Защитники без страха

      Итак, эта глава определенно нуждается в предупреждении, я просто не знаю, какое сделать. Так что на всякий случай считайте, что вас обычно предупреждают о неприятностях, а затем специально предупреждают о насилии с применением огнестрельного оружия, угрозах применения оружия и угрозах убийством. (Тич ведет себя очень спокойно со своим оружием здесь, пожалуйста, не читайте, если оружие является каким-то триггером). Как всегда, я была бы рада отправить кому-нибудь «отредактированную» версию любой главы, если есть что-то, что им трудно читать.

***

      Акаину нетерпеливо слушал, как пиратский ублюдок получает свой ежедневный отчет о пиратах Белоуса. Мужчине нравилось вести себя так, будто он превосходит пиратов, но на самом деле он был таким же тупым и даже еще более тупым.       — Что он сказал? — спросил адмирал, скрестив руки на груди.       — Все идет по плану, — сказал ему довольный собой Тич. — Мой шпион говорит, что здоровье Белоуса ухудшается, но он отказывается это признать. Он умрет изнутри от слабости. Он собирает свои силы, чтобы казаться сильным, но не знает, что с ними делать.       — Твой источник — дурак, как и ты. — Акаину сказал ему, и он увидел, как ухмылка исчезла с лица мужчины.       — Что! — Он зарычал.       — Адмирал флота сообщил мне, что революционеры знают о нашем местонахождении. Я подозреваю, что они нашли какой-то способ сообщить об этом пиратам Белоуса. Он собирает свои силы для атаки и пытается сделать так, чтобы это выглядело как ход отчаянного человека.       Тич побледнел. — Вы знали это! — Он обвинил. — Как долго!       — Дни.       — И вы ожидаете, что мы бросим вызов их силам?       — Подмога уже в пути. — сказал ему Акаину с явным предупреждением в голосе. — Сил, которых будет достаточно, чтобы соперничать с революционерами и Белоусами.       — Как! — потребовал Тич. — Это место было выбрано именно по этой причине. Никто никогда не мог найти нас здесь случайно. Это была некомпетентность Мирового Правительства!       — Следи за своим тоном! — Адмирал сорвался, от него начал валить пар. — Не смей сомневаться в способностях Мирового Правительства, иначе ты будешь следующим пиратом, которого устранят.       — Сколько! — Тич отрезал, не в настроении продолжать это. — С тех пор, как Белоус узнал.       — Это невозможно узнать. Максимум неделю.       Тич выругался. — Ты думаешь, что ты такой умный, что скрывая это от меня. Я знаю этого человека, я знаю, как он думает. То, что корабль заглох, еще не значит, что он заглох. Он послал бы разведчиков, самых сильных. Пленники! — вдруг сказал Тич. — Они попытаются освободить пленников?       Акаину почувствовал, что горит от ярости, когда он отвернулся, вылетая из офиса и направляясь к камерам. Чертов сын Дракона не убежит у него из-под носа.       Несколько дней назад они удвоили охрану, но есть способы обойти это, если кто-то действительно полон решимости.       Но в конце концов его беспокойство было напрасным. Когда он добрался до камеры, то увидел отпрыска Дракона лежащего там, где он был прикован цепями. При звуке открывающейся двери он медленно подтянулся, пытаясь прикрыть глаза от резкого света.       Морской пехотинец позволил себе отпустить часть накопившегося в нем напряжения. Заключенный все еще был здесь. Ему единственному нельзя было позволить сбежать. Если он был чем-то похож на своего отца, а это становилось все более очевидным, то мир не мог функционировать с еще одним преступным еретиком. Он был уверен в своем решении покончить с паршивцем, даже если это пойдет против приказа. Адмирал флота не был беспристрастным в своем выборе. Он дружил с Гарпом, некоторым было известно, что он питает слабость к детям. Если бы он мог смотреть сквозь это и ясно видеть, Акаину знал, что он бы увидел причину. Сопляк был слишком опасен, чтобы оставлять его в живых, даже в качестве приманки для Дракона. Быстрое устранение было необходимо, если бы он получил шанс он бы так и поступил. Но после последней попытки он уже получил профессиональный выговор, иначе Сэнгоку уберет его с работы, если он попытается еще раз. Так что пока паршивец останется жив. Хотя он может желать смерти. Акаину позаботится об этом.       Когда отродье увидело, кто это, его глаза расширились, а мышцы напряглись. Акаину старался избегать его, но он знал, что ребенок понимал, что это он приказал допросы и настаивал на последнем, несмотря на то, что знал, что это убьет его. По крайней мере, так должно было быть. Казалось, у ребенка было больше жизней, чем у таракана, как и у его отца.       Он вошел в камеру, наблюдая, как мальчик отстраняется, удерживаемый цепью на лодыжке. Но оба знали, что он мало что может сделать. Не в ловушке этой камеры. Поэтому вместо этого он подтянул колени к груди, уставившись на мужчину, когда тот подошел ближе. После всего этого времени он ожидал, что ребенок станет осторожным или пугливым. И в какой-то степени он стал более утомленным. Но по большей части он заменил прежнее поведение агрессией и защитой.       Он предостерегающе зарычал морскому пехотинцу, когда тот остановился перед ним. Это напомнило мужчине загнанного в угол кота. Это было жалкое зрелище. Акаину опустился на одно колено перед ним, бесстрастно глядя на него. Когда он протянул руку, ребенок кинулся укусить его, но он был намного быстрее. Схватил ушибленную челюсть с достаточной сдержанностью, чтобы не сломать те же кости челюсти, как щепку.       Парень зашипел от боли, пытаясь отстраниться, его ногти цеплялись за руку. Акаину только крепче сжал в предупреждении. Он наклонился ближе, пока его рот не оказался в нескольких дюймах от уха другого.       — Ты-! — Он сказал низким голосом в ярости. — Тебе не сбежать отсюда. Понимаешь? Я отпущу каждого пирата, прежде чем отпущу тебя живым. Понимаешь! — Парень задохнулся, впиваясь кончиками пальцев в изголодавшуюся по солнцу кожу. — Если ты попытаешься, если ты даже подумаешь о побеге, я заставлю тебя пожалеть об этом! — Ладонь его руки начала дымиться в ответ на его гнев, и мальчик вскрикнул от удивления, отчаянно вонзая ногти в руку морского пехотинца, пытаясь заставить его отпустить лицо.       Акаину отпустил его с явным отвращением на лице.       Мальчик моментально потянулся к обожженной коже на щеках, воспаленной и розовой. Он сердито и вызывающе посмотрел на мужчину.       — Почему?       Ему не нужно отвечать на вопросы преступника. Акаину сердито опустил ногу, и мальчик отшатнулся, прикрывая голову руками, когда его грубо швырнули на пол. Что-то пушистое в углу клетки привлекло его внимание, и он повернулся и увидел плюшевого медведя.       — Где ты это взял! — Он потребовал схватить его.       Мальчик только посмотрел на него, вставая на ноги. Акаину быстро сбил его с ног. — Заключенным не разрешается иметь личные вещи. — Он разорвал спину животного, ощупывая контрабанду.       — Верни обратно! — Мальчик сказал ему, его ноги дрожали под ним.       Морской пехотинец уставился на него, прежде чем вернуться к игрушке в своих руках. Почему-то это его разозлило. Не попытка побега и не оружие, как он думал. Но видимо это был утешительный подарок. Как ребеноку, которому пришлось остаться на ночь в больнице. Только мальчик перед ним был не ребенком, а преступником. Возраст не имел значения в глазах закона. Тот, кто перепутал границу между справедливостью и сочувствием, должен быть наказан. Акаину не приемлет слабости своих людей.       — Кто дал тебе это?       — …       В одно мгновение он сжег пушистую игрушку, и запах расплавленной ваты наполнил камеру.       — НЕЕЕТ! — Мальчик закричал и бросился на мужчину, пытаясь схватить его. Но он забыл о цепи на лодыжке, которая остановила его на несколько дюймов и отправила обратно на землю.       — Это было выгодно для тебя, — сказал он ему, высыпая горсть пепла на пол. — Атакуйешь меня еще раз, и ты пожалеешь об этом. Не забывай, мальчик, ты в нашей власти. И справедливость восторжествует.       Но мальчишка не слушал, вместо этого он пополз вперед на руках, чтобы копаться в куче пепла. Его ищущие пальцы нашли единственную пуговицу, она упала прежде, чем успела сгореть, как и все остальное.       Акаину сердито повернулся к нему, но прежде чем он успел забрать ее обратно, мальчик засунул ее между зубами. Если мужчина попытается забрать силой, то она будет проглочена в мгновение ока, а затем он либо признает поражение, либо потянется к горлу, чтобы вернуть ее. Все вместе это того не стоило.       Но не пуговица разозлила морпеха. Это был мальчик. Даже по прошествии всего этого времени он все еще был таким дерзким. То ли следователь терял хватку, то ли пацан до крайности увлекся отцом. Он чувствовал, как чистый гнев течет по его венам. Он вышел из камеры, выкрикивая приказы морским пехотинцам на страже.       — Свяжите заключенного! Удвойте охрану. Если кто-то посторонний попытается пройти мимо, стреляйте в него на месте. Вы не должны вступать с ним в другие контакты.       Морские Дозорные безмолвно подчинились, когда Акаину ушел. Вернулся в центр базы. У него была работа. Никакие отвратительные пираты не вломятся на базу под его присмотром. Он истребит их, как крыс, одного за другим, пока мир не очистится.       

***

      Грязные пираты, о которых идет речь, решили не получать разрешения Акаину для проникновения на базу. Как бы заманчиво это ни было. Ояджи позвонил им с конкретными инструкциями. Настолько конкретными, что все трое были в полной растерянности, откуда он мог так много знать о базе. Они должны были прокрасться через сеть туннелей, протянувшуюся по всему острову. Они были вырезаны прямо в самой скале при строительстве базы, чтобы контрабандисты могли уклоняться от преследующих морских пехотинцев. Они были неустойчивыми, некоторые были затоплены морской водой, а другие частично рухнули и никуда не вели. Как таковые они вышли из употребления. Но теоретически они вели из океана к главной базе. Это была их лучшая ставка. Ояджи также попросил их спасти любого из заключенных Тича, с которыми они столкнутся. Это сделало бы всю эту миссию сложнее.       Им потребовался почти день, чтобы пройти туннели. Они представляли собой беспорядок, созданный для того, чтобы сбить с толку любого, кто находится внутри них. Но в конце концов они начали видеть знакомые стрелы на стене, которые вели их все выше и выше по пещерам, пока они не достигли главного коридора. Они следовали за ним, пока он не привел их к люку, ведущему в подвал базы.       — А я думал, что это место снаружи ужасно, — прошипел Харута, пока они смотрели, как Изо возится с люком. Он был заперт с обеих сторон, и было ясно, что им не пользовались годами. Возможно, десятилетия.       — Давайте заберем отсюда Татча и сожжем все это дотла.       — Мы не можем жечь камень, — сказал ему Джузо.       — Хорошо, уничтожим его. Мне все равно. Ничего хорошего из этого места не выйдет.       — Джузо, я думаю, я понял, мне нужно, чтобы ты открыл его. Такое ощущение, что что-то сверху.       Они поменялись местами, чтобы мускулистый мужчина мог биться плечом о дверь, пока ему не удалось столкнуть все, что лежало на ней. Громкий грохот был очень громким, и все трое ждали, затаив дыхание, чтобы посмотреть, откликнется ли кто-нибудь. Но когда никто не пришел, они рискнули заглянуть в люк.       — Чисто, — крикнул он, карабкаясь до базы. Двое других последовали за ним в помещение, похожее на редко используемую кладовую.       — Если нас разделят, мы снова встретимся здесь. Мы сможем освободить Татча и переждать помощь в туннелях. — Двое согласно кивнули головами.       — Пошли быстрее, — сказал Харута, оглядываясь по сторонам. — Это место вызывает у меня мурашки.       — Представь, что чувствует Татч. — Они молча продвигались вперед. Никто из них не хочет слишком много думать о том, каким несчастным должен быть Татч. Как-нибудь они с ним помирятся. Они найдут способ.       Они выползли из чулана и оказались в огромной сети туннелей, самых заброшенных и темных. Но ближе к концу был проблеск света, по которому они шли, пока он не соединил их с коридором, где проходили люди. В отличие от других комнат, фонари на стене были зажжены, и морские пехотинцы время от времени патрулировали мимо. Хотя они были редкостью.       — Не могу поверить, что этот ублюдок действительно это сделал, — прорычал Харута.       — Меня больше интересует, как он это сделал, — сказал Изо. — Что он мог предложить им, чтобы получить такое подкрепление?       — Ну, есть над чем подумать, — сказал Джузо, пока они ползли по коридору. Они слушали бормотание морпехов. Охранники становились все чаще и чаще, чем дальше они продвигались, и они были вынуждены нырять в комнаты, чтобы избежать их.       — Нам нужно замаскироваться, — прошептал Изо, пока они смотрели, как еще одна пара морских пехотинцев патрулирует дверь. Большинство комнат вдоль зала были либо пустыми, либо складскими. Но по тем, в которых они прятались, было ясно, что когда-то это были тюремные камеры. Ужасные. Но большое количество охранников в этом районе было хорошо.       — Я думаю, что Татч может быть в одной из этих камер, — сказал им Изо. — Какой смысл охранять пустую камеру?       — Ну, мы не сможем пройти дальше незамеченными. И если они узнают, что мы здесь, прежде чем мы сможем найти Татча, все будет кончено.       — Маскировка, — повторил Изо. Когда прошла следующая пара морпехов, они напали на них сзади. Мужчины потеряли сознание еще до того, как упали на землю. Изо и Харута взяли их униформу, так как Джузо она вряд ли подошла бы, и оставили их под его присмотром.       — Думаешь, это сработает?       — Мы можем надеяться, — сказал Изо, поправляя галстук брата. — Сохраняйте серьезное выражение лица, не смотрите никому в глаза, если можете.       Доверив Джузо бессознательных мужчин, они продолжили путь по коридору. В коридорах стояла горстка морских пехотинцев с автоматами за плечами по стойке смирно. Еще двое твердо стояли перед одной из дверей камеры. Бинго.       Изо и Харута переглянулись, подходя к группе. Стараются изо всех сил удерживать авторитет в своей позе. Хитрость выглядеть так, как будто вы принадлежите, заключалась в том, чтобы чувствовать себя так, как будто это так и есть. Если бы ты не подвергаешь сомнению свою позицию, никто не станет этого делать без причины. Однако причина была вне их контроля.       Один из морских пехотинцев перед дверью повернулся, чтобы посмотреть на них, остальные, казалось, были довольны их игнорированием.       — Вы опоздали, — рявкнул он. Изо ничего не сказал.       — Где Лен?       — Не знаю, капитан сказал нам взять на себя его обязанности, — спокойно сказал им Изо.       Мужчина покосился на них. — Я вас не видел. Еще новобранцы?       — База просто продолжает присылать нам подмогу, — сказал он на их молчание. — Мне бы очень хотелось узнать, что это за большая угроза, из-за которой им нужно продолжать бросать в нас подкрепление.       — Не могу сказать, — сказал Изо.       — Как бы то ни было, — мужчина пожал плечами, указывая на своего спутника. Другой мужчина передал ключи. — Адмирал на тропе войны. Не сводите с него глаз. Если вы хотя бы заговорите с ним, вам придется пройти ад. — Мужчина улыбнулся, как будто это было для него шуткой.       Изо закрыл глаза. Морской адмирал, это было настолько плохо, насколько это возможно. Неудивительно, что Ояджи предостерег их от обнаружения.       — Конечно, сэр. — Харута, который за всю свою жизнь ни разу никого не назвал сэром, ответил. Мужчина ушел, оставив их на изнурительной восьмичасовой вахте. Остальные охранники быстро перешли к игре в карты, хотя и прятали их при приближении шагов.       Изо поймал взгляд Харуты. Им нужен был какой-то способ проникнуть внутрь, который не выглядел бы подозрительно. Их шанс прибыл во время обеда вместе с едой.       — Мы проголодались, — сказал один из мужчин, когда новая группа морских пехотинцев раздавала еду. — Да, верно, ленивые бездельники, вы игра в блэкджек, но это не работа.       — Разве мы не можем сделать и то, и другое? — пошутил один из мужчин. — Договоримся?       — Может быть, позже, — хмыкнул один из них. — Мы должны накормить монстра. — Он указал на последнюю миску. Это были не бутерброды, как у остальных, а скорее отвратительного вида каша и яблоко, которое быстро схватил тот, у кого были карты.       — О, не смотри на меня так, он все равно не ест. Вам, ребята, даже не стоит беспокоиться. Меньше беспорядка, который нам потом придется убирать. К тому же, так вы сможете сохранить все свои пальцы нетронутыми.       — Это правда, — мужчина замялся. — Но этот жуткий доктор Черной Бороды приказал, чтобы мы заставили его есть. Если он умрет у нас, они снесут наши головы.       Харута сердито смотрел рядом с Изо. В ярости из-за того, какими жестокими были морские пехотинцы. Но Изо уже все спланировал.       — Мы можем накормить его, — сказал Он. — Сыграете раунд в карты, пока вы там. Мы действительно не возражаем.       — Я всегда хотел увидеть настоящего живого пирата, — практически выплюнул Харута, и Изо послал ему предупреждающий взгляд. Но мужчины только хохотали.       — Не знаю, пират он или нет. — Морской пехотинец сказал, легко передавая тарелку. Рад, что избавился от ответственности. — Вы новички, верно?       — Настолько очевидно?       — Ну, ни один ветеран не стал бы рисковать своими пальцами, — поддразнил он. — Проследи, чтобы он все съел. Он связан, так что вам сегодня будет легче. Не подноси ничего к его рту, чтобы не откусил. И что бы ты ни делал, не развязывай его.       — Мы можем справиться! — Харута сказал им все еще в ярости, когда взял тарелку. Мужчина говорил так, как будто он был диким животным.       — Не говори, что я тебя не предупреждал! — Он рассмеялся, протягивая Изо один из фонарей, прежде чем группа вернулась к карточной игре.       — Кричите, если вам нужна помощь.       Изо молча открыл дверь, и они проскользнули внутрь. Он плотно закрыл ее за ними, поставив фонарь на пол. В камере была кромешная тьма.Так бесчеловечно. Харута встал перед ним.       — Татч? Татч, это ты? — Он прошептал. Ответа не было. — Татч?       Изо посветил вокруг, пытаясь сориентироваться. Не Татч? Он подошел к опорной балке, к которой был привязан страшный заключенный. Он поставил фонарь рядом с ними. Этот заключенный был слишком мал, чтобы быть их потерянным братом. Но он был кем-то.       — Это ребенок? — Харута сказал, что его замешательство быстро сменилось беспокойством. Они говорили о ребенке. Они жестоко связали его… Как будто они думали, что это было как-то смешно?       Мальчик прислонился спиной к опорной балке, его руки были связаны вокруг шеста толстым узлом веревки, ноги связаны так же, чтобы он не мог никого пнуть. Его глаза и рот были закрыты, что было чересчур, учитывая, насколько здесь было темно. В любом случае, без света он ничего не мог видеть. И, возможно, хуже всего была тяжелая цепь, обернутая вокруг его лодыжки и привязавшая его к столбу, к которому он уже был привязан.       — Что он здесь делает? — спросил Харута, все еще удивленный. — Это сделал Тич?       Изо осторожно положил ладонь на щеку мальчика, давая понять, что они здесь. Парень подпрыгнул, зазвенев цепями, и начал извиваться. Как будто он мог как-то освободиться.       —Ты нас слышишь? — спросил Изо, стараясь говорить тихо. — Ничего, мы тебя развяжем. — Он вытащил нож и начал пилить веревки на лодыжках. В ту секунду, когда его ноги выскользнули, Изо почувствовал, как боль взорвалась в его боку, когда мальчик ударил его коленом по ребрам. Он упал, едва откатившись вовремя, чтобы избежать еще одного удара. Он отстранился, мельком заметив меловой круг вокруг него.       — Харута, — позвал он своего друга, катнув ему нож по полу.       — Ты серьезно? — спросил его брат, схватив нож. — А если он закричит?       — Сомневаюсь, что охранникам это будет интересно, — выплюнул Изо. — Это неправильно.       Харута кивнул и поднес нож к лицу мальчика. Парень вздрогнул от ощущения металла и зашипел, несмотря на кляп.       — Ш-ш, все в порядке. — пообещал Харута, разрезая ткань на глазах. Он направил нож на руки мальчика, стараясь не порвать бинты, покрывавшие большую часть его кожи, когда веревки упали.       В тот момент, когда он освободился, он оттолкнулся от затылка, отползая назад настолько, насколько позволяла цепь на его лодыжке, его руки дергали ткань, закрывающую рот.       — Пожалуйста, не кричи, — прошептал ему Харута, пока они смотрели, как он срывает его и с отвращением швыряет в другой конец комнаты.       «Определенно молодой», — подумал Изо. Подросток или даже младше. И он был ранен. Трудно было сказать, насколько серьезно, учитывая слой грязи и бинты, которыми он был покрыт. Он медленно приблизился к нему. Было ясно, что мальчик хотел отступить, но застрял на месте.       — Привет, — поприветствовал Изо, пытаясь сохранить легкость в голосе, несмотря на их ситуацию. — Послушай, я знаю, что мы можем быть одеты как они, но мы не на их стороне.       — Изо, — предупредил Харута.       — Я так понимаю, ты один из пленников Тича? — Он спросил. — У тебя есть имя?       — …       — Я Изо, а это Харута. Мы принесли тебе еды, если ты голоден. — Харута предложил ему миску, но он не взял ее. Во всяком случае, это, казалось, привело его в еще большее раздражение. Его зубы щелкнули у руки Харуты, когда он подошел к нему слишком близко.       Мужчина вскрикнул, быстро отстраняясь. — Боже, а я думал, что они шутят насчёт укусов.       Малыш пнул миску, рассыпав по полу сероватую кашу и перевернув миску с громким грохотом. Изо вздрогнул.       — Как дела? — Один из охранников позвал из-за двери. — Он плохо себя ведет. Вам нужна помощь?       — Нет, мы в порядке. — Изо ответил, быстро показывая ребенку, чтобы он молчал.       — Никаких синяков?       — Нет, мы в порядке! — повторил он.       — Ну, дай ему хороший пинок под ребра за меня, ладно. Парень действительно вчера ударил меня в живот. Я собирался отплатить ему за это.       — Эмм — О боже! — Конечно. — Он сказал, покачивая головой в сторону ребенка, когда говорил это.       — Ш-шш, — попытался утешить маленького подростка Харута. — Мы не причиним тебе вреда. И мы не собираемся заставлять тебя есть. Мы не с ними. Мы просто ищем нашего друга. — Парень прижал колени к груди, его темные глаза сканировали их двоих.       — Ты не видел здесь других заключенных?       После долгого колебания парень кивнул.       — Это здорово! Ты видел его! Он в порядке! — Харута вздрогнул. Малыш просто смотрел на них.       — Ты знаешь, где заключенные? — Изо уточнил.       Он покачал головой через мгновение.       — Они в порядке? — снова спросил Харута.       Мальчик кивнул, и оба Белоуса расплылись в улыбке. Но момент был упущен для ребенка, поскольку он продолжал безучастно смотреть на них.       — Боже, — Харута в отчаянии провел пальцами по своей челке. — Ты в порядке?       — Слушай, нам нужно забрать нашего друга. Но нас не поймают. Хочешь пойти с нами?       Наступила долгая пауза, прежде чем он покачал головой, удивив их двоих. — Ты хочешь остаться здесь? Он снова покачал головой, оставив их на распутье.       — Мы не можем просто оставить его здесь… верно? — спросил Харута Изо. Он был так болен и ранен, и его дыхание было больше похоже на одышку, что могло означать, что с его легкими что-то не так. Харута честно не знал, сколько дней у него осталось. Особенно с психопатами снаружи.       — Ладно, слушай, эм-м-м-м, малыш. Мы не можем тебя сейчас вытащить. — Он экспериментально потянул за цепь.       Мальчик просто смотрел на них в ответ, на его лице не было ни радости, ни печали. Это немного нервировало, но больше беспокоило.       — Никого не говори, хорошо.       — …       — Ты голоден или может хочешь пить? — Еда, которой его кормили, выглядела отвратительно. Он покачал головой, и Изо вздохнул. Не зная, что еще делать, он никогда раньше не был в таком положении, он протянул руку, чтобы ободряюще коснуться щеки ребенка.       Малыш отвернулся от руки, уткнувшись лицом в колени в знак того, что не хочет, чтобы к нему прикасались. Изо извиняющимся тоном опустил руку. Он не знал, что заставило его сделать это. Но все, что касалось ребенка, вызывало чувство вины в его груди. Поэтому вместо этого Изо сбросил пальто и встал, чтобы накинуть его на плечи парня.       — Все в порядке, — сказал он ему, пытаясь отползти еще дальше. — Тебе должно быть так холодно. Тебе не обязательно идти с нами, мы не пытаемся тебя похитить. У тебя есть семья?       Мальчик помедлил, прежде чем кивнуть. Изо улыбнулся. — Мы можем вернуть тебя к ним… Ты мне веришь?       Мальчик покачал головой, и Изо подавил еще один вздох. — Все в порядке. Просто держись, хорошо. Мы вернемся за тобой. Согрейся. — Он сунул немного еды и воды в карманы пальто, кивнув Харуте. Его брат выглядел таким нерешительным, когда оглянулся на ребенка.       — Мы вернемся, — наконец сказал Харута, неохотно следуя за Изо. — Я обещаю.       Изо бросил еще один взгляд на парня, наблюдая за ними из-под огромной куртки морпеха. Нет, он действительно не верил им вообще. Все было в порядке. Они докажут ему это. Он постучал в дверь, чтобы другие охранники выпустили их.       — Вау, я не могу поверить, что он не напал на вас, — сказал один из морских пехотинцев. — Это должен быть какой-то рекорд. Он действительно съел еду?       — А, да, конечно.       — Не шутишь? И не выблевал ее?       — Он настолько болен? — спросил Харута, оборачиваясь и обеспокоенно глядя на дверь. — Стоит вызвать доктора.       — Этот доктор-пират знает, он был тем, кто сказал нам начать принудительное кормление отродья, когда он перестал есть. Ребенка переведут в Импел Даун, как только прибудет подкрепление. Я сомневаюсь, что он умрет раньше. Это все, что волнует эту ленивую задницу.       — Импел Даун, — повторил Изо, слабо глядя на Харуту. — Но он всего лишь ребенок?       — Я не знаю, чувак, — сказал морской пехотинец, пожав плечами. — Даже не пытайся сочувствовать ему. Подожди, пока он попытается перекусить тебе горло, и эти чувства исчезнут. Эта проклятая штука ужасна.       — А как насчет другого, — сказал Изо, стараясь говорить небрежно. — Является ли он таким же проблемным?       — О боже, нет. — Мужчина рассмеялся. — Ест свою еду. Почти не говорит ни слова. Никогда не кусает людей! Очевидно, раньше с ним было… труднее иметь дело. По крайней мере, по словам пиратов Черной Бороды. — Мужчина наклонился ближе, словно они обменивались сплетнями. — Но поймаете, пираты сказали, что они немного подшутили над ним.       — Шутка? — слабым эхом повторил Харута. Мужчина с энтузиазмом кивнул.       — Очень хорошая. Только он не нашел это таким забавным. С тех пор он был идеальным гостем. — Морпех искренне рассмеялся. — Я уверен, что пират это заслужил.       Пока морпехи смеялись. Изо сжал кулак, тошнота в животе усилилась.       

***

      Горизонт был чист. Как это было в течение нескольких месяцев. Акаину отвернулся от окна, чтобы вернуться к своей работе. Он был бы рад покинуть это место. Работа с преступниками оставила у него неприятный осадок.       Один из морских пехотинцев постучал в дверь. — Сэр, есть проблема.       Это было не то, что он хотел сейчас услышать.       — Что такое! — отрезал он.       — Это просто, ммм, охранник Лен. У него был дежурный на кухне час назад, но он так и не появился.       — Так?       — Э-э, мы нигде не можем его найти. Мы проверили его койку, столовую, везде. Мы искали несколько часов. На этой маленькой базе, так много мест, куда можно пойти.       — Он приходил сегодня на какие-нибудь из своих обязанностей?       — Странно, сэр, сегодня никто не сообщал о пропущенных сменах.       — Что он собирался делать прямо перед этим?       — Э-э, он должен был следить за заключенным.       Акаину вскочил со своего места так быстро, что стул упал позади него. Он схватил рубашку морпеха, притягивая его ближе. — Гвардейцы Видели Его?       — Э-э, нет. Очевидно, он и еще один охранник поменялись сменами с двумя новобранцами.       — Кем? — выдохнул мужчина, и дым вырвался из его рта, как дракон.       Мужчина явно нервничал. — Ну, ммм, дело… или причина, по которой я пришел, чтобы найти вас… их мы тоже не можем найти.       Он зарычал, отпихивая мужчину и топая к двери. — Приведи Черную Бороду! Прихвати этих некомпетентных охранников, пока ты там. Я хочу, чтобы они все были в тронном зале СЕЙЧАС!       Мужчина бросился прочь, чтобы сделать это, в то время как Акаину топал обратно к тюрьмам внизу. Они были здесь сейчас. Они пробыли здесь черт знает сколько времени. Прямо у него под носом. Они остались наедине с заключенным. Все здесь некомпетентны.       Когда он добрался до подвала, все охранники стояли у двери, бледные от страха.       — ОТКРОЙТЕ! — Он зарычал на них, и они прыгнули, чтобы сделать именно это.       Мальчик был там. Его лодыжка все еще была прикована к балке кайросэки. Но он был развязан. Его запястья и лодыжки были ярко-красными из-за того, что веревки впились в его кожу. Он спал на боку, положив голову на руки, а колени прижались к груди, как у дремлющего кота. Даже через всю комнату адмирал слышал его хриплое дыхание. Но еще больше беспокоила куртка, висевшая у него на плечах.       Почувствовав пик своего гнева, мужчина бросился к мальчику, схватил его за волосы и дернул вверх. Его большие руки вцепились в порванный воротник, и он услышал треск, когда оторвались несколько пуговиц.       — ЧТО ОНИ СКАЗАЛИ! — Он закричал, и ребенок ахнул от удивления. Его руки снова пытались ослабить хватку мужчины.       — Н-н-н, — простонал он, карабкаясь на пальцы ног, чтобы коснуться земли.       — Что Они Сказали! — повторил Акаину. — Те люди, которые говорили с тобой. Что Они Тебе Сказали.       Но малыш ничего не сказал, кроме болезненного вздоха, и Акаину уронил его на землю. Вместо этого он порылся в карманах куртки, найдя только запасы еды и воды. Затем он обыскал одежду мальчишки, чуть не сломав запястья, пытавшиеся его оттолкнуть. Но было видно, что у него действительно ничего не было.       — Ты бесполезен! — отрезал он. Теперь бесполезный немой. Он стянул с пояса наручники из морского камня, грубо развернув заключенного, чтобы прикрепить их к запястьям. — Что бы тебе ни говорили, это все ложь. Ты никуда не пойдешь, кроме штаба флота. Там решится твоя судьба! — Он отстегнул кандалы на лодыжке, потянув его за собой яростной хваткой на запястье. Парень споткнулся, не в силах встать на ноги, когда Акаину практически потащил его по коридору. Когда они достигли порога из подвала в главный коридор, он крепко зажмурился, непривыкший к яркому свету. Слишком раздраженный, чтобы ждать, адмирал продолжал идти вперед, волоча его за собой. Когда через несколько мгновений он прибыл в тронный зал, Тич уже ждал его.       — Кажется, у нас проблемы с крысами, — сказал он, прежде чем обратить внимание на Луффи. — О, малыш, ты выглядишь ужасно. Кажется, какое-то время в одиночестве сотворил чудо и сломило твой дух, а?       — Кто крысы?       — Изо и Харута, — сказал ему Тич. — Охранники дали мне свое описание. Два командира дивизий Белоуса.       — Они не представляют никакой угрозы. — сказал Акаину. — Нас интересует сам Белоус.       — Это его разведчики, — сказал Тич. — Если они здесь, то он обязательно последует. А пока… Давайте поставим крысоловку, посмотрим, сколько мы сможем поймать.       — Как ты предлагаешь нам это сделать! — Морпех зарычал. — У нас нет приманки.       Улыбка Тича стала шире, когда он посмотрел на Луффи. — Наша приманка прямо здесь. Ему просто нужна правильная… мотивация.       — Хорошо, — сказал Акаину. — Займись этим. Я собираюсь обыскать периметр. Не дай ни одному пленнику скрыться, иначе этому партнерству конец. — Мужчина бросился прочь, Тич безразлично смотрел, как он уходит.       — Морпехи, — сказал он, когда другой оказался вне пределов слышимости. — Такой серьезный. — Он повернулся к Луффи с жестокой ухмылкой. — Думаешь, они здесь, чтобы спасти тебя? — дразнил он.       Луффи покачал головой, и мужчина рассмеялся. — Что это такое! Ты наконец-то научился сдерживать свой язык? Если все, что нужно было, это темный шкаф, чтобы запереть тебя, значит, я слишком старался.       И Луффи, потому что он, казалось, никогда не мог усвоить свой урок, показал язык Тичу.       Мужчина сначала выглядел рассерженным, а затем медленно отсмеялся. Сегодня ничто не могло испортить его хорошее настроение. Уверенность человека, который был в нескольких днях от того, чтобы получить все, что хотел. Так что Тич был весел. И в качестве дополнительного бонуса Луффи молчал.       — Хорошо, маленький Луффи. Поскольку я скоро избавлюсь от тебя, а твой кошмар только начинается, я дам тебе последнюю вещь. Но только потому, что мне нужно кое-что от тебя взамен.       Луффи в замешательстве склонил голову.       — Это то, о чем вы просили. — сказал Тич с широкой улыбкой. — Единственное, о чем ты просил.       

***

      Когда Татч проснулся, его плечи были завернуты в одеяло. Его определенно не было до того, как он заснул. Он осторожно передвинул его, не понимая, как оно сюда попало. Он задремал, сидя на полу у стены. Было трудно не уснуть, здесь было буквально нечего делать.       «Может быть, кто-то из морских пехотинцев», — подумал он, стягивая одеяло. Это точно не был кто-то из команды Тича. Татч проводил много времени у самой дальней стены, слушая океан снаружи. Точно так же, как он помнил, это сделал Луффи, что должно было быть несколько месяцев назад.       Мысли об океане успокаивали его. Как обычно. Все в нем было циклично. Он был непредсказуемым, но предсказуемым. Время всегда менялось, как и люди и их обстоятельства. Но потихоньку с каждым катящимся годом. Это было просто так много волн. Они начались, у них был свой момент, и они постепенно исчезали только для того, чтобы уступить место другой, и еще раз, и еще. Новое преобладало над старым, малое уступало место большому, и так до бесконечности.       А в дни, когда океан был спокоен, он любил думать о своих воспоминаниях. Может быть, люди стали жадными с ними, всегда нуждаясь в большем количестве. Никогда не ценят то, что у них уже есть. Жизнь Татча была интересной. Не совсем счастливой. Большинство людей с прекрасным детством не становятся пиратами вне закона. Но все было не так уж плохо. Он не верил, что что-то когда-либо было совсем уж плохим, даже это. Иногда требовалось время, чтобы найти хорошие детали. А Луффи, ну, он был хорошей частью.       Так что Татч проработал каждое из своих хороших воспоминаний, время с семьей, время с Ояджи, тот раз, когда он смеялся так сильно, что начал задыхаться. Все воспоминания, которые он так быстро забыл. Но теперь было приятно думать об этом.       Ояджи любил говорить, что все они дети моря. Они вышли из него и однажды вернутся в него. Именно так работали волны. И это не всегда было плохо. Это были просто волны.       Он слышал шум снаружи камеры, но проигнорировал его. Морские пехотинцы или пираты всегда поднимали какую-то суету. Две группы казались неспособными ужиться. Он научился просто отключать это. Хотя сегодня они казались чем-то особенно взволнованными. Он встал, подошел к передней части камеры и выглянул из-за решетки. Несколько морпехов стояли на страже, больше, чем сегодня утром. Они проигнорировали его, даже когда он махнул рукой, чтобы привлечь внимание ближайшего к нему человека. Но Татча это не переубедило.       Наконец, после пяти минут махания рукой между прутьями, морпех повернулся и посмотрел на него с явным раздражением на лице.       — Что их так взволновало?       — Заткнись, пиратская мразь.       Татч подождал, пока мужчина продолжит. Когда стало ясно, что он не собирается уходить, морпех посмеялся над ним. — Приказ от начальства. Они ничего нам не говорят.       Татчу было знакомо это чувство. Тич любил держать его в неведении. Он со вздохом откинулся на спинку кровати. В любом случае что-то происходило. Хорошо это или плохо, для него это было маловажно. Чтобы что-то потерять, нужно, чтобы что-то осталось, а у него уже нечего было отнимать.       Его внимание переключилось на потолок, где послышалось небольшое, но настойчивое царапанье. Мышь? Нет, наверное, крыса. Но прежде чем он успел решить, шум прекратился так же внезапно, как и появился, и он снова остался в тишине. Он со вздохом откинул голову на спинку кровати, чувствуя, как очень глубокая и знакомая усталость наполняет его кости.       Он, должно быть, задремал в какой-то момент в течение долгих часов. Он не слышал ни возобновившегося царапанья, ни глухих шагов, пока они шли по коридору. Морские пехотинцы молчали по прибытии мужчины, и только лязг ключей о металлическую решетку разбудил его.       — Уходи, — сказал Татч хриплым ото сна голосом.       — У меня есть для тебя подарок,       — Не хочу.       Раздался громкий скрежещущий звук, когда мужчина открыл решетку. — О, но ты захочешь… — сказал он, проталкиваясь внутрь, грубо швыряя что-то на пол.       Татч неохотно сел, раздраженный беспорядком. Но слова, которые были у него на кончике языка, замерли, когда все логические мысли покинули его разум.       Перед дверью стоял глупый Тич, ухмыляясь, как довольный кот, поймавший канарейку, но Татчу было на него наплевать. Там, у ног мужчины, распластавшись на четвереньках там, куда его кинули, лежал ребенок. Но не просто какой-то ребенок, это был ребенок Татча.       Они оба смотрели друг на друга в полном шоке. Татч почувствовал, что бледнеет, а затем побледнел еще больше. По самой необъяснимой причине ему стало плохо. Он открыл рот, не осознавая, что делает, пока не назвал имя другого. По крайней мере, это было то, что он собирался сделать, но из его рта не вырвалось ни звука, и ему удалось только произнести имя другого.       Первым нарушил тишину Тич, быстро теряя терпение из-за них, он наклонился, чтобы схватить Луффи за руку, практически бросая его на Татча.       Другому пришлось нырнуть, чтобы поймать его.       — Ну хочешь ты этого или нет?       Татч не ответил, все еще в шоке, глядя на Луффи. В его руках он был маленьким и холодным. Но он смотрел на мужчину очень живо.       — Но… — сказал Татч, пытаясь наверстать упущенное. — Но… но, — он запнулся, — я думал… ты сказал, что он… мертв.       — Я врал! — отрезал Тич. — Подай на меня в суд. Это за попытку побега и за то, что ты сделал с моими людьми.       Татч оглянулся на Луффи, медленно пытаясь осознать это. — Но я видел тебя. Ты не дышал.       — Если ты хочешь поблагодарить кого-то, благодари Дока за то, что он смог заставить сердце ребенка снова биться после того, как ты ушел.       Татч нахмурился, проводя большим пальцем по щеке Луффи. Темные глаза подростка смотрели на него. Его лицо было покрыто слоем грязи и крови, и Татч мог видеть новые бинты, торчащие из его слишком большой одежды. Но все это не имело для него значения в тот момент. Против его воли слезы начали наворачиваться в его глазах.       Он плотно закрыл глаза и прижал Луффи к своей груди, услышав удивленный писк другого при этом. Но Татч только крепче обнял его. Он был так уверен все эти месяцы в одиночестве, что больше никогда не сможет увидеть Луффи. Он не мог знать…       Тич снова заговорил, но все, что он сказал, осталось без внимания, и в конце концов он сдался.       — Я вернусь за вами двумя через несколько часов, — предупредил он. Но перегруженный мозг Татча едва ли отреагировал на слова.       Он не знал, как долго они просидели там, на ледяном полу. Лишь легкое подергивание за рукав вернуло его к реальности. Он слишком крепко держал другого. Он немного ослабил хватку, откинувшись назад, чтобы ребенок мог дышать.       — Извини, — сказал он, когда Луффи начал кашлять, яростно кашляя, как будто что-то хрипело в его легких. Татч вздрогнул, наклонившись вперед, чтобы помочь, но Луффи отмахнулся. Когда оно прошло, он сел, вытерев кровь рукавом, и повернулся, чтобы посмотреть на Татча.       — Ты в порядке! — Наконец он сказал, его был голос еще хуже, чем у Татча. И, несмотря на слезы, лицо Татча расплылось в широкой улыбке.       — Я хотел спросить тебя об этом, — сказал он, яростно вытирая щеки, но безрезультатно.       — Ты плачешь? — Луффи заметил: — …тебе больно?       — Нет-нет, — заверил его Татч, снова пытаясь остановиться. — Я просто… — он потянулся вперед, чтобы положить руку на щеку Луффи. — Я действительно скучал по тебе. Я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова.       — Я тоже… скучал по тебе. Глупый Тич сказал мне, что я не могу попрощаться.       — Попрощаться?       — Хм, — промычал Луффи. — Он сказал, что продал меня морским пехотинцам. — Он сомкнул пальцы вокруг очков, которые Татч надел на запястье, и при этом в его глазах появилось странное выражение.       — Это не имеет смысла, — сказал ему Татч, пытаясь осмыслить ситуацию. — Зачем ты им нужен? Куда тебя отвезут?       — Не знаю, — пробормотал он. — Здесь очень светло… у меня голова болит.       В камере было совсем не светло. Но Татч посмотрел на него сочувственно. Ему пришлось перестать спрашивать, в порядке ли другой, они оба знали ответ. Он не знал, что сказать прямо сейчас: «ты выглядишь больным» или, может быть, «ты выглядишь так, словно умираешь».       — Подожди, ладно, — наконец сказал Татч. — Я не позволю им снова забрать тебя, обещаю. Это было обещание, которое он не смог бы сдержать.       Луффи тоже это знал. — Все нормально. — Он пообещал своему другу. — Потому что ты в порядке.       Татч прикусил губу, глядя на другого. Он хотел бы предложить утешение или реальное обещание. Но как бы он ни старался и как бы сильно ни хотел чего-то, он был так бессилен. Ему было больно думать об этом.       Он снял очки со своего запястья, чтобы повязать их на шею Луффи. — О, малыш, — вздохнул он. — Мне очень жаль. Ты никогда не узнаешь, как сильно я хотел защитить тебя. Но я не думаю, что когда-либо подвел кого-то так сильно, как подвел тебя.       Луффи сжал обеими руками очки, проводя пальцами по треснувшему стеклу и искривленному металлу. — Неправда, — серьезно сказал он Татчу. — Это неправда! Это не твоя работа — защищать меня… но ты заботился обо мне. Я действительно не осознавал этого — прости.       — Да, хорошо, ты спас мне жизнь. Так что, мы можем считать это равным? — Последнее, чего хотел Татч, так это благодарности от него.       Луффи кивнул. — Я… хотел сказать это тебе. На случай, если больше никогда тебя не увижу.       Татч хотел что-то сказать — что угодно. Но он не знал, что на это сказать.       Поэтому он молчал, наблюдая, как Луффи заползает на кровать.       — Так мягко, — сонно сказал он, уткнувшись щекой в одеяло. И что-то в том, как он это сказал, заставило Татча нахмуриться. Он тоже поднялся с пола и сел на край кровати, когда Луффи предсказуемо начал засыпать.       — Эй, Луффи?       — Хм, — сонно промычал Луффи.       — Если… если у меня действительно больше не будет возможности сказать тебе, спасибо, что вернулся за мной и спас мне жизнь. — Даже если это было глупое решение. — И спасибо, что составил мне компанию. Не знаю, что бы я делал без тебя.       Луффи открыл глаза, устало схватив Татча за запястье, другой рукой крепко сжимая очки на шее.       — Я тоже рад, что встретил тебя.       

***

      Охранники вернулись за ними через несколько часов. Они ничего не ответили на вопросы Татча, и мужчина едва мог сопротивляться им, поскольку они заполонили их камеру. Луффи не просыпался, несмотря на все их усилия, поэтому они сковали его руки морским камнем и перекинули через плечо. Они также надели наручники на Татча, поставив двух морских пехотинцев по обе стороны от него, поскольку он был вынужден идти рядом с ними.       Никто не сказал ни слова, пока коридоры не начали расширяться в более большие с избытком морских пехотинцев, охраняющих двери. Тич ждал их в тронном зале. Та самая комната, где Луффи впервые встретил адмирала дозорных, с единственным сиденьем из камня, искусно вырезанным и выросшим из пола, как дерево.       — Что это? — спросил Татч, когда охранники поставили его перед мужчиной. Позади них стояла команда Тича, необычайно серьезная. Тем временем морские пехотинцы выстроились вдоль стен и дверного проема, окружая их.       — Где адмирал? — спросил Тич одного из мужчин.       — Он сказал, что ловит крыс, — мужчина выглядел сбитым с толку, когда сказал это, но Тич прекрасно понял. — Мне пойти сообщить ему?       — Нет, не беспокойтесь. — Тич издевался. — Вряд ли мне нужна его помощь, чтобы справиться с этим. Он только мешает мне со всей своей проповедью справедливости.       — Что это! — повторил Татч, яростно пытаясь вырваться из хватки морпеха. Но они держали его на месте.       Тич, наконец, обратил на него внимание, и при этом на его лице расплылась улыбка. Он жестом попросил одного из морских пехотинцев привести Луффи.       — О Татч, мой старый товарищ по команде. Как долго мы знаем друг друга? — Когда Татч не ответил, Тич сделал это за него. — По крайней мере, годы. Ты мог не знать меня, но я знаю вас. Ты был так верен, так доверчив, ты так верил в этого дряхлого старика. До самого конца. — Морской пехотинец сбросил Луффи со своего плеча перед Тичем, когда он отпустил, Луффи упал на землю, ударившись об пол с глухим стуком, когда он застонал. Боль сумела разбудить его.       — Я просто хочу, чтобы ты знал, — сказал Тич Татчу, наклоняясь, чтобы поднять Луффи, проверяя при этом наручники на его запястьях, — что твоя вера была неуместной. Белоус падет, и в этой пустоте его силы я построю свою империю.       — Ты сумасшедший, — сказал ему Татч.       — Разве мы не все такие? — со смехом сказал Тич.       — Почему ты говоришь мне это?       — Потому что ты помог мне сделать это, — Он обвел вокруг себя в восторге. — Ты и ты, — он запустил пальцы в волосы Луффи, как гордый отец, и ребенок с отвращением попытался оттолкнуть его. — Я должен поблагодарить вас обоих.       — Ты можешь оставить это себе, — сказал ему Татч.       Тич только рассмеялся. Даже оскорбления его заключенных не могли испортить нервозное веселье, которое у него было. — Я просто хотел, чтобы ты понял, — сказал Он ему. — Поскольку тебя не будет рядом, чтобы увидеть это.       — А ты, — сказал он Луффи, снова обращая внимание на подростка. — Я в долгу перед тобой больше всего. Для того, кто всегда был один, у тебя есть так много людей, которые были готовы отдать свои жизни за тебя — и, в конце концов, все, что они сделали, даже не имело для тебя значения. — Он рассмеялся, когда Луффи попытался оттолкнуть его.       — Но мне нужно от тебя еще кое-что, прежде чем тебя заберут морские пехотинцы, хорошо? — Он потянулся к ремню, чтобы схватить свой пистолет, с гордостью показывая его Луффи. — Ты довольно глупый, так что я облегчу тебе задачу. Этот пистолет, он полон маленьких металлических пуль. И сами по себе они неплохие. Но эта штука стреляет ими, как из пушки. — Без предупреждения Тич направил его в потолок и выстрелил. Звук был оглушительным в тихой комнате, и Луффи отвернулся. Улыбка Тича только усилилась.       — Видишь, довольно мощный, хах, он прошел прямо сквозь скалу. Представь, что он сделает с черепом человека… Эй, — ругался Тич, повернув Луффи за челюсть дулом пистолета, так что тот был вынужден оглянуться на него.       — Теперь я знаю, что ты и твоя причудливая сила не представляют, каково это…       Луффи повернулся к Татчу, в его глазах читался страх. — Нет!       Тич только махнул своей команде позади него, и Катарина вышла вперед. Он передал ей пистолет. — Возможно, ты уже не такой разговорчивый. Но я помню, что раньше ты был таким. Так что вот что я тебе скажу. Чем громче ты будешь говорить, тем дольше он проживет. — Тич грубо похлопал его по щеке в последний раз, прежде чем Берджесс подошел, чтобы взять Луффи за руки, и Тич, наконец, ответил на вопрос Татча.       — Я делаю собственную ловушку для крыс. И нет лучшей приманки, чем ребенок, кричащий о помощи. Посмотрим, что мы сможем поймать. — Тич усмехнулся, глядя на комнату, и тяжело опустился на трон позади него.       — Нет, — хрипло сказал Луффи. Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел, как Катарина приближается к Татчу.       — Тебе нужно быть громче, — посоветовал Тич, пока вся комната смотрела, как она прижала ствол пистолета к его виску.       — Неееет, — выдохнул он на грани панической атаки.       — Луффи, все в порядке, все в порядке, — пообещал ему Татч. Мгновенно склонный утешить его, когда он увидел страх на лице своего друга. — Я обещаю, что все будет хорошо.       — Вау, я думаю, ты заботишься о нем больше, чем об этом. — сказал Тич. — Катарина-       — НЕТ! ОСТАНОВИСЬ! — огрызнулся Луффи, поворачиваясь к Тичу. — Ты можешь остановить это! Пожалуйста, не убивайте его.       — Я тебя не СЛЫШУ! — рявкнул на него Тич.       — ОСТАНОВИСЬ! — Луффи попытался закричать, но его голосовые связки были слишком повреждены, и он едва мог выдавить низкий крик, не говоря уже о том, что требовал Тич.       — Это жалко.       Луффи закрыл глаза, отчаянно борясь с хваткой Бёрджесса, и закричал.       — СТОЙ! ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАНОВИСЬ. НЕ ТРОГАЙТЕ ЕГО. Я СДЕЛАЮ ВСЕ- Его голос надломился посреди крика, но он заставил себя продолжать. — ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. КТО-НИБУДЬ ПОМОГИТЕ ЕМУ! КАК ВЫ ВСЕ МОЖЕТЕ ПРОСТО СТОЯТЬ ТАМ! — Он кричал морским пехотинцам, выстроившимся вдоль стен. — ГОВОРИЛИ, ЧТО МОРПЕХИ ПРЕСЛЕДУЮТ ПИРАТОВ— ВЫ ВЕДЬ МОЖЕТЕ ЕМУ ПОМОЧЬ! — Некоторые из морских пехотинцев неловко заерзали, когда он их окликнул. Но никто не шагнул вперед, чтобы помочь.       Ухмылка Тича вернулась, когда он услышал, как крики Луффи становятся все громче. Не так громко, как ему хотелось бы, но настолько громко, насколько мог выдержать ребенок со своими испорченными голосовыми связками. И, надеюсь, достаточно, чтобы привлечь каждую чёртову крысу на этом острове.       — Ну-ну, — сказал Тич сквозь хриплые крики Луффи. — Думаю, нет достаточно храбрых крыс, чтобы бросить вызов кошке. Катарина, я думаю, ты знаешь, что делать.       — СТООП! — Луффи закричал, когда Берджессу пришлось поднять его, пока он боролся. — НЕ УБИВАЙТЕ ЕГО! ВЫ НЕ МОЖЕТЕ!       — Конечно, босс, — женщина улыбнулась, сосредоточив внимание на Татче. — Никаких обид, — издевалась она над ним, когда ее палец щелкнул по курку, нажимая на спусковой крючок.       — Что скажешь, босс.       — СТООООППП!       — Сделай это.       И в эту секунду в комнате раздался выстрел.       Катарина закричала, отшатнувшись назад, пистолет лежал на полу, а она сжимала окровавленную руку. Она вскрикнула от боли, а потом еще раз, в шоке уставившись на пулевое отверстие в своей руке.       Позади нее выступили двое морских пехотинцев, один из которых был вооружен дымящимся пистолетом.       — Ты выстрелил в меня, — завизжала Катарина, оборачиваясь на них. Но Тич отказался от нее, остановив морпехов от приближения к ним одним взмахом руки.       — Вот вы где, — сказал Он с улыбкой. — Мне было интересно, когда я снова увижу свою старую команду.       — Мы никогда не были твоей командой, — отрезал один из них.       — Прости, что опоздали, — сказал тот, у кого был пистолет, и его голос стал намного мягче, когда он посмотрел на Татча.       Татч в шоке смотрел на них двоих, его глаза были невероятно широко раскрыты, когда он смотрел на товарищей по команде, которых он никогда не ожидал увидеть снова. — Изо… Харута… — его голос был чуть громче шепота, но они все равно его услышали.       — Ты в порядке?       — Ребята… — попытался Татч, но его голос дрогнул. — Вы пришли.       — Конечно, мы пришли. Ты действительно думал, что мы оставим тебя?       — Зачем вы это сделали? — спросил Татч с явным опустошением на лице. — Он и вас убьет. Я… я не могу… — Он смотрел между ними двумя, как будто они были божествами.       — Почему ты так думаешь, идиот? — спросил его Харута без всякой твердости в голосе. — Мы не могли позволить тебе умереть. Мы же твои братья, не так ли?       — Ну-ну-ну, — размышлял Тич, вставая. — Белоус присылает все, что может, и я полагаю, что это вы двое? Скажите честно. Кто еще?       — Никто, — твердо сказал ему Изо. — Мы пришли одни.       — Простите меня, если я вам не доверяю, теперь мальчики положите оружие.       — Или что? Ты и нам в спину ударишь? — прошипел Харута.       — Нет, — Тич сделал знак Берджессу, и тот вытащил из-за пояса свой пистолет и направил его на Луффи. — Я предполагаю, что вы, ребята, встречались с ребенком, вам может быть все равно, умрет он или нет. Я действительно не знаю. Но я обещаю вам, что Татчу чертовски не все равно.       — Ты не сможешь убить его этим, — прорычал Татч.       — Не обычной пулей, — сказал Тич. — Но морские пехотинцы дали нам эти изящные кайросеки. Держу пари, что… это подойдет.       — Ладно, — рявкнул Изо, опуская пистолет, — оставь этого ребенка в покое. Мы тебя послушаем. — Харута сделал то же самое, после сильного ругательства на Тича он опустил меч. И в этом случае Тич подал сигнал морпехам вперед.       Только когда двух пиратов крепко схватили дозорные, Берджесс убрал пистолет от Луффи.       — Хорошо, — сказал Тич, подходя к Татчу. — Где мы были? — Он поднял пистолет с того места, где он лежал на полу. — Ах да, интересно, были ли среди нас другие крысы. — Он выступал рядом с толпой морских пехотинцев. — Последний шанс спасти своего товарища по команде… И так. Один раз сработало, — он снова направил пистолет Татчу в голову. — Теперь еще раз!       — Не смей, — предупредил его Изо.       — Или что? — Тич бросил вызов. — Что ты сделаешь со мной? Что любой из вас сделает со мной? — Он повернулся и посмотрел на Луффи через плечо. — А как насчет тебя! Ты любишь говорить мне, что я могу и не могу делать. Что ты скажешь мне сейчас?       — Оставь его в покое, — тихо сказал ему Татч. Но Тич проигнорировал его.       — Останавись! — Луффи сказал ему. Его голос сорвался от крика. — Стоп! Стоп! — Он задохнулся, и его голос превратился в рыдание.       — Ты заезженная пластинка. Если ты действительно больше не можешь кричать, то знаешь, что будет с твоим другом?       — Подожди, нет, — сказал Луффи. Но как бы он ни старался, ему едва удавалось поднять свой тон выше уровня речи.       — Угадай, что с ним будет тогда.       — НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕет! Татч, прости. Прости. — хрипло сказал он своему другу.       — Ты ни в чем не виноват, — пообещал ему Татч, успокаивающе улыбнувшись.       — Да уж, — засмеялся Тич. — Это все твоя вина! Ты мог бы спасти своего друга, если бы хотел, просто позови сюда остальных крыс!       — Клянусь богом, оставь его в покое! — отрезал Татч.       — Знай это, — сказал ему Тич. — На этом острове есть люди, которые могут тебе помочь. Но ты такой чертовски тихий, что они тебя даже не слышат!       — Сделаешь Татчу больно, и это будет последнее, что ты сделал, — предупредил Харута.       — Сейчас или никогда, малыш! Я досчитаю до десяти.       — Я пытаюсь! — кричал Луффи, впиваясь ногтями в руку Бёрджесса. — Пожалуйста, не убивайте его!       — Десять!       — НЕТ!       — Девять.       — Останавись!       — Семь… шесть… пять…       Луффи зажмурился и снова закричал. Его горло горело. И как бы сильно он этого ни хотел, его голосовые связки были слишком повреждены, чтобы продолжать кричать, и вместо этого звучали жалко и надломленно, когда он пытался. Он вспомнил свои — допросы, — на которых от него ожидали, что он что-то скажет, он знал, что не может, потому что не знает ответа. Его голос сдался и тогда. Там он и сломался в первый раз. И всякий раз, когда этот тупой-самодовольный-подлый-придурок спрашивал его, где его отец, он отвечал ему тем же:       — ЭЭЭЭЙС, — закричал Луффи! — ЭЙС, помоги мне!       — Только не это дерьмо снова! — рявкнул Тич, избавившись от оставшейся угрозы гнева. — Я думал, мы уже прошли это! ЭЙС не может тебе помочь! Он мертв! Ты понимаешь? Он не собирается тебя спасать! Он не собирается тебе помогать. Он ничего для тебя не сделает!       — Ты ошибаешься, — сказал ему Луффи, его голос был едва громче шепота.       — Я не ошибаюсь! Ты слишком упрям, чтобы признать это! Все остальные это знают!       — Нет, — фыркнул Луффи. — Он не оставит меня здесь! Он не может умереть.       Тич указал пистолетом на двух пиратов. — Скажите ему! Сделайте это! — Он сказал.       — Нет! — Татч предупредил.       — Малыш, — мягко сказал Изо, не обращая внимания на Татча. — Мне жаль, если ты знал его, но он ушел.       — Нет, — Луффи покачал головой, чувствуя, как слезы наворачиваются на его глаза. — Он не сделал бы этого со мной.       — Наш капитан видел, как это произошло, — сказал ему Харута.       — Перестань ЛГАТЬ! — отрезал Луффи. — Он не мертв!       — Луффи, все будет хорошо, — пообещал ему Татч.       — Ты не слушаешь, не так ли! — отрезал Тич. — Хорошо, думай, что хочешь. Но он никогда не вернется за тобой. Он предал свою команду, убил своего друга, отравил своего капитана, а затем утонул, как трус.       Луффи фыркнул, чувствуя, как слезы начинают течь по его щекам. — Ты ошибаешься, ты совсем неправ! Прекрати говорить неправду о нем! ЭЙС НИКОГДА ТАК НЕ СДЕЛАЕТ!       — Ты невозможен, — Тич стиснул зубы, возвращая пистолет к Татчу.       — Четыре!       — Три!       — Два!       — …       — Эйс, пожалуйста! — умолял Луффи.       — Один!       А потом все загорелось.       Со всех сторон раздавались крики, когда морские пехотинцы и пираты пытались спастись от жара. Луффи закрыл глаза на пламя. Удерживаемый на месте, он ничего не мог сделать, чтобы избежать этого. Но оно не жгло его. Зато это обожгло Бёрджесса, он услышал крик мужчины. Вместо этого оно было теплым, пламя нежно лизало его, вытирая слезы на его щеках.       Тичу не потребовалось много времени, чтобы аннулировать его своей силой тьмы. Пламя погасло почти так же быстро, как и возникло, его сменила тьма, когда они погасили тепло в свою пустоту.       Но когда они очистились, в комнате властвовал ад. Морские пехотинцы и многие пираты пытались продраться к двери, у многих из них были болезненные ожоги.       Два пирата остались на месте, невредимые, морские пехотинцы их больше не удерживали.       Тич держался в центре комнаты, когда остатки тьмы рассеялись, как лужи, высыхающие после ливня.       -И прямо между Тичем и Татчем стоял знакомый молодой человек, выглядевший злее, чем когда-либо прежде.       Когда он заговорил, его голос разнесся по комнате, как гроза.       — Он сказал тебе остановиться!       Тич в шоке выронил пистолет и отступил на шаг от них двоих, как будто смотрел на привидение.       — Это невозможно, — сказал Тич.       Эйс проигнорировал его, когда его взгляд прошел мимо плеча Тича, чтобы вместо этого встретиться с широко раскрытыми глазами Луффи. Он улыбнулся удивлению младшего брата.       — Привет, Лу, — его голос был нежным. Настолько, что это едва ли звучало как Эйс.       — Я искал тебя.

***

Оох, мне очень жаль, это было действительно грубо. Но я сдерживаю свои обещания (иногда). Больше не нужно быть злой по отношению к Луффи, я все еще имею в виду немного, но вроде… я наберу ответ. (У него был действительно плохой день). Пожалуйста, не сердитесь. Если кто-то чувствует себя немного похожим — черт, сколько времени она потратила на этот фанфик. Ей действительно нужно хобби, но как другое хобби. Пожалуйста, просмотрите вместо этого! Я хотел бы услышать от вас, ребята. Даже если это всего один раз. Скажи мне, что ты думаешь на данный момент, нравится тебе это или не нравится, я не против. Я всегда просто счастлива знать, что люди читают это. И как всегда! Пожалуйста, пожалуйста, будьте в безопасности и здоровы. И будьте добры к себе и нашим бедным углеродным телам (и будьте добры друг к другу!).