Заметая следы. Запах корицы и карамели.

Неистовый плач природы прекратился лишь к вечеру следующего дня. Лето убежало вприпрыжку, с радостью отдав вожжи осени, оттого холодно и мерзко на улице. Кругом лужи мутные, в которых птицы купаются, листва, смешанная с грязью, детская площадка пустая в темноте, фонарь один оживляет мертвый двор жёлтым свечением. Качели детские с воем надрывным скрипят, распугивая даже собак бездомных. А ему домой возвращаться страшно до смерти, до мороза трясучего и тошноты, вот и сидит на них битый час. Пытается с духом собраться, чтобы порог перешагнуть и в глаза ей посмотреть. В этот раз обычной пощечиной не отделаться. Весь день амебой проходил - спал всего два часа. Из-за усталости мозги набекрень, оценки ниже, совесть грызёт за то, что мог лучше ответить. Горько так на душе, что плакать охото, но сил не осталось. Помог бы кто, вытащил из состояния монохромного, просто бы поговорил, сказал, что той оценки достаточно, что он не зря старается. -Хенджин? - словно откликаясь на зов души, Чан появился как из воздуха. Улыбнуться захотелось, обнять его крепко-крепко, носом в шею мощную уткнуться да в запах корицы зарыться, а пальцами - в волосах кудрявых. Почему он так действует на Джина? Не может же он влюбиться в него или… -Ты чего здесь так поздно? Так и заболеть недолго, - глаза у него сверхдобрые и нескончаемо глубокие, а от слов заботливых уголок губ наверх невольно ползёт. Тепло в районе груди растекается молоком топлёным. Ему никогда не было так комфортно с людьми. В Чане есть что-то особенное, что заставляет краски мира ярче блистать, дышать свободнее. -Воздухом дышу. После дождя свежее, - Хван положил голову, что казалась грузом непомерным, на цепь от качелей. -Вы тоже гуляли? - в глазах Чана промелькнула едва заметная печаль, - я Вас чем-то обидел? Извините, пожалуйста, я не хотел, - принялся тараторить Джин, заглаживая неведомую вину. -Нет-нет, все в порядке, Хенни. Но погода для прогулок правда ужасная, - зрачки его вновь солнечно заблестели, а у Хенджина гора с плеч свалилась. -Мне нравится. Спокойно, тихо. Есть свой шарм. Чан задумчиво покивал, сел на соседнее сидение и взглянул на небо, что усыпано звездами. Джин тоже поднял голову. -Хенджин, могу я спросить? Может, это и не моё дело, но… у тебя с матерью… как? - никто не интересовался тем, что происходит у него в семье. А Чан сделал это так по-доброму, так по-родному, как будто пытался помочь. Рассказать о наболевшем то ли от усталости, то ли отчего-то ещё захотелось. -Ну… Вы… не подумайте, что я жалуюсь. Но мы с ней часто ссоримся. В основном из-за учёбы и ничего серьёзного, так просто… - быстро сказал и тут же поправился Хенджин, пряча кисти рук в рукава худи. Голос в конце дрогнул, Джин, испугавшись, что сказал слишком много и Чан заметил его нервозность, повернул голову в его сторону, уповая на то, что тот беззаботно разглядывает небо. Однако Кристофер смотрел прямо на него. Не испепеляюще, не пытая, не пронизывая насквозь, как мать, а внимательно, с пониманием и готовностью унести на край света(?). Бабочки в животе запорхали так, будто второе дыхание проснувшись от вечной зимней спячки. -Ты поэтому… - Чан кивнул на руки Джина, а у того пот холодный от страха, что тайну раскрыли, пробежал. -К-как Вы… - Хенджин поник, перевёл взгляд на узоры, что носком кед вырисовывал на мокром песке. Придётся выслушивать пламенную речь о том, как это вредно, какой он слабак и далее по списку. Внезапно Крис на корточках перед ним оказался, за руки взял нежно и в душу заглянул. -Хенни, то, что ты делаешь - это не совсем хорошо. Однажды это может закончиться очень плохо. Возможно, в моменте тебе приносит это спасение, но… пожалуйста, можешь постараться больше не делать этого? Жизнь на самом деле - лучшее, что у тебя есть. Хочешь, могу показать? - сердце защемило, слеза одинокая прокатилась по щеке от осознания, что Чану на него не все равно, что не ругает его, а просит. Может, ради него стоит попытаться? Может, ради той мизерной надежды на светлое будущее, стоит жить? -Чшш, - Чан слезу ласково вытер, - давай обнимемся, м? Сразу легче станет. -П-правда можно? - когда он в последний раз кого-то обнимал? -Конечно, воробушек. Хенджин оказался в самых лучших объятиях в своей жизни, нос холодный пряча в шее горячей Чана. Спокойствие вперемешку с удовольствием растеклось по венам. Неужели люди каждый раз испытывают такое при обычных объятиях? Дурманящий запах карамели наполнил лёгкие, под пальцами ощущается тело Джина, что трясётся от холода воробушком, уши слышат его дыхание слегка сбившееся. И спасти его хочется от всех проблем, замести следы травм, чтобы навсегда забыл тот страшный сон. Прямо сейчас на руки взять и спрятать в своей квартире под одеялом тёплым и горячим молоком отпоить. Но это серая реальность, в которой он правой рукой владеет не лучше левши, в которой Хенджин просто сосед и школьник со шрамами на теле и в душе, которые останутся с ним надолго. В ней он не может поступить так, как до безумия хочется. В ней он возвращался со встречи с Минджуном, чтобы вновь работать, пока глаза не закроются от усталости. В ней призраки прошлого не дают покоя. В ней ему приходится врать о ценности жизни, когда сам в ней разочаровался. -Спасибо, что поговорили со мной, - Хван едва улыбнулся, а у Чана в голове ступор на секунду случился: благодарить за разговор. Хенджину не с кем просто поболтать? Некому рассказать о прошедшем дне, новостях, хобби, переживаниях? Светло-розовые полосы вдоль предплечий встали перед глазами. Как можно довести человека до такого состояния, что он свою жизнь перестаёт ценить? Кем надо быть, чтобы совершить это со своим сыном? -Не за что. Если захочешь пообщаться - знаешь, где я живу. Я всегда рад такому гостю, - сколько счастья в глазах Джина, Чан готов звезду с неба сорвать, лишь бы они никогда не гасли.