Сгорай

— Да, спасибо, Инк, эта вселенная вполне подойдёт для того, чтобы разобраться в себе, — Слеш погладил шейные позвонки и уставился себе под ноги. Он вообще старался избегать прямых взглядов с тех пор, как… как его охота на Найтмера обернулась раньше спасением его личного "сумасшествия", а следом и такого сладкого времяпрепровождения, что устроил ему спасённый очнувшийся Дрим не то в благодарность, не то просто от переизбытка чувств. Слеш не смотрел в глаза никому. Ему было стыдно. Ему было страшно, что они увидят по глазам, что ему понравилось, что он не против бы и повторить случившееся… и засудят, учитывая с кем именно это всё произошло. Его крылатого Дрима нельзя было назвать позитивным и правильным монстром. — Слушай, Слеш, это конечно не моё дело, но ты бы не мучился уж настолько сильно. Если тебе удалось немного расслабиться с тем, кто тебе симпатичен… тут нечего стыдится. Все мы взрослые монстры. Мы поймём. Всё нормально. Слеш заморгал часто, пытаясь понять откуда его друг мог вообще узнать, что с ним случилось что-то такое: — Ох, Инк, ты слишком проницателен. Но откуда… — Хах, ну да, я слишком понимающий для того, кто не имеет чувств? — он улыбнулся, — Я знаю когда какую краску использовать, практически без эмоций определяю какой цвет мне нужно выпить в конкретной ситуации, знаю как я меняюсь от синей или, скажем, розовой, я провёл наверное сотню часов, глядя на себя в зеркало после употребления эмоций, запоминая и высматривая изменения, Слеш. Так думаешь, я не смогу определить по выражению твоего лица, что у тебя недавно был секс? Ты был уж слишком доволен и смущён после того визита. Пхах, хотя нет, после визита твоего "знакомого" ты сиял, словно лампочка, не слабее! — Инк изобразил пальцами кавычки и улыбнулся как-то уж чересчур понимающе. — Ох, на самом деле у меня не было секса… почти… — стало почему-то совсем стыдно… и немного обидно. Обидно на себя самого, обидно на дурацкий договор, который выставлял Слеша своеобразным товаром, оплатой. Сдерживал от глупостей, которые так и подмывало совершить. Он боялся, а вдруг, получи Дрим то, что хочет и он… больше не станет помогать? Потеряет интерес. — М-м-м… не было секса? О, тогда я тебе даже завидую! Он большой молодец! А что он с тобой такое делал и как, что ты вернулся таким удовлетворённым? Я бы послушал в деталях... — Инк! Перестань, я не хочу тебе рассказывать! — О, извини, я всё забываю, что ты так же стесняешься, как и все остальные. Возможно, я как нибудь пообщаюсь с этим крылатым сам. Мне было бы интересно его расспросить о некоторых… нюансах. Обменяться, так сказать, опытом. Уж больно ты довольный. — Инк! — Всё, всё, прекращаю. Уже прекратил, — он поднял руки вверх, оголяя татуированные запястья, но вдруг завертел головой, прислушался и многозначительно улыбнувшись открыл портал. — Ладно, я вернусь за тобой ближе к вечеру, ты вроде хотел побыть один, если конечно тебе это удастся… удачи! Может на этот раз тебе повезёт и ты получишь немного больше… — Чего? Что такого должен был получить Слеш "немного больше" на этот раз, и почему вдруг ему не удастся побыть одному, он так и не понял. Как всегда Инк умудрился своими словами вогнать в ступор и запутать окончательно. Художник постоянно удивлял Слеша своими непонятными речами, особенно, когда пытался на что-то прозрачно намекнуть… или это был не намёк? Слеш не понял. Он пожал плечами, потянулся и выгнул спину вперёд, касаясь лбом коленей, а следом назад, отставляя ногу и руки вытягивая к небу. Он любил размяться, это помогало разобраться с мыслями, как и разговоры с собой, даже лучше. Слеш сделал несколько пробных выпадов, и подпрыгнув пару раз в воздух, припустил в среднем темпе вперёд, намечая себе будущий круг по поляне под тенью вон тех деревьев и вокруг круглого живописного озера с изумрудной травкой на берегу. Он не успел добежать даже до половины. — Сладкая вкусная Искорка меня снова смущает видом своих стройных ножек в этих чёрных подколенках. Ты просто милашка, извини, я не могу устоять перед тобой. Я украду тебя ненадолго... — сбили дыхание приторным и тягучим тоном, словами и наглыми ладонями с длинными пальцами, что скользнув сзади по спине занырнули на рёбра и, сжав грудную клетку, дёрнули вверх, отрывая тело от земли и поднимая в воздух. От резкого подъёма закружилась голова, а в глазах запрыгала поплывшая картинка. Слеш вжался в горячее тело, что тянуло наверх, задыхаясь прохладным от быстрого движения воздухом, поворачивая голову и втискиваясь носом в неприкрытые сегодня шарфом позвонки. В нос ударил запах жжённых трав, а руки, что скользнули за спину, защекотала мягкость перьев. — Дрим! — пискнул он и попытался уцепиться за нёсшего его монстра и ногами тоже. — Обожаю твою боязнь высоты, Искорка, настолько сладко и возбуждающе… — мурлыкнул Дрим, и крылья захлопали над головой чаще, — Сейчас, моя маленькая храбрая Саламандра, уже скоро, я был тут прежде, тут есть одно место, и там~ я хочу показать тебе… свою вершину, хочу, чтобы ты побывал на ней, почувствовал её твёрдость, попробовал на вкус зарождающиеся там ручьи… ох, никогда бы не подумал, что разговоры о горах могут так смущать. И-искорка! Что с тобой? Ты весь горишь, я чувствую твоё смущение! — Дрим стиснул рёбра теснее, носом упираясь в макушку и вдыхая странно манящий цитрусовый аромат, что исходил то ли от вечного оранжевого шарфа, то ли от самого мелкого по сравнению с ним скелетика, — Ох, Слеш, прошу тебя, перестань источать эти чувства, иначе мы не долетим. Ты слишком взбудоражен, а я слишком хорошо тебя чувствую, чтобы сопротивляться твоему желанию, эмпату сложно сдерживать себя, знаешь ли. И Слеш прячет глаза и сгорает от стыда. Что за мысли роятся у него в голове? Надо отвлечься, у него же есть на что отвлечься: — Тот осьминог, Найтмер, он действительно причастен к похищению моего брата? — правильный ход, полезный. — Ох, Слеш, он был причастен, я поговорил с ним ещё раз, увиделся уже без тебя, но твоего брата упустил. Как бы мне не хотелось получить своё вознаграждение прямо сейчас и поймать его для тебя… но его увели. — Увели?! — Слеш чуть не выпал из рук Дрима, — Куда? Ты видел его? Ты знаешь куда его увели? — Ох, осторожно, не вырывайся, глупый, ты же не умеешь летать. Я не видел твоего брата. Но я "слышал" его следы и он был здоров и цел, боли не было, только тревога, небольшой испуг и злость. О-хох… Много злости! — Дрим хохотнул и, оттянув край оранжевого шарфа зубами, лизнул белые косточки. — Как на него похоже. Вечно злиться во всех непонятных ситуациях, — Слеш лишь повел на такой жест плечом и улыбнулся. — Но если ты слышал следы, значит ты знаешь куда его увели! В какую вселенную? Куда же?.. Дрим? Чего ты молчишь? Дрим долетел-таки наконец до вершины и выпустил Слеша на каменную плоскость. Повёл плечом, будто сомневаясь в правильности принятого решения: — Я бы не хотел тебе говорить так просто. — Чт… постой, что? — Я боюсь… кгм-м… я хотел бы попросить у тебя частичную оплату по договору, — золотые крылья поднялись, а перья встопорщились блестя кончиками в воздухе. — Я уже просто не могу, Слеш, ты слишком сладкий, слишком желанный! Я хочу получить немного тебя уже сейчас. У меня иссякли все силы и терпение. Я хочу тебя. Хочу… частичную оплату, да, именно так! — в разноцветных глазах мелькнуло отчаянное безумие. Слеш оторопел. Он уже и забыл, каким сумасшедшим может выглядеть этот монстр в своём диком неправильном желании: — Частичную оплату? Ты имеешь ввиду… — Секс! — Дрим не стал ходить вокруг да около, он никогда не стал бы намекать или заменять слова, зачем, если можно сказать прямо? — Ты… ты предлагаешь мне продаться? — Слешу стало жутко обидно, — Ты хочешь купить меня, словно… какую-то проститутку? — Глупое сравнение, Огонёк. Да и я ни с кем таким тебя не сравнивал, я просто ставлю условие. Информация в обмен на разовый секс. У нас был договор, — Дрим ходит кругами, с интересом разглядывая Слеша. — Что так злит тебя, маленькая Саламандра? Мне нравится пить твою ярость, хоть меня и не питают такого рода чувства, но я не могу понять её причину. Слеш сжимает кулаки: — Причину? Ты хочешь услышать почему это предложение меня так злит? — он не сможет сказать это вслух, не сможет озвучить настоящую причину, потому что… потому что это слишком больно. Слишком... Слеша опять угораздило влюбиться не в того монстра. Он злится, потому что хочет услышать признание слетающее с этих губ, он хочет отдаться страсти, порыву, эмоциям за настоящие чувства, а не раздвинуть ноги за информацию! И ещё он боится, что стоит ему дать Дриму то, что он просит, и Слеш станет больше не интересен, что его бросят, оставят одного глотать слёзы, давиться горем, обидой и злостью. Так, как прошлый раз, когда он открылся. Только теперь даже не будет брата, который положит руку на плечо и утешит: — Откуда я знаю, что ты вообще не врешь, что ты и правда знаешь где Сильвер?! — кричит он вместо этого. — Я никогда не вру, Огонёк. Ну же, почему ты противишься, ты ведь и сам хочешь близости не меньше чем я, — Дрим прижимается сзади, опаляя висок дыханием. — Ты не пожалеешь. Тебе ведь понравилось в прошлый раз. Да, ему понравилось в прошлый раз, даже слишком понравилось, но в этом всё и дело. Слишком болезненно потом будет расставание, если сейчас дать себе привыкнуть, создать иллюзию взаимной любви. Слишком сложно будет потом отпустить. А он не хочет, чтобы ему опять было больно: — Убери прочь свои руки! Слеш вырывается, бьёт локтем в солнечное сплетение и с разворота ногой, отправляя замешкавшегося Дрима в короткий полёт. Крылья пачкаются в землю, в разномастных глазах мелькает азарт. Ему нравится играть с его маленьким любимым огоньком: — Ты хочешь поиграть в полную силу, Саламандра? Или ты хочешь, чтобы я тебе поддался? — Иди к чёрту! — Не думал, что ты любишь такие игры, Искорка... — в руках Дрима появляется длинная уже знакомая цепь. А в его грудь врезается огненный сгусток, раскидывая искры, прожигая дыры в одежде и оставляя чёрные обугленные пятна на костях. — Славно! — смеётся крылатый, — Тогда потанцуем. Меч свистит в воздухе в каких-то сантиметрах от черепа, огонь опаляет белые кости Дрима, что сумасшедшей бабочкой вьётся вокруг разъяренного Слеша. Цепь жалит короткими хлёсткими ударами, проходя по касательной, оставляя синяки и царапины, пламенное лезвие режет вскользь, с рассеченных костей падают капли кипящей магии, тая паром в воздухе. Дрим играет, дразнит, пропускает удары слишком близко к себе, смеётся: — Не похоже, чтобы ты хотел убить меня, Огонёк, ты не бьёшь, а гладишь! И Слеш рычит, чуть не роняя злые слёзы, он ведь не хочет навредить, лишь отогнать от себя, отвадить: — Да что же ты пристал ко мне, глупая птица? В мирах десятки существ, не боящихся сгореть, так почему бы тебе не попробовать купить их? — Слеш замирает, вытирая тыльной стороной ладони разбитую скулу, мечом упираясь в грудную клетку Дрима. — Мне не нужны другие. Мне нужен именно ты. Исключительно ты и никто другой тебя не заменит. И по щекам с тёмными фиолетовыми пятнышками скатывается оранжевая слеза: — Ты врёшь! Я не настолько незаменим, я совсем не особенный. Ты это поймёшь! И уйдёшь, как и все остальные! Так уходи сразу, зачем меня мучать, зачем заставлять привыкать к тебе? — Слеша прорвало, слёзы бегут по щекам, рисуя оранжевые дорожки, меч опустился и растаял в воздухе. — Ох, мальчик мой... И кто ещё из нас глупая птица? Посмотри-ка на себя, маленькая напыженная канарейка. Зачем тратить влагу организма на бессмысленные слёзы? Дай-ка я тебе подарю немного того, что чувствую сам. Может тогда, ты поймёшь... И влажной щеки касается рука, ведёт нежно, вырисовывая витки спирали, оставляя по себе золотистые искры, учащённое дыхание да расширяющиеся всё больше зрачки. — Я не хочу тебя заставлять, я не дам тебе слишком много, только маленькую часть. Теперь ты видишь, насколько ты мне нужен? Теперь ты веришь, что я хочу лишь тебя? Слеш дышит часто, утопая в том океане чувств, что обрушился на него после лёгкого касания длинных пальцев. "Маленькая часть" того, что чувствует Дрим… он не смеет выговорить и слова, лишь дышит поверхностно да глаз не может отвести от покрытого сажей, ссадинами и порезами монстра, который продолжает что-то говорить… — …хотел, чтобы ты сам решился, не думал, что ты станешь сомневаться в правде моих слов, в моих мотивах, забыл, что вы не чувствуете всё так, как я, что… — Заткнись уже, Дрим. Дрим замер. На него уставились горящими расширенными зрачками, глотая воздух. — Моя маленькая огненная саламандра… ох, извини, что так вышло, но я просто не могу сдержаться. И с тонких и таких хрупких на вид косточек стягивают одежду, ловят ртом частое поверхностное дыхание, обцеловывают и прикусывают следом. Слеш поддаётся, плавится под горячими пальцами, ложится послушно на спину, и его накрывают сверху. Дрим движется неумолимо сверху вниз, оставляя по себе следы и отметины, Слеш шипит от боли, когда зубы впиваются в белые кости, рисуют ровные ряды выемок, царапин, сам царапает треугольники лопаток, когда Дрим наконец спускается таки куда направлялся и принимается вылизывать оранжевую магию. Слеш стонет в ответ на горячие влажные касания к позвоночнику, рёбрам, шее, тонет вдруг в возникшей вновь перед взором красной и жёлтой гетерохромии глаз. Целует, переплетая языки и сам прикусывает жгущиеся губы, захлёбываясь испуганным всхлипом, когда его переворачивают со спины и укладывают на себя сверху, обнимая ногами и крыльями. Опаляют горячим шёпотом ушную ямку: — Хочу тебя, милый... Ох, что за смятение, Огонёк? Почему ты вдруг так растерялся? Неужели, тебе никогда не приходилось быть сверху? Как волнительно и прекрасно... Тогда я буду у тебя первым, — Дрим смеётся тихо, массирует руками оранжевую возбуждённую плоть, направляет, помогает отыскать нужное отверстие: — Резче, Саламандра, смелее. Не бойся сделать мне больно. Я хочу почувствовать эту лёгкую сладкую боль. Хочу тебя... — тихий шепот пускает стаи мурашек по белому черепу... И Слеш теряет контроль окончательно. Толкается, теряя вздохи. Горячие гладкие стенки, что сжимают его магию пульсируют в неясном ритме, влага кипит, испаряется и выделяется повторно, выпадая кипящей росой на жёлтой разгорячённой магии. Неимоверно жарко. Он не помнит, как двигался до этого, не помнит, когда вцепился зубами в белую плоскую ключицу, когда в левую ладонь скользнуло вынутое из-под вздымающихся часто рёбер горящее яблоко влажно-золотой души, а правая нашла напряженный член, что теперь роняет горячие липкие капли прямо ему в ладонь и Слеш целует в выгнутую шею стонущего, или уже скорее скулящего на одной ноте Дрима. — Больше! Сильнее, Слеш… а-А-аг-х-х. Да! Да! Ещё быстрее. М-в-х-х… В глазах горит огнём, камень трещит и краснеет от горячей страсти, лихорадочного удовольствия, что испытывают два монстра, чьи тела сплетённые вместе выбивают сумасшедший ритм. Кости трутся друг о друга до скрипа, с солнечных прокушенных в порыве накрывающего оргазма симфизов капает шипящая пузырящаяся магия. — Огонёк… ох, сладкий мой, да! — Дрим задыхается от бурлящих эмоций, от вожделения, впивается острыми фалангами в клетку тонких рёбер прежде чем снова провалиться в пучину страсти. — …х-Ха-ах-х… — у Слеша уже давно закончились слова. У него закончились даже мысли, и силы вот-вот закончатся тоже. Он совершает последние резкие движения и падает на широкую горячую грудь, не в силах сказать ни слова. … — Вот теперь я просто обязан достать для тебя твоего брата. Немедленно. Чего бы это мне не стоило... — роняет Дрим, гладя белую, покрытую испариной черепушку. — ...п-правда? Ты... всё-таки продолжишь? Я думал, ты успокоишься с поисками, получив то, что хотел... — Слеш пытается скрыть сомнение и грусть в голосе, он всё ещё не уверен, что поступил правильно. — Оу, прости? А разве я получил то что хотел? Ты обещал мне себя, целиком и полностью, в моё полное пользование и распоряжение. Меня не устраивает единичный секс в качестве оплаты! И-искорка, нет, это не совсем то. Ох, точнее, это совсем не то! — Я не обещал тебе с… — запнулся Слеш, вспоминая как были сложены предложения тогда в том уговоре. — Себя? — Дрим улыбается довольно и сыто, — Ну-ну, вспоминай-ка лучше, малыш. Я может и сумасшедший, но с памятью у меня всё нормально. — Дьявол! — Да, Огонёк, ты что-то хотел? — Дрим играет золотом крыла в воздухе. … — Нет, наверное уже ничего… хотя… да, хотел, хотел попросить тебя кое о чём... глянь вон там, ниже лопаток, Дрим, ты мне, по-моему… ребро сломал….