В плену.

Прекрасные сумерки окинули всем своим видом не менее прекрасный Берлин. Столица немецкого государства, что сейчас в самом разгаре наращивала всю возможную силу, как экономическую, так и военную. Немецкая столица уже простояла много веков, она застала многое количество реформ государства и смену властей. Это была столица, которой гордились немцы, как своим «высшем» происхождением. Звезды вскоре стали появляться на темном ночном небе, с которого уже давно ушли облака, что несли за собой холодный дождь с ветром. Прекрасные созвездие вырисовывались на небосводе, а вся округа вмиг поглотила все возможные привычные дневные звуки. Даже обычное дневное чириканье птиц или смех детей, теперь не слышалось вовсе, но были совершенно другие звуки, что встречал не только ночной плащ, но и одно здание в Берлине. В огромном и красивом здании горел свет во всех комнатах и окнах, можно было увидеть многих людей в помещении. Свет в здании яркий и не типичный для окружающего ночного города, а что происходит в этом месте? Собственно говоря, сам Третий Рейх пожелал устроить мероприятие в честь поимки Польши. Только подумать, одна польская «часть» поймана, дело осталось за малым. Казалось, что уже можно было бы дождаться окончания всей войны и тогда устроить мероприятие, но немцу не хотелось оттягивать этот приятный повод для вечеринки. На этом мероприятии учувствовали не только выше поставленные чиновники, чье существование только активно помогало развивающей стране, но и обычные граждане, все кто мог прийти — присутствовали тут. Пришли и в правду все, кто мог и хотел, даже приходили и некоторые старики, что еще могли ходить, но таких было маловато, в отличии от молодежи, что не прочь всегда расслабиться и повеселиться. Все же, ночные мероприятия больше подходит для молодежи нежели старому поколению. В здании занимались почти всем чем хотели, кто-то пил, кто-то пел, а может даже кто-то играл в бильярд или танцевал, в общем, каждый нашел дело по душе. Все были счастливы оказаться на этом мероприятие, так как подобные праздники, которые устраивал сам Третий Рейх, были редкостью, особенно для всего люда. В то время, как большинство народа находилось на первом этаже, немецкая страна по своему желанию направился на второй этаж. На втором этаже было мало людей, но немец был не прочь побыть в малом окружение. Не сказать, что ему было скучно находиться на верху. Наоборот, ему составил компанию, удивительно, приятный молодой человек, который также как и страна решил пойти на второй этаж. Если бы молодой человек не поучаствовал в маленькой беседе между еще тремя людьми на втором этаже, то возможно не разговаривал бы со страной. Что-то в этом гражданине зацепило Рейха… — Это честь мне с вами разговаривать. Я до сих пор не могу осознать, что разговариваю со своей страной, которая пролила свет на все темное. Столько людей портило нашу великую нацию. Из-за них, мы меркли и падали на дно по сравнению с другими нациями, что грелись на солнышке, но теперь… теперь мы поменялись местами. Теперь мы знаем наше превосходство. И я рад, что живу в этой стране. Я верю в блаженный свет для нашей нации. Может, вы хотите выпить на успех нации? — Лишний бокал ничего не испортит, — отвечал на речь своего собеседника Рейх. — Тем более, что чем больше будет пить за нацию, тем все светлее и величие она будет становиться, разве не так? Двое мужчины посмеялись с этого высказывания, учитывая, что оба знали, что для величая нации, нужно вовсе не выпивка, а старание и большие усилия. Также желание тоже играло роль в этом. Выпить они все ровно не отказались, и поднеся к своим губам ободок стеклянного бокала, отпили шампанское. Легкий алкогольный напиток проник в миг их тела даря приятный вкус обоим. Этот глоток за нацию, был еще приятней, чем остальные. — Я хотел у вас спросить одну вещь, — осторожно спросил мужчина, смотря на Рейха. — Что происходит в Польше сейчас? Страну поймали, они должны как минимум горевать, а может, даже думать об полном подчинение нам — немцам. — Поляки упертый народ, они буду стоять до последнего. Разве не раздражают? — Прозвучал смешок от собеседника, — Поэтому, нужно еще время, чтобы сломить их дух. А как вы относитесь к этому народу? — Я отношусь к нему, как к врагам страны. Они должны подчиниться нам. Они должны поплатиться за то, что убивали немецких солдат. — Почему бы их не убить? Жертвы немецких солдат стоят гораздо дороже, а подчинение слишком малая монета. На одного солдата немецкого государства должна уходить смерть большинства поляков. Рейха был максимально спокоен и холоден, словно убийца. Его говор не дрогнул, когда тот так легко использовал слово сметь. Взгляд его был направлен в зрачки собеседника, будто выворачивая его душу наизнанку и пронюхивая каждый уголок его тело изнутри. Его взгляд был высокомерным, холодным, и как было сказано ранее пристальным. Поза его как и всегда, была с расправленными плечами и ровной осанкой, задравшей головой. Словно вылитый аристократ. Рука левая его была спрятана за спиной, а правая держала бокал с шампанским, который ранее пили двое мужчин. — Ваш взгляд говорит о страхе, глаза в конце концов — зеркало души. Что же вас смутило в моих высказываниях? Эти слова словно гром среди ясного небо появился и пробил на мурашки, которые мигом появились от одного лишь слова Рейха. А вопрос, словно уже приговаривал к казни. — Не поймите меня неправильно. Я не привык к тому, что многие так просто говорят о смерти. Я только недавно состою в СС и думаю, что скоро смогу также как и вы, спокойно относиться к смерти другим. На устах страны появилась некая улыбка, что скрывала за собой что-то иное. Мало кому удавалось узнать, что скрывалось за улыбкой и взглядом Рейха, но такие люди были. Сложно представить, что кто-то мог углядеть через этот холод и строгость, иные намерения и мысли. Но, кому-то это все ровно удавалось. — Знаете, я хотел у вас спросить еще одну вещь. Вы не боитесь, что жители Польши будут глумиться над немцами? Например, в части Пруссии. — Для этого существует отдельный человек, который ответственен за это. Также он отвечает и за то, чтобы земли западной Пруссии, были подготовлены для населения немцами. Историческими жителями территории. — Что вы имеете в виду «подготовлены»? — Я имею в виду, что эти земли будут очищены от поляков, давая пространство немцами. А также, чтобы немцы ненароком не смешались с польским людом. Правда здорово? Мужчина на секунду замешкался, но после сделал уверенный кивок, дабы показать, что он согласен с тем, что к полякам нужно применяться насилие. Двое нацистов молчали, молча смотря вниз на первый этаж, они решили помолчать, дыба друг другу подумать о своем. Но их новый разговор не начался, так как к мужчине подошла жена с желанием, провести с ним сегодняшний праздник и вдоволь насладиться остатками мероприятия вдвоем. Рейх же, когда встретил молодую девушку, то отметил про себя ее выраженную арийскую внешность. Проигнорировать он был не в силах, поэтому уважительно с ней общался, а в знак приветствия как настоящий джентльмен, поцеловал тыльную сторону ладони красавицы. Конечно, разговор долго продлить не получилось, но зато Рейх точно знал, в каких детях будет литься арийская кровь. Оставшись один, Рейх продолжил рассматривать людей, что продолжал развлекаться. Медленно немец отпивал шампанское из бокала, полностью наслаждаясь столь прекрасным легким алкоголем, который приятно стекал вниз по горлу и после рассеивался в теле. Но не долго он наслаждался данным одиночеством, потому что подошел к нему человек, который сильно напоминал шофера, что совсем недавно отвозил Польшу. — Господин, Третий Рейх, я как вы и приказали привез страну Польшу в нужное место и сделал ваши рекомендации. Ключ у меня — дверь заперта на два замка. И он протянул цепочку, состоящую из двух ключей, Рейх забрал ключи положив их себе в карман на пиджаке. Как раз рядом прошел официант, чтобы раздать новое спиртное, или забрать опустошённые стеклянные бокалы и стаканы. Немец молча протянул стакан официанту, который в свою очередь также молча поставил на поднос и ушел. Чуть ли не весь взгляд Рейха был прикован не к официанту, а можно сказать страна поставила свой бокал не глядя, все его два ока смотрела на лицо шофера, что ранее привозил Польшу. — Замечательно. Я также рад, что вы приехали сюда. — Я не мог отказать своей стране, когда вы, Третий Рейх, приглашаете лично. — Как вела себя Польша? — внезапно задал вопрос Рейх шоферу и улыбнулся странной улыбкой. Будто планы на польскую страну у него появились. — Не проявляла кого-либо сопротивления? — Ох, нет, что вы! Польское государство я бы сказал, смирилось со всем, что происходит. Улыбка от такого задержалась дольше, чем обычно. От его уст прозвучал некий смешок, и медленным поворотом в сторону, но быстро вернулся лицом к собеседнику. — Так и думал… Польское государство теперь сломлено, и как я и хотел будет слушаться любых приказов, — шоферу показалась, что улыбка Рейха от получения информации стала шире. — Не хотите ли вы пройти вниз? Прогуляться, а может быть выпить? — Да, было бы не плохо. Также если вы хотите этого, то я как ваш гражданин не в праве отказать. Только слова слетели с уст шофера, как к парочке на втором этаже стала максимально быстро приближаться женская фигура. Рейх ее узнал из тысячи, узкие плечи и талия, а также напряженная рука, что показывала злость девушки. Вот кого, а ее страна точно не ожидал увидеть. — Рей, какого черта?! Произнесла девушка, негодуя, уже полностью подходя к ним и строго и с претензиями смотря на нацистскую страну. Глаза ее будто горели от злости, а тело уже тряслось от ненависти к неким действиям нациста. — Австрия, что на этот раз произошло? — Что произошло? Что произошло?! — злостно говорила бывшая страна. — Ты, притащил сюда, в немецкий город жалкую и никчемную страну. Уделял все это время ей, а не мне! В чем проблема ее застрелить? СССР застрелит ее жалкого брата, что также никчёмный, а ты ее! Хотя нет… Скорее наоборот! — она тыкнула арийца в грудь. — Ты застрелишь ее брата, а девушку застрелит СССР! Я тебе уже говорила, что… Тут ее прервали, резко схватив за руку и придвинув к себе. Хватка Рейха была крепкая, из-за чего Австрия даже дрогнула, но не испугалась, она привыкла к таким иногда неожиданным действиям Рейха. Нацист ее притянул к себе и холодно и строго шептал на ухо, наводя на нее страх. — Австрия, я, кажется, говорил уже об этом. То, что я делаю с Польшей касается, исключительно меня, но никак не тебя. Ты не должна влезать в мои решения, в то время как я имею полный доступ к твоим территориям и гражданам. Также ты больше не существуешь, поэтому ты не должна перечить мне. Запомни раз и навсегда, — он начал уже говорить сквозь зубы, шипя, и явно злясь. — Не ты отдаешь мне приказы, а я тебе. После таких слов девушка чуток испугалась от излишней злости, но решила попробовать вторую попытку своей бессмертности, поэтому вновь начала огрызаться и игнорировать слова — Ты… Ты думаешь я буду спокойно стоять в стороне, пока ты развлекаешься с кем-то? — тут она резко дернула руку, но все было безуспешно. — Я же знаю, что будь Польша тебе противна, ты бы не вез ее в Берлин. Ты бы оставил ее умирать в своих полях, но точно не делать прекрасные условия здесь. — Я еще раз тебе говорил и повторяться не буду, ты не должна лезть в мои дела, тебе это запрещено. Мне абсолютно все равно в каких мы отношениях, ты не должна лезть в мои дела. У меня есть особые планы на нее, а какие именно тебе не нужно знать. Рейх резко оттолкнул вторую страну, и стал смотреть высокомерно и испепеляюще, из-за чего он будто разрушал ее полностью. Разбирая по частям, а ее территории деля на каждые регионы и превращая жизнь жителей этих провинции в ад. После тот еще какое-то время посмотрел на свою союзницу, с которой заключал ранее Аншлюс и обойдя ее пошел к лестнице. Спускаясь с белых, отполированных ступенек, которые активно до мероприятия очищали слуги, многие из которых были прямиком из концлагерей… но это уже совершенно другая история. Нацист даже не обернулся назад, чтобы посмотреть на Австрию. Вместо этого, он пошел на задний двор, где множество других жителей Берлина дышала свежим воздухом, некоторые сплетничали или попивали алкоголь. Там была намного мирная обстановка, нежели в самом здании. Все эти танцы, музыка, игры, разговоры, особенно с Австрией, сильно утомили Рейха. Хотелось чего-то… спокойного и мирного. Но не долго он наслаждался своим спокойствием… К нему подошел парнишка, которого Рейх в самом начале не узнал, но со временем в его голову пришло осознание того, кто стоит перед ним. — Отец, можно у тебя попросить просьбу? — спрашивал Германия в лоб. — Привет, Германия. С твоей стороны вежливо было бы в начале поздороваться, — отвечал ему Рейх с высокомерием и холодностью. — Во-вторых, когда ты сюда пришел? — Час назад примерно… Извини, что не поприветствовал. Вся эта история с Польшей… И то, что она в Берлине… чуток… удивляет и нервирует. — Тебе не нравиться, что твой отец, с трудом, поймал ее? — резко спросил немец. — Нет, нет. Я, наоборот, ужасно рад, что теперь она находиться в плену… Это даже удивляет, и будто навертится, что ты ее поймал… Но нервирует то, что… А ты уверен что она не сбежит? Весь разговор Германия старался говорить мягко и не злить отца, так как уже знал, чем это может обернуться. — Я уверен полностью. А если ты не веришь, что она достаточно охраняется и сломлена, то сам пойди и проверь ее. — Сделав тяжелый вздох, он продолжил, — теперь скажи, что за просьба? — Уже никакая, — отводя взгляд ответил юный немец, но после встретившись вновь с отцовскими глазами, стал нервничать. — Ну… Я хотел спросить, могу ли я проверить и посмотреть на Польшу? — Я тебе дал добро на это, теперь иди и не показывайся мне на глаза если не хочешь, чтобы я тебя отправил вместо академии в трудовой лагерь. Вытянув ключи Рейх положил их в руки сына, которые тотчас крепко сжали их. Германия молча кивнул и направился на выход, не задавая никаких других вопросов, чтобы не разозлить своего любимого отца.

***

Идя по улицам Берлина, он не мог переставать заглядываться на небо. Красивые, маленькие фонарики, светили в черном небе ярко мерцая, в то время как луна уже находилась высоко в небе и также ярко светила. Этот серый шарик, который светился белым цветом невинности и свободы, тронул Германию и тот остановился посредине улице. Его глаза не отрывались от луны, а луна не собиралась покидать поле зрения немца. Только подумать, какой бывает красивая ночь, так сразу забывается все и вся. Настоящие олицетворение тишины определенно была — ночь. Всматриваясь в каждый мерцающий огонек, он не мог не переставать себе воображать. Сразу можно заметить в этом юном человеке мечтателя, который только и делает, что мечтает наконец обрести спокойствие и тишину. Мечта у Германии была одна, жить подальше от любимых отцом войн. Сейчас, вся история с Польшей ему постоянно напоминало войну, не давая не на секунду забыть, что идет война с польскими землями. Да, пусть она не такая кровопролитная, как первая мировая или семилетняя, где прапрадед Пруссия еще воевал, но даже так уже хотелось уехать из Берлина. Подросток был неравнодушен к крови и насилию, а зная отца, как бывало жестоко он относиться к тем, кого недолюбливает, навеивало страх… Беспокоясь за чужое государства, тот решил проверить Польшу, возможно даже чем-то помочь. Но только одного взгляда на небо, хватило, чтобы тот забыл обо всем и мечтал, как смотрит на тоже самое небо в другом месте… более тихом и спокойном. Рядом с ним звучала какая-то до ужаса знакомая мелодия, он ее где-то уже слыхал. Невольно он начал подпевать песню и шагал на источник этого звука, но завернув за угол Германия обнаружил немецкого еврея, который на идеальном немецком пел песню «Ich bin Soldat, doch bin ich es nicht gerne», она нравилась приемнику Рейха тем, что была антивоенной. Ничего не делая и только наблюдая за евреем, получил короткое чувство благодарности и спокойствия. Вместе они стали петь эту песню.

Auf, lasst zur Heimat uns zurückmarschieren, Von den Tyrannen unser Volk befrei’n, Denn nur Tyrannen müssen Kriege führen, Soldat der Freiheit will ich gerne sein.

Допев последний куплет, парень хотел было уже спросить мужчину, но не успел. К еврею подошли патрульные, что следили за комендантским часом. Они шли на источник звука прямо-таки, как и Германия, обнаружив еврея без лишних слов они схватили его начиная избивать его. Младшая страна отшатнулся от такого ужаса и хотел остановить патрульных, но знал уже чем это может обернуться в будущем, поэтому закрыл глаза прерывисто дыша, были слышны крики мужчины. — Я воевал за эту страну! Вы не имеете права! После мужчины стали оттаскивать от Германии и говоря параллельно извинения стране, что этот еврей доставил большие якобы проблемы. Но это было не так… Только, говорить об этом он не решался. Наконец, когда патрульные скрылись где-то с евреем, немец разрешил себе открыть глаза. Перед ним была кровь, которая растекалась по стенам домов и земле, виднелись где-то даже пару зубов бедного мужчины. Германия быстро отходил назад. — Нет… Я не хочу быть тут… Шептал маленький мальчик, полностью забыв обо всем, даже о свидетельнице луны, наблюдавшей за этим всем. Быстро идя в сторону Польши, к адресу которому еще давным-давно ему говорил отец…

***

Постучавшись в дверь, Германии никто не ответил. Тогда юнец решил открыть дверь ключом, и когда это свершилось перед его глазами уже стояла полячка. Одежда на ней: ухоженная, опрятная, не из дешевых материалов сделанная. Германии даже показалось, что это не она… не Польша. — Здравствуйте, это вы, Польша? — решил переспросить Германия, так как не верил своим глазам. — Как вы себя чувствуете? Польша продолжала стоять, рассматривая немца. Тогда подросток еще не знал, что Польша не знает немецкого, поэтому он переспросил, еще раз делая шаг ближе. Его лицо вызывало доверия, но полячка знала… Находясь на территории Рейха, нельзя было никому доверять, неизвестно, как развернется тогда твоя судьба, если посмеешь или попробуешь связаться намеренно и по собственному желанию с нацистами. — Вы меня слышите? — Nie rozumiem co mówisz. Ответила на своем родном польская девица, и начала пристально глядеть на дружелюбное лицо Германии. В голове Польши крутилось множество вопросов из-за него… Другая ситуация существовала бы, если бы это был взрослый мужчина, который, как всегда, проверил бы кухню комнату, проверил всего ли хватает и ушел, но тут же… Это же почти ребенок! Германия, услышав польскую речь неловко посмеялся и стал говорить на ломаном польском некоторые слова, что зачастую были не связаны с другими словами. Из-за чего Польше понять его, стало намного сложнее, нежели в других разах с другими немцами. — Ty bądź smutny miejsce?— задал вопрос парень. Устав уже от сложных непонятных вопросов, полячка пыталась сказать, как можно простым языком, то, при помощи чего, возможно их общение продвинется вперед. — Вы говорите на французском? Парнишка закивал и резко перешел, хоть и не на безупречный, но на французский. — Я спрашивал в начале Польша вы, но потом сам в этом убедился. — Легкий смешок сорвался с немецкий уст, — я не пришел вас обижать. Поэтому не бойтесь меня. Я Германия, наследник Рейха. — А почему я должна вам верить? — Логичный ответ, но прошу все же мне поверить… Я на вашей стороне… — Ты думаешь, что я, которая застала множества ваших ужа… — она прокашляла и быстро продолжала. — Немецких поколений, сейчас буду верить очередному следующему поколению? Что Пруссия, что Германская империя, что твой отец! Вы все любите обманывать и пользоваться нами — поляками. — Вы существовали, еще во время Пруссии?.. — Единственный, кого из вашей родни уважаю, так это Веймарскую республику! Германия тяжело вздохнул, поняв, что сейчас лучше не спорить, так как полячка была теперь на эмоциях. — Хорошо… Вы можете мне не верить, но напоследок я дам вам совет. Мне перечить я позволяю, даже несмотря на мой статус в данном случае, но с другими вы лучше этого не делаете. Лучше бегите далеко-далеко. Далее Германия протянул ключи, которые ему ранее давал Рейх. Польша на такой жест отдалилась на пару шагов, показывая свое нежелание в том, чтобы забрать такой легкий предмет для побега. — Я и без тебя прекрасно знаю, что перечить нацистам не надо. И это не ваши личные ключи. Скорее всего Рейха… или… — Лучше буду страдать я, чем вы и ваш народ. Поверьте, отец мне ничего не сделает. Подросток быстро отрезал и перебил девушку вставляя свои слова. Но на последнем слове его голос дрогнул, и на такое полячка только удивленно посмотрела на него. — Он тебе сделает что-то намного страшнее нежели мне. Перестань делать из себя героя. Разочарованно опуская руку и тяжело вздохнул немец сдался. Он понял, что попытка отдать ключи, прямой путь к свободе, у него провалилась. Он не хотел, чтобы полячка страдала, но он мог согласиться «делать из себя героя», не продумав план довольно глупо, жаль осознание пришло довольно поздно. — Скажите мне если вам, что-то понадобиться. Я всегда на вашей стороне… Я не хочу, чтобы мой отец делал вас несчастной… — Он ко мне не заходит, и я очень рада. Слабое удивление сыграло на лице парнишки. — Если вы хотите знать больше… Я может помогу вам выучить немецкий… Пусть базовые слова… Или я не знаю… Разные другие предметы для побега смогу дать… Говорите, если вы что-то захотите…. Я не знаю, встречусь ли с вами, но помочь, ужасно желаю… Полячка на такое уже рассмеялась и подошла к немцу, что был гораздо выше ее самой. Она потрепала его по голове, словно это был ее собственный наследник и сказала. — Если хочешь остаться в живых, то играй более скрытно в героя. Доверие мое нужно заслужить, я уважаю твое стремление мне помочь. Я не откажусь от твоей помощи, а теперь, иди.