Доля

***

      Элиф-хатун вернулась в гарем, оставив Хюррем-султан и Айяса-пашу в саду для беседы. Девушка находилась в том состоянии забытья, которое было после её первой встречи с Великим Визирем. «Такое чувство, будто я знаю его тысячу лет, — размышляла гречанка. — Словно мы и раньше общались так близко, стояли так близко…». Элиф покраснела, вспомнив об этом моменте. Она мечтательно придумывала варианты развития событий и чувств, которые могли бы случиться, если бы… «Ах, если бы госпожа не пришла!» — воскликнула девушка. Но вдруг ей стало стыдно за все эти мысли и она помотала головой, развеивая их. «Хорошо, что она пришла, иначе могло случиться непоправимое» — добавила в уме Элиф. До обеда девушка решила провести время с пользой, поэтому пошла в класс, где занимались другие рабыни и присоединилась к ним. Но как и в тот раз, мысли возвращались к одному и тому же, сознание искушало гречанку тем, как всё могло бы закончиться! От этих мыслей девушке становилось тошно.       Когда занятие завершилось, Элиф пошла в общую комнату и хотела сесть за столик, чтобы пообедать, но её окликнул Сюмбюль-ага, засеменивший в её сторону. Главный евнух гарема в своей обыкновенной манере объяснил Элиф, что Хюррем-султан ожидает её и ей надо бы поторопиться. — Но как же обед, ага, — смущённо пролепетала гречанка. — Ничего не знаю, хатун, — Сюмбюль отмахнулся. — Иди давай, а то ещё разгневаешь жену Султана!       Элиф грустно взглянула в сторону накрытого стола, за которым уже во всю жевали яства девушки, и пошла вместе с евнухом. В это время в своих покоях Хюррем-султан беседовала с Афифе-хатун. Кормилица Повелителя в своём обычном чёрном облачении, сгорбившись стояла подле Хасеки. — Афифе-хатун, — Хюррем жестом отпустила рабынь, что закончили сервировку стола и посмотрела на старую женщину. — Ты же знаешь всё про всех девушек в гареме? — Не сказать, что всё, госпожа, но если за ними водится какой-то грех, я тут же об этом узнаю, — голос кормилицы падишаха был по-старчески хриплым, но в нём чувствовалась та строгая почтительность, что присутствовала в тоне каждого слуги со времён покойной Валиде-султан. — А вы почему интересуетесь, госпожа? Неужели, одна из рабынь успела провиниться перед вами? — Вовсе нет, просто меня заинтересовала одна девушка, что с недавнего времени служит Шах-султан, — Хасеки поморщилась, произнося имя знойной султанши. — Её зовут Элиф-хатун. Кто она такая? — О, это очень красивая девушка, — лицо Афифе-хатун озарилось искренней улыбкой, расправившей одни морщины и создавшей множество других. — Она очень талантливая, ею довольны учителя. — А что насчёт характера? — Хюррем изогнула одну бровь. — Ссорилась с кем-нибудь? — Что вы, госпожа. Элиф и мухи не обидит. Она молчаливая и робкая, всё время в себе, с девушками общается редко, поэтому и ссорится ей незачем, — Афифе-хатун внимательно следила за Хасеки, которая довольно кивнула. — Замечательно, тогда сейчас поглядим, права ли ты, — любимая жена султана жестом отпустила Афифе-хатун.       Сюмбюль провёл Элиф-хатун по длинным лабиринтам гарема и вывел её к главным комнатам — покоям покойной Валиде, которые ныне занимала Хюррем-султан. Рабыни у входа открыли двери и Сюмбюль провёл девушку внутрь. Евнух поклонился, приветствуя госпожу, тоже сделала и Элиф. Хюррем одарила слугу улыбкой и жестом отпустила его. — Проходи, Элиф-хатун, — Хасеки махнула рукой, приглашая гречанку к накрытому столу, — Пообедаем вместе.       Элиф хотела отнекиваться, ведь это было бы дерзостью с её стороны, но жена Султана столь убедительно и просто сказала это, что она не смогла отказать. Рабыня поклонилась в знак почтения и благодарности и села на одну из подушек. Она была очень голодная, но терпеливо ждала, пока султанша начнёт разговор, либо первая притронется к еде. — Ты чего не ешь? — Хюррем заметила стеснение девушки. — Не бойся, я же не подлила в тарелки яд, — Хасеки явно намекала на все те попытки представителей Династии отравить её, но эти слова она сказала беззаботным голосом.       Сочтя, что отказ от еды будет высшим неуважением, Элиф позволила себе поесть. Она наслаждалась каждым кусочком пищи, а Хюррем-султан, медленно пившая щербет, наблюдала за ней. Хасеки изучала взглядом особу, что некоторое время назад общалась с Великим Визирем и оставила его в смущении. Кудрявые каштановые волосы Элиф заплела в косу и украсила голову витой заколкой. Хюррем отметила для себя её кроткое выражение лица, красивый прямой нос и опущенные вниз глаза, как у лани. Жена Султана осознала, что ей нравится эта девушка своим очаровательным образом. — Элиф-хатун, — рабыня подняла глаза на султаншу. — Скажи мне, давно ли ты живешь в гареме? — Не очень, — ответила гречанка. — Мне было четырнадцать, когда меня продали во дворец. — Тебе здесь нравится? — Разумеется, госпожа, — Элиф немного помолчала, а потом добавила. — Благодаря вам, гарем стал райским местом. — Славно, — Хюррем искренне улыбнулась.       После этих слов воцарилось молчание, продолжавшееся до тех пор, пока обе собеседницы не закончили трапезу. Хюррем всё это время продолжала изучающим взглядом скользить по лицу и одежде рабыни. Она старалась понять, что же в ней такого, кроме внешности, очаровательного. Дождавшись момента, когда столовые приборы были отложены, Хасеки завела всё такой же отстранённый разговор, который характерен своей пустотой и стеснением обоих собеседников. Хюррем увлечённо рассказывала какие-то истории, произошедшие с ней ещё в бытность её простой наложницей. Элиф внимательно слушала управляющую гаремом, но порой она отвлекалась и погружалась в свои мысли, теряя нить диалога. Когда уже прошёл добрый час, Хасеки решила, что пришла пора приступить к делу. — Я слышала, что ты недавно встречалась с Рустемом-пашой, — госпожа получила в ответ утвердительный кивок. — Надеюсь, он тебя не напугал? — Что вы, госпожа, — Элиф улыбнулась. — Мы с Пашой просто побеседовали.        И снова неловкая пауза, превратившаяся в минутное молчание. Гречанка чувствовала себя максимально неуютно, а Хасеки всё никак не могла правильно выразить свою мысль, чтобы и узнать что-нибудь интересное, и не спугнуть напором робкую девушку. В итоге, она рискнула. — Послушай, Элиф-хатун. Ты необычайно красивая девушка, достойная большего чем прислуживание Шах-султан, — Хюррем решила говорить откровенно настолько, насколько это нужно было для большего успеха. — Госпожа, я довольна своим положением при Шах-султан, — Элиф встревоженно улыбнулась. — И моя единственная задача — верно служить ей. — Само собой, — Хасеки сделала удивлённо-насмешливое выражение лица, — однако ты не знаешь про судьбу одной рабыни, что находилась на службе у Шах-султан, — Хюррем на секунду задумалась, вспоминая имя этой девушки, выдуманной ею только что. — Кара-хатун, по-моему. Слышала про неё? — Нет госпожа, — Элиф старалась вспомнить, была ли эта девушка вообще, но ей уже стало некомфортно. — Значит, была такая девушка, что верой и правдой служила сначала Шах-султан и это в то время, когда у неё на службе состоял Мерджан-ага, — Хюррем вскинула бровями, — а потом и её дочери. Однажды, Эсмахан-султан поручила ей одно дело, ответственное и секретное настолько, что девушка знала только место и имя человека, к которому ей нужно было прийти. Когда Кара-хатун пришла к одному из домов, из-за угла вышел незнакомец и подошёл к ней, назвавшись тем самым именем. Он передал ей письмо и исчез. Служанка вернулась к госпоже и отдала ей это письмо, которое оказалось любовным от какого-то бея, — Хюррем перевела дыхание, и продолжила рассказывать какие-то невероятные события, развернувшиеся после получения этого письма. — Шах-султан узнала обо всём этом позоре и о том, что в нем была замешана её верная, но ужасно болтливая, служанка. Понимая, что такой стыд нужно сокрыть и от мужа, и от общественности, Шах-султан предприняла отчаянную меру, — Хасеки подалась вперёд, сокращая расстояние до испуганной Элиф. — Она отрезала бедняжке язык, чтобы та не проболталась.       Выдуманная история была настолько нелепа и притянута за уши, что произвела должный эффект на Элиф. Её лицо стало белым, как полотно, губы крепко сжались, а немигающий взгляд был устремлён на Хюррем-султан, поражённую такой детской наивностью рабыни. Элиф через какое-то время осмелилась спросить о дальнейшей судьбе Кары-хатун. — Никому не известно, что в итоге с ней сталось, — Хюррем отпила щербет. — Но истинно одно — находясь на службе у Шах-султан или у её дочери, ты ходишь по краю. Они в любой момент пустят тебя в расход, даже не задумавшись о твоих чувствах и мечтах, которые они пообещают исполнить, — эта фраза вызвала у гречанки дрожь всем телом и учащённое сердцебиение, не дававшее ей нормально дышать.       «Рустем говорил тоже самое, неужели это правда?» — Элиф совсем запуталась. Она не понимала кому ей верить. Гречанка опустила голову на грудь и задумалась, постукивая своими маленькими пальцами одной руки по костяшкам другой. Хюррем сидела неподвижно, глядя на рабыню, и будто выжидала, что же она для себя решит. Однако Хасеки поняла, что Элиф-хатун полностью безвредна для неё до тех пор, пока Шах-султан не надавит на неё посильней. Гречанка, наконец, очнулась от оцепенения и посмотрела на Хюррем-султан. — Так что же мне делать, госпожа? — этот вопрос прозвучал с искренней мольбой. — Самое главное — не переживать и наблюдать за происходящим, до поры до времени, не вступая в грязные игры Шах-султан, — твёрдым голосом произнесла Хасеки. — Старайся налаживать общение с Рустемом-пашой. Я ему полностью доверяю.       Если думая о Мерджане-аге, Элиф бросало в дрожь, то слыша имя хорвата она еле сдерживала какое-то внутреннее… «Отвращение? — пронеслось в мыслях гречанки. — Да, он какой-то… Неприятный». После разговора в саду с Айясом-пашой, Элиф стала сомневаться в том, что Рустем тогда сказал правду. Хотя, она всё ещё не могла понять где эта самая правда в этом водовороте придворной лжи. — Госпожа, если позволите, то мне нужно вернуться во дворец Хатидже-султан, иначе султанша будет гневаться, — Элиф чувствовала, что не может больше тут оставаться, иначе эта гнетущая атмосфера уничтожит её. — Конечно, Элиф-хатун, — Хюррем кивнула. Хасеки хотела что-то добавить вслед поклонившейся и ушедшей девушке, но быстро передумала.       Гречанка вышла, а если быть точнее, выбежала из покоев госпожи и таким же ускоренным темпом пронеслась по всему гарему. Она забежала в комнату для слуг, где лежал её дорожный плащ и, небрежно накинув его на плечи, так же быстро покинула дворец.

***

      Рустем-паша, закончив все свои дела во дворце, ждал кого-то у главных ворот, переговариваясь со стражниками. Когда на тропе появилась фигура в чёрном кафтане, хорват вышел вперёд и поклонился, приветствуя мужа Шах-султан. — Лютфи-паша, — голос Рустема звучал как обычно хрипло, с какой-то самоуверенной насмешкой. — Рустем-паша, давно тебя не видел, — съязвил Лютфи, смерив взглядом расшаркивающегося хорвата. — Чего тебе надо от меня? — Паша, вчера вы мне велели понаблюдать за служанкой Шах-султан, — Рустем не успел закончить фразу. — Надеюсь, ты не прятался для этого в бане, — прыснул Лютфи-паша. — Что вы, — приспешник Хюррем хотел сострить в ответ, но подумал, что сейчас незачем затевать ссору, — я просто прогуливался в саду, видел их вдвоём с Великим Визирем. — Да что ты?! — Лютфи улыбнулся. — Что ж, замечательно. — Ещё как, теперь я понимаю ваши с Шах-султан планы, — Рустем объединил супругов намеренно, хотя прекрасно знал, что всем руководит знойная султанша. — Отлично, тогда просто следуй намеченному и получишь всё, что твоей шакальей душонке угодно, — Лютфи заложил руки за спину и ухмыльнулся. — Хотя, твоим амбициям даже Шайтан позавидует. — Ну что вы, Паша, мои желания такие же, как и у всех, — Рустем наметил ядовитую улыбку, — верно служить Османскому государству, не более. — Разумеется, — Лютфи-паша с иронией в голосе закивал. — Ты узнал что-нибудь интересное, о чём тебя просила госпожа? — Пока нет, Паша, но я работаю над получением информации, и, поверьте мне, скоро вы будете знать о Великом Визире всё, — рот Рустема-паши искривился, обнажая пожелтевшие зубы.       Лютфи-паша наклоном головы выразил свою светлую надежду на это и, распрощавшись с Рустемом, уже направился в сторону кареты, как вдруг его окликнул женский голос. Он обернулся и посмотрел на тропинку от дворца, где вдали замелькала стройная фигура несущейся по насыпи Элиф-хатун. Девушка, запыхавшись, подошла к третьему Визирю и присела в поклоне. Лютфи-паша многозначительно посмотрел на Рустема, который в ответ по-шакальи оскалился. — Откуда ты так бежала, Элиф-хатун? — поинтересовался Лютфи. — Я была у Хюррем-султан, боялась, что не успею во дворец Хатидже-султан вместе с вами, — гречанка перевела дух. — А то ехать одной в отдельной карете неэкономно.       Лютфи-паша понимающе хмыкнул и пригласительным жестом указал на уже подготовленную для них карету. Девушка благодарно кивнула и тут же присела в поклоне, прощаясь с Рустемом-пашой, пилившем её своим ехидным взглядом. Карета тронулась в сторону Ипподрома.