Сlan Y: Yami No Yokan (Клан Ю: предчувствие тьмы)

Love hurts, love scars,

Love wounds, and mars Any heart not tough Or strong enough To take a lot of pain, Take a lot of pain Love is like a cloud Holds a lot of rain Love hurts, ooh ooh love hurts

© «Love Hurts» by Nazareth

      По правде сказать, Хачиман покинул девушек для того, чтобы повысить уровень «МaxCoffe» в своём уставшем за день организме. В последнее время вокруг него начало происходить слишком много событий, не все они были приятные и определённо утомляли.       «Домохозяином стоит стать хотя бы для того, чтоб быть подальше от всего этого», — подумал он. — Всякая общественная деятельность — зло. Хорошими делами прославиться нельзя».       Хикигая отсутствовал всего минут пять, но вернувшись с заветной банкой, с удивлением обнаружил лишь одиноко ожидающую его Юкиношиту, жутко довольную не понятно чему. На вопрос о том, куда делась Юигахама, президент клуба волонтёров ничего внятного ему не ответила и Хачиман, несмотря на навязчивые предложения Юкино, поставил себе в уме заметку — совместный поход на выходные повис в воздухе. Проводив девушку, он с облегчением потопал домой, радуясь наступающим выходным.

***

      Субботнее утро не предвещало ничего плохого. Хачиман проснулся ближе к десяти часам от того, что Комачи рывком стянула с него одеяло. Перед этим она, правда, дважды с перерывом в десять минут пыталась его разбудить («Братик, завтрак готов!»), но только противный холод вместо нагретого собственным телом одеяла сделали своё чёрное дело. Комачи стояла над ним с утепляющим девайсом в руках и ехидно улыбалась, пока он протирал глаза. — Братик, с каких пор ты стал таким соней? Твой омлет уже замёрз. Вернее, заледенел. Я тебя два раза будила, — наехала на него сестра. — За это тебе минус три тысячи очков…- объявил Хикигая, одновременно зевая и потягиваясь. — Это почему же? — Потому, что у братика была тяжелая неделя, а ты ему даже в субботу поспать не даёшь. — Отдыхать нужно активно! Так бы и проспал все выходные! Вообще-то тебе девушки с самого утра трезвонят. Что-то ты среди них жутко популярен стал. — Девушки? — переспросил Хачиман ничего не понимая. — Давай-ка с этого момента поподробнее. И особенно подробно, откуда ты в курсе моих звонков. — А смартфончик-то Братика где? — драматично воскликнула Комачи, раскинув руки, словно собиралась взлететь или обнять кого-то необъятного, наподобие Займокузы. — Где? — не понял Хикигая, одновременно шаря рукой по прикроватной тумбочке. Смартфона нигде не наблюдалось. — А телефончик братик забыл вчера у Комачи в комнате, отчего его коммуникабельные подружки разбудили сестрёнку ни свет, ни заря. А ещё поподробнее — это обойдётся Братику в две тысячи очков. — Две тысячи?! Это грабёж! Не дохрена ли? — Не дохрена! Девушек было несколько, плюс приготовление Братику омлета… Плюс будильник-сервис. Всё по чесноку.       Хачиман тяжело вздохнул. — Пустишь меня по миру с такими расценками. Ладно, давай рассказывай. — Умоешься, съешь омлет и только тогда… — Тогда я перекрою доступ к Комачи одному мелкому противному таракану по имени Тай…       Комачи скривила обиженную мордашку. — Братик, так не честно. У нас с ним чисто деловые отношения и я его по физике подтягиваю. — По физике, значит. Подтягиваешь… Знаю я эту физику. — Братик, ну не будь таким вредным. Ты с Комачи уже полчаса споришь. Давно б уже… — Ладно… — нехотя согласился Хачиман и, всё ещё протирая заспанные глаза, поплёлся на кухню.

***

      Наспех проглотив скованный вечной мерзлотой омлет и запив его остатками MaxCoffe из недопитой вчера банки, Хачиман отобрал, наконец, у сестры свой смартфон. Изучив список входящих, он с удивлением увидел, что ему один раз звонила Юигахама и пять — Юкиношита.       Хикигая было подумал, что одноклубницы собирались обсудить с ним культпоход в честь возвращения Юкиношиты из-под ареста, с которым вчера ничего так и не было решено. Но потом, вспомнив, как странно Юигахама исчезла вчера не попрощавшись, а Юкиношита не менее странно сияла потом всю дорогу домой и склоняла его к походу «вдвоём, только вдвоём, зачем нам третий?» и его накрыли сомнения. А вдруг они вчера поругались и теперь трезвонят, чтобы он их помирил?       Тяжело вздохнув, он набрал Юигахаму. На удивление, Юи приняла звонок после первого же гудка — не иначе, ждала этого с телефоном в руках. — Йо. Не рано? — Привет, Хикки. Для тебя никогда не рано, — ответила Юи и Хачиман удивился отсутствию привычных весёлых ноток в её голосе. — Ага, спасибо, — ответил он. — Хотел спросить, куда это ты слиняла вчера по-быстрому? Мы ж вроде как должны были насчёт похода договориться. — Прости, так получилось, — ответила Юи.       Голос одноклубницы нравился ему всё меньше и меньше, поэтому следующим вопросом было: — Вы с Юкиношитой случайно не поцапались? Какая-то она странная была. Когда я о тебе спросил, начала пургу мести о том, что ты передумала с нами ехать. Что у вас там… — Хикки, можно я тебя кое-о чём спрошу? — неожиданно прервала Юи его монолог. — Попробуй, — ответил Хачиман. — Ты вообще к Юкинон как относишься? — неожиданно спросила она.       В следующие две секунды Хикигая приложил максимум усилий, чтобы водрузить на место свою челюсть. — Вы сговорились, что ли? Почему всех в последнее время интересует, что там у меня с Юкиношитой? Я повод дал? — Нет, Хикки. Просто она… не нормально себя ведёт. После её возвращения у меня такое впечатление, что она тебя преследует. — Юигахама… так ведь она ж твоя подруга. Поговорите на своём девчачьем уровне. А я к ней отношусь сугубо как к президенту клуба волонтёров.       Юигахама грустно вздохнула. — Знаешь, Хикки… После того, что она мне наговорила, пока ты в магазин ходил, я поняла что никакой подруги у меня нет. А может никогда и не было.       Хачиман чуть не выронил из рук телефон. — Юи, что ты такое говоришь? Вы же… — Знаешь, Хикки… Я вчера только поняла. Она всех нас использует. Считает, что мы существуем чтобы выполнять её прихоти. И за людей нас не считает. Она плохой человек. А ещё… в неё словно демон вселился. Может он её такой и сделал. — Демон говоришь… Да, она какая-то не такая как раньше вернулась. Думал, её дома задушили придирками всякими и вот она… — Не оправдывай её! — вдруг сказала Юигахама не терпящим возражений голосом. — Ты ведь ещё главного не знаешь. — И что ж это такое — «главное»? — спросил Хачиман. — Юкино брала у меня телефон напрокат, пока дома сидела. — Ну и что тут такого? Я знаю об этом, она мне звонила пару раз. — Она мне нового абонента внесла с адресную книгу, пока телефоном пользовалась. А удалить забыла. Абонента зовут «TITUSHKA». — И что? — переспросил Хачиман, предчувствуя что-то недоброе. — Я удивилась, а потом спросила у Гугла что такое эта самая «TITUSHKA». Я-то раньше и слова такого никогда не слышала. — И что же оно значит? — спросил Хикигая, внутренне сжимаясь. — Это бандиты, Хикки. Как наши якудза, только… корпоративные. Так мне Гугл сказал.       Повисла пауза. Хачиман пытался понять, зачем Юкиношите было общаться с преступниками. В его голове промелькнуло несколько более-менее реальных вариантов и ни один ему не понравился. — Но это ещё не всё, — продолжила Юи. — Она этому TITUSHKe смс-кой адрес сбрасывала. — И что это был за адрес? — спросил Хачиман, с ужасом догадываясь куда дует ветер. — Я проверила. Хикки… Это домашний адрес Саки Кавасаки.       Ужасный пазл, в который не хотелось верить, сложился сам собой.       После разговора с Юи он отправил Юкиношите в лайн сообщение о том, что болен и до дня Святого Валентина в школе не появится. Он очень хотел найти какое-то оправдание её поступку — и не находил.

***      

      Прошло пять дней. Накануне вечером ему написали обе одноклубницы с одним и тем же вопросом — «Завтра придёшь?» Обеим он ответил «Да».       14 февраля утром Хачиман, зябко кутаясь в пальто, вышел из дома. Стоило ему повернуть за ближайший угол и он чуть не уткнулся в изрядно замёрзшую Юигахаму.       Девушка была в короткой куртке, такой же юбке, демонстрирующей её идеальные ноги и без головного убора. С причёской Юи тоже поработала и на этот раз выглядела просто потрясающе. В руках она сжимала картонный пакет с чем-то объемным. Хачиман непонимающе уставился на неё и замер, сраженный открывшимся ему экстерьером. — Хикки… Поздравляю тебя с Днём Святого Валентина, — сбивающимся голосом сказала Юигахама. — Это — тебе.       С этими словами она протянула ему картонный пакет.       Хачиман осторожно взял его в руки и заглянул внутрь.       Из пакета ему улыбнулось густо политое шоколадом огромное запечённое сердце.       Он осторожно закрыл пакет, посмотрел на Юи и спросил: — И как мне это понимать? — Понимать так, что сегодня будет прекрасная Луна, — ответила Юи, пряча глаза.       Хачиман стоял посреди улицы, понимая, что на это полагается что-то ответить и… не знал как ему поступить. Юи не отрываясь смотрела на него. — Юигахама… — наконец заговорил он. — Мне сложно прямо сейчас ответить тебе тем же. Я и романтика так далеки друг от друга. Но… ты самая искренняя девушка, которую я знаю. Возможно, когда-нибудь я смогу тебе сказать что-то особенное… Хотя обещать ничего не буду. Если это случится — я дам знать. Пока могу уверенно сказать одно — ты для меня самый лучший и преданный друг. — Это значит «может быть, когда-то в будущем»? — спросила Юи. — Это значит — «я не говорю нет, но пока не готов сказать да», — ответил Хачиман. — Дай мне немного времени… подумать. — Хикки… — расцвела улыбкой девушка. — Спасибо, что подарил мне надежду. Можно, я возьму тебя под руку? — Почему нет? — ответил Хачиман.       Юигахама с улыбкой нежно обняла его руку и они пошли в сторону школы словно какая-то влюбленная парочка. «Чёрт, вот почему я не нормалфаг?» — подумал Хикигая с лёгкой грустью.

***

      До своего класса они, впрочем, так и не дошли. Потому что между первым и вторым этажом на лестнице их поджидала Юкиношита. В руках она держала внушительных размеров пакет с изображением Пан-Сана, в котором, судя по очертаниям, покоилась приличных размеров коробка. Заметив парочку идущих под руку одноклубников, президент мгновенно изменилась в лице. Мечтательное ожидание сменилось злостью и неприязнью. — Привет. Юигахама, что ты вцепилась в него, как клещ? Хачи-кун, пойдём в клуб, нам с тобой поговорить нужно. — Я никуда его одного не отпущу, — сказала вдруг Юи, шагнув вперёд и став между Хачиманом и Юкино. — Или мы идём втроём или…       Бледное лицо Юкиношиты начало наливаться краской. — Да кто ты такая… — начала было она, но в этот момент Хачиман сделал жест рукой и она, на удивление, замолчала. Он посмотрел на Юигахаму. — Юи, нам с президентом действительно есть о чём поговорить. Не волнуйся, я скоро вернусь. Всё будет… хорошо.       Юигахама нехотя отступила. Юкино хотела взять Хачимана за руку, но он быстро спрятал её в карман и они вдвоём направились в сторону клубной комнаты. Юкиношита открыла дверь своим ключом и они вошли. «Вот и всё, — подумал Хикигая. — Скорее всего я в эту комнату зашёл в последний раз». — Чай будешь? — спросила Юкиношита, направляясь к чайнику. — Не до чая сейчас. Звонок ведь скоро. Давай поговорим и разбежимся. — Разбежимся? — удивлённо спросила Юкиношита. — О чём ты? Сегодня же… — Да, я знаю. Но я не за этим пришёл. Юкино изменилась в лице. — Хачи-кун… Что-то не так? Что случилось? — спросила она.       Хачиман расстегнул портфель и достал из него лист бумаги. — Во-первых, прими моё заявление о выходе из клуба волонтёров.       Юкиношита слегка побледнела и посмотрела на Хачимана с выражением вселенской скорби. — Хачи-кун… почему? Это из-за… неё? Она так важна для тебя? Да, она уже пять дней не посещает клуб и я её исключила. Но это ведь не официально, Хирацука ничего пока не знает. Если дело только в этом… — Нет, Юкиношита. Не только, — ответил он твёрдым голосом. — Ты знаешь, что я больше всего ненавижу в жизни? — Ну конечно, ты ведь столько раз об этом говорил… Офисный планктон, фальшь и…. — И преступность, Юкиношита. Прес-туп-ность, — продекларировал он по слогам. — Знаешь, почему? Потому что преступники — самые нечестные, неискренние и фальшивые люди, которые только могут быть. Враньё и обман — это их бизнес, наравне с насилием. До поры до времени я считал, что ты — сильная личность, которая одна противостоит своей семейке и сама строит свою жизнь. Но… я ошибался. — Хачи-кун… — пыталась что-то возразить Юкино, с трудом шевеля побледневшими губами. — Это ведь всё ради тебя… — Ради меня? — недобро прищурился Хачиман. — Саки запугивали тоже ради меня? И сестру её выкрали ради меня? И… привет ей тоже ради меня передали?       И без того бледная Юкино после слов уже бывшего одноклубника стала белее стенки. Её начало колотить крупной дрожью. — С чего ты… откуда ты… — прошипела она. — Это уже не важно, — ответил Хачиман. — Когда-то я предлагал тебе дружбу. Юкиношита… сейчас жалею, что предлагал. Оставь меня в покое и забудь о моём существовании. Заявление Хирацуке-сенсей я сам отдам.       Бледное лицо девушки после таких слов пошло красными пятнами. Она вскочила со стула и загородила собой выход. — Никуда ты не пойдёшь! Я не отпускаю тебя! Я ещё ничего тебе не сказала! С этими словами Юкино подбежала к чайному столику клуба и резким движением перевернула его. Словно в замедленной съемке наблюдал Хачиман как разлетается на части такой привычный уже розовый чайник и рассыпаются на мелкие осколки три чашки — розовая с золотистой надписью «LOVE», белая с чёрным котом и тёмно-синяя с Гуррен-Лаганом. Когда звон битой посуды утих, Хикигая спокойно посмотрел в лицо своего бывшего президента. — Хороший был чайник. Зря разбила. Думаю, нам больше не о чем говорить, — мягко сказал он. — Пожалуйста, держись от меня подальше. Возвращайся в свой клан… самый клоачный клан в мире. Ты ведь такая же, как они все.       Она ожидала сейчас чего угодно — криков, ругани, выяснения отношений… Только не такого холодного равнодушия. Даже если бы он сейчас её ударил, она бы восприняла это нормально. Только не это! Внутри Юкиношиты будто что-то сломалось. Она отступила в сторону и бессильно опустилась на стул. — Вот как… — сказала она, глядя в одну точку. — Но ты же любил меня, разве нет? Ты постоянно меня поддерживал, помогал, защитил меня в критической ситуации… — Потому что я считал тебя своим другом, хотя и не говорил об этом. Потому что ты когда-то мне нравилась. Но… ты сама всё разрушила. Хватит упиваться этим, Юкиношита. Всё закончилось. Позволь мне уйти. — Но я же люблю тебя! — закричала Юкино, вся дрожа. — А я — нет, прости, — ответил он тихо, развернулся и пошёл к выходу. Хлопнула дверь. По коридору, скрипя паркетом, удалялись его шаги. Юкино бессильно легла на стол и горько заплакала, закрыв лицо руками.       Затем вскочила со своего места и, размазывая по лицу слёзы, принялась крушить всё, что попалось ей под руку. С шумом рухнула пирамида припавших пылью стульев, стоявшая под задней стенкой. Ещё вчера она казалась нерушимой и вечной. Впрочем, как и дружба трёх одноклубников, от которой больше ничего не осталось. Глаза девушки покраснели и стали совсем безумными. Под ногами всё ещё стоял ставший теперь не нужным пакет с подарком, который она вчера тщательно паковала в самую красивую на её взгляд упаковку.       «Всё зря, всё теперь зря, никого не жалко… и себя тоже». Она с остервенением принялась пинать ногами портрет Пан-Сана на пакете, пока он не порвался в нескольких местах и из него не вывалилась на пол картонная коробка с надписью «MAGNUM 4.5 mm». Юкино с яростью пнула и её, отчего коробка раскрылась и в её недрах недобро блеснула воронёная сталь.       «Ненавижу, всех ненавижу. Гады, гады, гады!!! ну почему…»       В это время дверь клуба снова распахнулась…

***

— Приветик, сестрёнка! С праздником тебя всех влюбленных, хи-хи-хи, — сказала Харуно переступив порог. Судя по всему, сейчас она пряталась за привычной для таких случаев маской буйного веселья.       Юкиношита посмотрела на неё пустым невидящим взглядом. — Ой… — Хару, наконец, обратила внимание на разгром, который её младшенькая уже успела внести в интерьер помещения. — Ты решила радикально поменять в клубе мебель? — Змея… — сказала вдруг Юкино. — Чего? — переспросила Хару. — Что тут у тебя, чёрт возьми, происходит? Тебя в должности понизили или просто нет взаимности в любви?       Этот вопрос был последней каплей в море ярости. — Змея! Гадина! Тварь! Это ты, ты, ты-ты-ты во всём виновата! — Юкино схватила с пола обломки чайника, и размахнувшись запустила их в сестру. Обломки просвистели мимо, а Харуно не повела и бровью. — Так. Вижу, у тебя тут совсем всё плохо. Не знаю, что случилось, но ты, похоже, совсем крышей поехала. А давай так — ты сейчас идёшь домой по-тихому, там выпиваешь валерьянки, которую для приманивания котов хранишь и ложишься баиньки часов на шесть. Сестра за это время поговорит с Шизо-сан и всё уладит. А у меня в старшей Собу ещё дела есть. — Тварь, гадина, сука!!! Ты же мне всю жизнь сломала…       Харуно замерла на месте. — Что ты сказала? Я? СЛОМАЛА? ТЕБЕ? ЖИЗНЬ? Сестра, ты ничего не путаешь? — Ненавижу! Я тебя ненавижу! — заорала Юкино, корчась в истерике и размазывая слёзы.- Это ты, ты… ты ему всё рассказала.       Харуно молча подошла к рабочему месту Хикигаи, которое оставалось последним островком порядка в разгромленном помещении и села на стул, закинув нога на ногу. Затем поставила локти на стол, сложив руки домиком и упёрлась подбородком с сцепленные пальцы. — Сестра… Я давала тебе слово — никогда никому тебя не сдавать. Своё слово я привыкла держать. Поэтому возьми свои слова обратно, а лучше — просто иди домой. Навряд ли мы с тобой до чего-то договоримся сейчас. — Никуда я не уйду, гадина! — Юкино метнулась под стол и выхватив из разбитой коробки пистолет, направила его на сестру. — И ты никуда не уйдёшь… предательница.       Харуно спокойно смотрела в направленный на неё чёрный зрачок дула. — Дура, дура, дура-ра! — неожиданно пропела она. — Неужели ты думаешь, что я с моей работой пневматику от огнестрела не отличу? Ха! — спокойно продолжила она. — Хотя хорошая копия, да. Но — не оригинал. Убери игрушку и никому не показывай. Иди домой — кому сказала!       Лицо младшей Юкиношиты исказилось болью, словно её ударили. Ствол плясал в её руках и неожиданно для самой себя…       Клац. Клац. Клац. Три свинцовых пульки «Diabolo» одна за другой покинули ствол пистолета. Одна из них со скоростью 150 метров в секунду ударила в стену за спиной Хару, выбив из штукатурки приличный кусок. Вторая застряла в дверном косяке, войдя в дерево на несколько сантиметров. А третья…       Харуно Юкиношита, как подкошенная, кулём повалилась на стол, перед которым сидела.              На столешнице, которая почти год служила подставкой для хачиманских ранобэ, медленно расползалась тёмно-красная лужа.

***

      Юкиношита Юно лежала на столе у массажиста, когда у неё зазвонил смартфон. Она властно глянула на пожилого корейца, который лечил её спину уже много лет — и тот, поняв немой намёк, поклонился и вышел из комнаты. Биг Мама, села прикрыв простынёй грудь и достала из сумки свой Iregairu. Вся верхушка клана использовала для связи исключительно этот шедевр японских смартфоностроителей, не размениваясь по мелочам.       Увидев, что звонит младшая дочь, Юна ничего не подозревая ткнула пальцем в «горилла гласс» с алмазным напылением.       На неё обрушился из трубки какой-то невнятный вой, перемешанный с хлюпаньем носом. — Юкино… дочка… Почему ты звонишь так рано? Что-то случилось?       Юкино задыхалась и не могла связать двух слов, только булькала и прерывисто дышала в трубку. Наконец, она смогла взять себя в руки и заговорила. — Мама… Мамочка… Прости меня… Прости пожалуйста… — она снова зарыдала. — Юки, что случилось? Объясни толком. — Мама… я нечаянно подстрелила сестру… кажется, я её убила.       Биг Мама побледнела. Все слова словно замёрзли у неё внутри. — Я случайно… принесла в школу пистолет… человек сестры мне дал… она сама виновата…       В голове Биг Мамы мгновенно пронёсся целый шквал мыслей — от того, как правильно преподнести новость отцу, до её возможного влияния на биржевые индексы и репутацию корпорации. — Где вы и кто об этом знает? — спросила она стараясь не выдавать свою панику. — Мы в школе. В клубе волонтёров на втором этаже. Никто не знает пока… — Дрянь… — внезапно жёстко сказала Биг Мама. — Что? — переспросила Юкино. — Ты — дрянь. Маленькая гнусная дрянь. Ты воровала у меня деньги из сейфа. Обманывала меня, нарушая режим весь месяц, когда была дома. Думала, я ничего не знаю? Ты не оправдала нашего доверия. И в довершение всего… С меня хватит. Ты больше не наследница. Я лучше передам Клан в фонд мира, чем тебе. — Мамочка, о чём ты… Мне плохо… Хару без сознания. Я не знаю, что делать. Пожалуйста, помоги… — Сиди на месте и не дёргайся. Никому ничего не говори, на вопросы не отвечай. Сейчас отправлю к вам адвокатов и бригаду врачей…       И добавила: — Нет у меня больше дочери…

***

      Самым странным было то, что от этих страшных слов она ничего сейчас не почувствовала. Юкино сбросила звонок и с непонимающим видом уставилась на тёмный экран телефона. Похоже, сегодня рухнула не только её неосуществимая любовь и клубная дружба.       В это время Хаурно пошевелилась и через пару секунд попыталась приподняться, опершись на руку. Всё её лицо было в крови, а багровая лужа на столе начала помалу стекать на пол. — Больно… — сказала она тихо. — Мама вызвала врачей и юристов, — зачем-то сообщила ей Юкино, в глубине души радуясь, что сестра жива. — Я слышала, — так же тихо ответила Харуно, пытаясь нормально сесть. Кровь заливала ей глаза и она растерла её рукавом пиджака. — Мама от меня отказалась… — сказала Юкино. — Значит, мы теперь в равном положении, — всё тем же отмороженным голосом ответила сестра.       И в этот момент дверь клуба волонтёров отворилась в очередной раз.

***

— С днём святого… — начал было Хаяма Хаято с порога, но увидев то, что открылось его взгляду он осёкся и замолк.       Огромное шоколадное сердце с вензелем Y по центру, которое он держал в руках, выпало из них и, встретившись с полом, разлетелось на куски. Одновременно Харуно, посмотрев в его сторону тихо уронила голову в лужу крови, потеряв сознание во второй раз. — Хаято… — прошептала Юкино. — Ничего не делай, я в медпункт… и мигом вернусь, — сдавленным голосом прошептал Хаяма и выбежал их комнаты.       Он появился спустя пару минут с упаковкой бинтов, пластырей и какой-то жидкостью в банке. — Ты только не умирай… всё будет хорошо, — шептал он туго бинтуя голову Харуно. Её младшая сестра всё это время молча наблюдала за процессом, дрожа как осиновый лист.       Закончив перевязку, Хаяма завязал концы бинта на узел, открутил крышку от банки с неизвестным лекарством и осторожно приблизил его к лицу Харуно. Она вдохнула пары лекарства, сморщилась и открыла глаза. — Какая гадость… — сказала она глядя на Хаяму. — Нашатырный спирт, — ответил он. — Что здесь случилось? — спросил блондин у обеих сестёр. — Моя младшенькая попыталась от меня избавиться… — слабым голосом ответила ему старшая.       Хаяма посмотрел на Юкино. — Я пистолет пневматический принесла… в подарок… ну и вот. — Хаяма… — неожиданно сказала Харуно. — Через пару минут здесь будут скорая и юристы клана. А потом они наверняка и полицию позовут. Шёл бы ты отсюда. Это не твоя война.       Хаято посмотрел на неё совершенно не характерным для него твёрдым и бескомпромиссным взглядом. — Никуда я не уйду. Я пришёл поздравить… одну девушку. И вижу, что сейчас ей не помешает помощь. Он выразительно посмотрел на Юкино. — Ничего не бойся. Я всё улажу. Где ствол? Харуно кивнула под стол, где до сих пор рядом с кровавой лужей валялся разорванный в клочья пакет с портретом Пан-Сана и рядом — пневматический «Magnum», так похожий на настоящий. Хаяма бережно взял оружие в руки, разрядил его и тщательно обтёр своим носовым платком.

***

Когда полиция уехала, а Харуно увезли в городской госпиталь, Хаяма вернулся в разгромленный клуб волонтёров и застал там ожидающую его Юкиношиту Юкино. — Зачем ты меня спас? — прямо спросила она. — Что ты сказал Хирацуке? У тебя будут проблемы? — Что я там писал и говорил, уже не важно, — ответил он. — Важно только то, что есть одна девушка, которая мне нравится с самого детства. Помнишь, как в младшей школе я каждый день приносил тебе канельки, которые были тебе по вкусу? — Ты не ответил на мой вопрос, — продолжила Юкино. — Я никогда не давала тебе повода. А последний раз на крыше унизила перед всей школой. Я не просила тебя… — Мне не нужна твоя просьба. — ответил Хаято. — Я увидел, что тебе плохо и помог, чем смог. — Но я тебе ничего не должна за это! Уходи!!! — Сейчас я уйду. Но сначала провожу тебя до дому. День у тебя не задался сегодня. — Мудак. Хлюпик. Конформист. Тряпка. Терпила. Чёртов мазохист… — словно заведённая повторяла Юкиношита младшая, пока он собирал с пола обломки именного шоколадного сердца. — Может, в чём-то ты и права, — ответил ей Хаяма, закончив свою работу. — Потому что рядом с такой яркой девушкой как ты, кто угодно покажется серостью и тряпкой. Но… может, тебе просто нужен кто-то, кто тебя поддержит? И не важно, насколько он крут. Она ничего не ответила ему, только отвернулась. Но былого чванства и презрения в её глазах больше не было. — Сегодня будет прекрасная Луна, Юкиношита, — сказал Хаяма. — И всегда будет, если только ты этого захочешь, моя Королева.

***

      Первое, что она увидела, очнувшись, был свет. Не бьющий по глазам мёртвый свет лампы, а мягкий отраженный свет раннего утра, проникающий из окна. Голова чуть побаливала, но не настолько сильно, как вчера.       Харуно открыла глаза и увидела белый потолок. — Пациентка в пятой очнулась! — услышала она крик дежурной медсестры откуда-то из коридора. «Камеры кругом, — подумала Хару. — Так я стала звездой реалити — шоу».       Через пять минут в палату зашёл дежурный врач. Он улыбался. Значит, всё не так уж плохо. — Доброе утро, Юкиношита-сама! — медик явно демонстрировал смесь показной доброжелательности и желания угодить VIP-клиентке. «Больше всего в жизни я ненавижу фальшь», — некстати вспомнилось ей. По шкале Хикигаи этот тип находился бы где-то в самом низу человеческой пирамиды. Сразу за преступниками. — Не такое уж оно и доброе, — нехотя ответила она. — Как мои дела? Похоже, самое интересное я проспала. — И это хорошо! — не снимая с лица улыбки махнул рукою врач. — Мы вкололи вам снотворное и вы прекрасно проспали без малого восемнадцать часов. За это время мы сделали всё, что необходимо плюс обследование мозга. — И как? Я буду жить или лучше сразу в морг? — несмотря на ситуацию, девушка изо всех сил старалась сохранить видимость бодрости и веселья. — Что вы, Юкиношита-сама, — всплеснул руками «Сладкий Эскулап», как уже успела окрестить его про себя Хару. — Ваши проблемы для той ситуации, в которой вы побывали, минимальны и скоро мы их полностью сведём на нет. Пуля прошла почти по касательной, правда… после выстрела в упор. Имеем сотрясение мозга, рану на голове и анемию после кровопотери. Рану мы обработали и зашили, для восстановления гемоглобина прокапаем вам препараты железа… а вот с сотрясением сложнее. Хвала Ками, после такой травмы нет ни гематомы, ни трещины черепа. Но… Вам придётся провести в клинике минимум две недели, из них три дня — в постельном режиме. — То есть, я прикована к койке на три дня? — спросила Харуно. — Можно сказать и так, — согласился врач. — Как вы сейчас себя чувствуете? — неожиданно спросил он.       Она прислушалась к своим ощущениям. — В общем-то…нормально. Голова чуть побаливает, а так вполне. А что? — Вашего пробуждения ещё с утра ждут посетители. Будете с ними общаться? — Отец? — спросила она, почти не сомневаясь, что угадала. — Юкиношита-сан был с вами весь вчерашний вечер и провел возле вашей койки ночь. Утром мы уговорили его отдохнуть. Он уехал, но обещал проведать вас вечером. — Вот как? Кто же тогда? — Какие-то ваши друзья, Юкиношита-сама. Сейчас мы вас покормим и перевяжем, а дальше я могу запустить их к вам на пару минут, если вы не против. Они всё утро здесь торчат и уходить не собираются.       Хару слегка удивилась, но ничего не сказала.       От завтрака она отказалась, выпив лишь стакан апельсинового сока.       После перевязки она попросила медсестру пригласить посетителей.       Через минуту в палату вошли Хикигая, Юигахама и незнакомая высокая девушка с окрашенными в светло-голубой цвет длинными волосами, собранными в хвост.       Харуно заставила себя улыбнуться. — Привет волонтёрам. Хотела к вам заявиться вчера, да не успела. А тебя, красавица, как зовут? — Я Саки Кавасаки, — ответила голубоволосая.       В памяти Хару мгновенно всплыл разговор с Дзидо, когда она делала ему взбучку за кражу ребёнка: »…Как вам только в голову такое взбрело, идиоты! Да ты хоть знаешь, у кого ты девочку украл? Да чего ж, знаю — принцесса ваша мне клиентку конкретно обозначила… Вот — Саки Кавасаки!»       Ей стало плохо — мир перед глазами закружился… глаза пришлось закрыть. Ками-сама, только не сейчас. — Харуно-сан, вы так побледнели! Вам плохо? Вызвать врачей? Может мы пойдём? — как сквозь стенку донёсся до неё встревоженный голос Юи. — Нет, ничего страшного… просто голова закружилась… — сказала она не открывая глаз. Не уходите никуда… — что ж, это моя вина, мне за неё и отвечать.       Через пару минут туман в голове развеялся и она открыла глаза.       Троица была на месте и встревоженно смотрела на неё. — Спасибо, что пришли. Я очень тронута. Но…сегодня я долго не смогу…сил нет. — Мы всё понимаем… — ответил Хачиман. — …Но у меня есть две вещи, которые я вчера не успела с вами решить. Юигахама, — обратилась она к Юи. — Вон моя сумочка на стуле висит — дай-ка её сюда.       Юи взяла сумку, хотела подать её Харуно, но внимательно посмотрела на неё и осторожно положила Louis Vuitton на койку рядом с ней. Хозяйка сумки расстегнула молнию и, пошарив внутри рукой, вытащила из её недр маленькую коробочку.       Гости смотрели на Харуно, ничего не понимая. — Потом будет слишком поздно… — сказала девушка, глядя на Хикигаю. — А сегодня ещё можно. У меня причина уважительная. Это — тебе.       Хачиман протянул руку и осторожно взял подарок. — Что это? — спросил он. — Талисман, оберег… — ответила она. — Вещь, которая будет отводить от тебя неприятности.       Хачиман раскрыл коробочку и изменился в лице. — Но… она же золотая, да? Я не могу… — Хикигая, все возражения — после моей выписки отсюда. Я сейчас слишком слаба, чтобы с тобой спорить. Только помни, что этот подарок от всей души. Вдруг я здесь завтра коньки отброшу… а талисман останется. — Ну ладно, — сказал он и спрятал коробочку во внутренний карман пиджака.       Похоже, разговоры отобрали у неё слишком много сил — перед глазами снова поплыли круги. Надо успеть. — Саки… Кавасаки, — обратилась она к девушке. — Я прошу у тебя прощения. Я виновата перед тобой. — Но ведь это же ваша сестра, при чём тут… — неловко возразила Саки. — Я знала да ещё и… помогла ей. Мне очень стыдно. Я не знала, что они так поступят, но это меня не оправдывает. Я не могу сейчас встать и поклониться, но представь что я это сделала. Прости меня, пожалуйста… —… Успела… — подумалось ей в последнюю секунду.       Мир окончательно рассыпался на пиксели и она снова потеряла сознание.

***

— Юна, почему это случилось? Как ты могла такое допустить? — Я… допустить? Почему ты считаешь это моей виной? — Потому, что я рано ухожу и поздно возвращаюсь. Воспитание дочерей — это твоя зона ответственности. Допустить, чтобы наши девочки чуть не поубивали друг друга… — А ничего ведь не было, — спокойно возразила Биг Мама. — Хаято-младший притащил в школу игрушечный пистолет и поранил Хару невзначай. Так и в полицейском протоколе написано. — Юна, не нужно рассказывать мне сказки, которые твой адвокат заставил полисменов внести в протокол. Мы оба прекрасно знаем, что произошло. В итоге одна дочь лечится в нейрохирургии, вторая — у психиатра. — Как мать я делала всё необходимое, — как ни в чём не бывало возразила Юна. — Или ты хочешь сказать, что я неправильно их воспитывала? — Да, чёрт возьми!!! — вспылил Хирото-сан. — Именно это я и хочу сказать! Я слишком долго молчал, чтобы не провоцировать скандал, но мне надоело! Чья была идея передать всё наследство в одни руки? Передала? Удачно? Довольна результатом? Они же обе теперь нас ненавидят! И друг друга — тоже! А тебя — в первую очередь. — Это их проблемы, — холодно ответила мать. — Подуются и перестанут. Вспомнят, кто их кормит и назад прибегут. Деваться им больше некуда. И не ори на меня, я хорошо слышу. — У меня такое впечатление, что я разговариваю со стенкой. Почему ты не хочешь признать свои ошибки и попытаться что-то исправить? ПОКА ЕЩЁ НЕ ПОЗДНО. Ещё можно всё переиграть и… — Я своих решений не меняю, — всё так же холодно отчеканила Биг Мама. — Юкино поступила ужасно, но она напугана и слегка не в себе. После курса лечения я скажу, что прощу её при определённых условиях и тогда… — И что тогда? Ты не поняла, что она больше тебе не верит? Харуно от тебя отвернулась ещё три года назад, спрятавшись за фальшивым весельем, а Юкино — позавчера. Тебе нужно вернуть их доверие, а не…       Биг Мама молча встала из-за стола. — Дорогой, ты слишком настойчиво лезешь не в своё дело. Займись своим производством и политикой.       Хирото тоже вскочил со стула. Супруги стояли друг напротив друга, глаза в глаза. — Тебе и вправду их совсем не жалко? — тихо спросил отец. — Я не ясновидящий, но их жизненный путь, если мы сейчас ничего не предпримем, абсолютно понятен. Одна сопьётся и убьёт себя тем или иным способом. А вторая окончательно сломается и будет всю жизнь страдать. Ты правда мечтаешь сделать из дочерей алкоголичку и покорное животное? — Убирайся. Я не собираюсь слушать этот бред бесконечно, — Биг Мама повернулась к мужу спиной, ясно давая понять, что разговор окончен, но Хирото схватил её за руку.       Юна посмотрела на него почти с ненавистью. — Я не закончил, — сказал отец, не отпуская её руки. — Когда много лет назад я взял тебя в жены, я очень уважал тебя и всю твою семью, за то что вы приняли меня, бедняка, как родного и ни разу не упрекнули за нищебродство. Сейчас… всё изменилось. Ты почему-то решила, что можешь быть равной Ками и Императору и кичишься этим. Если бы ты тогда была такой — я бы никогда на тебя не взглянул.       Биг Мама вырвала руку. — Хирото, ты продолжаешь нести бред. Иди проспись. — Нет, Юна, — ответил отец. — Сейчас я как никогда в здравом уме. Я развожусь с тобой.       Юна Юкиношита усмехнулась. — Долго думал, дорогой? Ты помнишь как составлен учредительный договор корпорации Ю.? Какая доля уставного капитала мне принадлежит? Ты же уйдёшь на улицу с голой задницей и тем старым задрипанным портфельчиком, с которым когда-то сюда пришёл. Ты этого хочешь? — Не нужно меня недооценивать, — неожиданно жёстко ответил Хирото-сан. — Пока ты ходила по косметологам, массажистам и пластическим хирургам, я стал в Клане довольно крупной рыбой. Поэтому совершенно не факт, что тебя единогласно поддержат. Потому что Клан — это давно уже… Я. Хочешь со мной пободаться — попробуй. Результат тебя неприятно удивит.       Он встал и вышел из гостиной, мягко закрыв за собой дверь.       В тот же вечер он вынес на помойку свой старый портфель и без сожалений его выбросил.

***

      Харуно выписали из госпиталя через три недели.       В девять утра Сладкий Эскулап занёс ей в палату выписку из истории болезни с рекомендациями и пожелал больше не попадать в его нежные руки.       Девушка тепло и искренне, что её саму удивило, поблагодарила доктора, а после ещё и обняла на прощание. Желание надеть маску не возникало вообще.       Выйдя из госпиталя она оглянулась по сторонам. Отец обещал подъехать за ней и отвезти домой, но чёрного «Майбаха» пока нигде не было видно. «Где-то в пробке застрял, скоро будет», — подумала она.       Взгляд её скользнул в сторону от проезжей части и зацепился… Не может быть…       Напротив неё, через дорогу, стоял на пешеходном переходе, ожидая зелёного сигнала высокий слегка сутулый юноша с глазами рыбы.       На плече его болталась пустая школьная сумка, а в правой руке он держал букет белых роз.       Парень смотрел на неё и улыбался.       Её сердце остановилось на секунду, а потом забилось с удвоенной силой, словно рвущаяся на волю птица, которую заперли в клетку жестокие люди. Она совершенно не стеснялась улыбки, которая озаряла сейчас её лицо.       На светофоре зажёгся зелёный и юноша не спеша направился к ней. Пиджак распахнулся при ходьбе и на его груди блеснула золотом удерживающая галстук заколка в форме боевого меча.       «Похоже, в моей жизни что-то начало меняться», — подумала она и рванулась ему на встречу.