Важное

— Ты представляешь? Оказывается, это была паничка. Паническая атака, если точнее. В жизни ее не испытывал. Такое дерьмое чувство: время как будто останавливается, люди вокруг замирают, а ты, стоящий посреди всего этого пиздеца, еще и дышать не можешь – отчаянно хватаешься за грудь, а внутри все горит. Хуево, правда? — Правда, — отвечает Джейсон Гомесу, который только что описал другу, что происходило с ним пару минут назад в уборной, где лейтенант случайно застукал его, сгорбившимся над раковиной. Колчек был бы доволен двумя-тремя предложениями, вкратце объясняющими что с парнем не так. Но Джоуи был бы не Джоуи, если бы не превратил рассказ о простой паничке в драму, достойной постановке на сцене. — А откуда ты знаешь? Ведь сам сказал – в жизни ее не испытывал. — Это мне мама рассказывала. Говорит, у нас это семейное, — Гомес тычет пальцем в висок. — Ну, проблемы с мозгами. Нервяки там и прочее. Сказала, что когда я уеду в Ирак, паничка точно меня накроет. И ведь оказалась права – накрыла. Вот и Джейсона накрыла. Теперь, когда Джоуи нет. И некому объяснять, как с этой хуйней бороться. До Анны он все-таки дозвонился, когда, через силу, дополз до холодильника. А уже там – до телефона. Поблагодарил про себя хозяина за то, что тот купил телефон с таким длинным проводом. Распластался на полу, пока набирал номер. И напрягся внутри, когда ему ответили. — Джейсон, — услышал знакомый голос. — Ты в порядке? Слово «да» он повторил несколько раз. Пока Анна, не убедившись, что тот не врет, не попрощалась. И не попросила его впредь быть осторожнее. К кому осторожнее? К себе, что-ли? Нет, это точно невыполнимо. Весь оставшийся день он так и провел на ковролине. Боялся подняться. Боялся, что огненная волна снова его накроет. И в этот раз некому будет усадить его аккуратно на диван. Придется справляться самому. Как и всегда. Пришлось слегка встать, когда за окном стемнело. Когда Джейсон не видел уже собственного тела, не то, что мебели вокруг. Некогда белая стена, которая теперь была вся в пятнах, даже выглядела опрятно в темноте. Наверное как и сам Джейсон. Весь пропотевший от жара, который волнами то появлялся, то снова стихал, Колчек медленно пополз в сторону ванны. Сейчас холодный душ сделает свое дело. И ленивый вечер в компании недопитого пива и телевизора будет ему обеспечен. — А что ты делаешь, когда боишься? — Молюсь. А если не получается, то закрываю глаза. Так спокойнее. Никого не видишь. И ничего. Джейсон закрыл глаза, стоя под слабой струей холодной воды, вспоминая рассказы некогда единственного друга, которые он старался теперь отыскать в памяти. — Нет блять, хуйня какая-то. У меня не получается, — рычит от злобы Колчек, когда Джоуи пытается научить его медитировать. - Это же твой первый раз, — севший, как мудрый монах в дешевых индийских фильмах, Джоуи усмехнулся, увидев смущение парня. — Ты когда впервые бабу ласкал, тоже сразу понял что к чему? — А почему ты думаешь, что мой первый раз был с бабой? — игриво спросил его Колчек, пытаясь сесть в позу лягушки, в которой вот уже как десять минут уверенно чувствовал себя Гомес. Но завалился на бок. Ноги не слушались. — Расслабься, — прошептал ему Джоуи, вновь закрывая глаза. — Делай так, как тебе нравится. Твоя главная задача сейчас – ни о чем не думать. — Охуенно ты придумал конечно, ни о чем не думать. Да я только и думаю о том, чтобы тебя обойти. — Ха! Как всегда. Усевшись наконец на диван и включив телевизор, Джейсон пытался выкинуть из своего сознания надоедливо Джоуи. Блять, даже после смерти он его достает. Мало ли что-ли ему было при жизни? Снова закрыл глаза. Может получиться? Вспомнив, что уже включил телевизор, пощелкал на кнопки в поисках неработающего канала. И вот – нашел. Белый шум, шипевший на Колчека с экрана и ослепляющий его веки, только мешал. Джейсон прошипел. Да как тут вообще можно было расслабиться? У Джоуи это получалось в любом месте, в любое время. Месяцами практикуя эту буддистскую хуйню, он, когда случался какой-то пиздец, уходил в себя. Не всегда, конечно же, получалось. Особенно, когда прилипший к нему в Ираке Мервин шептал на ухо непристойности – что-то про мамок. Но его Гомес тоже пытался приучить к «народной медицине». Натан сбегал от него как ошпаренный, стоило Джоуи только закрыть глаза и присесть – все в ту же позу мудрого монаха. Телевизор Джейсон выключил. В комнате снова стало тихо. Тишина его убивала. Раньше била по голове, заставляя отвлечься хоть на что-то. Сейчас – заставляла снова скрючится, снова почувствовать эту боль в груди. Блять! Как он будет учиться медитировать, если только от одной тишины его организм готов взорваться прям так, на месте? Это невыносимо. И совершенно глупо. Был другой способ отвлечься. Всегда действующий, пусть и чертовски опасный.

***

Ноги сами вели Джейсона Колчека в центр. Почему-то ему казалось, что именно там, в темных переулках, он найдет людей, которые по-быстрому толкнут ему дряни. Кодеин, героин, другие опиоиды... не важно. Лишь бы хоть что-то. Джейсон не знал, что теперь, в 2004 году, популярно у наркоманов. Хотел бы он и дальше не знать. Но упороться сейчас было лучшим решением, чем пытаться заснуть под стоны мертвого Джоуи в башке, погружавшегося в транс, в отличие от Джейсона, прямо там. — Эй, парень! Дурь нужна? О, этот мужик, стоявший прямо возле бара, был сейчас кстати. Он сам его нашел. Что это было, если не судьба? Рука скользнула в карман быстрее того, как перед Джейсоном вывалили варианты, что сейчас были в продаже. В 2004 оказался популярным экстези, который бы не только обрубил перевозбужденному Колчеку его стремление к тупым идеям, у которого внутри все еще горело, но и обеспечило бы ему пару дней осознанного голодания, а также обезвоживания. Работы у него не было, денег хватило бы еще на месяц. Не идеальный ли момент, чтобы, наконец, улететь? Утонуть в карих глазах, как он и планировал. А они ему явно будут мерещатся во время прихода. Пачка денег перемещается из кармана Джейсона в руку нарика. Оба довольны. Джейсон не дожидаясь, когда дойдет до квартиры, сунул таблетку под язык и начал ждать. Мужчина по-быстрому объяснил ему, что эффект начнется лишь через полчаса, а продлится – все шесть. А если повезет, то и дольше. Колчек рассчитывал, что ему повезет. Должно же было повезти. Хотя бы раз в жизни. Черт, как же ошибалась Анна Гомес, называя Ричмонд прекрасным городом. Хотя, для кого как. Сейчас Джейсон Колчек, ожидающий, когда его наконец накроет, не мог не нарадоваться от осознания, что скоро его, при этом же, и отпустит. Накроет волной счастья, пусть и химического. И отпустит от всего внутреннего, что бы он, если мог, вырвал бы сам из себя. Даже кухонным ножом. Идя по уже знакомой дороге, Джейсон ощущал, что день, так хреново начавшись, не плохо заканчивается. Даже очень неплохо. Таблетка начала действовать словно фильтр. И теперь центр города не казался ему таким же унылым и серым, как в начале месяца. Блять. Его что, уже накрывает? Нет, это не должно было начаться так. Тот нарик сказал – через полчаса. И только сейчас Джейсон Колчек понял - он принял в себя первую попавшуюся таблетку на пустой, мать его желудок, не видевший внутри себя ничего, кроме пива, вот уже как второй день подряд. Захотелось сблевать, но Колчек сдержался. Слишком уж дорого стояла одна таблетка, чтобы вот так вот глупо с ней распрощаться. А ноги подкашивались. Как тогда, при паничке. Что, снова накрывает? Это себе уже говорит не он. Не его внутренний голос. Джоуи. Какого хера ты перебрался уже в мозг? В сознанку? Гомес смеется. Прямо как тогда, перед операцией. Смеется с очередной шутки Мервина, сидя в вертушке. — Мервин! Чем твоя мама похожа на торнадо? — Ну расскажи, сука. — Засасывает насмерть. Вот и его засосало. Так сильно, что казалось, будто Джоуи, который меньше его чуть ли не в два раза, завладел телом Джейсона. Бесповоротно и окончательно. Блять. Не на этот эффект он рассчитывал. Задача была отпустить, вытолкнул из своей башки этого чокнута придурка, все еще ржущего там, внутри. Уже и вместе с Мервином. — Смотри. У твоей мамы такая дыра, что в ней как-то потерялась команда спелеологов. — Ну бля. Давно это сочинил? — Хорош прикол? У меня таких красавцев целый батальон! — Да, твоя мамка так и сказала. А что же она тебе блять не сказала, что сидеть в чужой голове после смерти, сука, как минимум неприлично? Джейсон хватается за голову, давит пальцами на виски. Если уж не получается вывести Джоуи оттуда таблетками, то попытается хотя бы силой. Выдавит его оттуда как прыщ, как фурункул, расплескав весь гной по роже. Но лучше он будет кряхтеть в свои очках где-нибудь снаружи, в галлюцинациях Джейсона. Может даже с Мервином. Но не здесь! Не в его блядской голове. Ноги сдаются. И Джейсон падает. Ударяется коленными чашечками об асфальт, не замечает боли. Падает на правый бок и, словно эмбрион, обнимает себя за колени. Становится жутко холодно. Хотя внутри все по-прежнему жарко. Это что, так выглядит смерть? От внезапного передоза, который был вызван очередной тупизной лейтенанта? И как ему только звание такое дали. С его то мозгами. — Блядь, — только и смог простонать лежащий Джейсон, дрожащий от холода, который проходился по рукам, пробирался внутрь, через кожу, а потом сталкивался с огнем, что был в нем, и происходил взрыв – как тот, что создал эту ебучую планету сто миллионов лет назад. — Блядь, — снова заныл Джейсон, пытаясь закрыть глаза, хоть и боялся. Джоуи определенно уже был готов там его встретить. В тишине. В пустоте. И теперь еще и во тьме. Веки становились тяжелее. Бороться с резкой усталостью не представлялось возможным. Как и хоть как-то пошевельнуться. Хотя бы отползти от дороги подальше, чтоб его не задавила машина или какая-нибудь дама с ребенком, принявшая его за бомжа, не споткнулась. Почему-то Джейсон в этот момент думал о других. Не о себе. С собой то было уже все понятно. Он скоро умрет. Так же тупо и бессмысленно, как и когда-то родился. И зачем? Снова вопросы без ответа. Снова агрессия, появляющаяся внутри из комка боли. Боли и слез, уже вытекающих из его глаз. Липких глаз. Агрессия подавляется. Самим Джейсоном. Без нее и так все горит в груди. Люди впереди не шли к нему на встречу. И это радовало и огорчало одновременно. Никто и не попытается поднять его с асфальта. Все оставят его лежать тут, на холодном асфальте, пока зима, которая должна была наступить вот уже через месяц, не накроет его толстым слоем снега, превратив в сосульку, как того парня из «Сияния». Но все же одна фигура, медленно и аккуратно подходившая к парню до этого, решила дотронуться. Сначала Джейсону показалось, что это был полицейский – сейчас коснется его головы ботинком и поймет, что ему недолго осталось, и уйдет. Но фигура, так и не ускользавшая из его уже хромого зрения, не убирала руку. Наоборот, старалась приподнять опустившую голову Джейсона. Заглянуть в его полуоткрытые глаза. Глаза. Снова они. Карие и глубокие, как ебаный океан. В которых была когда-то мечта утонуть. Но она исчезла раньше, чем зрение Колчека. И он наконец, закрыв глаза, спросил. — Салим?