Защитники без страха

      — Найди этого проклятого ребенка, или ты пожалеешь об этом.       Голос Тича, казалось, разносился по всему кораблю и проникал в каждую щель. Что разозлило Луффи и в то же время немного обеспокоило. Его нельзя было найти так скоро. Нет, пока он не нашел Татча. Каким-то чудом он снова нашел корабль и сел на него, пока все искали его на улице. Видимо, они не ожидали, что он вернется сюда, кто же теперь тупой? К сожалению, пока он был на полпути к поиску под палубой, они вернулись злые, недовольные и готовые начать драку. У Луффи не было выбора, кроме как нырнуть в ближайшую комнату. Которая была офисом Тича. К счастью, именно там хранились ключи от тюрьмы. К сожалению, ключей от морского камня там не было.       Когда шаги приблизились, Луффи присел возле стола, опершись подбородком на колени и наблюдая, как тени движутся под закрытой дверью. Разъяренные голоса доносились из тонкого дерева и достигали его ушей. — Он не должен уйти далеко! Мы не можем позволить ему уйти.       К его огромному облегчению, шаги не остановились, а продолжились мимо двери и дальше по коридору.       Луффи выдохнул воздух, который, как он сам не осознавал, он сдерживал, и снова встал на четвереньки, продолжая ползти к двери. У него не было возможности сказать, где они были на корабле, если они вообще были на корабле, но все должно было быть в порядке. Луффи был на полпути к двери, когда его внимание привлек знакомый звон. «Пуру-пуру-пуру-пуру». — Босс, вы что-то слышали? — спросил далекий голос.       Луффи замер, оглядываясь на стол Шахматных зубов. «Пуру-пуру-пуру-пуру-пуру».       Не дожидаясь больше, он вскочил и бросился к улитке, невинно покоившейся на углу стола, и схватил ее как раз в тот момент, когда услышал приближающиеся к кабине тяжелые шаги. Нырнув обратно под стол, он ответил улитке, если не сказать ничего, кроме того, что она зовет. — Это был твой Муши, босс? — спросил голос за дверью. — Я мог бы поклясться, что так и было. — Голос ответил на вопрос слишком далеко, чтобы Луффи мог его услышать. — Ты что-то слышишь, тупой шут. — В этот раз Луффи услышал ответ Тича.       Он снова подождал, пока шаги начали медленно удаляться, на этот раз, надеясь, навсегда. — ГОВОРИТЕ! У меня сегодня мало времени на твои игры. — прогремел низкий голос.       Луффи подпрыгнул от удивления, чуть не упав на Муши. Он забыл, что кто-то был на другой линии. Он чувствовал, как в груди поднимается раздражение из-за того, что они неосторожно пытались его поймать. — Ш-ш-ш! — Он прошипел в ответ громче, чем собирался.       Было несколько мгновений паузы, прежде чем человек на другой линии вернулся еще более злым, чем раньше. — КАК ТЫ СМЕЕШЬ НА МЕНЯ ШИКАТЬ, ТЫ ЗВОНИЛ МНЕ, СОПЛЯК! — Ты был слишком громким! — Он твердо настаивал, защищая свою первоначальную позицию раздражения. Все мысли о скрытности были забыты.       Вместо пламенного возражения, которого он ожидал, он получил паузу. Когда мужчина снова заговорил, его голос был намного тише и терпеливее. — Ты не Маршал, как я понимаю? — Ты имеешь в виду Шахматные зубы? — спросил Луффи, недоумевая, как такой злой человек мог носить такое имя, как Маршал.       Он услышал серию грубых звуков, которые могли быть только смехом. Ему удалось развлечь человека на другом конце провода. Впрочем, о том, что он сказал, можно было только догадываться. Тем не менее, Луффи решил, что тот прощен за то, что чуть не разрушил его укрытие. — Значит, ты не один из его лакеев? — А? Какой идиот стал бы это делать? — честно спросил он, заработав себе еще один смех от мужчины, хотя он все еще не думал, что сказал что-то особенно смешное. — Так как же тебя зовут? Что ты делаешь с коммуникатором Тича?       Луффи уже собирался ответить, когда услышал звук спора где-то наверху. Вероятно, ему следует уделять больше внимания тому, когда Тич вернется в свой кабинет. Он оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия, чтобы удивить мужчину, если тот снова постучит. — Ты еще там?       Темные глаза Луффи увидели то, что он пропустил раньше, зеркало. За исключением того, что это был тип шкафа, который вы могли открыть. Раньше у мэра был такой в ​​кабинете. Луффи любил проходить через это, когда он не смотрел. — Эй, ты еще со мной? — Хм? — спросил Луффи, снова поднеся забытый Дэн Дэн к своему лицу. — Скажи мне, что происходит? — сказал человек на другой линии, его голос был намного добрее, чем когда он впервые ответил на звонок.       Луффи однажды сказали, что у него есть привычка много рассказывать по Дэн Дэн, но лично он этого не замечал. — Я ищу ключ. — Он сказал, открывая зеркало. — Откуда у тебя Дэн Дэн Муши Маршала? — Потому что он звонил, и мне нужно было, чтобы он был тихим. — рассеянно сказал ему Луффи, роясь в шкафу. Насколько он мог судить, он был полон лекарств, как и у мэра. Но, возможно, это было хорошо. Ключа по-прежнему не было, но Татч заболел? И разве лекарства не улучшали самочувствие людей? Луффи может дать лекарство Татчу, чтобы ему стало лучше, а потом они вместе убегут… как только он найдет свой ключ.       На другом конце линии повисла тишина, сопровождаемая слышимым вздохом. Прошлый опыт научил Луффи, что это означало, что он кого-то раздражал, исторически из-за комбинации неправильно истолкованных социальных сигналов и его собственного «уникального сочетания личности». Луффи думал, что его разочарование было беспочвенным, ведь все-таки он позвонил ему. — Я понял, — голос мужчины изо всех сил старался оставаться терпеливым. — Почему тебе нужно быть тихим? — Потому что я прячусь от него. — Луффи задумался, прочитав этикетку на одной из бутылок. Были ли это вообще настоящие слова? Окси-ко-дон? Что это было, как таблетированная форма мяса или что-то в этом роде? Может быть, этот чувак знает, не то чтобы он был так полезен до сих пор. — Эй, ты кажешься старым. — Луффи сказал ему. В конце концов, старики, как правило, знали больше. — Что такое оксикодон? — Это обезболивающее. — Раздражение ушло, сменившись беспокойством. — Ты в порядке, ты ранен?       Луффи посмотрел на себя. Он был довольно хорошо перевязан, и все, что ему давали, казалось, помогало, поскольку он чувствовал себя лучше. Еда, конечно, тоже помогла. Но его ноги по-прежнему дрожали при каждом шаге, а слишком сильное движение груди заставляло его видеть черные пятна, а голова кружилась. — М, я в порядке. — Он решил. У него было и хуже. — Но мой друг болен, ему нужно лекарство. Что ему дать? — Чем он болен? -Я не знаю, но он начал говорить чушь. И у него жар. — Инфекция. — Мужчина сказал ему. — Это сменилось противной лихорадкой. Эритромицин и парацетамол — будут лучше всего, если они у вас есть.       Луффи поджал губу, задаваясь вопросом, помог ли мужчина ему или чихнул. Может быть, он возился с ним. Обычно он любил хорошенько пошутить, но сейчас было не время. Он уже собирался повесить трубку на нехорошего хулигана, когда его внимание привлекла синяя бутылка. — Эри-тро-ми-ци? — Он осторожно попробовал. Конечно, это было не слово. Он засунул бутылку с оксикодоном в карман. — У тебя проблемы? Тебе нужна помощь? Он тебе тоже угрожает?       Луффи только наполовину слушал, пока искал последнюю бутылку. Он хотел, чтобы здесь была еда. — Как тебя зовут, малыш? — Луффи, — сказал ему Луффи, положив улитку себе на плечо, чтобы обе руки были свободны.       На другом конце повисла долгая пауза, настолько длительная, что Луффи подумал, что он повесил трубку. Он уже собирался подсчитывать свои потери, когда улитка ожила, на этот раз быстрее. — Луффи, послушай меня, ты должен выбраться оттуда прямо сейчас. Даже если тебе придется плыть для этого. Ты не можешь оставаться там с этим человеком.       Он закатил глаза, закрывая аптечку, убежденный, что у них нет той, которая начинается с «П». Насколько он мог судить, таблетки должны были исцелить вас, так что, чем больше вам приходилось лечить, тем сильнее вы становились, верно? Может быть, он должен схватить их всех и посмотреть, что произойдёт? — Я же сказал тебе, я не могу бросить своего друга. — Вы не можете драться с ним. — Его голос был властным и напряженным. Даже через Муши Луффи чувствовал властную ауру, которая, казалось, исходила от его голоса. — Уйходи сейчас же, дитя, ты ничего не можешь сделать для своего друга.       Человек поменьше сжался бы, человек поменьше сдался бы. Но в Луффи не было ничего «меньшего», и если и было что-то, что он ненавидел, так это людей, которые говорили ему бросить своих друзей. — Нет! — Он топнул ногой, несколько по-детски. Но сейчас он не мог заставить себя волноваться. Этому человеку нужно было знать, что друзья не могут бросить друг друга. — Отбрось свои глупые мысли, мальчик. Лучшее, что ты можешь сделать, для друга, прямо сейчас, это сбежать. У тебя нет шансов против Тича. Когда он найдет тебя, он не пощадит тебя просто потому, что ты ребенок. Он будет мучить тебя, он будет мучить твоего друга, и он будет использовать тебя, чтобы навредить твоим близким. — Я знаю это! — отрезал Луффи. Он так хотел уйти. Он хотел вздремнуть, он хотел настоящей еды, он хотел быть сухим, он хотел быть вне клетки, темноты и холода. Мысль о том, что придется вернуться в этот адский ящик, заставила его замолчать. Как мог этот тупой человек сидеть там, скорее всего, в сухой одежде и читать ему лекции о последствиях.       А ещё был Эйс. Черная Борода прямо сказал ему, что он здесь только для того, чтобы заставить Эйса подчиняться ему. А затем, как только они с ним закончат, он либо присоединится к ним, либо Тич убьет его. Луффи ненавидит, ненавидит, НЕНАВИДИТ мысль о том, что его используют, чтобы навредить Эйсу. Что он может потерять своего старшего брата. Единственный, который у него остался… Но как бы он ни презирал его, факты были просты. Луффи никогда, я имею в виду никогда не бросал своих друзей, чтобы спасти себя. Не сейчас и никогда. Людей, которые делали подобные вещи, он ненавидел больше всего. — Ты, — сказал он, изо всех сил имитируя тон мужчины, — не можешь указывать мне, что делать. Я собираюсь помочь Татчу, тогда мы оба сбежим или нас обоих поймают при попытке.       Нет ответа на это, да? Удовлетворённый тем, что он выиграл спор, Луффи вернул Муши на прежнее место. Он уже собирался повесить трубку, когда мужчина ответил ещё раз. — Подожди, — его голос потерял всю свою властность, и теперь он звучал устало и очень старо.       У Луффи действительно не было времени на это дерьмо, и все же он чувствовал бы себя неловко, если бы повесил трубку, когда он так звучал. Это было бы грубо, как сказал Макино. — Он в порядке…? — Нет, я думаю, что он умирает. — Такт не был одной из сильных сторон Луффи. «…» — Вот почему я даю ему лекарство. — Понятно. — Между ними прошло несколько неловких ударов, и Луффи начал терять терпение. У него было не так много времени, и ему все ещё нужно было найти ключ от наручников из морского камня, иначе, очевидно, он застрял бы так навсегда. — Скажи мне, сынок. Ты хоть знаешь, где вы? — Да, мы в каком-то городе под названием Джайя, это Грандлайн. — Откуда ты это знаешь? — удивлённо спросил мужчина. — Я видел это на вывеске. — Вы добрались до берега? — Умм, — подтвердил Луффи. — Очень далеко. Мне потребовалась целая вечность, чтобы снова найти корабль.       Прошла ещё одна неловкая пауза, и Луффи наполовину ожидал услышать еще одну лекцию. Но вместо этого он рассмеялся. — Ясно. Мы все ещё далеко, но мы идём так быстро, как только можем. Чего ждать? — Ты идëшь сюда? Зачем? — Я забыл тебе сказать, — прогремел голос. — Меня зовут Эдвард Ньюгейт, но мои дети зовут меня просто Ояджи. Я капитан Татча. Приятно познакомиться, Луффи… — Монки Д Луффи. — Луффи ухмыльнулся. — Татч рассказал мне о вас, ребята. — Д да? Это значит… — Белоус размышлял про себя. Маршал и Луффи, вероятно, разрывали друг друга на части. — Иди быстрее, Монки Д. Луффи, и я благодарю тебя за помощь моему сыну. — Не беспокойся об этом. — И он знал, что имел это в виду.       И вот так Луффи ушел, без сомнения решив выполнить свою невыполнимую задачу без малейшего колебания или страха.       Он встал из-за стола, чтобы отдать приказ об отъезде своим детям. — Они действительно братья. — Он думал вслух. Они были одинаковыми.       Мало ли он знал.

***

      На улице была ночь. Он так много мог рассказать. Он мог видеть звезды на небе и чувствовать, как влажный летний воздух касается его лица. Звук ночных цикад дрейфовал среди деревьев, создавая мягкий ритм. Он все еще был в полусне. Он смутно заметил два тела по обе стороны от себя. Он застонал, было слишком жарко для этой дополнительной изоляции. Он оттолкнул заблудшую руку от груди и перекатился на бок, где мат под ним был прохладнее.       Его покой был нарушен через несколько мгновений, когда чья-то нога ударила его по лицу. Как ни странно, он к этому привык. Он зевнул, откинувшись в общем направлении для добрых дел, и получил сонное бормотание «прости». И все было в порядке с миром. — Сабо, — спросил более легкий голос. — Ммм, — сонно пробормотал он в ответ. — Прости за очки.       Сабо уткнулся лицом в мат под ним. — Хорошо. — Он сказал в матрас. Он предпочел бы вернуться ко сну. В конце концов, это были всего лишь очки, которые он выудил из мусора. Он относился к ним так же сентиментально, как к чьему-то выброшенному. Кроме того, не было ничего, что он не мог бы исправить. — Кей.       И снова погрузились в молчание.       Сабо проснулся, зевая, потягивая усталые конечности. «Странный сон», — подумал он, вставая.       Герцог был успешно убит. Мистер Герцог оказался настолько невероятно раздражающим и заносчивым, что никто не мог написать «спасти» перед его именем. Таким образом, он принял исполнительное решение. Тот, который значительно улучшил его головную боль. Если он попадет в беду, то будет винить в этом почерк Хака.       Он торопился назад так быстро, как только мог, но, как оказалось, это не имело значения. Малыш исчез. Очевидно, проблема, в которой оказался этот мальчик, была из разряда «исчезновение в ночи». Он ничего не мог сделать, это было не в его руках. Тогда почему он так себя чувствовал?       Он взял свою шляпу рядом с собой, когда вышел со склада. Он должен был зайти вчера, но что-то помешало. Нет смысла делать это сейчас, он в любом случае получит лекцию от Коалы. Пришло время вернуться на базу и лично получить от неё шишки. Может быть, тогда он, наконец, смог бы немного поспать, если не считать часового сна, который ему удавалось захватить тут и там. Коала называла его трудоголиком. Наверное, это было справедливое замечание.       Его ботинки цокали по полу, возвращая его на окраину. Он вызвал воронов несколько часов назад, так что они, должно быть, уже близко. «Ты совершаешь ошибку.» — Его разум упрекнул его. — Это не в моих руках — напомнил себе Сабо и раздражающей части его мозга, именуемой совестью. Малыш действительно пропал. Сабо знал, что он все-таки позаботился обо всем. Можно было только догадываться, почему он так в это вложился.       Хотя он и почувствовал приступ раскаяния, когда вспомнил лицо ребенка, ему было больно, он был напуган, и теперь он снова был один. Он почувствовал ту же искру ярости, что и раньше, но подавил ее. Какого черта он делал? — Отпусти, Сабо. — строго сказал он себе. Когда он вернётся на базу, ЕСЛИ его совесть все ещё мучает его, он взглянет на несколько плакатов с наградами и попытается сопоставить уродливую рожу с таким же уродливым именем. Но это был долгий путь.       Он поднял голову и увидел знакомые темные тени, кружащиеся над ним. Здесь были вороны. Он инстинктивно потянулся к очкам, но на полпути вспомнил об этом жесте. О, это было верно, он отдал их.       Он взобрался на спину вожака, сел, скрестив ноги, и стая улетела. Парящий над лесом, который уступил место городу и, наконец, морю. Свежий воздух обжигал ему глаза, заставляя вспомнить их единственное полезное применение. — Может быть, это все-таки не сон.       Он всегда задавался вопросом, как ремешок порвался, а затем был снова сшит. «Одна загадка раскрыта», — саркастически подумал он.       Так это было… настоящее воспоминание? Это было ново. Может быть, однажды он вернёт их всех.       Сабо никогда не пытался вернуть их. Насколько он мог судить, возвращать было нечего. Дракон сказал ему, что он был несчастным благородным ребенком, который пытался сбежать. И, к несчастью, столкнулся с тенрюбито и его причудливым золотым пистолетом.       В общем, ничего особо запоминающегося там не было. Вероятно, просто много скучных политических уроков и овладение навыками, которые, возможно, никому никогда не понадобятся. Например, мастерство игры на мандолине, которое стало для него неприятным сюрпризом несколько лет назад. Не говоря уже о шрамах на спине. Звучало как благородное воспитание во всей красе.       Он покачал головой. Какое ему теперь дело? Как те очки, которые он выудил из хлама и хранил все эти годы? Просто сентиментальная чушь, которую он считал ниже своего достоинства. Хотя, если быть честным, ему скорее нравилось, как из-за сломанного ремешка качались линзы. Это было очень… неправильно.