Shōjo to ishi.

Рука вновь сжимается, она вновь вспоминает. Она вспоминает это каждый год. Каждый год в одно и то же время. Уже столько лет. Столько лет в этот отвратительно розовый день она слышит этот приторный голос, зовущий её этим омерзительным именем. Весна. Цветение сакуры. Солнечные дни. Она никогда не любила ничего такого. Сначала ей было безразлично, что носить, какого цвета её волосы, какое мороженое ей покупают. Затем это стало раздражать. А потом ей указали её место, и всё вновь стало как обычно. Они диктовали ей: какую одежду носить; какого цвета должны быть её волосы; какую еду, канцелярию, ей стоит покупать; чем она должна интересоваться. А ведь всё началось с дурацкого разногласия в любимых цветах. Такого незначительного. Рука вновь непроизвольно сжимается, как будто в ней что-то есть. Как будто... Она щурится, не позволяя себе закрыть глаза. Если она это сделает, то снова увидит тот день. Тот вечер. Ту ночь. И рассвет. Рассвет. Лучи восходящего солнца освещают маленькую детскую фигурку, держащую в руке... Она распахивает глаза. Снова, она позволила себе их закрыть. Лёгкий ветерок ерошит волосы. Он никогда не сравнится с тем ветром. Тогда деревья шумели куда громче. Ледяные капли неприятно били то в лицо, то в затылок. Было холодно. Она вновь открывает глаза, медленно оглядывая окружающую её действительность. Дождя нет и в помине. На небе ярко светит солнце. Рука в который раз сжимается. Она дышит медленнее. Чем медленнее она будет дышать, тем быстрее успокоится. Нельзя, чтобы кто-то догадался. Пальцы замерзают. Холодная вода струится по ним. Она сжимает камень. Он разный на ощупь. Там, где касается ладони, он тёплый, почти горячий. И немного липкий. А там, где его держат пальцы, он холоднее льда. Он такой же холодный как пальцы. Как глаза... Она открывает глаза, осознанно не позволяя руке снова сжаться и почувствовать шероховатую поверхность. Она смотрит себе под ноги. Залитая солнцем тропинка к беседке на обрыве и чёрный кот. Она поднимает глаза на беседку. Сейчас видно, что она деревянная, покрашена в белый цвет, а крыша круглая. А тогда беседка казалась чёрной в закатных лучах. А шпиль крыши как будто указывал, куда она попадёт, если останется стоять на месте и ничего не сделает. Рука в который раз сжимается. Она идёт к беседке. Там стоят два силуэта. Один мужской и один женский. Женщина что-то говорит, её белоснежное платье развевается на ветру, одной рукой она придерживает широкополую белоснежную шляпу. Девочка перед ней делает шаг вперёд, входя в беседку. Женщина смеётся, направляясь к девочке. Мужчина так и остаётся стоять у перил беседки, спиной к обрыву. Он с улыбкой наблюдает происходящее. Женщина касается волос девочки, приобнимает её. Она опускает глаза. Девочка что-то держит в руке. Её рука сжимается. Она поднимает свою руку, разглядывая сжатый в ней камень. Тёмный, поблёскивающий в лучах закатного солнца. В нос ударяет металлический запах. Она переводит взгляд на девочку и женщину. Но встречается с глазами мужчины. Полными ужаса и непонимания. Она вновь опускает глаза, смотря на лежащую у её ног женщину. Тёмно-розовые волосы пропитываются чем-то алым и блестящим. Алый цвет корявым пятном расплывается по белоснежной шляпе. Кровь попадает на платье. Она моргает. Картинка не исчезает. Рука сжимает камень. Камень, мокрый и липкий от крови. Она делает шаг вперёд. Мужчина что-то выкрикивает. Её это не заботит. Её уже не заботит ничего. Внутри вспыхивает ненависть. Она делает ещё шаг. Мужчина кричит что-то, но не двигается с места. Она ничего не видит вокруг. Она видит только свою цель. Со всей силы опускает камень на голову столь ненавистного человека. Человека, который на протяжении стольких лет оскорблял её. Она ненавидит оскорбления. Ненавидит этого человека. Ненавидит его жену. Ненавидит этот дом. Её тошнит от розового цвета. Её тошнит от их крови. Её тошнит от ненависти. Но она ненавидит. Камень снова опускается на чужую голову. И ещё. И ещё раз. Кровь и мозги противно хлюпают. Кости черепа сминаются с противным хрустом. Кожа рвётся. Лицо деформируется. Глаза вытекают. А она снова и снова опускает руку с камнем в это кровавое месиво, что сейчас заменяет голову мёртвого человека. Солнце скрывается за горизонтом. Она поднимает голову, оглядывая себя и беседку. Некогда белые-чёрные деревянные балки теперь покрыты кровавыми брызгами. Голова мужчины давно растеклась кровавой лужей. Она сидит в этой крови, такая же ею замазанная. Она поднимается на ноги. Труп женщины тяжёлый, но она справится. Она подтягивает его к перилам, перевешивая через них. Вставляет крепко сжимаемый до этого камень в руки женщины. Тело в некогда белоснежном, а теперь всём в кровавых разводах платье быстро-быстро летит с обрыва. Воздушный подол развевается на ветру. Она смотрит, смотрит, пока выступ обрыва не перекрывает ей обзор. После этого медленно, оставляя за собой кровавые следы, идёт к луже крови у ступеней беседки. Остановившимся взглядом наблюдая алеющее предрассветное небо, она садится в эту лужу. Рука сжимается. Она открывает глаза. Солнце поднимается над крышей дома. К ней бегут полицейские с пистолетами наготове. И даже тогда она не улыбается. И больше не говорит. Никогда.