Прошлое не забывается

      Когда был мальчишкой мама часто говорила:       Женись, сынок, скорее, чтоб счастье в доме было.       Я искал повсюду, но найти никак не мог,       Красавицу малышку из своих сладких снов.       Мир готов я обойти, чтоб ту самую найти.       Девушку хочу прямо как ту, с которой папа жил.       Жемчужиной она для него была, ее лишь он любил.       С открытым сердцем, старомодная слегка,       Не полюбит никого, кроме тебя.       Девушку хочу прямо как ту, с которой папа жил.       Сидят у старой мельницы, обнявшись, старики,       Живут так много лет, сердца их молоды.       Все той же нежной страстью пылает мамин взгляд,       Отец ее целует нежно, глядя на закат.       Это счастье без границ, тоже так хочу любить!       Девушку хочу прямо как ту, с которой папа жил.       Жемчужиной она для него была, ее лишь он любил.       С открытым сердцем, старомодная слегка,       Не полюбит никого, кроме тебя.       Девушку хочу прямо как ту, с которой папа жил.       Пара стояла под зеленой аркой, украшенной белыми розами. На невесте была надета розовая униформа официантки со слегка покосившимся бейджиком, Жених носил черную рубашку, довольно странную, с ремнями вдоль тела, и такого же цвета штаны. Они стояли друг напротив друга, готовые поцеловаться, а окружившее их сборище хиппи кидало монеты, крича «новобрачные!». Вдруг к ногам пары упала одна копейка, покрытая засохшей кровью, и вся процессия тут же замерла, обернувшись на него…       Ушастик перепугался не на штуку. Он остался один: Маска в этот раз решил пойти с Доктором, Железный, Марк, Эмми и Плюшевый пошли искать вместе с ним, но в какой-то миг медвежонок увидел свадьбу и отвлекся, потеряв друзей из виду. Этот мир был очень похож на их собственный, самый современный из тех, что они видели.       Как сказала провожатая, предпоследнее воплощение Красного бога, секта пацифистов, популярная в пятидесятых годах (подумать только, двое его друзей тогда даже не родились!). Все в легких одеждах, у многих крашенные волосы, увешаны всевозможными браслетами и амулетами, вечно веселые и беззаботные — ему хотелось рассмотреть их поближе.       И вот мишка, поддавшись общему порыву, достал единственную монету, которая у него была, чтобы присоединиться к поздравлениям. И зачем вообще было раздавать им куски железа, покрытые кровью? Теперь 1048 А понял, но слишком поздно.       Они все пялились на него, глаза сектантов тут же опустели. Он был аутсайдером — незваным гостем в мире, и теперь чужака заметили. Молчанка длилась около трех секунд, после чего за спинами новобрачных появился человек. Его волосы были заплетены в дреды, смуглое лицо покрывали веснушки, дырявые джинсы и грязная футболка некогда зеленого цвета делали из незнакомца веселого паренька, который попросит у тебя сигаретку, а потом угостит бутылкой пива.       Он подошел к медвежонку, стал на колени, Ушастик стоял неподвижно. Он знал, что нападать на врага бесполезно — тот заживит свои раны за считанные секунды. А еще… Похоже, он и был воплощением божества в те годы, а значит, мог иметь еще кучу других способностей.       — Ты совсем не нашей крови. — Покачав головой сказал предводитель сектантов.       — Я… попал сюда…       Ушастик почувствовал страх за свою жизнь, какого не было с тех лет, как он увидел гибель сородича в стенах фонда. Тогда он думал, что бессмертен, и может безнаказанно убивать людей, но 1048 В оказался вполне смертным, перед пулями он был беспомощен. Первое же творение Конструктора, полностью состоящее из органики, сейчас стояло перед существом, способным эту самую органику искажать.       — Нам известно. — Отрезал собеседник. — Мы знаем, что происходит в других мирах, так как все воплощения Красного мира являют собой единый организм. Вот наши сегодняшние гости — Жених и его чудная жена, они пришли к нам из другого измерения, они бы хотели познакомиться с тобой поближе.       Лидер посмотрел ему прямо в глаза, после чего они одновременно моргнули. Только что солнце клонилось к горизонту, а теперь уже вокруг царили сумерки. Между Ушастиком и воплощением Красного бога горел костер, а послушники сидели вокруг, скрестив ноги. Они держались за руки, как мирные протестанты в хороводе, и в то же время их хватка казалась крепкой, мертвенной. Он мог сбежать, проскользнув между людьми, или не мог? Круг состоял из трех рядов, они сидели близко друг к другу, и в глазах этих «миротворцев» был какой-то нездоровый блеск.       — Ну так давай начнем наше знакомство, ведь впереди еще куча времени! Эта история началась в сорок восьмом году, когда я отделился от движения пацифистов и ушел в отшельничество. Дни и ночи проходили в лесу за медитациями, в поисках ответа на вопрос — есть ли на свете что-то, способное объединить всех людей, чтобы они наконец-то перестали воевать и жили в мире?       Слушая его голос, 1048 А постепенно терял волю к сопротивлению, впадая в транс. Он видел костер, а ощущал себя посреди леса, глядя на безграничное звездное небо. И ему хотелось, чтобы это состояние длилось вечно, так как созерцание звезд вселяло в душу радость и вместе с тем небывалый покой.       — В один день к моим ногам упал метеорит, прямиком с небес! Он таил в себе красное сияние, которое имело свой разум и могло говорить. Божество сказало: принеси мне кровь семерых самых верных адептов, и тогда я смогу прийти в мир.       — Но ты же хотел объединить людей, а не поубивать их. — Едва замечая, как показывает лапами слова, высказался Ушастик.       — Это и было объединение, ради всеобщего блага. Я привел ему супругу и пятерых детей, и в конце концов принес собственное тело в жертву. Та боль, которую мы выстрадали ради мира, была ничтожной, а то, что случилось дальше — великим. Он забрал нас, а тогда воскресил, залечив все раны, отдав часть себя, как и мы прежде отдали часть ему.       Вступало в наш культ не так уж много, но те, кто переступал грань, навеки теряли поводы для споров. Гляди.       Перед костром появилась пара с ребенком — мальчик лет семи. Они носили на телах отметины с цветами, а вот их ребенок с ног до головы был покрыт странными узорами.       — Они добровольно пошли за мной, их сын оказал сопротивление, и был принесен в жертву Красному миру. Скажи, есть ли тут различие между обращенными и добровольно вступившими?       — Нет. — Выйдя вперед сказал ребенок. — Я — часть нового, лучшего общества, как и мои родители. Нет здесь разницы между нами, ибо мы все — дети одного творца, он есть каждый из нас.       И Ушастику этот аргумент показался чертовски убедительным. Его уши слышали плач этого самого ребенка, и многих других, что были силой затянуты в секту, а тогда принесены в жертву, но это было прошлое мира, воспоминания о непереваренном сопротивлении.       — Я так же человек очень добрый и гостеприимный. — Продолжал хозяин. — Если считаешь меня недостаточно хорошим сосудом, поговори с Женихом. Он пришел сюда из другого измерения, где Красный мир не пришел, и паства осталась без лидера. Там все словно замерло в каком-то чистилище.       — Верно. Инсанабили оставила нас, не установив никакого порядка, там нету радости, нету праздников. Лорен любезно позволил мне с супругой пожить в его вселенной, пока мир не придет в себя.       Инсанабили… Это слово вышибло его из транса. Прозвище Эмили в темнице для разума, что они сделали с ней, когда девушка оказала сопротивление? То жуткое слово, которое Плюшевый показывал ему, корчась в болезненных припадках… Лоботомия .       Память вцепилась в образ творца, хватавшегося за голову, и эта картинка обрушила иллюзию, потянув за собой другие. Вместо леса перед глазами расстелилось чистое поле, где сектанты собрались оплакать умершего Лорена — какой-то отчаянный отрубил ему голову, после чего стал последним даром, принесенным Красному богу в те годы. Не дожидаясь своей кончины, они сами вырвали себе сердца, длинными, острыми…       Ножами! Хозяин этого измерения склонился над ним, и вид у него был совершенно другим. С длинных волос скапывала кровь, глаза сверкали, как два рубина, одежда была испачкана грязью и отпечатками детских ладоней, а в каждой руке было по лезвию, длинной до локтя. Такое могло бы проткнуть его насквозь от макушки до пяток.       — Вы всегда такие напуганные, деки, а потом еще спасибо скажете. — Тоном заботливого отца говорил Лорен.       Перепуганный Ушастик вскочил с места как раз вовремя, чтобы увернуться от ножа. Он побежал куда только мог, видя перед собой неисчислимое количество ног. Эти люди не трогали его — просто смотрели своими пустыми глазами, ножи безвольно висели в их руках. Громадные дыры в груди контрастировали с огромной улыбкой до ушей, тела стояли лабиринтом, двигался только хозяин.       — Тебе здесь понравится, я забочусь о своих детях.       Он двигался медленно, почти не шевеля ногами. Как будто куски мира, вместе с расстоянием между ними, исчезали, вырезанные по воле творца. 1048 не успел понять, что к чему, когда нож впился в землю перед мордочкой. Отползая от него, мишка наткнулся на ноги Лорена, тот схватил его за шиворот, и в следующий момент они уже стояли в тот самом поле, а медвежонка положили на камень.       — Скоро твои страдания закончатся, и будет только мир.       В тот миг он четко рассмотрел один браслет на руке Лорена. Среди фенички из конопли, часов и ленточки с радугой, был один, сделанный из кожи, на котором болтался знак пацифиста. Хозяин измерения открылся ему, перед тем, как убить. Это была его сила, та штука, которую все искали.       Рука крепко держала мишку, вторая полетела на тельце, сжимая нож, но тут сектанта толкнули, и тот не просто упал, он покатился вниз по холму, что давало им время.       «Ты что, один? А где остальные?»       — Потерял их… — Дрожащей лапой вывел 1048 А.       «Так найди! Времени почти не осталось.»       — Что? Но его часы показывали…       «Сорок минут прошло, я не ошибаюсь со временем.»       Пока они спорили, 049 наблюдал за существом. Упав с крутого обрыва (около метра в высоту, но туда лидер секты докатился на огромной скорости) Лорен подвернул ногу, но та быстро стала на место, даже синяка не осталось. Хиппи снова схватился за ножи и побежал на них.       «Надо сматываться от сюда.»       Доктор ухватил медвежонка, и они втроем спустились по другой стороне холма, оказавшись в том самом лесу, о котором рассказывал сектант. Там все покрывали красные цветы: стволы деревьев, траву, листья, мох и камни. Враг не отставал.       — Я знаю, что мы ищем, надо забрать у него браслет. На правой руке… Там знак еще такой, как куриная лапа. — Чувствуя, как тело наливается тяжестью, мямлил Ушастик.       «Откуда такая уверенность? Надо уходить, в другой раз попробуем, или той сумасшедшей придется искать артефакты в других мирах.»       — Нет, я готов… Поклясться! Чем угодно, нам нужен его браслет.       — Верю. — Неожиданно для Маски сказал 049. — Найдите выход, я разберусь.       Теперь его подхватил 035. Его носитель наверняка лежал бы без сознания, но мистер Одержимость хорошо контролировал человека.       «Хорошие новости. Слышу мысли Марка, они здесь, неподалеку.»       Ушастик продолжал наблюдать за Лореном, который уже догнал их. Если бы не Доктор, сектант набросился бы на носителя маски, но сейчас со всей злобой налетел на 049.       — Ты еще что за тварь? Убирайся прочь из моего мира, тут нет болезней, войн, нет никаких пороков людей. Исчезни! Исчезни! — Истерично завопил он, налетая на Чумного.       Однако, и работники фонда уже проверили это на себе, подобные удары не наносили объекту никаких травм. Он оставался все так же спокоен, пока наконец не ухватил лидера за руку.       — В этом мире нет никаких болезней, так как он сам являет собой обитель одного страшного заболевания…       В глазах потемнело, ненадолго 1048 отключился. А тогда почувствовал, как его обнимают.       — Ушастик! Нашелся! Это чудо, что Маска тебя без Железного нашел.       — Ато, присматривать еще за сородичами, как за детьми, этого мне не хватало! — Проворчал последователь терминатора.       Сколько времени прошло? Он не понимал. 049 закончил разговор с сектантом, и что-то вогнал ему между ребер. Шприц… Что там было, непонятно, но это замедлило врага.       — Поверить не могу, что нам опять придется сюда идти, но времени уже не осталось… — Жаловался Марк.       — Не придется, она вот это ищет.       Доктор передал Эмили браслет, только взглянув на него, девушка кивнула — тот самый источник силы. Затянув веревку на левом запястье, она рассекла рукой воздух, создавая очередной разрыв.       — Больше никогда не буду игнорировать предупреждения. — Перед тем, как покинуть мир, пообещал Ушастик.