Доля

***

      Яркий месяц светил в сравнительно тёплую ночь середины Ноября над дворцом Топкапы. В покоях Шах-султан приятно потрескивали свечи, неярко освещавшие лицо женщины, хмурящейся на какие-то мысли, и тахту, на которой восседала госпожа. Своими тонкими пальцами она постукивала по пустой серебряной чарке, что в ответ издавала звонкий металлический шум. Уже несколько дней Шах размышляла о способах освобождения поста Великого Визиря для своего мужа. Холодная и расчётливая султанша, по велению своей овдовевшей сестры оказавшаяся в столице, не желала покидать её. А это значит, что нужно найти основание для постоянного проживания. Чем дальше её муж продвинется по службе, чем чаще он будет мелькать перед глазами у Султана своими заслугами перед государством, тем больше вероятность остаться в Стамбуле навсегда и больше не возвращаться в далёкую Конью. Но её лестные речи, что могли бы настроить Пашу против Хюррем, а та бы его испепелила своим гневом, не помогли. Великий Визирь был непреклонен. Устроить засаду слишком банально и опасно. Каких-то грубых ошибок, несмотря на неудачный поход, у Айяса-паши не было, поэтому оставалось лишь одно — сыграть на какой-нибудь его слабости. Раз надавить на него не получилось, стоит попробовать хитрость, что незаметно его устранит под видом несчастного случая. В тот момент, когда Шах-султан дошла до этих мыслей в своих думах, её горло неприятно затеребило и вызвало гулкий сухой кашель у госпожи. — Хатун, — просипела сестра султана. Двери в комнату отворились и внутрь зашла одна из девушек, — сходи на кухню и принеси мне воды.       Рабыня присела в поклоне, а затем подошла и взяла у султанши чарку. В тот момент, когда она склонилась над столиком, свечка с треском вспыхнула, и её свет пал на лицо этой девушки. Аккуратные правильные черты, слегка подведённые глаза, красивые каштановые волосы, забранные витыми заколками в необычную прическу — всё это увидела Шах. Султанша загадочно улыбнулась, но промолчала, в то время как в её голове хлынул новый поток мыслей, продолжавших старые думы. Вот она, хитрость, что поможет ей в борьбе за место под солнцем для мужа. Как только девушка вернулась с подносом, на котором стояла заполненная чарка и сладости, Шах-султан вновь вгляделась в её лицо. — Благодарю, — султанша взяла прохладительный напиток и отпила немного. — Ещё что-нибудь, госпожа? — рабыня склонила голову и сложила перед собой руки. — Нет, — Шах-султан опять таинственно улыбнулась, а когда служанка откланялась и направилась к выходу, султанша добавила. — Постой, хатун, — девушка замерла в ожидании. — Как твоё имя? — Элиф, госпожа, — тихо ответила служанка. — Элиф, — повторила Шах-султан, словно смакуя произнесённое имя. — Откуда ты родом, Элиф-хатун? — Я из Греции, госпожа. Меня привезли сюда ещё в детстве, вместе с матерью и братом, — заключила рабыня. — Хорошо ли ты учишься? Что умеешь? — продолжала расспрос султанша. — Учителя мною довольны, госпожа. Я умею играть на арфе, вышивать и танцевать. — Чудесно, — Шах-султан поставила на стол осушенную чарку. Её тонкие губы снова расплылись в загадочной улыбке, которая была адресована не столько словам рабыни, сколько собственным умозаключениям. — Я бы хотела послушать как ты играешь, и посмотреть как ты танцуешь, Элиф-хатун. — Для меня будет большой честью развлечь вас, госпожа, — служанка улыбнулась и присела в поклоне. — Славно, тогда приходи завтра утром в музыкальный класс, я оценю твои умения, — Шах-султан сделала жест рукой, отпуская рабыню.       Девушка откланялась и ушла, а султанша довольная столь быстрой находкой решения проблемы, легла спать.