Важное

Джейсон видит сны. Часто. Но не запоминает их. В основном потому, что отрубается, едва его голова касается подушки. Но сейчас, пока вены очищаются, у него куча времени. И ни грамма сил противостоять им. Снам. Это воспоминание. Тот день, когда они спрыгнули с вертушки на вечно обжигающую пятки через толстые берцы землю. Когда взяли дом пастухов. Решение Колчека было прагматичным: он не стал брать дом штурмом, просто приказал схватить жителей, связать их и подготовить к допросу. А потом - обыскать весь дом, чтобы найти вход в хранилище Саддама. На пару минут он решил выйти на улицу, пока Рейчел собиралась разнести в пух и прах бывшего мужа. С ним как раз о чем-то разговаривал Ник - Джейсон подавлял порыв рассмеяться во весь голос, пока смотрел как его друг старается не закатить глаза от того, что ему, и еще парочке морпехов, рассказывает Эрик. Никакого оружия здесь нет, зато иракцев, в любую минуту, они рискуют встретить. Джейсон был согласен с Ником. Но, в отличии от сержанта, не мог позволить себе вольность высказать мнение. Стоящий рядом и глядевший куда-то вдаль Джоуи что-то насвистывал. Эту мелодию Джейсон слышал уже давно, еще в штабе. И она его успела так конкретно подзаебать. Надо подойти и сказать ему. Пока вместо него это не сделал какой-нибудь полковник. — Клянусь это Мервин на нас наслал проклятие. Джейсон усмехнулся. Блять, Джоуи как всегда. Надо вернуть его с неба на землю. — Я не верю в приметы, зубную фею и Санта-Клауса. — А в карму ты веришь? Стоп. Там не так все было. — Что? — переспросил его Джейсон. — Ну в карму. Высшую силу, которая настигнет тебя из-за твоих поступков, — в привычном для себя заумном виде, ответил ему Джоуи. Джейсон решил, что просто забыл, что ему тогда ответил Джоуи. Готов был поклясться всем богам мира, что Гомес начнет говорить что-то про похеренное рождество. Пока не услышал следующее. — Карма настигнет тебя, Джейсон. Ведь ты убил меня. Ты позволил мне умереть, а потом возродиться - в виде сраного вампира. Я убью тебя Джейсон. Как когда-то и ты меня убил. Колчек просыпается. Хватает ртом воздух. Легкие как будто отказывают. — Тише, тише, — слышит он голос, но не видит кто перед ним. В глазах пелена. Голос нежный, бархатный. Такой, который успокаивает, убаюкивает. Но Джейсону совсем не хочется спать. Не хочется возвращаться и дальше слушать Джоуи. — Что с ним? — спрашивает силуэт, нависший над Колчеком. — Перегрелся. Приходит в себя, — отвечает ему второй голос, более грубый и прямолинейный. Джейсон чувствует, как к горлу что-то подступает. Что-то вялое, кислое, с привкусом железа. Сглатывает. Сейчас даже нет сил повернуться и проблеваться. Тянет руки к глазам, пытается их протереть. Тут же ощущает касание мягкой салфетки к своим векам. — Не спеши. Ты долго спал. Опять этот голос. Да, говори больше. Он как будто ведет Джейсона через темный туннель к свету. Сам является светом. Слабым, но все-таки. Ведет вперед. Джейсон вздыхает. В легких по-прежнему мало воздуха. Так еще и горло першит. Откашливается. Пытается. Голос предлагает ему попить, Джейсон отказывается. Еще рано. И это подтверждает второй голос. Ему нужно проснуться. Чувствует покалывание. Сначала в пальцах рук, потом и в пальцах ног. Основание берец пережимает его голеностоп. Хочется снять. Тянется. И тут же его руку перехватывают. — Все хорошо, — шепчет голос. Боже. Что происходит? Открывает глаза. Наконец-то. Через силу, через "не могу", пытается. Один подается. Он видит свет. Не дневной, от лампы. Она стоит рядом с ним, рядом с диваном, светит в лицо. И человек, который держит его руку, отодвигает лампу. И Джейсон видит. Открывает второй глаз. — Са...лим? — отрывисто произносит он имя. И сам не верит в то, что говорит. Не может же человек, которого он, по собственной глупости, потерял год назад, просто так взять и спасти его из ада. Снова — Я здесь, Джейсон, — отвечает ему Салим. И Колчека снова накатывает волна эйфории. Только в этот раз совсем не химическая, не от наркоты или спирта. Настоящая. Другой человек подходит к нему, и Джейсон узнает его - это Зейн, не иначе. Так похож на своего отца. — Натрий закончился, — сказал он голосом доктора. Или медсестры. — Осталось прокапать магний. Чтобы его вновь не накрыло. А накрыть должно было. И это Джейсон знал. Но откуда это было знать Зейну? Он вроде как на археолога поступал, а не на медицинский. Неужели он... — А потом что? — спросил Салим. Он крепко сжимал дрожащую руку Джейсона, а теперь еще и положил на нее вторую. Чертов тремор. — Потом все по новой. И так еще несколько раз. Потребуется время, чтобы привести его в чувство. Думаю, тебе следует взять выходной в понедельник. Салим молча согласился. Это было видно по кивающей голове. Конечно, он согласится. Сделает что угодно, чтобы Джейсон снова не провалился в себя. Чтобы снова не видеть его таким. От себя стало тошнить. Ладно он один видел себя под наркотиками. И еще пару раз в компании "друзей". Но заставлять такого человека как Салим лицезреть, что с тобой делают таблетки, он просто не имел права. — Где я? — наконец выдавил из себя Джейсон еще пару слов. — У нас дома. У нас с Зейном. Джейсон, Аллах, ты бы себя видел! И хорошо что не видел. И не хотел видеть. И чтобы кто-нибудь вообще на него смотрел. Хотелось отвернуться к стенке дивана и спрятаться от всех, от всего мира. — Я вас ненадолго оставлю, — сказал Зейн, собираясь. — Надо пополнить запасы. Я собирал это все лишь на один раз. Салим попросил его быть аккуратнее. Время уже позднее, а значит не только соседи, но и остальные жители города, не должны понять зачем смуглый парень покупает набор юного нарколога. Они остались вдвоем. И Джейсон не знал, что делать. Рука Салима по-прежнему сжимала его. А глубокие карие глаза, которые он видит снова наяву, заставляли сжаться в этот диван еще пуще прежнего. Зачем он это сделал? Зачем спас его? Чтобы вот так вот сидеть и таращится, как на беспомощного? Как на того, которого жалко? Джейсон не хотел, чтобы его жалели. Хотел, чтобы Салим перестал на него смотреть, просто встал и ушел. Из своего же дома. И одновременно с этим не хотел, чтобы он отпустил его руку. — Как ты себя чувствуешь? — нарушил молчание Осман. А Джейсон не смог ответить: просто кивнул, надеясь, что за этим не последуют и другие вопросы. Более личные. Наивный. — Что случилось? — задал мужчина ему вопрос, ответ на который так старался отыскать в своей голове. Не хотелось придумывать что-то за Джейсона или сравнивать его с Зейном. Пусть и выглядели они одинаково: что тогда Зейн, в его восемнадцатый день рождения, что Джейсон пару часов назад. — А сам-то ты блять как думаешь? — огрызнулся Колчек, а потом удивился, как ему хватило сил произнести такую длинную, по меркам последних событий, фразу. Салим усмехнулся. И сильно обрадовался. От того, что наконец видит перед собой Джейсона - такого же грубого, неотёсанного, как и в 2003 году. Ему определенно становится лучше. Капельница действует. — Ты весь день провел здесь? Со мной? — Старался далеко не отходить. Немножко расслабившись, Салим пересел наконец с дивана на стул, на котором до этого сидел Зейн. Но руку не отпустил. — Ты же всю ночь не спал, машину вел. — Что? Ты думаешь, это я тебя привез? — А кто? — Зейн. Он тебя нашел, валяющимся в трущобах Ричмонда. Так значит то, что он пытался в бреду сделать с Салимом, он на самом деле пытался сделать с Зейном? Блять. Джейсон надеялся, что тот просто не так его понял. Что списал это на наркоту, а не на резко пробудившиеся чувства лейтенанта. — А как он..., - Джейсон наконец-то прокашлялся. — Как он меня узнал? — Я ему рассказывал, о наших приключениях. И о том, как ты меня не единожды спас. Спас. Какой он глупый, глупый Салим. Все еще думающий, что тогда именно Джейсон спас его чистую душу. Он что, все забыл? Или действительно так думал? Спас. Его вторая рука потянулась куда-то вниз, под журнальный столик. Салим вытащил оттуда блокнот. И, кое-как раскрыв, показал Колчеку. — Вот, по памяти нарисовал. Зейн все просил показать, как выглядит американец, решивший спасти иракца. Джейсон увидел набросок где он, с винтовкой, стоит на белом фоне и куда-то смотрит. Улыбается. Такая нереальная картина. Как будто бы Салим встретил Джейсона во сне, а не в жарком Ираке, когда тот думал - пристрелить или не пристрелить убегающего пастуха? — Красиво, — ответил на этот жест Джейсон и пообещал себе: когда Зейн и Салим уснут, он стащит этот блокнот, засунет себе в штаны и у Османа-старшего будет только одна возможность его как-то найти. О какой хуйне он сейчас думает. — Хочешь, я дам тебе побыть одному? Все же, должны быть границы. Границы. Не подумав Салим о них в пещерах, мог бы давно уже жить в этом ебучем доме, где пахнет пряностями, вместе с Джейсоном. Вместе с ним поливать цветы по утрам и встречать друг друга с работы, по очереди. Вместе готовить ужин, встречать Зейна с аэропорта. Вместе делать все эти прекрасные житейские дела, а не то, чем друг от дружки по отдельности занимались. Какой-то хуйней. Но он это ему не сказал. Промолчал. Дождался, пока Салим воспримет молчание за согласие и уйдет из комнаты. Долбоеб. Опять все проебал.