No Paths Are Bound

Будучи известной и всеми любимой богиней, Повелительница Ветра умудряется без особых проблем найти для них местечко с самым лучшим видом. Облокотившись о перила террасы, она с улыбкой притягивает Се Ляня к себе. — Начало тянется долго, — замечает она. — Но зато последняя десятка всегда вызывает ажиотаж! — Да, — Се Лянь тоже улыбается. Он рад оказаться на свежем воздухе, да и её счастливый голос не даёт ему совсем уж… отвлечься. — Хорошо. Он успел посетить два или три Фестиваля Середины Осени во времена первого вознесения, сейчас он уже и не вспомнит наверняка. В те времена он всегда занимал второе место, уступая лишь Цзюнь У. В этом году он знает, что не получит ни одного фонаря, и это ничуть его не беспокоит. Всё равно никто не ждёт другого результата от посмешища трех миров. Из всех людей на свете ему осталось разочаровать только самого себя, но ему всё равно, поэтому всё в порядке. Но и для Се Ляня праздник фонарей подготовил приятный сюрприз. Постепенно над их головами загорается светящаяся точка, похожая то ли на пламя свечи, то ли на крошечную звезду… И Се Лянь может её видеть. Удивительное чудо. Он не знал, что ритуальные фонари для праздника середины осени содержат в себе духовную энергию, но это объясняет, почему они так дорого стоят. И почему их изготовление под силу далеко не каждому. Разумеется, известные боги, у которых не счесть верующих, получат больше всего молитвенных фонарей. Се Лянь слабо улыбается, золотой огонёк плывущего вверх фонаря отражается в его слепых глазах. Красиво. Очень-очень красиво. Глашатай, приставленный по случаю к небесному двору, громко зачитал со свитка: — ДВОРЕЦ ПОВЕЛИТЕЛЯ ДОЖДЯ… ОДИН ФОНАРЬ! Се Лянь удивлённо замирает, услышав о Юйши Хуан. — …Она действительно получила всего один? В его голосе нет осуждения — у него самого вообще ни одного! Но для такой древней и известной богини… покровительницы земледелия к тому же… Он ожидал гораздо более пышного подношения. — Так и есть, — Ши Цинсюань кивает. — Повелительница Дождя наказала своим последователям не тратиться на фонари, а лучше возделать побольше земли. Она настаивает, что традиция излишня и расточительна, и уже много столетий сама зажигает себе единственный фонарь, чтобы соблюсти приличия. — Правда? — живо интересуется Се Лянь, с одобрением кивая. — Очень экономно. Повелительница Ветра с теплом улыбается и качает головой. — Испокон веков верующие преподносят ей только овощи и фрукты, оставляют в храмах на пару дней, а потом приходят забрать, чтобы ничего не пропало. — Какая хорошая мысль… — восхищается Се Лянь, потирая подбородок. У него самого нет последователей, но если бы были, то он бы обязательно попросил их о том же. Ведь боги нужны, чтобы помогать смертным, а не наоборот. Ши Цинсюань не соврала — начало действительно затянулось. Небожитель со свитком объявлял младших богов одного за другим: имя, храм, и общее количество фонарей. Кто-то ворчал, что получил слишком мало, кто-то праздновал. Се Лянь про себя осуждал ворчунов: насколько надо быть неблагодарным, чтобы корить своих верующих за подарок? За то, что они недостаточно усердно работали? Когда глашатай доходит до одиннадцатого места и объявляет имя Лан Цяньцю, Се Лянь преисполняется гордости. Тайхуа так юн, но уже подобрался вплотную к знаменитой первой десятке Состязания Фонарей. Удар гонга возвещает событие, которого все так ждали: наконец-то объявят десятерых небожителей, получивших больше всего фонарей! Толпу охватывает возбуждённый гомон. Рядом с ним Ши Цинсюань радостно подпрыгивает, сжимая Се Ляню руки: — Это значит, что я попала в десятку! — взбудораженно шепчет она. — У меня никогда раньше не получалось! Се Лянь не может сдержать улыбки — он рад за неё. — Поздравляю, госпожа Повелительница Ветров, это большое достижение. Просияв, она крепче сжимает его ладонь, и в то же мгновение объявляют следующего бога: — ДЕСЯТОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ ЦИИНА, ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ ОДИН ФОНАРЬ! Се Лянь приоткрывает рот от удивления: разрыв с предыдущим местом внушительный, а ведь Цюань Ичжэнь вдвое младше Лан Цяньцю. …Насколько же он силён? Хотя сам бог войны слишком занят избиванием своих последователей в мире смертных (тех самых последователей, которые запускают ему фонари!), в толпе раздаются вежливые хлопки. Ситуация, конечно, донельзя странная. — ДЕВЯТОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ ПОВЕЛИТЕЛЯ ЗЕМЛИ, ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ФОНАРЯ! — МИН-СЮН! — Ахнув, Ши Цинсюань оборачивается к Мин И, принимаясь радостно тараторить: — ТЫ НА ДЕВЯТОМ МЕСТЕ, ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ?! Слышатся редкие хлопки, которые Ши Цинсюань полностью заглушает своими восторгами. В своем женском теле она ниже Се Ляня, и потому ей приходится подпрыгнуть, чтобы обнять Повелителя Земли за шею. — Ты заслуживаешь большего! — она счастливо улыбается, крепко обнимая его и болтая ногами. — Гораздо, гораздо большего! — … — Мин И закатывает глаза и отворачивается, бросив: — Кому какое дело. (При этом он обнял её за талию одной рукой и придержал, чтобы не упала.) Ши Цинсюань надувается. — Мне есть дело! — ворчит она. — Знаешь, мне ужасно надоело ждать, когда все наконец заметят, что ты ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ! Се Лянь прячет улыбку; ему немного жаль Мин И — того явно смущают восторги Ши Цинсюань, но гордость и упрямство не позволяют сказать об этом. К тому же, в глубине души он, возможно, не так уж и против. Редко когда увидишь пару настолько разных, но идеально дополняющих друг друга людей. — ВОСЬМОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ ПОВЕЛИТЕЛЯ ВЕТРОВ, ПЯТЬСОТ ДВАДЦАТЬ ТРИ ФОНАРЯ! Толпа взрывается оглушительными аплодисментами, и многие боги кричат своей любимице: — КАК И ОЖИДАЛОСЬ! — ПОЗДРАВЛЯЕМ ГОСПОЖУ ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦУ ВЕТРОВ! Ши Цинсюань поднимает взгляд на Мин И, которого всё ещё не выпустила из объятий, и закусывает губу, подрагивая от радостного волнения. — … — Мин И снова закатывает глаза, но… Она видит в его взгляде едва заметный блеск — — Беги, хвастайся, дитё великовозрастное. Ши Шинсюань выдыхает (она даже не знала, что успела задержать дыхание) и улыбается ярче, чем все запущенные в её честь фонарики вместе взятые. Отпустив Мин И, она бежит к балкону и свешивается оттуда, приветствуя кричащую толпу внизу, прыгает и машет им руками. Мин И опирается лопатками о колонну и складывает на груди руки, наблюдая за ней с едва заметной улыбкой. — ГЭ! — счастливо зовёт она, лопаясь от гордости. — Я ВОСЬМАЯ! ВОСЬМАЯ! ТЫ ВИДЕЛ? И так же быстро эта улыбка пропадает. Со своего места на самом высоком балконе Ши Уду хмыкает, медленно обмахиваясь веером. — Кто бы сомневался. — Как будто её победа — само собой разумеющийся факт. — В следующем году ты справишься ещё лучше. Улыбка Ши Цинсюань слегка тускнеет, и Се Лянь… совершенно по-особому сочувствует ей. Повелитель Вод не пытается задеть её, его слова чисто технически являются похвалой, и всё же… Само ожидание грандиозного свершения уменьшает в цене всё то, чего уже удалось достичь. В сравнении с совершенством реальность почти ничего не стоит, а поражение становится намного страшнее. Се Лянь слишком хорошо знает это чувство. Но всё же Повелитель Вод гордится Ши Цинсюанем — Се Лянь помнит, как он говорил о брате в тот день, когда принц вернулся на Небеса после “похищения”. Жаль, что Ши Уду так тяжело признать это вслух. — СЕДЬМОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ ЛИНВЭНЬ, ПЯТЬСОТ ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ФОНАРЕЙ! Абсолютно никто из богов литературы не поздравил его, раздались только вежливые хлопки. Ши Уду, однако, с ухмылкой тыкает друга под руку: — Когда будет праздничный пир? — Нет, нет и нет! — фыркает Пэй и, поймав голову Лин Вэнь в локтевой захват, ерошит ему волосы под свист и улюлюканье младших богов войны. — Вино и женщины — вот как празднует победитель! Лин Вэнь закатывает глаза, но сейчас, зажатый между двумя своими друзьями… …Верховный Бог Литературы — редкое событие — выглядит расслабленным и довольным. — …Ага, — он ухмыляется Ши Уду. — Покажи мне свою женскую форму, и я угощу тебя вином. Пэй давится собственным смехом. — Эй! Не стоит заходить так далеко! — Почему это? — Повелитель Вод выгибает бровь и, дразнясь, подхватывает Лин Вэнь под руку. — Ты ведь говорил, что у меня красивая женская форма. — Но—! — Не будь таким эгоистичным, Пэй, — Лин Вэнь фыркает, наслаждаясь взъерошенным видом друга. — Ты сам рассказал, как празднуют победители. Их шутливая перепалка не стихает, пока не исчезает из виду последний фонарик, и Се лянь начинает понимать, почему этих троих всегда упоминают вместе. Ши Цинсюань как-то объясняла ему про Трёх Опухолей. Пэй Мин, Лин Вэнь и Ши Уду действительно стоят особняком, но дружба этих троих кажется глубокой и искренней. Настолько, что на них почти больно смотреть, — Се Лянь не может не вспоминать тех, кто когда-то стоял рядом с ним. Они втроём всегда держались в стороне ото всех, но были близки между собой. Будто угадав его мысли, небожитель со свитком громко объявляет: — ШЕСТОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ НАНЬЯНА, ПЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ДВА ФОНАРЯ! Ах. Се Лянь с улыбкой хлопает своему другу вместе с другими богами. Он… — ПЯТОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ СЮАНЬЧЖЭНЯ, ПЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ТРИ ФОНАРЯ! …Они оба прекрасно справились. — …Они всегда так идут с таким маленьким отрывом? — спрашивает принц, с любопытством глядя на плывущие в небо фонарики. Ему казалось, что чем ближе к первым местам, тем сильнее конкуренция. — …Обычно отрыв чуть побольше, — Ши Цинсюань качает головой. — Но верующие этих двоих превратили ритуальное подношение в соревнование, ни один не может позволить другому выиграть. Весьма и весьма знакомо. — Обычно в мире смертных идут драки за каждый фонарь, обе стороны запускают их вплоть до последней минуты. Видимо, у Сюаньчжэня в этому году небольшой перевес. (Обычно Наньян обгоняет его на два-три фонаря.) Однако в этот раз ни Наньян, ни Сюаньчжэнь не проявили интереса к результатам состязания. Даже Му Цин, который до этого никогда не оказывался в первой пятёрке, не смог выдавить из себя улыбку. Его губы нервно дёргаются, когда приходит пора принимать поздравления, но на лице не отражается радости. Все его мысли заняты… — ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО: ДВОРЕЦ МИНГУАНА, ПЯТЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ ФОНАРЕЙ! Все боги войны тут же вскакивают на ноги, крича и аплодируя генералу, со всех сторон его осыпают поздравлениями. Се Лянь тоже хлопает, но… его удивляет, что Пэй оказался так близко к Фэн Синю с Му Цином. Нет, его друзья ни в коем случае не слабые… Но по силе и количеству верующих Пэй Мин на голову превосходит любого бога войны (за одним известным исключением). И Се Лянь — не единственный, кто заметил такую странность. Даже в голос Ши Цинсюань закрадывается… беспокойство. — …Сильно меньше, чем в прошлом году, — бормочет она, нахмурившись. На целую сотню меньше, если быть точнее. Скорее всего причина — в широко известном скандале с изгнанием Пэй Су. Если бы у Пэя изначально не было прочной позиции, он потерял бы ещё больше. Хотя генерал ни в чём не винил его, Се Лянь всё равно чувствует некоторую ответственность. Лин Вэнь не поздравляет его, а только хлопает по плечу. Повелитель Вод ловит взгляд Пэй Мина и сжимает его руку. — В следующем году они вернутся, Пэй. Это пройдёт. — … — Генерал смотрит ему в глаза и слабо улыбается. Ши Уду, всегда такой холодный и рассудительный, искренне в это верит. Забавно. С одного взгляда на Повелителя Вод многие решают, что он не верит ни во что, кроме себя самого. Но это неправда. — Уверен? Никто не смотрит на них: взгляды тысяч глаз приковывает мир смертных под ними, боги ждут следующих фонарей. Никто не замечает взгляд, которым они обмениваются. — Даже если мне придётся поднять их сюда самому. Пэй щелкает языком, притворяясь разочарованным. — Каков тиран. Но глаза у него тёплые. — И НАКОНЕЦ… — выкрикивает глашатай, и целая армия духовных фонарей взмывает в воздух. — ДВОРЕЦ ПОВЕЛИТЕЛЯ ВОД, СЕМЬСОТ ВОСЕМНАДЦАТЬ ФОНАРЕЙ! Со всех сторон слышатся пораженное аханье. Общий счёт Цзюнь У был оглашен ещё в самом начале — он почти никогда не участвовал в соревновании из соображений справедливости. Он получил тысячу молитвенных фонарей. Но сегодня Ши Уду подобрался к его рекорду ближе, чем кто бы то ни было, — их разделяет меньше трёх сотен фонарей. Они вступили на территорию прямого соперничества. Даже Се Лянь в пик своего могущества не подобрался так близко, а ведь в его времена раздобыть молитвенный фонарь было ещё сложнее. Ши Уду… действительно впечатляет. Оглушительные аплодисменты затапливают площадь, отовсюду слышатся крики и поздравления, все боги — старшие, младшие, боги войны и литературы — спешат поздравить победителя. Но даже в такой важный момент Повелитель Вод не сводит глаз с Пэя. Все рукоплескания внизу, кажется, ничего для него не значат. Пэй улыбается так широко, как не улыбался ни разу за всю ночь, и наклоняется едва слышно прошептать ему на ухо: — Взгляни на себя, мой маленький. — Глаза Ши Уду распахиваются. — Я очень тобой горжусь. Теперь они становятся ещё шире, а щёки Повелителя Вод… покрываются нежным румянцем. Раньше Пэй не смущал его так сильно — по крайней мере прилюдно — и Ши Уду резко распахивает веер, пряча за ним лицо. — Мне четыре сотни лет, — ворчит он, пылая глазами. — Не называй меня так. Пэй раскатисто смеётся, откинув голову, и прежде чем Ши Уду успевает разразиться новым потоком недовольства, Лин Вэнь притягивает Повелителя Вод в короткое, крепкое объятие. — Обещай, что отметишь с размахом, тут одного пира не хватит! Повелитель Вод закатывает глаза и уже собирается возразить, что после сегодняшнего дня сыт праздниками по горло… Но вдруг останавливается, чуть сощурившись. — …Подождите, — он склоняет голову к плечу. — Что-то не так с подсчетами. — О чем ты… — Объявили только девятерых. Се Лянь даже не заметил, что счёт действительно сбился: его подхватила на руки и закружила счастливая Ши Цинсюань, задыхающимся от восторга голосом повторяя: — Это МОЙ БРАТ! Ты видел?! Это МОЙ гэгэ! — Да, — Се Лянь не может сдержать нежного смеха и кивает: — Это твой старший брат! Но счастье утихает, когда они слышат крадущиеся по толпе шепотки. — ...Кто-то уделал Повелителя Вод? — Победить Водяного Тирана? Нет, нет, это невозможно… — Неужто у Пэя всё не настолько плохо? — Даже если так… — У Ши Уду так много, что он обогнал бы Пэя даже в его лучший год!.. Так что же…? — Эй, смотрите! Вместе с другими богами Се Лянь переводит взгляд вниз, к окну в мир смертных… И ровно в этот момент его затапливает ослепительный свет. Такой яркий, заполняет собой всё ночное небо до горизонта. Океан фонарей, так много, что в их золотом свечении не видно даже проклятых узоров канги в глазах принца. И он… Он видел так много вещей за последние восемь сотен лет. Хороших и плохих. Но никогда ему не доводилось наблюдать ничего подобного. Так ярко… он будто снова видит звёзды. Как когда-то на горе Юйцзюнь, с призрачными бабочками, но это… Се Лянь ахает, запрокидывает голову, пытаясь охватить взглядом безбрежное море. Фонари без сомнений принадлежат Цзюнь У, но… Внезапно Се Лянь замечает, что стоящие рядом боги резко смолкли, кто-то отошел назад, никто больше не пихает и не подталкивает его. — Т… — глашатай заикается. — ТРИ ТЫСЯЧИ И ОДИН ФОНАРЬ… Так много? Как…? — …ДЛЯ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА СЯНЬЛЭ! На мгновение площадь погружается в поражённую тишину. Се Лянь замирает, приоткрыв рот, не сводя глаз с затопившего мир света. — …Для меня? — неверяще шепчет он; бессчетные искры отражаются в его глазах. — Для тебя, — слабым эхом отзывается Ши Цинсюань. И Се Лянь не единственный, кто не может поверить. Кто-то из небожителей даже заявляет об этом в открытую: — Это какая-то ошибка! — Фонари настоящие?! Точно не подделка?! Се Лянь не может представить, зачем кому-то подделывать фонари, даже чтобы поднять его на смех. Конечно, вероятность не нулевая, но не слишком ли много усилий ради обычной шутки? Да и кому вообще сдался всеми забытый бог? С другой стороны, он не может представить, чтобы кто-то действительно послал ему столько настоящих фонарей. Лин Вэнь выступает вперёд, тщательно изучив свиток, и громко объявляет, покачав головой: — Всё фонари подлинные, — его ясный голос легко перекрывает протесты толпы. — И подпись на них однозначная. Каждый до последнего без сомнений принадлежит наследному принцу Сяньлэ. — Но!... Но… кто?!.. Лин Вэнь подхватывает один из фонариков и читает подпись: — Фонарь запущен Святилищем Наследного Принца Сяньлэ в городе Гусу. Се Лянь вскидывается — он удивлён… и глубоко тронут. У него… есть святилище в Гусу? Они… построили для него святилище? Прошло ведь всего несколько месяцев, а город лежал в руинах… Но среди всей суеты люди нашли силы и время, смогли накопить на целый молитвенный фонарь!.. В горле Се Ляня встаёт комок, а в груди разливается тепло. Этот один фонарь… совершенно точно самый настоящий. Кто-то наверное по ошибке послал все остальные, но этот фонарь — настоящий! Се Ляню подарили молитвенный фонарь! Целый фонарь! Для него одного! Его первое подношение за восемь сотен лет! Он… У него… У него есть святилище! Которое Се Лянь не строил себе сам! Надо… Надо будет непременно посетить Гусу в следующем году, принести туда оберегов, талисманов и защитных свитков! Ох, и надо будет попросить жителей в следующий раз ограничиться овощами… Если они захотят оставлять подношения, конечно. Если нет, то Се Лянь всё равно не расстроится! Один молитвенный фонарь — это уже невообразимо много! Он прижимает ладони к щекам, стараясь как-то сдержать в себе внезапный прилив… счастья. Он и правда отвык от этого чувства, и теперь с ним сложно совладать! Лин Вэнь тем временем заканчивает осмотр фонарей и объявляет: — Остальные три тысячи ясно подписаны его именем… и запущены из Храма Тысячи Фонарей. …Храм Тысячи Фонарей? Собравшиеся небожители вертят головами и перешептываются — каждый спрашивает другого, слышал ли тот что-нибудь об этом храме. Но ответа ни у кого нет. Даже Се Лянь с удивлением признаёт: — …Я и сам впервые слышу о Храме Тысячи Фонарей. Но… У него есть храм? Полноценный храм? Посвященный ему одному? …Откуда? С Гусу всё логично — он помог освободить город. Он и подумать не мог, что они построят для него святилище и запустят молитвенный фонарь, но такой поступок не лишен своих оснований. Однако он не может вспомнить никого, кому могло бы взбрести в голову построить для него целый храм. Это же бессмысленно, только деньги на ветер! Зачем поклоняться ему, когда есть другие боги, которые действительно могут помочь своим последователям? Кто в здравом уме потратит столько сил, ничего не ожидая взамен? Люди не… — А-а-а, — Пэй ухмыляется, приобняв Ши Уду и Лин Вэнь за плечи; его зычный голос легко перекрывает гомон толпы. — Я ведь говорил вам, что Кровавый Дождь не из дурных побуждений похитил Его Высочество. Се Лянь оборачивается на него, приоткрыв рот. Так оно и есть: Хуа Чэн просто пытался помочь ему. Но причём здесь — ? И тут он, наконец, кое-что замечает. Оболочка у молитвенного фонаря золотая — из-за заклятия, которое поднимает фонарь до самых Небес. Но вот пламя внутри… …Пылает алым. Се Лянь замирает, широко распахнув глаза, так и не отняв ладоней от щёк. Ох. Один фонарик опускается ниже, проплывает у лица принца. Хуа Чэн… Се Лянь протягивает руки и ловит его. …Хуа Чэн запустил их. Ту-дум. Хуа Чэн запустил их… для него. Он слышит, как шепчутся у него за спиной: Хуа Чэн насмехается над Небесами, Хуа Чэн плюёт им всем в лица, Хуа Чэн превратил состязание фонарей в цирк… Внезапно серебряная бабочка выпархивает из фонаря. Боги с криками бросаются врассыпную, но Се Лянь даже не дёргается, когда маленькое создание подлетает ближе и, сев ему на нос, рассыпается серебряными искрами. Принц ничего не может с собой поделать: он счастливо смеётся, прижимая к груди фонарик. В это мгновение он ясно понимает две вещи: первая — что Хуа Чэн, по каким бы причинам он ни послал так много молитвенных фонарей, не собирался над ним шутить. Он ни за что не стал бы делать из Се Ляня посмешище. И вторая — что принцу до безумия, немедленно, прямо сейчас хочется его увидеть. Разумеется, Се Лянь уже замечал за собой такие мысли: за прошедшие недели он не раз ловил себя на тихой надежде, что Саньлан заглянет в гости. Разве он не обещал, что “страшно надоест” богу своей компанией, если тот разрешит ему приходить когда хочется? Но Се Лянь разрешил, а никто не пришел. Принц не держал на него зла: Хуа Чэн — занятой демон, да и сказать такие слова мог просто из вежливости… Се Лянь прижимает к груди молитвенный фонарь, глядя на светящееся море таких же, плывущих по небу. Но всё это время… оказывается, Хуа Чэн готовил своё подношение? Се Лянь закусывает губу и тут же разжимает пальцы, услышав шорох промасленной бумаги — он не хочет случайно помять фонарик. Головокружительное подношение для забытого бога-неудачника без единого фонаря… Се Лянь… он… Когда в последний раз кто-то так старался, чтобы сделать Се Ляню приятное? Столько работал, чтобы мир вокруг Се Ляня стал чуть-чуть светлее? Наконец он отпускает фонарик, и тот, покачиваясь, плывёт всё выше, вливаясь в мерцающее море. Но ладони принца все ещё хранят тепло. Се Лянь хочет его увидеть. Поблагодарить его, конечно же. И спросить, как дела в Доме Блаженства. Ох, и сказать, как сильно Шуо помогает по дому. И разузнать его мнение о теориях Мин И про Пэя, Се Лянь… не склонен доверять своему чутью в вопросах любви. (Мысль о том, чтобы попросить Хуа Чэна в следующем году ограничиться овощами, даже не всплывает в его сознании.) Павильон, меж тем, всё ещё кипит недовольством. Тут и там божки помельче пытаются оспорить победу принца, но… — Поздравляю. Голос Императора заставляет всех замолчать, пораженно раскрыв рты. В конечном итоге, это у него принц каким-то нечестным образом вырвал победу, но отчего-то Цзюнь У первым готов поздравить обманщика… Император подпирает ладонью подбородок, глядя на дрейфующие по небу фонари. — Сяньлэ всегда славился способностью создавать чудеса… — задумчиво говорит он, изогнув губы в лёгкой улыбке. Наполовину ласка, наполовину что-то ещё. Какое-то тёмное чувство прячется в глубине его взгляда, едва заметное и непостижимое. Се Лянь качает головой, не отрывая взгляда от неба. — Я здесь ни при чём, мой повелитель, — отвечает принц. (Он забывается, что редко случается с ним в разговорах с Цзюнь У.) Это всё Саньлан. Это он удивительный, Се Лянь здесь ни при чём. Ши Цинсюань, едва оправившись от шока, бросается принцу на шею. С радостными криками она прыгает и обнимает его, чередуя объятия с поздравлениями. Мало кто среди богов разделяет её радость, но Се Ляня это не беспокоит. Хотя победа принца оспорила первенство Ши Уду, бог воды тоже выглядит равнодушным. Его больше занимает разговор Пэя и Лин Вэнь — те обсуждают возможное продолжение празднества в мире смертных. Ши Цинсюань тоже интересуется: — Гэ, ты с ними пойдешь? — …Нет, — Повелитель Вод поводит плечами. — У меня остались дела с императором. — Собираешься пойти вместо брата? — спрашивает Лин Вэнь. Его аккуратно уложенные волосы растрепались от тычков Пэя. — Мы будем рады твоей компании. Враньё. Пэй и Ши Цинсюань одновременно закатывают глаза. — У меня уже есть планы! — фыркает она и бросает взгляд на Се Ляня. — А что насчёт тебя? Ты ведь тоже приглашен, ваше высочество! — … — Принц наконец отрывается от фонариков и опускает подбородок. — Я собирался вернуться в монастырь сразу после состязания. Повелительница Ветра хмурится и оборачивается к Мин И, но тот оказывается не полезнее обычного. Он каким-то образом утащил с пиршественного стола целую баранью ногу, и теперь занят выковыриванием её остатков из зубов. — Ты уверен? Это же праздничная ночь! — Мне нужно убедиться, что всё в порядке, — объясняет Се Лянь. — А после этого… — его голос стихает, и принц с удивлением обнаруживает, что… смутился. — Мне нужно будет поблагодарить Саньлана. — А, — Ши Цинсюань тут же приободряется. — Тогда удачно добраться, ваше высочество! Се Лянь кивает и пробирается через толпу на выход. Повелительница Ветра предлагала ему помощь со спуском, но как бы соблазнительно ни звучало её предложение, принц решил не отрывать её от праздника. Она явно хотела отметить с Мин И как следует. Жое всё ещё побаивается толпы небожителей, и Се Лянь тянется погладить дрожащую ленту: — Всё в порядке, — успокаивает он её. — Я знаю, ты не хочешь трогать Ци Жуна, но нам нужно его связать… Хочешь, я попозже устрою для тебя ванную? Повязка сворачивается у горла и понуро обвисает. — …Могу попробовать найти тебе душистое мыло? Не сильно лучше, но Жое обычно приходится довольствоваться малым, так что… — Постой. У самых небесных врат Се Лянь замирает, так и не сделав следующий шаг. Наполовину его заполняет облегчение — они всё же пришли к нему. Наполовину ужас — зачем они пришли. Это Фэн Синь окликнул его. Фэн Синь больше не говорит ни слова и замирает, опустив голову. Его губы плотно сжаты, ладони стиснуты в кулаки. Се Лянь стоит спиной к ним обоим, им не видно его лица. — …Мои поздравления, — бормочет Фэн Синь наконец, и на мгновение, вопреки всему, Се Лянь забывает, почему его поздравляют. Если бы не тысячи огоньков, плывущих по небу, — единственный свет, который он может видеть — принц бы не вспомнил… — Благодарю, — только ответив Се Лянь понимает, что едва не прокусил губу до крови. — Я тоже рад за вас… вы оба отлично справились… Их обогнали только Пэй и повелитель Вод — впечатляющее достижение. — …Мне пора идти, — тихо говорит принц и тяжело сглатывает. — У меня остались дела- — Мы действительно разойдёмся, не поговорив?