолял своё параллельное «я» слиться с собой?              — Верно. Благодаря своей во многом уникальной сущности Билл не вызывает контрпространственного парадокса. Вместо того, чтобы разрушать себя и окружающее измерение, он способен сливаться со своими альтернативными «я». Это удвоило бы его возможности по обработке данных, а также увеличило бы объем его прошлых знаний, к которым он мог получить доступ. Простая, безвредная процедура... по крайней мере, как я тогда думал.       Поначалу, что вполне понятно, Фиддлфорд был крайне обеспокоен идеей создания нового портала для этой цели. Мне потребовался целый месяц неустанных уговоров, но в конце концов — как только я сказал ему, что начну работать над ним, неважно, с его помощью или без — он согласился, но при условии, что мы будем держать Билла под нашим постоянным наблюдением. Он не хотел рисковать тем, что я снова с ним свяжусь.       Время строительства тянулось невыносимо долго. Старое недоверие Фиддлфорда ко мне всё больше проявляло себя с каждым шагом, что мы делали к завершению портала. Билл больше не говорил со мной, и его молчание действовало мне на нервы. Удивительно, как одного его присутствия достаточно, чтобы утопить мой разум в нарастающей паранойе, независимо от того, использует ли он свои вероломные слова или нет... Мои страхи постепенно начали принимать форму внутреннего монолога... непрекращающегося звука его голоса в моей голове, высмеивающего меня образами всего, что могло пойти не так. Порой голос подбадривал меня, как он делал в прошлом... и это ужасало меня больше всего.       И после того, как портал был закончен... — он сверкнул сухой улыбкой. — Что ж, ты знаешь последствия моей первой встречи с альтернативной версией самого себя, поэтому я предпочту избавить тебя от ужасных подробностей.              — Зачем убивать? — слабо спросил Форд. Сейчас он понимал боль и отчаяние своего двойника, но этого рокового поворота событий он понять не мог. — Зачем сводить к нулю всю временную линию?              Мужчина закрыл глаза.              — Это интересный вопрос. Возможно, я и перенял некоторую жестокость Билла и его пренебрежение к смертным страданиям, но даже так я не находил удовольствия в бессмысленном разрушении. Полагаю... мне стало жаль своё альтернативное «я». Когда я увидел выражение его глаз, ту же потерю, которую когда-то прочувствовал сам... — и снова его взгляд переместился на почти оцепеневшего демона, который сделал ещё один машинальный глоток чая. — Возможно, именно тогда я начал медленно понимать, что без Билла Сайфера нет Стэнфорда Пайнса... и никогда не будет.              В тот момент Форд ничего так не хотел больше, чем отрицать это.              — Я не хотел обрекать его на те же муки, которыми я был и остаюсь движим до сих пор. И, хоть в то время это и не было моим мотивом, я также устранил тот шанс, что он начнёт преследовать меня в тщетной попытке восстановить своего Билла. Однако я согласен признать, что это было довольно чрезмерно для контроля над последствиями, — за его словами последовала ещё одна легкая улыбка, в которой не было ни малейшего раскаяния. — Можно сказать, что это была абсолютная эмоциональная апатия. После того, как я получил то, что хотел, это измерение просто не имело для меня никакой ценности. Что есть одна временная линия среди бесчисленных почти идентичных других?              Кулаки Форда затряслись. Всё это было слишком неправильно.              — Я... не могу согласиться с этим.              — Я знаю, — кивнуло его параллельное «я». — Именно поэтому ты здесь.              Форд поднял взгляд, но, прежде чем он успел попросить разъяснений, другой мужчина продолжил свой рассказ.              — Слияние было гораздо более... интенсивным, чем я или кто-либо другой мог ожидать. Количество энергии, которое при нём высвободилось, уничтожило почти всё оборудование Фиддлфорда, а Билл... тогда я воспринял перемену в нем как мимолëтную дезориентацию. Объëм данных в разуме Стэнли всё ещё был недостаточен, но проявлялись определённые признаки того, что мы были на правильном пути. Ещё несколько слияний, и мы могли бы полностью восстановить его разум.       С этого момента я был ослеплëн своей решимостью. Я нацелился лишь на те измерения, где осуществлялись два показателя: Билл вернулся, но по той или иной причине Стэнли не восстановил свои воспоминания самостоятельно. После первого инцидента Рик вскоре узнал, что я сделал, и слух, как лесной пожар распространился по всем временным линиям, рискующим попасть под мой прицел. Когда я пересёк межпространственную границу, чтобы забрать свою следующую мишень, я столкнулся с полностью подготовленным противником. Мне пришлось импровизировать, и я изменил свой план действий с тихого «бей-беги» на прямое нападение. Именно последовавшая за этим коллизия стала причиной большей части того физического урона, последствия которого ты всё ещё можешь видеть на физической форме Билла. Как только они слились, они больше не могли залечить раны, которые нанесли друг другу.       После второго слияния — для надёжности и во избежание дальнейшего материального ущерба мы должны были провести его на месте крушения Омеги — я начал медленно замечать, что что-то не так. Билл стал слишком покорным и слишком уступчивым. Полное отсутствие недоверия в его глазах, когда он последовал за мной в Мультивселенную — вот где я должен был осознать свою непоправимую ошибку... но я был слишком сосредоточен на своей миссии... счастлив от нашей, казалось бы, единой цели. Я не должен был этого хотеть... но с тех пор, как умерла девочка, я давно потерял из виду, чего я на самом деле хочу или чего я хотеть должен.       Я провел весь следующий год, планируя, рассчитывая и вводя в заблуждение своих врагов, чтобы полностью гарантировать успех своего следующего шага. Мейсон связался со мной и сказал, что добьётся законного отстранения меня от опеки над Стэнли. Я злобно пожелал ему в этом удачи. Вскоре после этого Фиддлфорд, который с растущим беспокойством следил за быстро развивающимся кризисом супераномалий, обратился ко мне с требованием, чтобы я отвлёкся от восстановления Стэнли и использовал имеющиеся у меня ресурсы, чтобы предотвратить катастрофу.       Но я больше не мог откладывать. После нескольких месяцев изощрённого планирования я, наконец, был готов предпринять попытку третьего слияния. Затем Фиддлфорд объявил мне, что слияния усилили эффект магнетизма странностей до критического уровня, и с такой скоростью массы супераномалий будут притягиваться к Гравити Фолз в разрушительном объеме и скорости.       Точно так же, как и в прошлом, он умолял меня отказаться от проекта. И так же, как и в прошлом, я не стал его слушать. Слишком много работы было проделано, слишком много надежд было поставлено, чтобы оказаться тщетными. Я был слишком близко. Я велел Фиддлфорду уйти и поклялся себе, что заглажу свою вину, как только Стэнли вернётся к нам и в мире всё наладится. Он был мудрее, чем противостоять мне... Он боялся меня и имел на это полное право, хоть так и не узнал о моих деяниях по ту сторону портала.       Мои тщательно продуманные планы принесли свои плоды, и третья экспедиция увенчалась успехом. На этот раз мне даже не нужно было вступать в физический контакт со своим другим «я» — Билл сам тут же слился со своим двойником, и последовавшего за этим выброса энергии было достаточно, чтобы заставить измерение вокруг нас разрушиться.              После краткого молчания он продолжил; его голос вдруг стал иссохшим и старым.              — После этого он перестал откликаться на своё имя. Он больше не реагировал ни на какие стимулы, какие я мог придумать. Когда с помощью силы Кровных Цепей я приказал ему действовать, он сделал, что я просил, и снова впал в состояние, похожее на транс. Как ты можешь видеть, с тех пор он из этого состояния не выходил.              Оба обернулись, чтобы посмотреть на пустую оболочку сломанного демона, который когда-то был таким же, как его двойник, парящий рядом и потягивающий чай с внешне безразличным взглядом, устремлённым на трость другого демона.              — Слияния сказались на нём так, как никто из нас не мог предвидеть. Биллы, которых я собрал — включая моего собственного — после воскрешения и последующего отделения от их всезнающей сущности получили собственный разум и воспоминания. Суть их личностей постепенно переходила от необработанных данных к индивидуальному опыту.              «Почти как у людей», — подумал Форд и слегка содрогнулся.              — И поэтому он...              — Не получится объединить отдельные разумы так, как необработанные данные, — сказал его двойник с мрачной улыбкой. — В моëм пылу я стал думать о нём, как о простом контейнере для информации. Может, я и получил нужные мне данные, но в процессе я сломал то, что осталось от Билла Сайфера.              Он поднял взгляд на окружающий их купол.              — Более того — данных о Стэнли, которые я собрал такими жертвами, всё ещё было недостаточно. Впервые перед моими глазами открылась полная картина. Надвигались супераномалии, и каждое дополнительное слияние лишь приближало глобальную катастрофу. Фиддлфорд начал эвакуировать население Гравити Фолз. Время для спасения Стэнли песком утекало сквозь мои пальцы, и каждое моё действие лишь стирало те возможности, которые у меня были.       Одной ночью я не спал, отчаянно ища решение, и услышал шум из комнаты с порталом. Я ворвался внутрь и обнаружил, что Мейсон пытается деактивировать портал в сопровождении Фиддлфорда, который поймал Билла в сачок для бабочек в явной попытке зашвырнуть его в портал за секунду до закрытия.       Я не мог этого допустить. Я безжалостно атаковал их силами Билла, серьёзно ранив Мейсона в процессе. Фиддлфорд сбежал с бессознательным подростком, прежде чем я успел сделать самое худшее. Это был последний раз, когда я их видел. Без дальнейших промедлений я установил этот купол, чтобы защититься от любых незваных гостей, которые осмелились бы попытаться помешать моей работе... надеясь, что это, по крайней мере, даст мне немного больше времени.              Тишина вокруг них казалась тяжелой, как свинец. Форд взглянул на Диппера, который, бледный и с широко раскрытыми глазами, уставился в землю.              — А затем, когда рассвело, — сказал Форд этого измерения, и та же пустая улыбка едва заметно искривила его губы, — я понял, что больше не смогу жить без Билла. В этой нелепой имитации жизни, которую я вёл последние пять лет, он был всем, что у меня осталось.              Форду захотелось что-то сказать — что угодно, лишь бы возразить.              — Моим последним актом отчаяния, — продолжало его параллельное «я», — была попытка нейтрализовать или, по крайней мере, уменьшить эффект слияния. Я перевернул свои взгляды на сущность Билла с ног на голову. Что делает его личностью? Что делает его тем Биллом, которого я знаю? Какое единственное личное качество, что мы всегда находили общим, какое одно общее увлечение позволило преодолеть пропасть между моей человеческой природой и его всеведением?              — Я не...              — Странность, — ответил за него другой Форд с лихорадочным блеском в глазах. — Если бы я мог просто извлечь чистую эссенцию странности в максимально концентрированной форме и ввести её Биллу, то, возможно... Вот здесь и вступает в игру супераномалия, которую ты держишь, как домашнего питомца. Из всех временных линий, которые я посетил, именно она привлекла моё внимание из-за необъяснимой привязанности, которую Стэнли к ней испытывает, несмотря на свою амнезию. Это казалось странно уместным. Поскольку на этот раз моей целью были не воспоминания Стэнли, то, чтобы избежать своих преследователей, я решил забрать существо из измерения, которое было вне моего прежнего диапазона... из твоего измерения.              — Что ты сделал с Лероном? — настороженно спросил Форд. Вот и всё... Они пришли к нужной теме.              — Я изменил устройство, построенное Фиддлфордом для извлечения данных памяти из Билла, и использовал его на существе, чтобы вытянуть всю супераномальную энергию, которую трещина создала в его строении. Это процедура была совершенно безвредной... как ты можешь увидеть, сейчас оно наслаждается своей свободой в лесу.              Форд повернулся к Стэну и проследил за его рассеянным взглядом к опушке леса; теперь он мог распознать там силуэт Лерона, расхаживающего среди деревьев и выглядевшего более живым, чем когда-либо раньше.              Он позволил себе почувствовать намёк на облегчение и обратился к своему параллельному «я».              — Эссенция странности, — осторожно сказал он. — Она сработала?              — Посмотри сам, — его двойник указал на своего Билла. — Я заставлял его пить её всё это время.              Форд сглотнул. Чашка на столе была уже пуста... и не было никаких признаков изменения в состоянии треугольного демона.              Между ними воцарилась тишина, положившая конец всем ожиданиям эпифании.              — Что ж, тогда... — вздохнул другой Форд. — Похоже, всё было напрасно. Мне жаль, что ты был вынужден стать свидетелем моего последнего провала.              Форд не мог поверить своим ушам. Это действительно конец? После всего, что было сказано и сделано, неужели он просто отпустит их?              — И это оставляет нам лишь два варианта.              Он напрягся. Конечно... ещё нет.              — Чего ты от меня хочешь? — спросил он ясно и настойчиво. Этого было не избежать, но если ему и придётся выслушать требования опасного безумца, то он предпочёл бы сделать это по собственной инициативе.              Другой Форд медленно встал и подошёл к концу стола, где сидел Диппер. Тот сжал кулаки и отвернулся, когда мужчина рядом с ним посмотрел на своего двойника.              — Я хочу, чтобы ты пожал мне руку.              ...что?              — Это... это абсурд! — пробормотал Форд, вскакивая со стула. — Ты так же хорошо, как и я, осознаёшь, что это...              — ...убьёт меня, — спокойно закончил его предложение другой, — уничтожит это измерение и положит конец этому фарсу раз и навсегда, — он повернулся к пленному демону. — Билл, верни существо из леса. Стэнли, возможно, и не в состоянии распознать его, но... кто знает... возможно, его присутствие принесёт ему утешение в последние минуты.              Внезапно тишина вокруг них показалась удушающей.              — Нет, — медленно произнес Форд, качая головой. — Нет. Я не буду... Я не могу это сделать.              — На самом деле, как раз наоборот. Ты единственный, кто может.              — Это... это лишь жестокая ложь! — крикнул Форд; в его голос просачивались ужас и гнев. — Почему я? Разве ты не говорил, что не хотел, чтобы твои альтернативные «я» пошли по тому же пути, что и ты? И всё же своей безрассудной просьбой ты толкаешь меня на этот самый путь! Я никак не смогу сделать это, я... я не ты!              Его двойник рассмеялся.              — Не верится, что мне действительно нужно исправлять это утверждение. Ты и я — одно и то же. Я, однако, повреждён безвозвратно. Я уже давно не могу доверять себе... но, в конце концов, я единственный, кому я могу доверить быть справедливым перед лицом моих деяний. Кто мог бы судить меня лучше, чем мой образ, ещё не пришедший в упадок — тот, кто больше похож на меня, чем я сам? Этот образ — ты... Это должен быть ты.              — Ты сказал, что есть другой вариант, — отчаянно попытался Форд.              — Ах... да, — мужчина сунул руку в карман своего пальто, вытащил маленькую коробочку и положил на стол. При виде знакомого предмета глаза Диппера расширились.              Форд тоже быстро узнал его.              — Кость с бесконечными гранями, — сказал он, уже сожалея, что вообще контактировал с таким опасным артефактом. — Я не понимаю. Что хорошего она может сейчас сделать?              — Ты хотел получить альтернативу, не так ли? — холодно сказал другой. — Вот она. Мы с тобой оба поклялись использовать её только в качестве нашей последней чрезвычайной меры. Даже то, что кость просто была в нашем распоряжении, всегда было внутренней моральной игрой. И для меня пришло время эту игру закончить. Мне больше нечего терять.              — Что ты предлагаешь? — прошипел Форд сквозь стиснутые зубы.              — Брось жребий. Добровольно, осознавая при этом огромный риск, на который ты идёшь. Как ты знаешь, результатом может быть что угодно — от смехотворно незначительного до массового уничтожения, неподвластного чьему-либо контролю... или это будет ничтожно маленький эффект бабочки, который может вызвать неизмеримые боль и страдания тысячи незнакомцев, и ты никогда не узнаешь наверняка. И всё же до конца своей смертной жизни, всякий раз, когда ты посмотришь и увидишь мучения, с которыми столкнулось любое живое существо, какая-то часть твоего мозга замрёт от страха и сомнений: «Был ли я этому причиной?», — он закрыл глаза и словно взвесил кубик на ладони. — Это — я уверен, ты понимаешь — будет цена за роль бога.              Какой бы пугающей правдой ни были слова этого человека, Форд всё ещё не понимал, чего он пытался ими добиться.              — Как ты тогда можешь называть это решением? Как оно даже отдалённо связано с тем, что происходит сейчас? Если я брошу кость и ничего не произойдет, разве ты отпустишь нас нетронутыми?              — Ах, нет, — почти весело возразил его двойник. — Я предложил тебе лишь вариант, а не явное решение. Если кость так или иначе не положит конец этой ситуации, мы вернëмся к исходной точке... и простое рукопожатие будет твоим единственным выходом... как и моим.              — Тогда в чём вообще смысл кости? — закричал Форд. — Зачем пытать меня совершенно бесполезным выходом, у которого непередаваемо крошечный шанс что-то изменить?              И снова его параллельное «я» устремило взгляд на сломанного демона.              — Хаос, — тихо сказал он, — равняется бесконечности. Если ты хочешь любой ценой избежать ответственности за гибель этого измерения, но не можешь вынести мысли о том, чтобы просто наблюдать, как оно развалится само по себе... я даю тебе возможность принять окончательным ответом хаос. Ты не сможешь просчитать результат своих действий, ты не сможешь его контролировать... но выбор за тобой, и только за тобой.              — Ты вполне способен сделать этот выбор сам, — слабо сказал Форд. — Моё участие здесь совершенно не нужно.              — Ты действительно согласен просто стоять в стороне и смотреть? Неужели ты предпочёл бы позволить безумному разуму поставить на карту судьбу ещё одного измерения больше, чем довериться своему собственному суждению?              — Ты можешь быть безумным, но я ни на секунду не сомневаюсь, что у тебя всё ещё есть сила противостоять этому безумию, — настаивал Форд; его уверенность росла с каждым взвешенным словом. — Возможно, ты не можешь спасти это измерение, но ты всё ещё можешь спасти себя. Оставь планету. Оставь эту временную линию. Прислушайся к совету Рика и начни всё сначала.              — Сделал бы ты это? — мягко спросило его параллельное «я».              — Это неважно, — серьёзно ответил Форд. — Я повторю это ещё раз. Я — не ты.              В глазах его двойника появился оттенок разочарованной ярости. Рука мужчины схватилась за спинку стула Диппера в предупреждающем жесте.              — Я начинаю уставать от этих бессмысленных прений, — сказал он ледяным голосом. — Пожми мне руку, иначе я причиню мальчику боль.              Форд вздрогнул, но не двинулся с места.              — Это не выход, — сказал он, — и ты это знаешь...              — Дядя Форд! — его взгляд, наконец, встретился со взглядом Диппера; юноша дрожал с головы до ног, но его глаза горели ясно и свирепо, когда он говорил наперекор нависшей над ним угрозы. — Сделай это! Просто пожми ему руку! Он не заслуживает второго ш...              И его смелое заявление потонуло в крике боли, когда мучительная волна электричества пронзила его тело; по команде своего хозяина другой Билл очнулся, и удар прошëл от него сквозь шестипалые руки, прижимавшие Диппера к стулу...              — НЕТ!              Форд осознал, что стоит на коленях, трясясь так же сильно, как тело Диппера, когда подросток перестал биться в конвульсиях и рухнул на землю перед стулом.              — Он ослушался меня, — спокойно произнесло его параллельное «я». — Тем не менее, он прав... Я и впрямь не заслуживаю второго шанса.              Пальцы Форда прочертили длинные линии на земле, медленно сжавшись в дрожащие кулаки.              — Я сделаю это, — сумел выдохнуть он сквозь мучительные тиски ужаса в груди. — Я пожму тебе руку. Я окончу это. Пожалуйста... только не причиняй ему вреда.              Он ожидал хоть какой-то благодарности от другого человека, но всем, что он получил в ответ, была безрадостная, невыразительная улыбка.              — В таком случае, я попрошу тебя встать. Мы должны... Как ты сказал, ещё раз? Ах, да. «Стоять друг перед другом на равных».              Форд медленно поднялся на ноги. Он чувствовал устремлённый на себя глаз Билла, когда крепко зажмуривал свои собственные.              Он глубоко, судорожно вздохнул и протянул руку.              — Этого недостаточно, — услышал он слова другого. — Ты должен быть тем, кто пожмëт мне руку... а не наоборот.              — Я сделал первый шаг, — ответил он, открыв глаза и обнаружив, что его двойник стоит в пределах досягаемости его протянутой руки. — Это всë, что я могу сделать, оставаясь собой. Но окончательный выбор не за мной. Ты не можешь этого изменить.              Когда они молча смотрели друг на друга, в глазах другого не было ничего, кроме темноты. Форд этого измерения медленно перевел взгляд к столу.              Он увидел Стэнли.              Он увидел Билла.              Жестокая усмешка — желание смерти, жаждущее исполнения — исказила лицо, в котором Форд больше не мог распознать своё.              — Это сделка.              И в момент, когда шестипалая рука сжала руку своего двойника, он почувствовал, как её органическое тепло разрушается, яростно разрывая телесность, державшую его воедино.              И точно так, как и с другим судьбоносным рукопожатием в прошлом, он понял, что никогда больше не будет прежним.              — Дядя Форд! Это... я не могу... цепи!              Ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что говорит Диппер, и когда он обернулся, чтобы увидеть, как Билл тянется к своему уже распадающемуся параллельному «я» с блеском безрассудного триумфа в глазах, он подумал, что эта секунда была потеряна зря.              Его сердце замерло, и на мгновение ему захотелось растаять вместе с окружающей его реальностью.              — БИЛЛ...              — Ха-ха-ха! Похоже, тебе она больше не понадобится, приятель!              Билл покрутил тростью, которую отобрал у своего неуклонно распадающегося двойника, с победоносным и ностальгическим выражением в глазу, прежде чем повернуться к Форду, раздражëнно нахмурившись.              — Что? Разве у тебя нет более неотложных дел, на которых нужно сосредоточиться? Например, м-м, вытащить нас отсюда?              Форд судорожно выдохнул. Конечно, он не стал бы пытаться... Даже Билл не был настолько отчаянным, чтобы предпочесть самоуничтожение плену.              Он покачал головой. Не было времени на облегчение, цепенящее его разум: они должны были выбраться. Но сначала...              Он повернулся к своему двойнику, чьи очертания уже превращались в неопределенную лужицу вьющихся молекул.              — Где девочки? — прокричал он сквозь тошнотворный гул статики.              Когда его параллельное «я» заговорило, его голос эхом разнëсся вокруг них без волн и направления.              — К сожалению, я не могу предоставить тебе эту информацию.              — Что?              — Возможно, моё время в этом мире на исходе, но на последнем издыхании я нашёл в себе последнее, в чём должен убедиться: что он больше никогда не приблизится к Мейбл. Пузырь, который обеспечивает все её потребности и пожелания, станет моим последним наследием. Она будет в безопасности до конца её...              — Ты действительно думал, что я снова свернусь калачиком в этом глупом мире грёз? Мне больше не двенадцать, мистер!              Когда портал активировался, казалось, сам по себе и выплюнул Венди, Гренду, Кэнди и Мейбл на мерцающий газон Хижины Чудес, победоносный клич последней прогремел по всему двору.              — Видите, я же говорила, что это сработает!              — Ты просто бомба, Кэнди!              — У НАС ЕСТЬ МОЗГИ И МЫШЦЫ!              — Девочки! — воскликнул Форд, сделав поспешный шаг к четырëм фигурам, поднимающимся, спотыкаясь, на ноги. — Но как...              — Это может подождать, дядюшка Форд! — отмахнулась от него Мейбл и сжала руки в кулаки. — Так где этот другой дядя Форд? Потому что он сейчас от меня получит!              Форд успокаивающе положил ладонь на руку девушки.              — Мейбл, в этом... больше нет необходимости. Он...              Он обернулся к своему параллельному «я», чьё тело теперь было полностью покрыто белым шумом. Но лицо всё ещё оставалось — застывшее с выражением, превосходящим все эмоции, которые Форд был способен распознать. Его глаза нашли Мейбл, и за треснувшими стёклами что-то разбилось вдребезги.              За секунды до того, как статические трещины разошлись от его глаз и покрыли остальную часть лица, на нём появился намек на нежную, усталую улыбку.              А затем он исчез.              В тот момент, когда его фигура рассеялась в потрескивающем электричестве, мир вокруг них погрузился в безмолвие. Форд знал, что времени терять нельзя. Он бросился вниз, поднял Диппера под руки и беззвучно крикнул Мейбл, указывая на портал. Он увидел, как глаза Мейбл расширились от страха при виде её истязанного брата, но она кивнула и махнула другим девушкам, чтобы они следовали за ней. По безмолвной просьбе Форда Гренда железной хваткой схватила Лерона и заключила в удивительно материнские объятия, последовав затем за остальными.              Форд посмотрел на Билла, который нетерпеливо оглянулся, уже двигаясь к порталу с украденной тростью под рукой.              — Пойдем домой, — прошептал мужчина в полной тишине. Но Билл уже отвернулся.              Убедившись, что юноша благополучно прошел через портал, Форд в последний раз оглянулся. Вид его брата, одиноко сидящего в инвалидном кресле, безразличного к тому, что мир вокруг него разваливается на части, всё ещё горел в его глазах, когда он шагнул вслед за детьми в кружащийся свет портала.              

* * *

                    Как только они сумели распознать вокруг себя комнату с порталом, встретились глазами с Сусом, кинувшимся вниз по лестнице; гравитация, должно быть, снова исчезла, и Рамирезы узнали об их прибытии.              — Мистер Форд! — вскрикнул он, сжимая в руках свою феску. — Чуваки! Так рад знать, что вы вернулись! Вы ещё и большую птицу вернули! Это... это круто...              — Миссия прошла успешно, — подтвердил Форд со сдержанной улыбкой, в которой не было и намёка на победу. — Мы спасли Лерона и устранили межпространственную угрозу в лице моего параллельного «я»... но большой ценой. Диппера нужно немедленно отвезти в больницу, — он огляделся по сторонам. В атмосфере комнаты было что-то не так.              — Где Стэнли? Я не сомневаюсь, что он будет рад увидеть Лерона в целости и сохранности.              Сус сделал шаг назад, внезапно избегая его взгляда. Феска в его руках сжалась в комок.              — Сус, — медленно повторил Форд. — Где Стэнли?