В плену.

Лошадь остановилась, а за ней и все остальное. Лошадь могла бы пройти вперед, если бы поводьями ей не приказали остановиться. Поводья крепко держал польский старик в своих состаренных руках, и можно было уловить малейшие вздрагивания пальцев. Солдаты стали подходить все ближе и ближе, а страх увеличивался с каждым разом все сильней. Их шаги будто отдавались эхом, а на вид их сапоги были такие тяжелые, что казалось даже, что это не люди, а танки, которые вот-вот и раздавят тебя. От солдат веяло холодом и смертью, казалось, что, если скажешь хоть слово против них или Третьего Рейха, так они мигом засадят пулю тебе в голову и не скажут слова раскаяния. Уверенно солдаты подходили, а c ними уверенна шло и чувство смерти, что казалось пришла за тобой, а не за этими монстрами и садистами. От такого даже стало интересно, а от всех ли солдат СС или Вермахта исходит это чувство? Или только от этой группы, которая с каждым разом подходит ближе и ближе? Когда солдаты подошли, то сразу стали осматривать повозку на наличия чего-то опасного… Конечно, они искали оружие и другие вещи, которые могли сыграть на руку полякам, но никак не немцам. Офицер всей группы остановился возле старика. Он смотрел выжидающий взглядом, будто чего-то ожидая, старик же посмотрел ответно. Помимо взгляда на офицера, старик посмотрел и на других солдат. Его взгляд не остался не замеченным и сразу встретил ответный немецкий, а уже он был далеко не добрым или нейтральным. Наоборот, смотрели так, будто он убийца или вор. Но этого же старик не совершал? Тогда как они смеют смотреть так на людей другой страны, которых толком и не знают! Если говорить на чистоту, то нацисты смотрели так на всех, кто находился на территориях польских. Исключения составляли только те, кто был готов: потакать любым приказам Третьего Рейха и его сторонникам, а также и онемечиться. Что за хорошие люди для третей империи? Прям ангелы во плоти. Офицер уже раскрыл рот, чтобы сказать что-то старику, как его перебил говор одного из подчинённых. - Unteroffizier, Lassen Sie mich den Wagen inspizieren. На это офицер кивнул и дал свое добро на проведение осмотра повозки, такой расклад событий не понравился полякам. Даже несмотря на то, что в повозке и не было ничего серьезного, тревожность не могла уйти. Кто знает этих нацистов? Вдруг начнут придираться к предмету, который будет на вид безобидным, но для тиранов будет чуть ли не смертельно опасным? Всегда невозможно их понять, только если сам станешь нацистом, то поймёшь. Солдат залез в повозку ехидно смотря на Польшу, будто издеваясь. Он стал смотреть в каждый угол и щель, но после он нашел тканевый мешок и поднялся, посмотрел на своего командира, и улыбнулся странной улыбкой. Офицер будто все понял, что ему хотели сказать таким образом, поэтому стал смотреть пристально на старика также улыбаясь, как и подчинённый. Солдат будто сообщил своей мимикой, что тут, что-то не чисто и ему стало смешно с поляков, потому что они были глупцами, по его мнению, раз решили спрятать, что-то в таком мешке, а значит, можно будет сделать с ними после все, что душа захочет. Поэтому солдат достал раскладной нож, взял часть мешка и рывком сделал надрез. Глаза его долго гуляли по содержимому мешка, но после он разочарованно кинул его и недовольно посмотрел на Польшу, которая сидела и наблюдала за ним. Он вышел из повозки и сказал своему офицеру: - Es gibt nichts. Nur Getreide und ein paar Kleinigkeiten. Офицер повернулся к нему и недовольно с подозрением посмотрел уже на старика, а после на девушку. Он цокнул языком и достал сигарету, в последствии закурив. Все это время, что старик, что Польша сидели ровно и не издавали не звука, будто их парализовало. Конечно, славянка повернулась в сторону офицера, дабы понаблюдать, но часто уводила взгляд, как только на нее смотрели ответно. Сигаретный дым сразу дошел до Польши, так как офицер стоял рядом. Ей хотелось отвернуть голову, но страх ее парализовал. Она считала, что одно неверное решение и движение засадит ей пулю прямо в голову. Хоть ей и не хотелось признавать этого, но пуля от обычного солдата ничто по сравнению с пулей Третьего. Лучше ее убьет страна, а не обычный солдат, даже если это офицер. Поэтому она сидела и вдыхала дым от сигареты, который будто был ядовитым газом для нее. В конечном итоге офицер показал рукой жест, который говорил о том, что они могут проезжать. Конечно, это порадовало девушку, наконец она лишиться страха, а присутствие смерти и ядовитый газ она больше не почувствует. Обычные солдаты отошли от повозки, и лошадь тронулась. Славянка отвернулась и посмотрела вниз. Внизу было рассыпано зерно, но сейчас это было не важно, важно, что им удалось избежать смерть. Приехав в Люблин, их встретили солдаты. Город буквально кишит солдатами, будто дорогой ей Люблин стал военным городом. Ни одного жителя не встречалось, одни солдаты. Польше стало казаться, что жилые дома превратились в бараки и место жительства для всех солдат, которые находились здесь. А дороги по котором раньше ездили кареты и скакали лошади, а после машины, стали только для солдатский маршей или для проездов танков. Сейчас знакомые улицы, что она всегда встречала с трепетом в сердце, стали мрачными и не такими какими она запомнила. Все это ранило в самое сердце, девушка не могла поверить в это. Как город, в котором появилась ее мать, стал вдруг ассоциироваться теперь у нее с солдатами и войной? Долго еще Польша будет вспоминать тот самый яркий для нее город. Теперь он будет ассоциироваться с войной, а не с матерью, как раньше. Они проезжали по улочкам, и она замечала многочисленные взгляды солдат. Ей казалось, что на нее смотрят, как на предателя, но не как на обычного «жителя» страны. Все это расстраивало, ведь ничего серьезного она не совершала, не убивала и не крала… На старика смотрели также, от этих взглядов становилось уже не то, чтобы не приятно, а противно. Полячке даже захотелось было сказать им: «Как вы смеете так смотреть на страну?!». Но дало ли это бы, что-то? Они и так ненавидят Польшу, а как узнают, что она само государство, точно еще сильней возненавидят. К тому же, она помнила, что за ней видеться преследования, поэтому лучше держать язык за зубами. Помимо косых и прямых взглядов, которые были противны и ужасны, она встречала также и взгляды другие. Например, было много тех, кто закатывал глаза и недовольно вздыхал или цокал. Были также и мимолетные взгляды, обычно они были от тех, кто разговаривал со своими друзьями или курил. Таких было меньше всего. Не стоит и отрицать тот факт, что были и те, кто вовсе не смотрел, увлеченно рассказывая что-то своим соотечественникам. Только больше всего было первых взглядов, пристальных и недовольных, будто специально на зло страны польской. Один вопрос у нее продолжал забивать голову и повторяться вновь и вновь, это то, что, почему здесь так много солдат? Неужели их просекли и сам Третий Рейх отправил столько солдат именно сюда? А может что-то иное случилось и это простое совпадение? Кто знает этих немцев и самого Третьего… Жаль, что офицер, который встречал их в Люблине, ничего не сказал и не предупредил. Проехать слишком далеко не удалось, пришлось вновь останавливать лошадь и слушать походу немецкую речь. Как хорошо, что старик ее понимает! А то Польша бы давно пропала бы без него… Только было удивительно, почему это вдруг солдат заговорил с ними на польском. Безусловно, акцент немного резал уши, но это можно было потерпеть. Главное, что не пришлось бы долго договариваться и разъясняться. - Девушка идти туда, а вы проезжать туда. Это важность, для нас и вас, поэтому тебе… Вам, нужна слушать приказать наш и Третьего Рейха. Вот тут Польша и поняла, зачем в городе так много солдат… Ее поразило, что с ней заговорили на польском и даже удивили довольно сильно, но информация, которая хранилась в этих корявых словах, не радовала Польшу. Наоборот, будто слова показали, что тут ей и настанет конец. Если сам приказ Третьего Рейха, то значит все серьезно и точно ей конец. Она так долго скрывалась от его взора и рук, а теперь что? Все напрасно? Все ее попытки убежать или сделать рискованные шаги оказались ничем?.. Все было зря? Как и сказал солдат ее провели в сторону, а если быть конкретней, то на площадь. Там были и другие девушки, но их было меньше, чем ей показалось изначально. Женщины и девушки укутались в верхнюю одежду, пытаясь хоть как-то согреться, так как на улице было по истине холодно. Густые облака собрались в воедино, создавая над землей белое небо. Ветер был холодный и пробирал до мурашек, руки холодели. От мрачного неба было еще мрачнее в городе, не было ни единого места, которого она видела пока ехала, чтобы оно было светлым и там не было солдат. За «гримом» ее не узнали, это и радовало Польшу. Меньше подозрений вызовется к ее персоне, а это как раз и нужно было. Не узнали ее из-за того, что какое государство будет ходить грязным и будет похожим не на аристократа, а на крестьянина. Раньше это было не то, что позорно, а не допустимо! - Мне так жаль нашу страну… Что же будет с Польшей после немцев?.. Говорила одна девушка, тревожно трогая концы рукава платья. Подобными словами кидались многие, кто-то, наоборот, говорил с обидой, а кто-то с грустью. Когда государство проигрывает в войне, то не каждый будет рад. Проигрыш в войне, означает длительный период кризиса и недовольств, ведь никто не любит жить под чужой страной, а если и оставят пару территорий, то никто не хочет находиться в стране, что опозорилась перед другими проиграв в войне и испытывать после кризис. Одни минусы от проигрыша в войне. Польша молча встала в группку с девушками, на нее внимания так и не обращали, только были косые взгляды. Не каждый день увидишь грязную девушку, которая ходит по городу. Со временем прибыло еще пару девушек, но они явно были из деревни. Приехали только три девушки, это количество не придавало большого объема, но это хоть что-то, чем ничего! Польша старалась не привлекать к себе внимание, а вместо этого подслушивала речь других. От разговоров, она не узнала ничего нового, только то, что большинство было недовольно, что их отлучили от дел и теперь они вынуждены стоять здесь. Другие же были недовольны тем, что страна стала проигрывать эту войну, не понимания и не хотя воспринимать эту гнусную судьбу государства. Простояв так еще пару минут, облака не на шутку разыгрались и начали стягиваться еще больше, уже вместо белого неба, стало появляться серое и темное. Это усилило гул среди девушек и женщин, они стали бранить все, что только видели и слышали. Да и не только они были не довольны, сами солдаты тоже были не в духе от этого всего. Только их раздражение подкреплялось и громкой бранью и высказыванию дам, которых заставили здесь собраться. Один солдат, стоявший рядом, невольно назвал их стаей куриц, которым нужно покудахтать и не давать покоя другим. Его соотечественники посмеялись с этого и еще несколько раз повторили его именование группе. Посмеялись, улыбнулись, усмехнулись, и вновь приняли угрюмые лица, губы, которых подкреплялись нетерпением появления своего начальника, по совместительству стране. Как и ожидалось полил дождь, некоторые дамы не взяли зонты и им пришлось мокнуть под дождем, в это число вошла и Польша. Только ей в двойне не нравилась вся это погода, мало того, что мокнешь под холодным дождем, который совмещается с холодным ветром заставляя дрожать. Так к этому всему прибавляется и то, что «грим» смывается из-за дождя. Конечно, не так хорошо, но смываться. Она надеялась, что дождь скоро закончиться и вместо дождя будет солнце, но ее просьбы и молитвы не были услышанными. Вместо этого пошел ливень, и вот он уже, смыл всю грязь как только мог. К этому всему прибавилось и то, что Польша каждый раз трогала свое лицо руками, от этого грязь ушла почти начисто. Когда она повернулась к девушкам, то некоторые изумленно смотрели на нее. Удивленно особенно глядели городские, деревенские же, не так яростно глазели на нее. Это на самом деле и понятно, ведь деревенские редко видели свою страну в реальной жизни. Городские сразу подошли к стране и стали шепотом задавать вопросы. Некоторые спрашивали, а реально ли то, что сейчас перед ними страна? Заваливали вопросы шепотом, чтобы не привлекать внимания солдат, но это, наоборот, вызвало интерес. К счастью, это увидели многие девушки и начали шикать другим, мол, потише будьте. Поэтому солдаты ничего не смогли расслышать и услышать, это не понравилось мужчинам, поэтому они принялись подходить к девушкам ближе и спрашивать уже напрямую, что они там замышляют. Конечно, им не понравилось, что девушки в мгновение замолкли, поэтому подошли с кислыми и недовольными лицами, которые еще во время дождя были кислее и недовольнее. - Warum schaffen Sie hier einen Markt? Worüber redeten sie? – а после добавил один из солдат. - Sprechen Sie lebhafter! Польки испугались командного тона солдата и зажались, мало кто знал немецкий и понимал, что от них хотят. Поэтому все глядели друг на друга с вопросом в глазах, эти взгляды коснулись и Польши, но она и сама не знала языка, поэтому ничего сказать не может. Со временем появилась какая-то девушка, которая на немецком стала отвечать солдату, параллельно хамя и возвышаясь. - Es geht dich nichts an, dummer Soldat. Wenn Sie eine Frau haben, sollten Sie grundsätzlich verstehen, wovon die Damen sprechen. Aber anscheinend hast du weder eine Frau noch einen Liebhaber. Wenn ich sie wäre, würde ich dich auch nicht heiraten, genau wie anscheinend andere Mädchen um dich herum. Und auch... Девушка не успела полностью унизить солдата, как ее ударили по щеке настолько сильно, что та не удержалась и могла упасть, если бы не другие девушки, что подхватили ее. После солдат прошипел сквозь зубы, широко раскрывая глаза и руками сильно сжимая свое огнестрельное оружие. - Ihr alle habt Glück, dass mein Land es verboten hat, auf euch zu schießen. Also würde ich dich erschießen, ohne eine Kugel zu verschwenden! Es wird sich für Sie auszahlen... Glauben Sie mir! После того, как он сказал ей все, что хотел, он был на пределе того, чтобы ее еще раз ударить или толкнуть, но товарищ оттянул его за плечо назад и шепнул ему на ухо: - Besser nicht. Der Dritte wird wütend, wenn er sieht, dass es eine Wunde gibt. Es ist besser für uns, ihn nicht wütend zu machen, sondern sie ihn wütend machen zu lassen. После чего они удалились. Девушки сильно испугались сумасшедшего взгляда солдата, но при этом их порадовало, что нашлась среди них смелая дама. Но Польшу это не порадовало, а все из-за того, что ее гражданка висела на волоске от смерти. Да и у немцев, плохой настрой будет к польским девушкам, что в будущем может сыграть большую роль. К слову, та девушка, от слов поддержки и восхищения других стала чувствовать себя увереннее, и стала бранить, и ворчать насчет немца, который подходил к ней ранее. Им сообщили, что скоро должен уже приехать Третий Рейх, но пока его не было видно и не слышно. Шли минуты и часы, а его все нет и нет. Казалось, что его и вовсе не будет, но нет. Вышел вновь солдат и громким голосом процедил, что приближается Третий Рейх и им нужно выстроиться в строи. От громкого и приказного тона, все выстроились в линию со страхом. Польша оказалась в середине, и ей очень не повезло, по ее мнению. Ведь впереди, могли проскочить взглядом, а в конце просто уже устав отвернуться и не всматриваться, но середина… Тут и убежать сложно. Но попытка не пытка? Как только она увидела подъезжающую машину, то стала убегать куда подальше. В тот момент из черной машины последнего года, вышел мужчина нордической внешности. Его голубые глаза устремились сразу на Польшу, которая принялась убегать куда глаза глядят. Третий зафиксировал свои руки за спиной и пошел к строю под зонтом, который любезно открыл его водитель. Ухмылка заиграла на лице Рейха, когда тот увидел, как за Польшей погнался один из его солдат. Он уже догадывался, что возможно это страна. Дождь не прекращался, точно также как и быстрые удары сердца. Чувство предвкушения от пойманной страны, наполняло его душу. От этого он невольно и скромно облизал губы, а его глаза были прикованы к тому месту, куда она убежала. Солдаты сразу подметили, что Рейх походу будет сегодня в хорошем настроение. Он подошел к девушкам в строю, которые занервничали явно. Обойдя две девушки, он сразу откинул мысленно их от подозреваемых в том, что они реально страна Польши. Во время этого, к нему подошел солдат и шепнув на ухо, пару фраз вернулся на пост. А у Рейха в глазах будто заигрался второй огонек озорства. Он быстро окинул еще пару девушек, снова откидывая их от подозрений и пристально стал смотреть на одну из девушек. Повернулся назад к солдату, подошедшему ранее, и увидев кивок повернулся обратно к девушке. Та в свою очередь задрожала от страха, в ее глазах Рейх был будто хищник, а не страна. Будто сейчас ее растерзают. Дыхание немного сбилось, но она продолжила смотреть на него. Тогда Рейх ей сказала, тихим и спокойным голосом: «Zurücktreten». Девушка сделала так, как он захотел и дрожащими ногами сделала шаг назад. Нацист продолжил обходить других и на последней, он вновь увел взгляд туда, куда ранее убежала одна из подозреваемых. Мысленно, он был уверен, что это она, но стоит все же проверить и убедиться в этом. Может, это обычная гражданка, убежавшая от страха?

***

Польша побежала сразу по переулкам, улицам и подворотням. Солдат не было, и она уже думала, что сможет наконец убежать, главное скрыться от взгляда данного мужчины, что бежал за ней. На удивление Польша бежала быстро, это очень не понравилось военнослужащему, еще бы, девчушка, которую нужно поймать, бежит быстрее чем он думал. Но он тоже был не промах, и также старался быстро бежать за Польшей. Солдат не кричал, так как это бы ничего не дало и сбило бы дыхание, поэтому он старался бежать как можно быстрее. Сложнее всего было следовать за ней, когда она выбирала изворотливые дороги, которые вели черт знает куда. На счастье солдата, страна немного споткнулась и из-за этого у нее сбилось дыхание. Мужчина схватил сильно ее за руку и повел к главной площади. Польша сопротивлялась и отбивалась, что приносило дискомфорт схватившему, поэтому он завернул ей руку за спину, так чтобы была боль. От такой боли, было неприятно идти, казалось, что это невозможно. Солдат не прекращал ей командовать, говорил на ломаном польском: «Идти! Идти!». Но страна уже не могла, слишком сильно ей скрутили руки, что от такой боли чуть ли сознание не теряла, вот что значит сильный захват. Солдат ослабил хватку и вновь повторил фразу. Польша не могла понять, как ей реагировать? Как стране, то ей позорно плакать перед обычным рядовым, но, с другой стороны, хотелось от боли. Она не знала кем ей быть. Уже было понятно, что ее рассекретили, но тайну хочется держать до конца. Так ей быть гражданкой или страной перед солдатом? В конечном итоге она привыкла к дискомфорту, даже к руке, которая внезапно стала затекать и тихо шагала по городу, который так раньше любила… В конечном итоге они дошли. Весь ее взгляд был направлен вниз, поэтому она даже не заметила, как ее в конечном итоге отпустили и толкнули за плечо вперед. Рейх как увидел ее, так заулыбался во все лицо и медленно стал подходить к жертве, Польша подняла взгляд, как только сумела «проснутся» и понять, что происходит. Когда она заметила Рейха и смотрела прямо ему в глаза, то вспомнила тот самый день. Тот день, когда она увидела его в комнате собраний. Как дрожали ее колени, когда было сбитое дыхание и была темнота в глазах, как тогда она убежала и спряталась, а после успокоившись вернулась в зал. Сейчас это все вновь повторилось, она испытывала то же чувство, что и ранее в зале. Его голубые глаза пронзили ее, они смотрели ей в глаза. Польша не могла увести взгляд, ее сковал холод, а немец, смотрел на нее как на жертву, со сладостью в глазах. - Nun, hier sind wir, Polen. Проговорил тогда Рейх и подал знак своим, что она и есть та самая и ее нужно увести. Других девушек они отпустили по домам, кроме, конечно, той, которая стояла на один шаг дальше других. Конечно, про нее не забыли, и страна немецкая дала указ своему солдату, который был радостной вестью для именно того мужчины, которого оскорбила эта женщина. - Sie hat unsere deutsche Armee beleidigt. Ich betrachte dies als Handlungen, die gegen uns gerichtet sind. Und da wir derzeit die Eindringlinge dieser Stadt sind, gelten hier unsere Gesetze. Da hier meine Gesetze gelten, ist es staatsfeindlich, gegen mich zu sprechen, und Menschen wie sie müssen getötet werden. Deshalb erteile ich die Erlaubnis zum Töten. - Я не стану подчиняться тебе! Закричала ему женщина, но получила пулю в висок от того самого солдата, и та упала замертво. Все это попалось на глаза польские, они уставились на это с ужасом. Она начала трястись всем телом, и хотелось сейчас просто пропасть и исчезнуть, но увы нельзя. Ее волокли к машине преданные Третей Империи люди, игнорируя все, что происходило. Кровь под девушкой расстилалась, как новая земля. Больше оно расстилалось из-за мокрого тротуара, занимая все больше площади. Все это осталось в глазах Польши. Такая картина у нее закрепилась перед глазами и не хотела уходить. Даже когда ее посадили в автомобиль, довольно грубо, она не переставала видеть женщину с лужей под собой. Момент будто прокучивался каждый раз перед ее глазами. Из-за языкового барьера Польша не поняла, почему и по какой причине ее убили. Только было ясно, что она насолила своим тем поступком солдату. Сами солдаты СС или Вермахта, и даже некоторые СА, пользовались привилегиями перед немецкой страной, они знали, что слова поляков ничего не буду значит пока говорит немец. Можно было сказать, что угодно и это сделают с поляками. Было явно понятно, что жители Польши в невыгодном положении. Когда Польшу посадили в автомобиль. На удивление ее не связали, не усыпили, ничего. Может быть, они заранее знали, что Польша смириться со своей участью или не видели в этом необходимости? Поэтому девушка с покинутым и пустым взглядом смотрела в окно автомобиля, по которому текли капли дождя, она уже поняла, что все кончено. Она даже не обратила внимания как внезапно они тронулись с места и поехали ей в непонятном направлении. Она даже не обратила внимания на то, что за все это время на площади приехала вторая машина, специально для нее. Рейх посчитал, что пусть она едет одна в отдельной машине, а то выяснять отношения на политической основе, это именно то, что сейчас не хотелось делать немецкому государству. *** Прошло несколько часов с того момента, как Польшу увезли с площади. Ей казалось, что они едут вечность, что это бесконечная дорога никогда не закончиться и она будет ехать и ехать, пока не попадет в рай или ад. Сидеть в машине было ужасно скучно, горизонт изредка менялся, но и был настолько однотипный, что тошно становилось. пристальный взгляд шофера тоже не приносил красок, он смотрел будто не на дорогу, а на нее через зеркало дальнего вида. От такого взгляда можно поежиться, что один раз сделала страна. Только вот, когда ее взгляд встречался с мужчиной, то тот, сразу отводил взгляд на дорогу. Общаться тоже не получиться, языковой барьер все мешает. Польша даже вспомнила, как ей говорила матушка, Речь Посполитая, учить немецкий и другие языки, а она что? Ничего толком и не учила, да и не пыталась. Французский она выучила из-за сестры и Российской Империи, когда были Наполеоновские войны. Русский из-за частого контакта с Россией, это было как во время Речи Посполитой, так и во временя ее сестры, Царства Польского. Знала даже немного шведский, но со временем она его и вовсе забыла, так как он стал реже использоваться ею и многие слова попросту забылись, да и без того, она на нем говорила плохо. Английский же она не помнила, как овладела, помнила только то, что Великобритания всегда был в ее жизни и во все времена. Пусть она и не владела немецким, но ее брат мог говорить на нем, пусть и с акцентом, но мог. Из-за этого, она считала, что проблем не может быть, так как в случаи чего ей мог помочь брат. Машина в которой находилась Польша была сзади, а машина с Рейхом была впереди. Шоферу, везущему Польшу, не сообщили куда именно нужно приехать, а просто сказали, чтобы тот ехал за ними. Поэтому даже если бы Польша и знала немецкий, то точно не смогла бы узнать куда она едет. Рейх не был уверен точно, знает ли Польша немецкий или притворяется. Ведь брат ее отлично говорит на нем, даже письма пишет с минимальными ошибками, да и подчерк на удивление понятный. Поэтому Третий решил подстраховаться. В машине не одной Польше было скучно, но и Рейху тоже. Поэтому тот решил поговорить со своим водителем и помощником: - Na ja, eine Aufgabe weniger? - Es stimmt. Es ist sehr wenig übrig. Nur Warschau und ein paar Verträge mit der UdSSR und alles wird vorbei sein. Ответил помощник своей стране, на это Рейх самодовольно улыбнулся, только подумать, вновь ожидания страны оказались действительными, оставались последнии штрихи, прямо как на ранних картинах его правителя, прежде чем объявить их законченными. Он посмотрел на водителя через зеркало дальнего вида. Водитель в свою очередь заметил этот взгляд «хищника» и понял, что от него тоже ждут пару слов: - Ich kann nicht einmal glauben, dass der Krieg bereits zu Ende ist. Fast ein Monat ist gerade vergangen. - Und was? Dachten Sie, dass es länger dauern würde? Ответил Рейх. -Früher dachte ich, dass Kriege Jahre dauern. Рейх хмыкнул и посмотрел на польские пейзажи. В машине наступила пауза, которая через минуту оборвалась благодаря Третьему, который решил задать вопрос своему помощнику. - Ist Polens Bruder definitiv in Warschau? Oder ist er auch weggelaufen? - Ja. Er schickte Briefe aus Vrashava und der Geheimdienst behauptete, man habe ihn außerhalb der Stadt nicht gesehen. Deshalb ist er immer noch in Warschau. На это немецкая страна только ухмыльнулась и продолжила смотреть в окно, пауза вновь продолжилась, но на этот раз дольше чем раньше. Оборвалась она в середине поездки, и так почти каждый раз. Рейх безусловно не чувствовал себя подавленно или разрушенным, наоборот, победителем и гораздо лучше, нежели Польша. Его все устраивало, и то, как он поступает с Польшей и ее жителями. Молчаливая поездка будто длилась вечность, но обе машины вдруг остановились. Преданные нацисты своему фюреру, решили размять ноги от долгой поездки. Только было одно большое «но», Польшу так и не собирались выпускать из транспорта, она продолжила сидеть в нем. Таков был указ самого Рейха, который вышел покурить со своими «друзьями». Его взгляд постоянно только и делал, что смотрел в сторону машины, где сидела страна. Она тоже в свою очередь смотрела на него, но когда их глаза пересекались, то она в испуге отворачивалась. Кто знает, что сбредёт в голову этому нацисту. Убежать полячка тоже не могла, все уже и так обреченно зачем эти дурацкие попытки? Да и к тому же, Рейх может выстрелить и тогда точно не убежишь никуда. Даже такому государству, как Польша следует оставаться в подчинении у Германии и не рыпаться лишний раз. Возле двери, стоял шофер, который следил за тем, чтобы двери со стороны Польши не открывались. Но простоял он так не долго… Спустя пару минут, его подозвал Рейх, а после предлагая сигарету подозвал к себе. Ведь не гоже стоять немцу в стороне, когда сам он может чуток повеселить свою душу, но шофер, судя по всему, отказался вытянув руку в знаке «не надо», но к немцам подошел. После он так и простоял, разговаривая и шутя с нацистами. Взгляд Рейха вновь упал на Польшу, которая быстро отвернулась, и сказав, что пора ехать дальше направился к своей машине. Машину ему любезно открыл его шофер, который после сел на водительское место завел двигатель и начал ехать. Машина с Польшей тоже не отставала. Дождь к тому времени уже давно закончился, и сейчас по окну машины только катились оставшийся капли дождя, которые одиноко скатывались, подхватывая других. Вновь езда, вновь долгие часы. Польша не смогла быть в постоянно бодрствующей и невольно заснула в автомобиле, на это водитель только ухмыльнулся. *** Проснулась страна только от того, что в ее дверь активно и агрессивно кто-то стучался. Как только стучавший, увидел, что девушка проснулась, то открыл дверь и схватив грубо за руку вытянул ее из машины. Оказалось, что они принялись остановиться в одном из городов, который находился на территории уже Германии. Об этом Польша также не догадывалась, она не знала в каком направлении они едут, и где они сейчас. Начало доходить до Польши не сразу о том, что они на территории Германии. Поняла она только тогда, когда услышала голоса немецкой речи в здании, по всей видимости гостиницы, и при этом, без единого акцента! От этого мало можно было понять, что они именно в Германии, но догадки появились. Сейчас, Страна такого явно не ожидала, что ее внезапно поведут в неизвестном вновь направлении, поэтому на ее лице читался шок и некое недопонимание, того, что сейчас будет происходить. Ее повели за локоть в здание, которое было довольно большое. Ведя ее по лестнице, солдат грубо держал девичью руку и сжимал ее до такой силы, что будто кости ломал. Вот только Польша не сказала ничего против, она приняла гробовое молчание среди серых стен, которые будто давили на нее. Перейдя на второй этаж, солдат открыл дверь и грубо толкнул ее туда. Он обращался с ней как с преступником, или с опасным врагом, который должен быть казнён, но никак не с государством… Дверь захлопнулась и закрылась на ключ. Комната, в которой она оказалась, была маленькой, но имела все необходимое. Кажись Рейх соизволил привести ее в гостиницу и попросить номер для нее, нежели оставить страну в машине. Только по мыслям Польши, она бы скорее всего выбрала быть в машине, а не в номере, так еще и в немецком! Конечно, стране пришлось самой понять, где именно она находиться, но были догадки, что в Германии. Была только одна загадка, что это за город? Откинув все эти мысли и дополнительные вопросы, которые у нее появились, она стала осматривать комнату. Стены носили на себе зеленные приятные обои, туалетный столик сделан был из темного дуба, прямо-таки, как и кровать. Наборный паркет также был темным, который возможно был сделан из того же дерева, что и столик. Как входишь в комнату, слева от входной двери, была другая дверь, как поняла Польша там была ванная комната. Напротив этой двери, стоял огромный шкаф, который при открытии издал неприятный скрип. Видимо этим номером давно не пользовались, или сотрудники вечно забывали смазывать дверцы шкафа. Туалетный столик стоял также возле шкафа, а именно в углу комнаты. Возле него, у другой стены, было окно, которое выходило на ночной вход в гостиницу, окно было как раз напротив входной двери номера. Звезд не было видно, так как облака после дождя все еще висели на небосводе. На подоконнике стоял цветок, который выглядел довольно хорошо и прекрасно, было видно, что тут за ними хорошо следят, но не так, как за дверцей шкафа... Шторы были плотными из темно зеленного полотна. Люстра в комнате горела приятным светом, но внезапно заморгала, а после восстановилась и горела теперь, как и прежде. Это слегка смогло вызвать у Польши мурашки по коже. Кровать стояла у стены, где была дверь в ванную, она была односпальной. Матрас был приятным, а одеяло теплым, но не менее приятным чем матрас. Польша посмотрела на себя в зеркало. В зеркале была растрепанная девушка, у которой было будто грязное лицо, растрепанные пряди волос, а также бледное, как у снега кожа. Это было странно для страны. Обычно у нее было красивое и ухоженное лицо, да и волосы в том числе, кожа здорового цвета, почему же сейчас оно было таким? Польша даже испугалась такого лица, даже не веря, что это она, и невольно отошла назад. Она развернулась и пошла в ванную, чтобы промыть лицо водой и стереть остатки грязи, в местах, которых она все же осталась. Также надо было желательно смыть с рук грязь, которая служила маскировкой уже флага страны, ведь она уже не помогала, да и тем более дождь ее особо не смыл, руки были в длинных рукавах. Рейх уже и так все понял и узнал в ней ее, сейчас было уже не зачем скрываться и быть кем-то другим. Наконец, сделав все, она легла на кровать и почти моментально погрузилась в сон, несмотря на то что она пару часов назад уже спала в машине. Даже несмотря на то, что она была в грязной одежде, ей было абсолютно все равно. Да и тем более, одежды ей не дали, а душ она не приняла затем, что вода резко перестала течь… *** Город. Столица. Варшава. Польша видела разрушенные здания, разбитые окна, поваленные деревья, огонь. Здесь творил хаос и только, куда не шагнешь было все ужасно и страшно. В воздухе был дым и звуки стрелковых орудий, также звуки танков и крики людей. Крики были настолько яркими и звонкими, что будто несли слова по улицам «спасите» или «помогите» и начали звенеть в ушах. Все это не нравилось стране, она не хотела думать об этом. Она хотела думать, что это не ее столица, не ее люди… Она затряслась от страха, но нужно было смириться с тем, что это все происходит в ее городе и это ее люди… Она решила узнать, почему ее люди кричат? Все же, она чувствовала ответственность перед своим народом. Словно мать… Да, это было опасно идти в эпицентр, но, если там все серьезно?.. Не уж то, она кинет своих людей так и не узнав ситуации, по которой они страдают? Она сделала шаг смотря вниз под ноги, чтобы не споткнуться или не ушибиться, и увидела на земле, среди всего этого хаоса странное огнестрельное оружие. Оно выглядело знакомо, а главное что-то у него выделялось, но из-за пыли и всего другого мусора не было видно, что именно, но охотно чувствовалось, что это явно знакомое оружие. Тогда Польша подобрала орудие. Она аккуратно его рассмотрела и провела рукой по нему, убирая почти всю грязь, в итоге она увидела золотую букву «П», на пистолете. Это было орудие ее брата. К себе она сильней прижала данный пистолет, боясь потерять единственную знакомую находку в этом хаосе. Она сразу стала бегать взглядом по всей разрухе, ища глазами своего родного человека, но разве можно было увидеть его среди такой разрухи? Понятное дело, что нет. Она решила бежать в сторону криков. Может быть там ее брат? Может быть?.. Она прибежала туда откуда были крики. Первое, что она увидела это было тело мужчины, одиноко лежавшего на земле. Он был в крови. Польша подошла к этому мужчине и ужаснулась. На ее лице заиграл ужас и страх, лицо побледнее сильнее чем когда-либо. В этом мужчине она различила своего брата. Голова была у него разбита у висков, кровь уже переставала течь с каждой секундой, глаза его были закрыты словно у мертвеца. Она опустилась на колени возле него и взяла руку, чтобы проверить его пульс, надежда было у нее глубоко внутри. Глаза польские собирали слезы, пока они не выпали, как вода из разрушенной платины. Пульса не было. Она закрыла рот рукой и зарыдала, опустив его руку и склонившись перед трупом. Вскоре ее глаза метнулись в лево от звуков посторонних. Там была стена каменная, а к ней были повернуты люди лицом. Их руки, что были за спиной, крепко накрепко скрепились между собой будто связанные. Напротив их спин, стояли военные, которые направили на них свои орудия убийств. И не успела Польша сказать военным в спину: «Не стреляйте!», как сразу произошли выстрелы. Люди замертво свалились возле стены, в итоге под ними образовалась кровь, также испачкалась и стена перед уже трупами. Военные были немцами, которые улыбнулись и приготовились стрелять дальше в новую кучку мирных жителей, которые смели участвовать в обороне Варшавы на стороне поляков. Польша вновь им крикнула, но на этот раз это был крик отчаяния. *** Девушка проснулась, резко сев на кровать, она тяжело задышала и положила руку на свое сердце. Как хорошо, что это был просто очередной кошмар. Схватившись руками за голову, она опустила локти на колени и пыталась отдышаться. Кажись, обычный кошмар, но такой странный и реалистичный… Это придало Польше страх. От такого кошмара она не могла уснуть и закрыть свои очи вновь, каждый раз перед ней вставала та картина, что была во сне. Из-за этого она не спала, даже не смотря на часы, которые показывали без шестнадцати минут три. Она пыталась себя завлечь позитивными мыслями и воспоминаниями, но не получилось. Тогда, в голове польской появилась абсурдная идея, а именно – сбежать. Она не хотела находиться и быть пойманной Рейхом. Не хотела видеть Варшаву, свою столицу разрушенной. Абсурдная идея была, особенно когда пару часов ты ее отрицала. Все же, сейчас Польша подумала, что это идеальный способ, чтобы убежать. Что не придумает голова, когда она в полном отчаяние. Девушка вспомнила, что дверь была заперта, поэтому проверять закрыта ли дверь, вовсе не стоит. Тогда Польша направилась к окну, она начала пробовать открыть окно и это получилось, но через пару минут закрыла, после того как выглянула головой из окна и посмотрелась по сторонам. Окно выходило на лицевую сторону, а значит ее будет легко заметить и поймать, а также тут был второй этаж. Стране нисколечко не хотелось прыгать, еще приземлиться не удачно тут бы не хватало… Поэтому она решила сделать другие действия. Она посмотрела на туалетный столик и открыла один из ящичков, но там оказалось пусто. Во втором, последнем, было уже две шпильки. Это было хорошей находкой для нее, тогда она благодарила даму, что оставила случайно две шпильки. Польша подошла к замку, через замочную скважину ничего не было видно, ночь, тьма тьмущая, будто бы что-то видно будет. Тогда Польша включила свет у себя в комнате, и принялась открывать замок, который подался не с первого раза. На второй раз тоже не получилось, так как послышались шорохи возле двери и пришлось быстро отстраниться. Послышался звон ключей и ворчание: «Wo ist dieser notwendige Schlüssel? 214… Wo ist er? 216, 218 … Und wo ist 214?». За это время Польша быстро села на кровать и не забыла выключить свет, чтобы все казалось так, будто она не ходила по номеру. Шпильки она спрятала вновь в ящик и уже сидела более-менее тихо. Только громко билось сердце польское, и ей казалось, что так громко, что сейчас проснётся вся гостиница. Наконец прозвучал звук открывающей двери и вошел мужчина. Мужчина был полный и с гусарскими усами, которые раньше были модные. Он включил свет и взглянул на страну, он озадаченно на нее посмотрел и в конце концов произнес вопрос: - Warum schlafen wir nicht, Bürger? Усатый довольно улыбнулся, будто смог застать свою посетительницу за чем-то не пристойным. Польша не поняла, что он сказал, поэтому просто посмотрела на него вопросительным взглядом. От такого взгляда, ухмылка быстро упала у мужчины, и он нахмурился. Что-то его смутило в поведение Польши. - Вы говорите на польском? – без единой ошибки спросил ее мужчина, все еще с хмурым лицом. Ему показалось странным, что посетительница не говорила на немецком, когда приехала в сопровождении немцев. - Да. – Ответила Польша, уже радуясь, что сможет с кем-то поговорить, - Я не понимаю немецкий. - Ничего страшного… За время работы я научился говорить на польском, в конце концов этот город находиться почти на границе с Польшей. – Дальше он сделал паузу, подозрительно смотря на нее и продолжил, - Третий Рейх сказал, что вы очень опасны и вас нужно на ночь закрывать, велел также, чтобы вам не выдавали ключи от номера. Сказал, что вы очень-очень опасны для нас. Что же вы такого натворили? - Я из Польши. Думаю, для вас можно будет в крантце рассказать, так как Рейх решил вам не рассказывать, а значит посчитал это нужным. В Польше ищут страну польскую, поэтому я попала под подозрение и теперь тут, но могу вас заверить, что я не она и это дурацкая ошибка. – говорила страна обвинительным тоном, она не находила нужным говорить ему все в подробностях, но раз он спросил… Почему бы и не ответить хотя бы ему? Тем более можно было хоть чуток с кем-то поговорить. Но и хотелось также, полностью показать свою «невиновность». - Что? – проговорил непонимающе мужчина. – А разве не мужчина представляет Польшу? - Это брат мо… - она резко остановилась и быстро поправила, - Польши... А откуда вы знаете, кто представляет Польшу? - Да так… Тут из вашей страны люди останавливаются, и некоторые про политику разговаривают, в том числе и про представителей. Вот через них и узнал. Но я никогда не слышал, что у Польши два представителя… Ох… Наверное это ужасно сложно вести вдвоем правление. - Скорее всего не так сложно, как вы думаете. Оба представителя более ответственные, чем вы предполагаете, – чуть улыбнулась Польша. - А так я понимаю… Вы подслушивать не прочь? - Бывает иногда, но в зачастую я просто подслушиваю случайно. Редко, когда мне велят реально подслушивать, в этот раз, мне сказали следить за вашим номером и, если будет что-то подозрительное, чтобы я проверил, что вы делаете и донести. Извините, но я предан своему государству и его указам. - Ничего страшного. Если вы так хотите то, могу сказать вам. Я ничего не делала, мне просто приснился кошмар, возможно вам показалось, что вы услышали шорохи. С подозрением и призрением неким, мужчина удалился и закрыл за собой дверь на ключ. Когда он ушел, было слышно, как он напивает песенку, свистя и ходя по коридору. В дальнейшем, свист все уменьшался и уменьшался, а дальше и вовсе пропал, что показывало, что мужчина ушел на другой этаж. Частично, Польша сказала правду, но стоит скрыть все факты и истину, чтобы не было проблем. Она не была уверенна только в одном, в том, что он не доносит эту информации немцу. Ведь, ему велели докладывать все. Рейх безусловно будет добиваться всего, чтобы узнать всю информацию о Польше про то время, как она была в бегах и может даже чуток до времени войны. А чтобы заполучить эту информацию, то могут использоваться даже и пытки… Если нужно будет применить силу, Третий Рейх будет только рад этому и не будет сомневаться. Польша оставалась бодрствовать до самого рассвета, она не сомкнула очей своих и не положила голову на мягкую подушку. Она не хотела все еще видеть эту картину вновь, перед своими глазами и ощущать все те же чувства, что и во сне. Только подумать, ее брат мертвый, а столица разгромлена. Нет, такого она вновь не переживет. Так она просидела до рассвета, пока в ее комнату не вошел солдат, который указал на выход. Польша за ранее заправила постель, чтобы все было аккуратно. И направилась за выжидающем солдатом. Идя по коридорам, она дошла до лестницы, пока немецкий солдат тыкал в ее спину свое оружие и явно будь у него такая возможность, обязательно бы застрелил полячку. Ему не нравилось указание, которое ему дал третий Рейх. А Польше не нравилась вся эта ситуация. -Warum hat Ihnen der Beamte gesagt, Sie sollen hierher kommen? Um dieses Mädchen auszutricksen? Es wäre besser, wenn sie es jemand anderem sagen würden, dann könnte ich Warschau angreifen! Пробубнил солдат наконец цокнув все же под конец и продолжая вести Польшу к немцу, который уже заждался возле автомобиля и разговаривал с кем-то. Третий зафиксировал руки себе за спиной и своими голубыми глазами следил за лицом собеседника, пристальна смотря в душу будто выслеживая нотки предательства. Внезапно, мужчина, говорящий со страной, неловко сказал последнею фразу и зарделся, будто сказал что-то непристойное. На такое глаза страны чуток сощурились и взгляд стал подозрительнее, но быстро нормализовался после извинений мужчины. После взгляд двух людей посмотрели на Польшу, которая подходила, опустив взгляд в землю. Собеседник Рейха поспешно удалился, пожав ему руку и уходя во внутрь здания, откуда недавно вышла Польша. Как только солдат привел девушку к стране, то отдал честь не забыв сказать традиционное приветствие, и уйти восвояси, и ждать сообщения от офицера со следующими приказами, так как Рейх не отдал ему новые приказы, можно сказать он его освободил на немного от приказов теперь. Польша же села в машину под пристальным взглядом Рейха, который, не говоря не слова показал глазами и легким кивком, в какую именно машину нужно сесть. Взгляд страны был суров, в отличии от польской страны. Ее взгляд был мягок и покорный, хоть и не хотелось этого признавать, но сейчас она было полностью во власти Рейха. *** - Что за глупец… – произнес внезапно в слух Третья Империя на своем родном языке, смотря долго в одну точку. - Надо обязательно попросить гестаповцев проследить за ним. Что-то он слишком... Подозрителен. - О ком идет речь, господин? – задал вопрос его помощник. Рейх быстро повернул голову в сторону голоса мужчины и после заявил, про кого он говорил и что ему показалось странно. - Мужчина из этой гостиницы, показался мне странным в своих ответах. Я сказал: «Странно, что я получил информацию, что Польша не знает немецкий, нежели его брат… И население польское не особо горит желанием изучать немецкий. Это странно.» - Страна на немного замолчала, посмотрев в сторону окна, которое было на стороне помощника, - А он мне ответил: «Может быть Вы господин не столь великая страна? Ведь поляки бы точно поставили вас ваше себя, будь вы поистине великой страной.». Судя по всему, дальше он понял, что сказал, поэтому густо покраснел, и принялся извиняться, и оправдываться: «Но я нисколечко так не считаю! Я считаю, что вы, великий Рейх.». Довольно странно слышать такие слова от немецкого люда, поэтому нужно отдать приказ гестапо, чтобы следили за ним или провели проверку на антигосударственную деятельностью. Помощник закивал головой, доставая что-то наподобие дневника и записывая туда поручения страны. После окончания записи напоминания, он посмотрел выжидающе на немца и стал ждать следующих указаний. - Я тоже считаю это подозрительным. – Внезапно заявил шофер, не убирая своего взгляда с дороги. В отличии от польского, который всегда не против направить свой взгляд Польше, а не дороге. - Кстати, Австрия вернулась в Берлин? Или осталась в Вене? - Я этого не знаю, господин Третий Рейх. Она никому ничего не сообщала, поэтому мы не знаем, что с ней и где она. Возможно, она все еще сердиться на вас и находиться в Вене. Рейх тяжело вздохнул. Такое поведение и характер Австрии ему абсолютно не нравилось, он никогда ее не понимал. Переехав к немцу, австрийка начала часто ссориться, а все из-за ревности. Она считала, что нацист принадлежит только ей и больше никому, поэтому часто ссорилась на основе ревности к другим женщинам. Этот случаи не стал исключением. Страшно представить, как она будет зла от того, когда узнает, что Польша уже находиться в Берлине. Один раз после такой ссоры, один офицер пошутил и сказал Рейху: «Ее злости вполне хватит, чтобы она разгромила весь Лондон!». С этим, страна была абсолютно права. - Никогда не поймешь этих женщин… Если станет ясно, где она, скажите, чтобы возвращалась в Берлин. Больно нужно мне, чтобы с ней что-то случилось. Помощник вновь кивнул и записал сообщение Рейха. Но его задел интерес, почему его страна так печётся о другой стране, которой уже нет на карте? Свой интерес и любопытство он утихомирил и решил не задавать этих вопросов. Дальше они ехали молча, пока страна вновь не продолжил говорить и вести беседу тем самым. - Куда можно оставить Польшу до падения Варшавы или капитуляции польской земли? - Тюрьма или трудовой лагерь? – неуверенно заявил шофер, но после извинился за свою ошибку и внезапные слова. – Прошу прощение… Я забыл, что это страна… - А почему вы не хотите попросту застрелить ее? – Рейх посмотрел серьезным взглядом на помощника, мужчина кашлянул, - Прошу прощения. Совсем забыл, что вы хотите сделать с ней… В таком случаи, не хотите ли вы, запереть ее в одной из квартир Берлина? Каждый раз можно будет ее проверять, и следить за тем, чтобы она ничего не придумала. -Звучит… Не плохо… Прозвучали эти слова натужно, даже неуверенно! Сам Третий Рейх не совсем знал, что делать с Польшей. Только немец знал одно, он хочет сделать точно тоже самое, что и с другими. А именно позорить перед собственным народом и подчинить. Это признак слабости и никчемности страны если она будет кому-то подчиняться, и что она ничего не стоит из себя, и ее нужно недолюбливать, как можно больше. Так Третий поступил с Чехословакией, а после и с его наследником Чехией. Словакию, он пока что, не трогал. С Австрией, ситуация была иная. Она немка, и не хотелось Рейху позорить немецкую страну в действительности, поэтому он решил создать иллюзию для других, что она умерла или пропала. Только народ немецкий и австрийский, знал, что она существует и с ней все хорошо. Рейх хотел опозорить полячку, но что с ней делать все это время? Где ее держать? Ведь нужно хотя бы окончить войну, чтобы подчинить к себе государство. Поэтому он решил все же воспользоваться идеей своего помощника, который помогал своему государству. Поездка до самого Берлина прошла тихо, настолько, что никто даже слова и звука не издал. У Польши эта поездка прошла в раздумьях и в воспоминаниях сна, но как бы она не боялась заснуть, и вновь увидеть этот сон, ей все же пришлось сомкнуть глаза и заснуть, но не раз и навсегда, а до приезда в Берлин. Спать хотелось до безумия, но и страх был тоже силен… Все же, сон победил этот страх. *** По приезду в Берлин, Польшу никто не разбудил. Ее оставили на время под присмотром шофера, который сторожил машину до приказа Рейха о том, в какую квартиру нужно было подвести полячку. Наконец к нему подошел один из СС и предоставил ему письмо, в котором говорился указ. Они немного разговорились, в разговоре, котором, шофер узнал, что его, сам Третий Рейх, зовет на мероприятия в честь того, что один из поляков пойман. На такое шофер не мог не улыбнуться и не радостна согласиться и после попрощался с одним из СС с поднятой рукой под сорок пять градусов. Раскрыв письмо своим ножиком, что хранился в кармане униформы, и прочитав адрес квартиры и адрес приглашение он двинулся в начале по первому адресу. В письме, помимо адресов, говорились указания, которые нужно было срочно выполнить в отношении Польши. А именно, первое: чтобы под пристальным присмотром отвели Польшу к указанной квартире. Второе: чтобы после того, как Польша зайдет в квартиру запереть дверь на два замка, нижний и верхний, после доложить об своих совершенных действий самому Рейху. Когда шофер об этом читал, он завистливо посмотрел в машину на сидение, где лежала Польша. Только подумать… Бесплатное место жительство, еда и вода! Царские условия целые! *** Польшу вновь вели куда-то, куда она не знала. Незнакомое и неисследованное посещало ее, пока она шла по лестнице на какой-то этаж… Что-то ее пугало… Особенно лестница, по которой ее вели, будто она вела в ад. И вот, вновь комната, вновь замки. Только на этот раз она увидела маленькую квартирку со всем необходимым. На кухонном столе лежала еда, но ее не то, что было много. Пару кусков хлеба черного, яблоки, две крупы разных культур, а дальше все понемногу. Тогда девушка мысленно обрадовалась, ведь хотя бы еда будет под рукой и никаких голоданий и жажды не будет! Сейчас ее тянуло к этой еде, учитывая, что она не ела большое количество часов. После Польша задумалась. Она не понимала сию щедрость со стороны нациста, она поняла бы если ее захотели убить под конец войны, но разве для такой цели стали бы ее так опекать? У Рейха были определенно другие планы на нее, но какие? «Пожалуй этот вопрос нужно будет изучить, досконально не пропуская никакую мелочь», решила тогда Польша… Вид из окна Польши уходил на переулок, на котором она то и дело видела спокойно ходящих людей и радостных детей. Жаль, что наверняка ее народ больше не будет таким… Будет с ужасом вспоминать все те моменты, что делали нацисты на ее территории… Наступил теперь в жизни Польши период черный и гнетущий, который она явно не сможет сделать прежним. Даже несмотря на то, что ей ужасно бы хотелось вновь привести ее нацию к счастью и к месту под солнышком, которое теперь так приятно ласкало немецкую нацию и весь народ немецкий… *** Тем временем в доме у Рейха собиралось большое мероприятие, которое он посвящал в честь того, что Польша поймана. Хоть Рейх и знал, что праздновать рано, но что не сделаешь. Сильно душе немецкой захотелось совершить это мероприятие!