Lycanthropic

Путешествовать на ладони Кая было лишь немногим теснее, чем на заднем сидении машины отца Ёнджуна. Было, конечно, более тошно, но и теплее. В общем, Ёнджун обнаружил, что не возражает против этого так сильно, как думал. Так было, пока Кай держал его относительно прямо. Волны тошноты накатывали лишь тогда, когда мужчина перелезал через предметы (здания или горы, он не был уверен), но исчезали, едва они снова выравнивались. И он был прав, так было гораздо быстрее, чем на машине. Потребовалось всего двадцать минут, чтобы добраться от Джилли до Киджана, хотя Ёнджун честно рассчитывал по крайней мере на час. Ему стало любопытно, были ли у ликанов огромные мускулы или они просто не были подвержены мышечной усталости. Едва они прибыли, Кай положил руку на землю ладонью вверх и медленно разжал пальцы. Лишь попытавшись встать, Ёнджун понял, что его определенно все еще тошнит. Он слегка застонал и согнулся в талии, мысленно поблагодарив Кая за то, что тот не двигался, пока он собирался с силами. В конце концов, однако, ему пришлось двинуться вперед. Поэтому Ёнджун глубоко вдохнул и выпрямил спину, прежде чем сойти с распластанной ладони Кая. Воздух снаружи был холодным, и даже в пушистой куртке Ёнджун чувствовал себя крайне голым. Он повернулся, чтобы осмотреть их новое окружение, и увидел, что они приземлились в каком-то месте, которое он не узнавал. И прежде чем он смог остановить эту мысль, Ёнджун забеспокоился, что Кай привел его сюда, чтобы убить. Это не было совершенно невозможно. Он правда знал Кая лишь из тех историй, что ему о нем рассказывали. Земля была покрыта кусками вырванного дерева, кирпича и металла. Ночное небо погрузило все во тьму, так что отдельные цвета едва можно было различить как нечто иное, как слегка различающиеся оттенки серого. Казалось, все кругом было покрыто толстым слоем пыли, еще больше приглушавшим краски. Насколько далеко мог видеть Ёнджун, казалось, что так и было. Это была полная пустошь. Ёнджун услышал шум позади себя и повернулся как раз в тот момент, когда Кай уложил свою ликанскую голову на землю и снова принял человеческую форму. Он сделал несколько шагов вперед, и взгляд Ёнджуна тут же упал на огромный член, качающийся между его ног при ходьбе. - Ах! - Ёнджун отвернулся и зажмурил глаза. - Убери от меня эту штуку! Кай фыркнул, но его шаги продолжали приближаться. - Дай мне одежду; тут холодно. Вместо того, чтобы думать о том, что член Кая даже в такую зимнюю погоду выглядел трехметровым, Ёнджун быстро сбросил рюкзак с плеч и швырнул им в мужчину. К счастью, Кай поймал его прямо над своей промежностью, и Ёнджун позволил себе снова открыть глаза. Он наблюдал, как Кай вытаскивает пару белых штанов и футболку, но не более. Им повезло, что Ёнджун носил исключительно свободную одежду… - Где мы? - Ёнджун снова огляделся вокруг, пытаясь не смотреть на то, как Кай натягивает штаны. - Э? У тебя дома, - Кай указал на конкретную кучу мусора. - Вот твой дом. Ёнджун посмотрел на большую кучу дерева и кирпича без особой реакции. Это напомнило ему старые выпуски новостей о цунами в Японии и торнадо в Америке. Репортеры с заметным сочувствием показывали каждый сантиметр разрушений, пока люди это пережившие срывались. Даже сейчас, спустя несколько месяцев, имея время признать, что его жизнь необратимо изменилась, Ёнджун все еще чувствовал, что просто смотрит зарубежное видео через объектив камеры, а не своими глазами и сознанием. И правда, Ёнджун всегда думал, что это немного драматично и глупо - когда люди бросаются в руины своего семейного дома и плачут. Но он ничего не мог с собой поделать, когда собственные ноги понесли его к границе дома, как можно ближе к разбитому стеклу его окон и острым кускам металла из водосточных желобов. Ему даже показалось, что он увидел кусок стекловолокна среди обломков, и воспоминание пробралось в его разум. Оно было незамысловатым, правда. Просто воспоминание об отце, что говорил ему не трогать незащищенную изоляцию на их чердаке, потому что в ней были крошечные осколки стекла. Как примерный сын, Ёнджун никогда к ней не прикасался. И даже предупредил свою сестру, когда она стала достаточно взрослой, чтобы понять. - Вот, - Ёнджун не заметил, что Кай встал рядом с ним. Он протянул Ёнджуну руку, и тот выхватил свой рюкзак из хватки альфы. Едва он перекинул его через плечо и начал пятиться, Кай остановил его. - У тебя здесь что-нибудь есть? Что ты хотел бы забрать? Ёнджун пристально посмотрел на обломки, но не смог ничего припомнить. Любой сувенир лишь напомнит ему о прошлом, до которого невозможно добраться, да и в любом случае там не было ничего, что могло бы ему пригодиться. Он ненадолго подумал о том, чтобы попросить семейную фотографию, поскольку мысленный образ его матери был слишком запятнан тем, как она выглядела перед смертью, но даже если бы Кай смог ее найти, это лишь подвергло бы Ёнджуна опасности - иметь фотографию себя самого, с черными глазами, рядом с родителями, которые выглядели в точности, как он. Поэтому с оттенком сожаления Ёнджун ответил: - ...Нет, - и двинулся прочь. Кай вскоре последовал за ним, и они зашагали нога в ногу. - Куда именно мы идем, если все дома разрушены? - спросил Ёнджун, пока они шли по улице. Кирпичная дорога стала неровной от насилия, но Кай все равно почему-то шел без обуви. - По словам Юджуна, они установили палатки на городской площади. Разумеется, Ёнджун увидел несколько синих палаток, когда они прошли дальше по дороге. Они не казались особенно устойчивыми или идеальными, на самом деле многие из них выглядели так, словно были сделаны из простой ткани, а не из настоящего навеса. Он почувствовал себя виноватым. - Так. Ты помнишь человека, который тебя укусил? Кажется, испуганного запаха Ёнджуна было достаточно, чтобы Кай снова заговорил. - Да, я знаю, что тебя укусили. Так ты помнишь, как он выглядит? - Эм… - Ёнджун попытался успокоиться и сосредоточиться на вопросе. Странным образом, безразличие Кая ко всему успокаивало его, но он все равно боялся, что мужчина набросится на него и убьет. - Эм… - Эй, - Кай повернулся к Ёнджуну и остановился. - Все в порядке. Он сурово посмотрел на Ёнджуна, что никак не вязалось с его словами, но Ёнджун все равно кивнул. Он просто хотел забыть об этом и продолжить разговор. - Эм, я не особо помню, как он выглядел, - тихо ответил Ёнджун. Он нервно заламывал руки, пока они шли, и знал, что Кай учуял его страх… но разве это имело какое-то значение? Ёнджун правда не мог вспомнить, почему так старался подавить свой запах в первую очередь. - Я не видел его долго. Думаю, он был моложе меня… может, я узнал бы его, если бы увидел. Кай не ответил, но в этом и не было необходимости. Едва они подошли ближе к скоплению палаток, он вытянул руку перед грудью Ёнджуна. Когда парень остановился, Кай повернулся к нему и безмолвно наклонился, пока его нос не прижался к шее Ёнджуна. Ёнджун сразу же напрягся. Ему было все равно, что делает Кай, все, о чем он мог думать - как неуютно было, когда другой мужчина находился так близко. Но Кай, казалось, всегда знал, что делает, поэтому Ёнджун позволил этому продолжаться. Кай сделал несколько глубоких вдохов, и тепло приятно коснулось прохладной кожи Ёнджуна. Но вскоре он отстранился и снова выставил ладонь перед Ёнджуном. - Оставайся здесь. Если я найду кого-нибудь с твоим запахом, я приведу его. Ёнджун кивнул, и Кай направился к палаткам в одиночестве. Честно говоря, Ёнджун забыл, что его запах будет совпадать с запахом того, кто его обратил. Что ж, тогда хорошо, что Кай был здесь. Если бы Ёнджун был один, он бы все испортил, заявившись прямо в сообщество людей, которые сразу поняли бы, что он не был одним из них. В ожидании Ёнджун опустился в сидячее положение на землю. Он вытащил свой телефон, хотя и знал, что не может позвонить Субину, как того хотел. Вместо этого он погуглил о нем как можно больше информации. Все незапрещенные и не подвергавшиеся цензуре веб-сайты, к которым он мог получить доступ, были связаны с ЛДС, но ему было все равно. Ёнджун лишь просмотрел пресс-фото, чтобы убедиться, что Субин все еще жив, и пролистал остальную часть статьи. Но, естественно, он вернулся к фотографиям своей откровенной, милой пары и любовался ими гораздо дольше, чем положено. Он ничего не мог с собой поделать; это было похоже на принуждение. Он скучал по Субину. И чем больше он думал о Субине, тем больше хотел его увидеть. Чем больше он видел Субина, тем больше скучал по нему. Ладно, его разум снова был немного затуманен. Но он старался не думать об этом.

22:57 Ёнджун Я знаю, что ты, вероятно, занят, но я скучаю по тебе Просто хочу, чтобы ты знал Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя снова Береги себя, люблю 🐕

Ёнджун улыбнулся про себя, зная, что за смайликом с собакой, вероятно, последует выговор. Хотя он думал, что это забавно. Или, по крайней мере, его лишенный сна мозг так думал. Услышав треск камня и гравия под ногами нескольких человек, Ёнджун быстро выключил телефон. Кай возвращался к нему в компании четверых людей вместо одного, но было слишком темно, чтобы разглядеть, кто именно это был. Когда они подошли ближе, Ёнджун медленно поднялся на ноги и посмотрел на них. Прямо рядом с Каем стоял альфа, высокий и прямой, в зеленой форме ЛДС и с большим пистолетом в руке. Рядом с ним находился еще один альфа средних лет, но уже в штатском. Его рука обвивала плечо омеги поменьше, который, в свою очередь, цеплялся за альфу пониже. Ёнджун шагнул вперед, не сводя глаз с молодого альфы, и просканировал его лицо. Если подумать, он все еще мог вспомнить, как этот альфа улыбался ему сквозь горячий пар, исходящий от их улицы. Он даже мог представить туманное видение этого альфы, смотрящего на него сверху вниз после того, как он толкнул его и его сестру на землю. Да, это был он. Не то чтобы Ёнджуну нужно было что-то подтверждать, потому что все здесь понимали, что у них одинаковый запах. Все, кроме Ёнджуна. - Он не сказал нам, что укусил кого-то, - заговорил альфа в гражданском, и Ёнджун предположил, что это, должно быть, Ааб мальчика. - Мы все много слышали о Ч’эбе и ЛДС, мы не расскажем ничего, что могло бы подвергнуть их опасности. Кай положил руку на плечо Ёнджуна и покачал головой. - Ну, а я слышал, что ваш пацан рассказывает людям, что он укусил нашего Чи-Ээба. Первая палатка, которую я посетил, принадлежала Чонам, и они сказали мне, что ваш сын говорит об этом уже несколько месяцев. Семья посмотрела на Ёнджуна, но он подумал, что вместо этого они должны были смотреть на своего безмозглого сына. - Эй… - начал омега, но Ёнджун поднял руку. - Не оправдывайтесь передо мной. Все трое в шоке посмотрели на него, но он просто посмотрел на Кая, который посмотрел на альфу из ЛДС. Что было немного неловко и рассредоточено, но это действительно была не проблема Ёнджуна, верно? Он был укушенным, но Кай был альфой. Он отвечал за запугивание и предостережение, когда люди не воспринимали Ёнджуна всерьез. - Хорошо, - вздохнул офицер из ЛДС. - Вперед, вы знаете, что должно произойти. При этом Ээб и Ааб заговорили достаточно громко, чтобы перекрыть голоса друг друга. Единственное, что мог понять Ёнджун, - они умоляли. И лишь когда офицер поднял пистолет, Ёнджун осознал, что происходит. - Эй, что… что он делает? - Ёнджун повернулся к Каю с широко раскрытыми глазами, но тот просто посмотрел на него в ответ, словно он был глуп. - Мы должны убить их. Семья продолжала протестовать, голос омеги становился все громче с каждой секундой. - Но это место крошечное и отдаленное, они не могут никому ничего рассказать. Разве они не могут пообещать не… - Ёнджун, послушай, - Кай оттащил его от остальных троих за плечи. Ёнджун едва мог слышать, как земля хрустит под ногами из-за повышенных голосов позади. - У нас полно незавершенных дел, которые невозможно завершить, поэтому нам необходимо завершить те, которые мы можем. Если станет известно, что ты родился человеком, ты хоть представляешь, какие проблемы это вызовет? - Но родители не знали, а дети иногда просто допускают ошибки, так что… - Если ты облажаешься, то умрешь из-за этого. Дерьмо случается. - Но его родители даже не сделали ничего плохого! Как так... - Можешь заткнуться и перестать спорить со мной! - Кай наконец сорвался и закричал на него. Его глаза были сужены и злы, и Ёнджун был вынужден уступить. Но как только их настигла тишина, в небе раздались четыре других голоса. Трое альф кричали, но казалось, что омега вот-вот завизжит. - Заткнись нахрен! - закричал альфа из ЛДС, и Ёнджун съежился. Он почувствовал запах феромонов мужчины, даже когда они не были направлены на него, и другой омега тут же замолчал. Словно кто-то заткнул ему рот молнией и зашил ее наглухо. Но паре омеги не понравилось неуважение. - Не смей так с ним разговаривать! Вы здесь, чтобы защищать нас; вы не можете обращаться с нами так, как обращаетесь с ними! При этих словах офицер ЛДС поднял пистолет, и в воздухе почувствовался его гнев. - На землю! - потребовал он, и омега снова немедленно последовал его приказу. Даже Ёнджун почувствовал, как слова ползут по его коже и призывают его опуститься, но на него это все равно не настолько подействовало. Ааб казался ошеломленным, но его акин, который к этому моменту молчал уже долгое время, стал опускаться на колени рядом со своим Ээбом. Как только гражданский альфа увидел это, большая часть боя исчезла из его глаз. У офицера был пистолет, у этого человека - нет. Если бы он превратился в ликана, его бы просто задержали до утра. На самом деле у этой семьи не было шансов победить. У них не было возможности жить по собственной воле. И воспоминания о потерянных нахлынули на глаза Ёнджуна, едва он увидел страх смерти в их глазах. Обмякшие и безжизненные тела, сваленные в братские могилы, холодные руки и приоткрытые губы, смотрящие на его неудачу, и знание того, что он был причиной их смерти. Ему не нужно было знать эту семью лично, чтобы чувствовать с ними связь и бремя их смерти. Этого можно было избежать. - Эй! - все головы повернулись к Ёнджуну в замешательстве, когда он сделал несколько шагов вперед. - Опусти пистолет! Едва слова сорвались с его губ, Кай схватил его за бицепс и потянул назад. - Заткнись нахрен, Ёнджун, - его слова прозвучали приглушенно, но были пропитаны мрачным и смертельно серьезным тоном. Но Ёнджун проигнорировал его и продолжил говорить с офицером ЛДС. - Тебе не нужно… - Замолчи! - Кай дернул Ёнджуна сильнее, и парень рванулся назад. Он был недостаточно силен, чтобы вырваться из хватки альфы, но Кай вконец обнаглел и обвил обеими руками торс парня. - Просто сделай это уже, чтобы они заткнулись, - он говорил с офицером через плечо Ёнджуна, как будто парня вообще не существовало. Но эти слова привели его в бешенство. Он снова попытался вырваться из рук Кая, заметив, как офицер поднимает пистолет, но Кай был намного быстрее и сильнее. Он крепче схватил Ёнджуна и развернул их спиной к сцене. - Нет! - Ёнджун закричал вместе с семьей. - Не трогай их! Кай наклонился, пока его рот не оказался на одном уровне с ухом Ёнджуна, но даже из-за близости его голос был почти приглушен криками и мольбами семьи. - Ты заткнешь свой блядский рот прямо сейчас и не откроешь его, пока я не скажу тебе, что ты можешь, ясно? Ёнджун боролся с ним, но не мог даже повернуться лицом к своему народу. - Пошел ты! Это мои дети - отпустите их! - его последние слова были прерваны грохотом выстрела и криками омеги и его акина. После второго бума остались лишь рыдания сына о своих родителях. И едва Ёнджун услышал третий бум и последовавшую за ним гулкую тишину, он позволил себе закрыть глаза и расслабиться в объятиях Кая. Очевидно, альфа этого не ожидал и чуть не уронил Ёнджуна на землю, но быстро собрался и в отчаянии поднял парня на ноги. - Боже, ты пытаешься выглядеть слабым? - тихо сказал он Ёнджуну на ухо, не желая, чтобы альфа из ЛДС услышал. - Соберись и веди себя как лидер. Ёнджун почувствовал, как его грудь быстро вздымается и опускается. Когда он попытался проглотить свои эмоции, то на мгновение перестал дышать. - Ну давай же, - Кай снова призвал его. - Нам есть чем заняться, соберись, пока я не потерял к тебе всякое уважение. Ёнджун вырвался из рук Кая и попытался повернуться к семье. Он знал, что они мертвы, но ему нужно было увидеть это, чтобы по-настоящему осознать. Но ему даже этого не позволили. Его глаза уловили лишь образ офицера, возвращающего предохранитель на место, прежде чем Кай снова развернул его. - Дай мне, нахрен, взглянуть! - закричал Ёнджун, но, вероятно, для всех остальных это больше походило на визг. Он пронзил мышцы его тела и вырвался из горла как единственное бесполезное действие, что он мог предпринять. Оно ничего не значило, но было интуитивным. И вместо того, чтобы утихомирить ситуацию, Кай схватил обе руки Ёнджуна в свои и наклонился, чтобы вонзить зубы в мясистую шею парня. Почти сразу же Ёнджун почувствовал, как его физическое тело закрылось, как стена, оставив разум запертым внутри. Даже несмотря на крики и гневные оскорбления, всплывающие в его голове, он стал внешне послушным. И Кай воспользовался моментом тишины, чтобы протащить Ёнджуна мимо офицера ЛДС к палаткам. Его шаги были неуклюжими и вялыми, он почти спотыкался о разбросанные обломки. Даже учитывая, что их с Каем руки были переплетены, он не мог поддерживать темп. - Черт побери, - Кай отпустил Ёнджуна и в отчаянии сжал кулаки. Это вызвало невольный шок страха в организме Ёнджуна, ибо он знал, что не сможет защитить себя. Прибавив воспоминания о кулаках Джуну на собственном черепе, этого было достаточно, чтобы сбить его недавно восстановившееся дыхание. Когда Кай внезапно поднял руку, Ёнджун вздрогнул, но тот указал на одну из ближайших палаток. - Местные власти предоставили нам эту палатку, чтобы в ней сегодня переночевать. Иди внутрь, сядь и не двигайся, пока я не вернусь. Понял? Ёнджун невольно кивнул и направился к маленькому тканевому укрытию, которое они называли палаткой. Его тело двигалось полностью на автопилоте. Если бы у него оставался контроль над собой, он, вероятно, попытался бы ударить Кая по лицу, как сделал с Субином. Или, по крайней мере, он решил в это верить. Но вместо этого выполнить то, что ему было велено, казалось, разрядило ситуацию. Он распахнул маленькие голубые створки и отделился от Кая. Это знание принесло ему немного покоя, но было не более чем соломинкой, за которую можно было держаться, пока он тонул в океане. Ёнджун инстинктивно направился в дальний угол от тканевых створок и сел на мягкий пол. Он был покрыт подушками и маленькими рулонами одеял, которые казались пушистыми под ладонями Ёнджуна. Недолго думая, он начал поднимать с земли несколько подушек и раскладывать их вокруг себя. Это заставило его почувствовать себя немного лучше, но даже когда он обернул вокруг себя несколько одеял, чувство все равно казалось не совсем правильным. Чего-то не хватало, он знал. Но без автономии он мог лишь сидеть. Самые последние воспоминания начали становиться нечеткими, и он правда не знал, почему был расстроен в первую очередь. Более того, он едва помнил, где находится. Принуждение Ёнджуна к спокойствию чувствовалось очень странным. Вместо того, чтобы влить в его кровь определенную эмоцию, оно, казалось, высосало все эмоции. Он чувствовал себя не более счастливым или угрюмым, чем раньше. И хотя у него было желание хоть как-то утешить себя, он не мог этого добиться. Под теплыми одеялами и подушками Ёнджун обнаружил, что уходит в небытие. Без блуждающих мыслей в голове было легко раствориться.

***

Проснувшись утром, Ёнджун почувствовал себя странно. Ему было жарко под одеялами, но без них холодно. Подушки под щекой и головой были мягкими, но в то же время казалось, что они набиты камнями. Ёнджун издал тихий звук, попытавшись сесть, но почувствовал странную боль в животе, когда напряг мышцы. Это не было похоже на расстройство желудка, но и не походило на травму. Когда Ёнджун прижал ладонь к нижней части живота, то тут же ее отдернул. Она казалась чувствительной, словно была в синяках, и причиняла боль. Ёнджун едва не вздрогнул, когда услышал голос Кая. Он не заметил, что мужчина лежал на противоположной стороне палатки без постельного белья. Он почти почувствовал себя виноватым, что забрал все себе, но потом решил, что Кай заслуживал боли в шее за то, что был таким мудаком. Погодите, но почему он был мудаком? Ёнджуну понадобилась долгая, трудная минута, чтобы вспомнить, что Кай натворил. Сначала в горле появился горький привкус, но потом к нему вернулись воспоминания вчерашнего дня. Это разозлило его до такой степени, что он пожелал вообще никогда об этом не вспоминать. Кай издал еще один тихий звук, но не пошевелился. Тем не менее, Ёнджун остался на том же месте и еще некоторое время смотрел на него сверху вниз, словно замер при виде хищника. Реакция на страх была незамедлительной; страх, что Кай проснется от запаха гнева Ёнджуна и выбьет из него дерьмо, страх, что Кай все еще будет злиться из-за непослушания Ёнджуна и выбьет из него дерьмо, и страх, что Кай превратит его жизнь в ад с этого момента. Размышления о созерцании альф и омег как единого целого крутились в голове, осложненные идеалами, которые он вычитал у Дейдре. Положение Ёнджуна как Чи-Ээба дарило ему инстинкт заботиться о каждом оборотне, включая альф, но его положение омеги, казалось, препятствовало этому в зависимости от того, как люди воспринимали его, и как он воспринимал их в ответ. Реальность заключалась в том, что он не вырос омегой, но все же научился бояться и подчиняться им, как это делали прирожденные омеги. В этом было что-то важное, но Ёнджун не обладал ясностью рассудка, чтобы знать точно, что именно. Однако он обладал ясностью, чтобы гадать, возможно ли это изменить. Для угнетенных было естественным искать выход. Гнев и страх приводили к глубокому отчаянию, чтобы это прекратилось. Непосредственная угроза лежала прямо перед ним, спала, не в силах защитить себя. И если Ёнджун убьет его, тревоге придет конец. Нет, это было не совсем так. Если он убьет Кая, офицеры ЛДС в этом районе сразу же узнают, и даже если нет, у Ёнджуна не было возможности вернуться в Джилли, прежде чем они узнают. Но если он убьет Кая, Ёнджуну никогда больше не придется его видеть. Он никогда не станет тревожиться о том, что Кай найдет тело Тэхёна, похороненное на их заднем дворе, или что Кай разозлится на него и станет ссориться с ним из-за какого-нибудь неприятного и бессмысленного дерьма. Если Ёнджун убьет Кая, возможно, он сможет проспать целую ночь, не нервничая. Может, он сможет разгуливать по дому, не скрываясь под двумя слоями одежды. Если он убьет Кая, возможно, Ёнджуну не придется беспокоиться о том, что его людей застрелят без разбора, когда они даже не совершали преступления. Но чтобы убить Кая, Ёнджуну действительно придется убить его. Ему придется… сделать что именно? Обернуть одно из одеял вокруг шеи Кая, как шнурок, и задушить его до смерти? Растоптать ему череп, пока он еще спит? Стащить пистолет у одного из офицеров ЛДС и выстрелить ему в лицо? Ёнджун не был уверен, сможет ли он действительно сделать что-то подобное. Он не думал, что сможет столкнуться со смертью лицом к лицу и стать ее непосредственной причиной. Так... что? Ёнджун провел руками по лицу, чтобы прояснить разум. Он был просто чертовски зол. Настолько зол, что не мог понять, разумен он или нет. - …Лишь бы оно того стоило, - заговорил Ёнджун, его голос был достаточно тихим, чтобы Кай не проснулся. Он полностью сел и скинул с себя часть постельного белья, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть. Глаза Кая были закрыты, а его тело немного сгорбилось, но губы были слегка приоткрыты. Поэтому, слегка пожав плечами, Ёнджун решил не будить его. Он выпрямился насколько было возможно в маленькой палатке и почувствовал укол боли, когда напрягся живот. Он поднял подол рубашки, обнажая мягкость живота. Это было... странно. Его тело всегда было довольно подтянутым и прослеживало изгибы и линии мышц, даже без упражнений. Теперь казалось, что линии расправились, оставив его живот гибким, но ровным. Быстро сжав бицепс, Ёнджун заметил, что там мышцы все еще на месте, но не на животе, по какой-то причине. Когда он дотронулся до него, то почувствовал боль от синяка под кожей, но его не было видно. Замешательство заставило Ёнджуна просто опустить рубашку и оставить Кая спящим на полу, а затем выйти на улицу. Как он помнил, они приехали сюда за детьми. Но кто знал, было ли это на самом деле так. Было ли это ложью, чтобы заманить его сюда, он не знал, и ему было все равно. Ёнджун шел под холодным декабрьским воздухом, под ногами хрустела разрушенная галька, прежде бывшая дорогой. Он не особенно огорчился разрушениям; это место даже не походило на родной город, в котором он вырос. Несколько офицеров ЛДС стояли, разговаривая, полукругом возле остальных палаток, но, казалось, никого больше снаружи не было. Едва он приблизился к ним, они медленно прекратили свой разговор, чтобы взглянуть на него. Их лица не выглядели сердитыми или раздраженными его присутствием, скорее они ждали, чтобы выяснить его намерения. Возможно, было странно, что он был без альфы, и этот факт вызывал у него дискомфорт, но он все равно приблизился. - Привет, - Ёнджун встал перед ними, завершив небольшой полукруг, который они образовали. Он скрестил руки перед собой для утешения и от дискомфорта от потенциальных блуждающих глаз, хотя никто из мужчин, похоже, не собирался развратничать с ним. - Привет, Ч’эб, - изо рта альфы вырвался клуб сигаретного дыма, когда тот ответил, напоминая белые клубы пара, вырывавшиеся изо рта Ёнджуна, когда он выдыхал в холодном воздухе. - Замерз? Ёнджун покачал головой. - Не совсем. - Почему-то некоторые альфы начали посмеиваться. - Это был риторический вопрос, - сказал один из них, заметив замешательство на лице Ёнджуна. Он правда не совсем понял, но забил. По крайней мере, облегчало то, что они, казалось, больше забавлялись им, чем раздражались. Поэтому Ёнджун улыбнулся им сжатыми губами. - Эм, вы знаете, где человеческие дети? Поэтому я и... мой друг приехали. Его манера речи и так была была достаточно медленной, так что нерешительность была не очень заметна, но он гадал, знали ли эти люди, кто такой Кай, или отделения ЛДС были слишком отдалены. Изначально Ёнджун думал, что каждый участник лично знаком с остальными, но за последний год они сильно выросли, и большинство из них, вероятно, были раздроблены. - О, здесь нет людей, - сказал альфа с сигаретой. - Я не встречал ни одного месяцами. - Я тоже. Мы просто занимаемся здесь своими делами, - согласился другой. Ёнджун почувствовал, что немного сдулся. Кай не привел бы его сюда, если бы не был уверен, что здесь есть человеческие дети, которых нужно забрать. Это, должно быть, означало, что он действительно хотел убить мальчика-альфу и солгал, чтобы заставить Ёнджуна приехать. Это глубоко огорчило Ёнджуна; он верил в возможность того, что Чохи будет здесь. - Но вниз по дороге есть закрытый поселок, и… ну, он больше не закрыт, потому что был полностью разрушен во время беспорядков, но несколько хороших домов все еще стоят. Мы никогда не говорили со многими из этих людей, так что, возможно, там есть человеческая семья? Может быть? Но я в этом сомневаюсь. - Хм, - Ёнджун посмотрел в том направлении, куда указывал альфа. Он вспомнил о закрытом поселке недалеко от его района, минутах в пятнадцати ходьбы. Он предположил, что его либо уничтожили вместе с остальной частью города, либо превратили в коммунальное жилье. На самом деле, казалось более справедливым, чтобы тем, кто спит на улице зимой, была предоставлена крыша над головой, даже если эта крыша им не принадлежала. Но он не был Субином, а Субин, вероятно, назвал бы ему какую-нибудь тайную и непостижимую причину, почему этого не могло произойти. - Ну… тогда, думаю, увидимся позже, - Ёнджун махнул рукой, уходя, и пара других ответила ему тем же. Вместо того, чтобы остановить его, как часть его ожидала, они просто позволили ему уйти и снова погрузились в свой собственный разговор. Это было удивительно освежающе, и Ёнджун обнаружил, что хочет, чтобы эти альфы были частью основного корпуса ЛДС, а не просто крошечной ветвью, присматривающей за некоторыми палатками. Но, возможно, именно поэтому они казались бодрыми. Без тонны работы на плечах и не находясь на передовой, у них было время болтать и курить весь день. Он шел по улице, в конце концов опустив руки по бокам, как только скрылся из виду. Хотя улицы были почти неразличимы, он столько раз ходил по ним в юности, что у него сохранилась мышечная память. Ёнджун вытащил телефон из кармана, гадая, мог ли он кому-нибудь позвонить, чтобы скоротать время, но остановился, увидев свою ладонь. Она был бледнее обычного, почти болезненно-серого цвета. На мгновение это напомнило ему впалую кожу Тэхёна, и это воспоминание заставило его руку слегка задрожать от веса телефон, который он пытался держать устойчиво. Это была бесполезная мысль, пытался он успокоить себя, но не мог полностью избавиться от нее, как раньше. Не совсем. Образ его руки, накладывающийся на образ руки Тэхёна, крутился в его голове, пока он чуть не споткнулся о кусок щебня на земле, после чего смог снова сосредоточиться на своем телефоне. Единственным человеком, которому он хотел позвонить, был Субин. Возможно, он был занят, но… Ёнджун мог попробовать позвонить, и если Субин был занят, ему не обязательно было отвечать. В этом не было ничего плохого. Но все же. Когда в его ухе зазвенели гудки, Ёнджун поймал себя на том, что действительно надеется, что мужчина ответит. Странная неуверенность терзала его разум, подсказывая, что если Субин не ответит, он умер. Это противоречило здравому смыслу, но эта мысль все равно витала в темном уголке его разума. - Привет, Ёнджун, - ответил голос Субина, и Ёнджун слегка улыбнулся. - Субин, ты в порядке… - выдохнул он, и его голос был достаточно громким, чтобы перекрыть свист ветра, развевающего его волосы. Из-за собственного облегчения он едва заметил слабый звук замешательства Субина. - Кто-то сказал, что случилось что-то плохое? - О, нет, - отступил Ёнджун, - я просто… остаюсь собой, наверное. Я просто беспокоюсь. - Перестань беспокоиться обо мне, от этого мне кажется, что я умру, - тон Субина был легким, но слова все еще содержали в себе правду. Ёнджун не думал о том, какое влияние его слова могут оказать на Субина. Он почти думал, что мужчина не боится смерти; он никогда не упоминал этого раньше. - Прости, - искренне ответил Ёнджун. - В любом случае, я позвонил не для этого. Я просто хотел проведать тебя, узнать, как дела. Субин промычал, и послышался шорох, прежде чем он снова заговорил. - Ну, сейчас я в постели, потому что еще семь, - он немного рассмеялся в конце своего предложения, будто вопрос Ёнджуна был глупым, но они оба знали, о чем он на самом деле спрашивал. - Они разместили меня и моих людей в отеле, что определенно лучше, чем в палатке. Ёнджун поколебался. - Ты… вообще видел город? - Недостаточно. Они держат нас очень локализовано. Мы перемещаемся лишь по конкретным частям города. Логика подсказывает мне, что большая часть Сеула, должно быть, в плохом состоянии; если бы был в хорошем, они обязательно попытались бы это показать. Пока Субин сонно болтал, Ёнджун думал. Он мог бы рассказать Субину, что ему поведал Тэхён, и подтвердить его подозрения, что Сеул был в плохом состоянии, но тогда ему пришлось бы объяснять, откуда он это знает. Ёнджун даже не был уверен, что Тэхён говорил правду, хотя сомневаться в своем друге сейчас было просто неправильно, но, похоже, это совпадало с описанием Субина. Он не хотел, чтобы Субин злился на него, но как он мог объяснить действия Тэхёна? Он понятия не имел, как Тэхён нашел его, но было ли это правдоподобно? Как Тэхён смог найти его, а человеческое правительство нет? Это действительно не имело смысла, и это наверняка показалось бы подозрительным со стороны Ёнджуна. Но... он был честен. Он действительно не знал, как это возможно. Так разве Субин не должен доверять ему? - Знаешь… - Ёнджун набрался уверенности. - Эм, я… немного слышал о нынешнем состоянии Сеула, и… - От кого? - спросил Субин, а затем сразу же ответил на свой вопрос. - Ты все еще говоришь со своим человеческим другом, не так ли? Ёнджун колебался. Он не был уверен, сколько ему следует сказать. Говорить с Субином обо всем, что связано с его человеческим прошлым, было крайне неудобно, но это был он. Разве не несправедливо было со стороны Субина думать, что он может бросить все и притвориться, будто этого никогда не было? - Да, но информация, которой он с нами поделился, действительно важна. Я имею в виду, он рассказал нам о бомбардировке и Сансо. Он помог нам; он был на нашей стороне. - Он на твоей стороне, а не на нашей. - Откуда ты знаешь? - возмутился Ёнджун. Они оба знали, что Субин прав, но как он мог говорить с такой уверенностью, если никогда не встречал Тэхёна? Ёнджун никогда раньше даже не говорил о нем, лишь поверхностно. Слышать, как кто-то говорит о нем так, будто они его знают, было очень досадно. - Потому что, в отличие от тебя, я не… - Ёнджун поднял брови, - знаешь, неважно. Я просто знаю; это очевидно, - голос Субина казался довольно прерывистым и даже слегка нервным, но Ёнджун решил это проигнорировать. Он знал, что мужчина собирался сказать, но, по крайней мере, тот оборвал себя. - Ты должен понять меня, Ёнджун. Я много сделал, чтобы показать тебе, что Даруи Адыль любит тебя и нуждается в тебе, но ты все равно был воспитан людьми. У тебя все равно есть это подсознательное базовое мнение, что мы плохие, и я не хочу, чтобы он заставил тебя потерять свой прогресс. Ёнджун раздраженно выдохнул, и пар вырвался перед его лицом белым облаком. Альфы сделали больше, чем Тэхён когда-либо, чтобы заставить Ёнджуна не доверять оборотням. - Хорошо. Тебе все равно больше не нужно беспокоиться об этом. Оба на мгновение замолчали. Ёнджун услышал тихое мычание Субина, и это заставило его понять, насколько неловким был этот момент. Они никогда не обсуждали, какое влияние смерть оказывала на них или людей, которых они потеряли. Лишь краткое упоминание, вспышка молнии в небе, а затем все затихало, словно никогда не имело значения. Это заставляло его гадать, насколько эти отношения были маской, которую они оба носили, и сколько было правдой. - Ох. Что ж, мне жаль, - сказал Субин, но прозвучало так, словно он хотел бы, чтобы Ёнджун вообще никогда об этом не упоминал. Все в порядке, Ёнджун знал, что должен был это сказать, но это не было правдой. Вместо этого он решил нырнуть в реальность. - Тебе когда-нибудь казалось, что мы на самом деле не знаем друг друга? - Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой на этой земле, - ответ Субина был быстрым и звучал почти отрепетировано. Теоретически, он был прав, будь то его собственное понимание жизни Ёнджуна или факт. Если отец и сестра Ёнджуна были мертвы, то Субин определенно был единственным человеком, который действительно знал Ёнджуна. Если они были живы, то… ну, возможно, он все еще был единственным человеком, который действительно знал Ёнджуна. - Я просто думаю… - медленно произнес Ёнджун. - Мне кажется, что я знаю, кто ты рядом со мной, но не знаю, кто ты рядом с другими людьми или кем ты был до встречи со мной. И с тобой то же самое. Ты правда не знаешь, кем я был до войны. Опять же, слова Субина звучали слишком отрепетировано, чтобы быть импровизацией. - Мне все равно, кем ты был, солнышко. Меня волнует только то, кем ты можешь стать. Если ты скажешь, что тебе на самом деле двадцать три, я начну называть тебя хёном. Если ты скажешь, что у тебя было десять братьев и шестилапая собака, я скажу, как это круто. Видишь ли, твоя личность не зависит от твоей истории; твои черты и врожденные характеристики - это все те мелочи, которые определяют, кто ты есть сейчас и кем станешь в будущем. Вот что должно иметь для тебя значение, Ёнджун. Кем ты собираешься быть, что ты собираешься сделать для мира? Причина, по которой ты смог выжить так долго, заключается в том, что твоя жизнь - община. Разве ты еще не понял этого? Внутренний дискомфорт поселился в животе Ёнджуна. Он почувствовал, как его челюсть сжалась, когда слегка стиснул зубы. Он боролся между непониманием того, что говорил Субин, и обескураженностью его словами. - Я… я не прошу какого-то философского ответа, - он вздохнул и снова заговорил усталым голосом. - Я просто хочу узнать тебя. Субину, у которого закончились тщательно подобранные монологи, понадобилась минутка, чтобы ответить. - …Мой день рождения десятого февраля. Ёнджун тут же задумался о том, что мог бы подарить Субину, хотя и не имел многого. - Ох, тогда ты... - Стал бы я для тебя другим человеком, если бы ты знал, что мой день рождения на самом деле был на прошлой неделе? - Угх, - Ёнджун нахмурился. - Да, потому что ты мне не сказал. Боже, теперь я подарю тебе подарок с опозданием. - Ты вообще не обязан мне его дарить. Я вспомнил про свой собственный день рождения всего нескольких дней назад. Ёнджун вздохнул, когда в его поле зрения показался закрытый поселок. Что ж, металлические ворота были вырваны из земли и опрокинуты, но, по крайней мере, за ними не лежал путь полного разрушения. - Я все равно что-нибудь тебе подарю, - бездумно заговорил Ёнджун. - Тебе исполнилось двадцать два, верно? Я что-нибудь придумаю. - Хорошо, детка. Ёнджун заставил себя слегка улыбнуться, чтобы это можно было услышать в его тоне. - Но я правда хочу узнать тебя. В будущем, знаешь? Как только все это закончится и у нас будет время. Я хочу узнать тебя. Идея показалась ему странной, даже когда он это сказал. До этого момента он не осознавал, что никогда не думал об их будущем. Долгое время он был убежден, что в конце концов покинет Субина и вернется к человечеству; что каким-то образом он доберется до Сеула со своим отцом, сестрой и Тэхёном. Это всегда была четкая мечта с нечеткой дорожкой, но он всегда думал, что каким-то образом доберется туда. Но теперь… он обнаружил, что более светлое будущее - это он и Субин вместе после войны. Ёнджун по-детски представлял себе их собственный дом, который Субину никогда не придется покидать, в городе, где всегда ярко светит солнце и никогда не появляются облака. Где трава всегда была свежей и всегда цвели цветы. Это было довольно глупо, не так ли? Как только замешательство заволокло разум Ёнджуна, мир вокруг него начал возвращаться к своему обычному унылому серому цвету. - Субин, - тихо позвал он. - Мне кажется, я в тебя влюблен. - Ты мне это уже говорил, - и Ёнджун мог слышать улыбку в голосе Субина. - Нет, я имею в виду... я думаю, что правда в тебя влюблен. Я.. я правда… - Ёнджун замолчал, понятия не имея, что собирался сказать в первую очередь. Каким-то образом он знал, что хотел многое сказать, но не знал, что это было на самом деле. - Я знаю, детка. Я знал, что сначала ты не хотел меня впускать, но… я довольно настойчив и не боюсь полюбить кого-то прежде, чем полюбят меня. Ёнджун улыбнулся. - Что ж, теперь ты не один. Я тебя люблю. - Я тоже тебя люблю. Приблизившись к дорожке у первого дома, Ёнджун остановился. - …Мне пора идти. У нас с Каем много работы. - Точно, я и забыл, что вы.. собираете детей. Мм… береги себя и позвони мне, когда вернешься домой. Все казалось странным и беспорядочным. Ёнджун не был уверен, было ли его признание в любви вовремя или нет, но голос Субина оказал на него успокаивающее, убаюкивающее действие, благодаря которому даже самое ебанутое заявление звучало очаровательно. - Хорошо, - он вдохнул пыльцу, - позвоню. Пока… папочка, - как только слово сорвалось с губ, Ёнджун отодвинул телефон от уха и повесил трубку, не позволив Субину ответить. Как только он снова остался один, то почувствовал себя глупо. Ёнджун прошел по разрушенной дороге к дому, пока не оказался у входной двери. Рядом были окна, но они были заколочены таким количеством досок, что закрывали каждый сантиметр пространства. Ёнджун довольно резко постучал в дверь, чтобы его точно услышали в доме. Он услышал несколько нервных звуков с другой стороны, прежде чем дверь открылась и показался хорошенький омега. Его одежда была не чем иным, как лохмотьями, грубо сшитыми вместе, а волосы - рваными локонами, явно подстриженными в зеркале. Едва его глаза встретились с глазами Ёнджуна, они расширились, и он поклонился, чтобы коснуться обутых ступней Ёнджуна, прежде чем снова встать. На этот раз его взгляд остановился на груди Ёнджуна, а не на его лице. - Здравствуйте, - сказал он тихим голосом. Ёнджун посмотрел поверх его головы на внутренности дома за его спиной. Он казался загроможденным обломками из района. Обломки металла и куски камня, которые не представляли ценности для Ёнджуна. - ...Есть ли здесь дети? - спросил Ёнджун, не зная, как сформулировать свой вопрос. - Здесь только я. Ёнджун нахмурился. - Мне жаль, - быстро добавил омега, с сожалением опустив брови. Но Ёнджун покачал головой и улыбнулся. - Никаких проблем, - он положил руку на плечо парня. - Но это все, что мне было нужно. Хорошего дня, - с этими словам Ёнджун ушел. Он проделал долгий путь по разрушенной дороге и снова вышел на улицу. В крыше соседнего дома была огромная воронка, а входная дверь была открыта; он не думал, что там кто-то есть. Следующий дом, казалось, был в лучшем состоянии, поэтому он направился к нему. Внутри оказались два омеги, Ээб и Экин, и больше никого. В большинстве домов, которые он посещал, было то же самое. Один или двое омег и, иногда, Акин. Так было до тех пор, пока он не достиг пятого дома в своем путешествии. Когда он постучал в дверь, омеге потребовалось немного больше времени, чтобы ответить. Едва он открыл дверь и увидел лицо Ёнджуна, его поведение изменилось. Его пальцы задрожали, как и губы, когда он попытался улыбнуться. И все же, он упал на колени и коснулся стоп Ёнджуна, как и любой другой омега. Когда он снова встал, его глаза оставались прикованы к земле. - Здесь есть дети? - спросил Ёнджун, и омега покачал головой. И снова взгляд Ёнджуна переместился на комнату позади парня, и он вздохнул. Насколько он мог видеть, в этом доме было довольно чисто и пусто. Там не было много декора или мебели, но то, что присутствовало, было очень чистым и нетронутым. - Хорошо, - Ёнджун собирался развернуться, когда услышал высокий голос из-за угла. - Мамочка! Я не могу открыть баночку с краской! Маленький мальчик выскочил из-за угла коридора в гостиную и остановился прямо перед омегой с маленьким флаконом синей краски в кулаке. Но едва он остановился, замерев на одном месте, Ёнджун хорошо рассмотрел лицо мальчика. Несмотря на короткую стрижку и плохо сшитые штаны, Ёнджун узнал Чохи. Его глаза тут же сузились, а выражение его лица резко изменилось на недоверчивое. - Это… - Ёнджун не смог закончить предложение, не зная, что сказать. Но, казалось, его лицо говорило достаточно. - Пожалуйста, не забирайте ее, - Ёнджун снова перевел взгляд на трясущегося омегу, когда тот заговорил. - Пожалуйста, она всего лишь ребенок. Я… я… - парень умоляюще покачал головой, но Ёнджун не шевельнулся и не попытался заговорить. Неистовая мольба омеги только привлекла внимание Чохи, чей взгляд остановился на Ёнджуне. Она с мгновенье переводила взгляд между ними двумя в тишине его продолжающегося заикания, а затем шагнула к своему брату. - Оппа? - позвала она, словно это слово показалось ей чуждым. И как только она оказалась достаточно близко к нему, Ёнджун приподнял ее подмышками и прижал к своей груди, поддерживая ее одной рукой за спину и другой снизу. - Оппа? - повторил омега с явным замешательством в тоне. Его глаза расширились, когда он увидел страх в глазах Ёнджуна, и они оба долго смотрели друг на друга. - …Оппа… - омега произнес это слово тихо, словно не мог до конца поверить, что услышал его. - Вы… Ёнджун сделал шаг назад, все еще не зная, что делать. Его горло сильно сдавило, так, что он не мог говорить, и он не знал, что сказать, даже если бы мог. Лицо омеги опустилось в легком кивке, и его глаза снова переместились с глаз Ёнджуна на землю. - Я никому не скажу, - сказал он, оставив остальные вопросы неотвеченными. Ёнджун глубоко вздохнул и продолжал пятиться к двери, пока не оказался на деревянном крыльце. Он кивнул, его глаза все еще были широко раскрыты от шока, а затем пошел по подъездной дорожке. Он почувствовал, как Чохи коснулась его щеки, и от этого у него похолодела кровь. Несмотря на то, что на мгновение они были вне опасности, адреналин все еще отказывался покидать его тело. Он заблокировал его легкие, заставляя дышать огромными глотками, словно он только что пробежал марафон. - Ты рисовал один? - раздался голос Чохи, и он был точно таким же, как всегда. Такой же любопытный, такой же крошечный, она выделяла последний слог легким хныканьем, как и всегда. Даже с остриженными волосами и головой, что чуть выше высовывалась из-за его плеча, она все еще оставалась тем же человеком. - Эй, оппа, куда ты уходил? Ты рисовал один? - подтолкнула она, и Ёнджун сглотнул, пытаясь найти слова, чтобы ответить. Его зрение немного расплывалось по краям, поэтому он попытался успокоить свое прерывистое дыхание, но, похоже, это не сработало. Он перешагнул через сломанные ворота поселка и продолжил свой путь по пустынной дороге. Он понятия не имел, что собирается делать, но его руки сжимали Чохи так крепко, что даже король Артур не смог бы их разъединить. Все, о чем он мог думать, - ему нужно было вернуть ее домой. - Эй, - она начала извиваться в его руках, но он просто поправил ее. - Эй! Куда ты уходил? - в конце ее голос сорвался на хныканье, которое быстро перешло в плач. Через несколько мгновений ее крики разнеслись по открытому воздуху, и Ёнджун остановился. Размытость в его глазах перемещалась от краев к центру, затуманенная слезами, которых он пытался избежать, глядя на небо. Но его горло вскоре сжалось и образовало болезненный комок, и когда он посмотрел прямо перед собой, слезы все равно сорвались. И точно как с плотиной, которая прорвалась, когда Ёнджун говорил с мистером Кимом, он не смог остановить изобилие прорвавшихся слез. Чохи плакала прямо ему в ухо, и от этого у Ёнджуна разболелась голова, как и от напряжения глаз от долгого пребывания на солнце. Он зажмурил их и наклонил лицо к земле, впитывая в себя все, что только что произошло. Он все еще не мог в это поверить и открыл глаза, чтобы убедиться, что Чохи действительно была в его руках. - Шшш… - он несколько мгновений похлопывал ее по спине, прежде чем мягко прижать ее к своей шее за затылок. Он знал, что это ничего не даст, кроме как приблизит ее громкий голос к его уху, но инстинкт пересилил все остальное. - Прости, что так долго, но теперь я здесь, - он моргнул, выталкивая из глаз еще одну порцию слез. - Ничего, все будет хорошо, - Ёнджун продолжал уверять ее, пока ее плач не затих. Его голова раскалывалась, и от того, как он прижимал ее к себе, синяки на животе раздражались, но он делал вид, что не чувствует этого. В конце концов Чохи достаточно успокоилась, чтобы продолжить путь, но он все еще понятия не имел, что будет делать, как только вернется к палаткам. - Я хочу домой! - позвала она, и Ёнджун сдержал вздох. Его глаза быстро наполнились слезами при мысленном образе их разрушенного дома, но он почувствовал себя жалко из-за желания плакать, когда должен был утешать свою младшую сестру. - Мы поедем… - Ёнджун изо всех сил пытался говорить, его горло пересохло и болело. - Мы поедем в красивое место. Намного больше и красивее, чем наш дом. Там есть огромный лес, в котором можно играть, собирать цветы, а еще есть художественные материалы, чтобы рисовать и раскрашивать. Поверь, тебе понравится. Чохи издала тихий звук и совсем успокоилась в его объятьях. Ёнджун просто вздохнул, наконец почувствовав себя немного лучше после того, как успешно успокоил ее. Его разум продолжал метаться между всеми крайностями вопросов и эмоций. Что, если она спросит об их родителях? Что, если ей не понравится дом в Джилли? Что, если он даже не сможет доставить ее туда? А если ее кто-нибудь укусит? Было ли это действительно безопасно для нее? На его вопросы не было ответов. Единственное, что мог сделать Ёнджун, - принимать наилучшие возможные решения и надеяться, что все будет легко. Что ж, он правда знал, что будет непросто, но думать об этом не помогало. Единственное, что имело значение, - то, что он делал прямо сейчас. Когда они вернулись на старую районную площадь, Ёнджун напряженно избегал небольшой группы альф, которые все еще стояли снаружи. Даже отказываясь смотреть в их сторону, он все еще чувствовал их взгляды на себе. К счастью, они ничего не сказали, и он не думал, что они могут что-то учуять на расстоянии нескольких метров, так что все было в порядке. Тем не менее, он чувствовал, что начинает потеть, пока их взгляды следовали за ним через палатки, оставив его, лишь когда он вошел в одну из них. К сожалению, Кай все еще был в их палатке. На самом деле не было никакого способа скрыть это от Кая, особенно учитывая, что он был его путевкой обратно, но сама идея стычки его пугала. Кай сидел в углу комнаты и писал что-то в журнале, который упаковал Ёнджун. Когда он поднял голову, Ёнджун мог поклясться, что почувствовал запах чего-то горького. - ... Что это. Ёнджун взглянул на Чохи, но не мог сказать, спит она или нет, с этого ракурса. - Это… - Почему у тебя ребенок. Ёнджун снова почувствовал, как участилось сердцебиение. Его расстраивало, сколько времени потребовалось, чтобы успокоиться, лишь чтобы Кай вновь пробудил в нем тревогу менее чем за две секунды, но он смог с этим справиться. - Мы должны были забрать детей. Именно поэтому мы сюда и приехали. - Оппа, где мы? - невинно спросила Чохи. Ёнджун сжал губы и закрыл глаза, когда Кай прищурился. - О, Боже. Я думал, твоя пред-течка заглушает запах пацаненка, но это гребаный гоблин. - В чем проблема? - сорвался Ёнджун. - Мы приехали сюда в поисках людей, так? Вот зачем мы, нахрен, приехали! - Мы приехали сюда, чтобы убить того пацана, что тебя укусил, идиот. В этом городе не должно быть чертовых людей. Все они должны быть мертвы. - Так ты признаешь, что солгал мне? - Кого, черт возьми, это волнует. Ёнджун одной рукой отпустил спину Чохи и указал на вход в палатку. - Выметайся из палатки, если не можешь следить за своим языком. Кай наградил его скептическим взглядом. - Ты даже не следишь за собственным языком! - Чохи повернулась, чтобы посмотреть на Кая, и тот в ответ состроил странное выражение. - Это… что это? - Что? - Ёнджун вернул его скептицизм. - Она человек. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, прежде чем Кай покачал головой. - Я звоню Субину. - Пошел ты, дай я позвоню Субину. Кай встал со своего места, оставив блокнот на полу. Когда он подошел к Ёнджуну, Чохи отвернулась от него, обвивая руками шею брата. - Нет, ты не станешь. Ты остаешься прямо в этой палатке и не двигаешься, пока я не вернусь. Понял? Ёнджун обнаружил, что не может сделать ничего, кроме как сглотнуть. Ему захотелось кивнуть, но он сдержался. Тем не менее, Кай, похоже, был доволен произведенным эффектом. Он улыбнулся и погладил Ёнджуна по голове, прежде чем отступить. - Хороший мальчик. Кай вышел из палатки, вытащив из кармана телефон Ёнджуна. Лишь когда он ушел, Ёнджун почувствовал, что его тело возвращается в норму. Он повернулся к входу в палатку с мрачным выражением лица. Он не мог поверить, что забыл сказать Субину, что Кай его укусил. Когда это случилось в прошлый раз, Субин психанул. Что бы он сделал сейчас, зная, что это сделал кто-то, кому он доверил Ёнджуна? Или Ёнджун мог просто убить Кая, как и планировал изначально. На данный момент он отвернулся от входа в палатку и вместо этого сосредоточил свое внимание на небольшой куче подушек и одеял в дальнем углу. - Хочешь спать? Чохи задумалась, прежде чем покачать головой. - Неа. - Хорошая попытка, но ты еще недостаточно взрослая, чтобы избегать дневного сна, - он улыбнулся, чтобы успокоить ее, но с глубокой неохотой и дискомфортом опустил ее в тканевое гнездышко. Как бы он ни хотел, чтобы она всегда была привязана к нему, он знал, что не должен подвергать ее неизбежным ссорам между ним и Каем. Кроме того, он понятия не имел, что произойдет. Если Кай попытается сказать ему, что он не может ее оставить, он не хотел, чтобы она была в сознании, чтобы услышать это. Поэтому, пока Кай не вернулся, Ёнджун гладил Чохи по голове и убаюкивал ее. Услышав шорох в передней части палатки, Ёнджун обернулся. Прошел по крайней мере час, что показалось ему не к добру. Он наблюдал, как Кай вошел и сел на противоположной стороне палатки, после чего последовал долгий обмен молчанием. Бросив взгляд на Чохи, Кай снова указал на створки палатки. - Может, поговорим снаружи? - Нет, - монотонно ответил Ёнджун. Кай поджал губы и медленно кивнул, явно уже раздраженный. - Итак… Субин… сказал, что ты можешь взять ее в Джилли. При этом Ёнджун почувствовал, как по его венам растекается облегчение. Но затем он почти почувствовал себя виноватым за то, что вообще сомневался в Субине. - Хорошо. Как я вернусь? Она не может путешествовать в твоей руке. - Знаю. Я уже позвонил Бомгю, - Ёнджун скривился, но Кай не упомянул об этом. - Он приедет за вами и отвезет в Джилли. Он все равно хотел навестить меня, так что. - ...Ах. Некоторое время они сидели в неловкой тишине, пока Кай снова не решился заговорить. - Эм, кстати, извини, что отправил тебя в пред-течку. Ёнджун нахмурился. - Ты ничего не сделал. Я не в пред-течке. - Определенно да. А кого-то с чувствительным носом, вроде меня, это очень… отвлекает. - Тогда соберись. Этот ответ заставил Кая перейти от раздражения к гневу, но Ёнджун не заботился о том, чтобы быть сердечным. Каю не хватало искусности, и Ёнджун не хотел сейчас играть в омежью игру. - Это не значит, что я хотел тебя трахнуть. Это просто биологическая реакция на феромоны, альфа ничего не может с этим поделать. Может, оставайся ты внутри, когда разишь сексом, люди бы не смотрели на тебя, как будто это вообще так ужасно. Ёнджун подтянул колени и уперся в них локтями, делая себя меньше. - Ты действительно считаешь себя чем-то особенным, а? - продолжил Кай. - Это вообще-то забавно. Я помню, как ты мыл Джуну ноги, как маленький мальчик на побегушках. Для меня ты по-прежнему ничего больше. Без какого-либо ответа от Ёнджуна Кай замолчал. Все, о чем мог думать Ёнджун - как сильно он жалел, что не убил Кая, когда у него была такая возможность.

***

Бомгю прибыл почти через час, и, к счастью, Чохи все это время спала. Вместо того, чтобы разбудить ее, Ёнджун приподнял ее вместе с одеялом, в которое она была укутана, и вышел из палатки, держа ее на руках, как новорожденную. Он натянул ткань на ее лицо, чтобы защитить ее от солнечного света и любых любопытных взглядов. Было достаточно поздно, чтобы несколько человек вышли из своих палаток, и небольшая группа альф все еще наблюдала за ним и Каем, пока они шли по разбитой улице к бронемашине в нескольких метрах от них. Она была мшисто-зеленой и огромной; пассажирская дверь располагалась достаточно высоко от земли, и на боку машины были два выступа, которые можно было использовать как небольшую лестницу. Кай открыл ему дверь, и Ёнджун одной рукой помог себе взобраться наверх, слегка подталкивая Чохи другой. Она определенно стала больше за месяцы их разлуки; и было сложнее ее удержать. Едва Ёнджун взглянул на Бомгю на водительском сиденье, он понял, что это будет неловкая поездка. Брови парня уже были недовольно опущены, и он отказывался даже смотреть в сторону Ёнджуна. Кратко взглянув на парня, Ёнджун перевел свое внимание на Кая, который держался за крышу машины и слегка наклонялся вперед. - Я вернусь в Джилли через несколько дней. Сперва мне нужно посетить Кымджон, - несколько мгновений он переводил взгляд с одного на другого, но ни один из них не ответил. - Ладно. Поговорим позже. Ёнджун кивнул, а затем вздрогнул, когда Кай захлопнул дверь. Достаточно громко, чтобы разбудить Чохи, и она начала плакать, откидывая одеяло, пока не показалось ее лицо. Ёнджун поднял ее к себе на колени, пока она не смогла обнять его за плечи и уткнуться в них лицом. - Все в порядке, мы просто едем, - он заговорил тихим и спокойным голосом и снова обернул тонкое одеяло вокруг ее хрупкого тела. - Видишь? Ничего не случилось. Пока Чохи успокаивалась, Бомгю завел машину и тронулся с места. Дорога была завалена обломками, но шины автомобиля были достаточно огромными и плотными, чтобы скользить по ним лишь с небольшим покачиванием. Это было похоже на начало американских горок, и, к счастью, это помогло Чохи расслабиться. - Куда мы едем? - спросила она, и Ёнджун взглянул на Бомгю, который выглядел комично маленьким по сравнению с рулем. - Мы едем в красивый дом, о котором я тебе говорил, - Ёнджун погладил ее по голове, но крошечные пряди волос ощущались странно. - Он больше, чем наш дом, и на улице много места для игр. - Ладно... Чохи продолжала задавать вопросы на протяжении всей поездки, в основном о новом доме в Джилли, но Бомгю хранил молчание. Время от времени он поглядывал на Ёнджуна и Чохи, но никогда ничего не говорил. Ёнджун надеялся, это потому, что он не был особенно зол, но и не удивился бы, если бы Бомгю просто сдерживал свой гнев до того момента, когда Чохи не будет рядом. Едва они подъехали к гравийной дорожке их с Каем дома в Джилли, Ёнджун застонал. Перед ним стояла японская съемочная группа и репортер. Он понятия не имел, откуда они узнали, когда он вернется, но надеялся, что они не слишком долго толпились у его дома. - Эй… - он отстранил Чохи, пока они не оказались лицом к лицу. - Помнишь ту игру, в которую мы играли? Где мы ничего не говорим, и кто заговорит первым, проигрывает? - Мне не нравится эта игра, - заворчала она, но Ёнджун улыбнулся. - Если выиграешь, я дам тебе Чокопай. Это, казалось, очень быстро изменило ее мнение, Ёнджун увидел, как ее глаза расширились, прежде чем она уткнулась головой ему в плечо и стала ждать, пока ее понесут. Ёнджун почувствовал, как его сердце снова забилось быстрее, едва они вышли из машины. Его руки сжались вокруг Чохи, хотя он знал, что они не смогут сказать, что она человек. Но привезти в свой дом любого ребенка уже было чертовски подозрительно, и он был уверен, что Субин не захотел бы, чтобы кто-нибудь об этом знал. - Привет! - поприветствовала репортер и зашагала по подъездной дорожке. - Ч’Эб! Мы хотели бы поговорить с вами еще раз, если вы не возражаете. Ёнджун хотел пройти мимо них, не ответив, но он также знал, что это будет плохо смотреться на камеру. Поэтому он мысленно приготовился ответить уважительно, но определенно не ожидал, что Бомгю встанет между ним и репортером. - Разве вы не беседовали с ним уже несколько раз? Не хотите ли поговорить со мной? Я первый омега в рядах ЛДС, разве это не важная история? - Бомгю засыпал их вопросами быстро и достаточно громко, чтобы их внимание сразу же переключилось на него. Пока они были отвлечены, Ёнджун поспешно поднялся по ступенькам и вошел в дом. Он закрыл за собой дверь, но не запер ее для Бомгю, качая головой из-за того, что эти репортеры пытались устроить ему такую засаду. Но легкий вздох превратился в легкую улыбку, а затем Ёнджун почувствовал облегчение, что Бомгю снова был рядом с ним. Он поставил Чохи обратно на пол и взял ее маленькую руку в свою. - Эй, Чохи? - Ага? - Я только что проиграл, - Ёнджун повел ее к части дома Кая, и она легко пошла рядом с ним. - Давай достанем тебе Чокопайку. Как только они вошли в гостиную, Ёнджун на мгновение огляделся. Он не мог точно вспомнить, откуда Кай достал Чокопай, лишь то, что он стоял возле комода слева от телевизора, когда отдавал их Ёнджуну. Он попытался выпустить ладошку Чохи, но она продолжала держаться за его мизинец, так что он пошел вперед, не выпуская ее руки. К счастью, в верхнем ящике комода обнаружилось несколько Чокопаек. Ёнджун вытащил одну и протянул ее Чохи, и она тут же отпустила его палец, чтобы снять обертку. Ёнджун подумал о том, чтобы тоже съесть одну, но решил этого не делать. Он не знал, сколько их осталось, но будет лучше, если они достанутся Чохи, а не ему. - Ёнджун оппа, я хочу пить. - Хорошо, - Ёнджун снова схватил ее за руку. - Пойдем, раздобудем тебе воды. Когда они вернулись в среднюю комнату, и Ёнджун протянул ей чашку с водой, он осмотрел ее внешний вид. Чуть выше, но в то же время тоньше. Этого следовало ожидать после более чем шестимесячной разлуки. Более того, он не мог поверить, что она на самом деле жива и невредима. На ее теле не было заметно ни шрамов, ни синяков; самым большим изменением во внешности были отстриженные волосы. Вероятно, это было сделано для того, чтобы защитить ее от любого, кто мог увидеть ее через окно или издалека; таким образом, она больше походила на мальчика. Ёнджун нежно погладил ее по голове. - Эй, Чохи. Ты больше не должна звать меня оппой. Ты уже большая, а большие дети называют людей по именам. Так что я просто Ёнджун, хорошо? Чохи кивнула, пока пила воду, а затем вернула ему чашку, чтобы снова откусить от Чокопайки.

***

Ёнджун проснулся от испуга. Он не помнил, чтобы ему приснился кошмар, но его сердце быстро билось, а кожа была скользкой от пота. Через заколоченное окно пробивались солнечные лучи, заливая желтым светом отдельные участки белого одеяла. Ёнджун посмотрел на Чохи, которая не открывала глаз, несмотря на луч света, бьющий прямо в лицо. Ёнджун тут же схватил ее за плечо и начал трясти. Его дыхание участилось, а тело похолодело, пока Чохи не издала раздраженный звук и не попыталась оттолкнуть его руку. - Извини… - сказал Ёнджун, но, по крайней мере, он снова мог дышать. Он наблюдал, как она перекатилась из-под солнечного света и почти мгновенно снова уснула. Они с Чохи всегда были похожи в этом отношении; оба могли заснуть, едва их голова касалась подушки. Ёнджуну это давалось труднее в последнее время из-за стресса, но он был рад видеть, что она все еще была на это способна. Поскольку его сердце все еще немного колотилось, он знал, что не сможет снова заснуть. Вместо этого Ёнджун откинулся на спину и вытащил телефон, чтобы проверить новости о Субине. Он уже должен был покинуть Сеул, но никаких новостей о том, как прошла встреча, не поступало. Это вызвало у Ёнджуна болезненное ощущение в животе; это было не к добру, верно? Если бы все прошло хорошо, ЛДС распространили бы эту новость по всему Интернету. Они, вероятно, даже напечатали бы брошюры, чтобы развесить их в каждом районе. Ёнджун подумал на мгновение о том, чтобы оставить Субина в покое, но передумал.

6:13 Ёнджун Надеюсь, все хорошо Дай знать, когда вернешься в Кымджон 💟

Он не ожидал ответа прямо сейчас, но надеялся, что получит известие от Субина к тому времени, когда закончит свою утреннюю проповедь.

***

- Убийства любого рода недопустимы. Ёнджун стоял один за деревянной кафедрой, обращаясь лишь к камере, установленной между передними скамьями. Ею управляли двое альф, но они стояли на приличном расстоянии, нижняя половина их лиц была скрыта плотными шарфами. - Каждая жизнь в Даруи Адыль имеет ценность. Будь то альфа, омега или человек. Тот, кто не видит ценности в жизни другого существа, не имеет ценности в своей собственной жизни. Вы будете сосуществовать, вы должны. Он увидел, как камера приближает фокус к его лицу, и задался вопросом, о чем думают зрители дома. Он никогда не произносил антигуманной риторики, но и никогда не был так откровенно сторонником мира. - Убийство никогда не было законным и никогда не будет. Каждого человека в этой стране коснулась смерть. Будь то ваш убитый знакомый, или вы сами едва не столкнулись с этой судьбой, каждый испытал ее. Если вы увековечиваете смерть, вы ничем не лучше тех, кто разрушил вашу жизнь. Являетесь ли вы львом или комаром, ЛДС не позволит вам разгуливать на свободе, - Ёнджун смог закончить фразу с мощью и уверенностью, но в момент затишья почувствовал, как в животе начали разрастаться спазмы. Быстрый взгляд на двух альф дал им понять, что трансляцию нужно закончить раньше, чем обычно. Но едва она закончилось и камера выключилась, Ёнджун проверил свой телефон и все еще не получил сообщения от Субина. Он пытался не думать о том, как сильно это его беспокоило, но это было невозможно. Его разум немедленно перенес его в самые темные места. Когда он быстро просмотрел новостные статьи ЛДС, ни в одной из них не было обновлений о местонахождении Субина. - Эй.. ты в порядке? - один из альф шагнул на порог задней комнаты, глядя на Ёнджуна со странным выражением лица. Он, должно быть, не осознавал, что его запах свидетельствовал о стрессе и несчастье. - Да, я в порядке. Я скоро уйду. - Кажется, у тебя губа кровоточит… Ёнджун провел большим пальцем по нижней губе, отвел его от лица и увидел полоску светло-красного цвета, похожую на помаду. - Ох, должно быть, прикусил губу, - пробормотал он, хотя и подумал, что запомнил бы нечто подобное. - Или, может, просто просыпал немного пудры. Я в порядке, - успокоил он с мягким кивком в сторону мужчины. Альфа внезапно протянул руку и схватил Ёнджуна за подбородок, прежде чем прижать большой палец к его нижней губе и толкнуть ее вниз, обнажая нижние зубы. Вместо того, чтобы что-то сделать, Ёнджун напрягся, но не попытался его остановить. - Нет, у тебя изо рта кровь. Между зубами немного крови. Ты поранился? Ёнджун нежно положил руку на запястье альфы и потянул ее прочь. - Уверен, я в порядке, - он говорил так уверенно, как только мог, глядя прямо в глубокие красные глаза мужчины. - Наверное, да… эм, но снаружи тебя ждут омеги, - альфа неловко улыбнулся ему, и Ёнджун пробормотал спасибо, плотнее затянув на себе кардиган. Как только альфа ушел, Ёнджун начал собирать свои вещи и запихивать их обратно в сумку. Сегодняшняя проповедь была не самой лучшей, было слишком много проповедей и недостаточно учений, но почти каждый день поступали сообщения об убийствах людей на территории Даруи Адыль. Если Ёнджун хотел, чтобы Чохи здесь выжила, он должен был что-то сделать, чтобы остановить их. Едва Ёнджун собирался покинуть заднюю комнату, его телефон завибрировал. 10:42 Суби 🍒 Я вернулся в Кымджон, и я в порядке Но мне нужно поговорить с тобой как можно скорее. Я знаю, что твоя сестра в доме, и мы должны поговорить о том, что лучше для нее, потому что человеческому ребенку небезопасно на территории ЛДС. Позвони мне, когда сможешь, и мы поговорим об этом Вместо того, чтобы ответить, Ёнджун сунул телефон обратно в карман. Он действительно не знал, на что намекает Субин и как ему ответить. Если мужчина хотел, чтобы Ёнджун избавился от Чохи или отправил ее в Сеул с остальными человеческими детьми, ему придется вырывать ее из окоченевших рук Ёнджуна. Но Субин дал ему возможность перезвонить позже, если была такая необходимость. Такой, безусловно, неудобный разговор заслуживал отсрочки. Ёнджун перекинул сумку через плечо, вышел из задней комнаты и двинулся мимо скамеек, минуя двух альф. Они затянули платки на лицах, но он сделал вид, что не заметил. Едва он толкнул дверь церкви, Ёнджуна затопило голосами сотен омег. Куда бы он ни посмотрел, они были там. Все говорили одновременно, перекрикивая друг друга, выкрикивая его титул. Ёнджун сразу же почувствовал себя ошеломленным и неуверенным в том, что происходит. По какой-то причине его беспокоило только то, что кто-то пострадал или что где-то рядом есть опасность. В страхе перед чем-то неладным Ёнджун закричал. - Молчать! Немедленно вся толпа затихла. Словно их тела были слеплены, а рты зашиты наглухо, они уставились на него. Он указал на одного из омег поблизости. - Что случилось? Парень сглотнул и указал на другого омегу, всего на несколько шагов вглубь толпы. Едва он начал говорить, мужчина вышел вперед вместе с маленьким ребенком. - Это Ханёль и его Экин, Ёнхо… - Ясно? - Ёнджун немного раздраженно повернулся к этим двоим. Если только не произошло чего-то ужасного, он не мог понять, почему все толпились возле церкви. - Что-то случилось? Ханёль уложил руки на плечи своего ребенка и передвинул маленького мальчика перед собой. Ёнджун не знал возраста никого из омег, но этот Ээб не выглядел намного старше его. Почему-то у него уже был ребенок, которому было по крайней мере четыре года. Он был немного похож на Чохи, когда ее волосы были подстрижены, но Экин был меньше ее. Когда Ханёль заговорил, взгляд Ёнджуна снова поднялся на него. - Мой Экин проснулся сегодня утром и сказал мне, что вы приходили к нему прошлой ночью, - Ёнджун состроил встревоженное выражение лица, но продолжил слушать. - Вы сказали ему, что моя пара, его Ааб, присматривает за нами и нашим домом, что он защитит нас. Вы сказали ему.. моя пара... был спокоен. И счастлив. Ёнджун посмотрел на мужчину. Затем оглядел толпу. - Я знаю, что… - снова начал омега, - …если кто и знает мою пару, так это вы, - его голос был высоким, наполненным счастьем и надеждой. - Он был таким добрым альфой; нежная душа, которая и мухи не обидит. Я знаю, что он, должно быть, умер с чистыми руками, и я знаю, что вы чувствуете его душу. Ч’эб связан с каждым оборотнем в этой стране, и только самые чистые могут говорить через вас после смерти. Уверенность, с которой были сказаны эти безумные слова, заставила Ёнджуна полностью потерять дар речи. Он снова оглядел толпу вокруг, молча наблюдающую за происходящим. На их лицах не было ни капли веселья или скептицизма. Ханёль смотрел на него с вежливым ожиданием, на которое Ёнджун не знал, как реагировать. В нем не было нетерпеливой раздражительности тех, кто обычно разговаривал с ним, поскольку она была заменена спокойным принятием. Как будто омега уже нашел свое убеждение и не нуждался в подтверждении Ёнджуна. Экин посмотрел на Ёнджуна необычайно широко раскрытыми глазами, хотя Ёнджун не мог припомнить, чтобы когда-либо видел его в своей жизни. - Чудесный аромат нашего Ч’эба странствует по разным районам и городам, - заговорил другой, пожилой омега. - Даже люди в Чанвоне наслышаны о его запахе сиропа и корицы, потому что чувствовали его в наши самые темные времена. Такой сильный запах может привести верного солдата домой. Ёнджун продолжал смотреть на омег, когда они высказывались в поддержку ребенка Ханёля. Каждый казался полностью убежденным, что история была правдивой. Будь то мертвый альф, что воспользовался образом Ёнджуна, чтобы поговорить со своим Экином, или Ёнджун, что получил информацию от альфы, которую затем передал ребенку, они поверили этому. А Ёнджун… У него были пробелы в памяти. От небольших событий, таких как прошлое пьянство Субина, до крупных событий, таких как битва при Сансо, его память определенно обрезалась раньше. И из того, что сказал Кай, течка заставляет разум омеги колебаться еще больше. Возможно ли, что что-то подобное произошло, а он забыл? Или то, что он сказал, было неверно истолковано? Он понятия не имел. - Я… я думаю… - он замялся, испытывая странное чувство страха перед сценой, пока все смотрели на него в тишине. Ему хотелось бы, чтобы Хван был рядом и сказал ему, что говорить, и попытался представить, что мужчина посоветовал бы ему сделать. После нескольких мгновений раздумий Ёнджун изобразил Хвана так хорошо, как только мог. - Вы все никогда раньше не встречали Ч’Эба, поэтому вполне естественно, что вы не знаете, что именно мы можем делать. Позвольте пояснить: это звание не было мне даровано, оно было заложено в моей крови со дня моего рождения. И есть много вещей, которые я могу сделать и чего вы еще не видели. Толпа хранила молчание, и Ёнджун не знал, то ли из уважения, то ли от дискомфорта, но через несколько секунд они начали расходиться. Прежде чем он смог пройти сквозь толпу, маленький мальчик опустился на колени и коснулся стоп Ёнджуна. - Спасибо, - сказал он тонким и высоким голоском. Ёнджун не ответил, и едва мальчик снова встал перед своим Ээбом, Ёнджун направился через расступившееся море омег обратно к своему дому.