Give me all your Poison

Через месяц проживания в Сеуле у Минджи появилась привычка вставать с рассветом, чтобы выйти на балкон и наблюдать столь простые, но оттого не менее восхитительные сюжеты в небе. В руках всегда было либо какао, либо кофе, поскольку был конец февраля, а свитер грел настолько недостаточно, насколько это в принципе было возможно. Уже с завтрашнего дня начинался учебный год в Южной Корее. Мин переоделась, вышла из общежития и направилась в круглосуточный. Она хотела клубничное молоко и ничего больше. Прогулка по пустым улочкам столицы успокаивала. Ким не думала абсолютно ни о чем, девушка была полностью погружена в свой мир ровно до того момента, пока в неё не врезался какой-то человек. – Простите, пожалуйста, я не хотел, вы не ушиблись? С вами всё в порядке?, – над ухом послышался взволнованный голос, а Минджи ещё не успела переварить произошедшее. – Нет, я не ушиблась, всё в порядке. Но вот ваша кофта...– клубничное молоко оказалось на кофте собеседника, поскольку у того была расстегнута куртка, – Простите. Двухминутное молчание нагнетало, однако после того, как девушка всмотрелась в лицо напротив, её глаза округлились. – Ли Феликс?!, – слыша своё имя парень вздрагивает, наступает его очередь вглядываться. В кафе неподалеку от парка было ужасно тепло, ледяные руки постепенно отогревались. Ли угостил Ким кофе, пусть и ледяным, но с необходимой дозировкой кофеина, и чизкейком. – Было неожиданно увидеть, но я рад, что ты поступила в Сеул, здесь круто, – за час ребята разговорились, посвящая друг друга в события, что произошли за последние шесть лет. Феликс улетел в Австралию когда Ким было 11, а сейчас она видит этого солнечного парня перед своими глазами. Какое-то время ей казалось, что это обычный сон. Но у Ким таких не бывает. Воспоминания о сне заставляют дрожать, в памяти всплывает девушка, ноги и руки которой крепко обвиты корнями и ветками дерева, четкое ощущение, что за ней кто-то гонится, вторая Джию, мужчина возле её спальни, огромный коттедж и черная субстанция, похожая на кровь. Джи мотает головой. – Ты надолго вернулся?, – этот вопрос мучил Минджи после упоминания старшим, что тот временно в Корее. – Буквально на пять дней, если быть честным. Надо было лишь переписать квартиру отца на своё имя. К слову, где ты живешь? Как я понял, у тебя не особо чтобы были хорошие друзья здесь исходя из твоих рассказов, – тон бывшего лучшего друга был странным. Он на что-то намекает? – В общежитии университета с новоиспечённой подругой, а что? – Предлагаю за чисто символическую плату переехать на уже мою квартиру. Она в том же районе, что и твой университет, но выйдет дешевле, обещаю. Я помню, насколько ты любишь личное пространство, – получив кивок на своё предложение, Феликс улыбнулся. В этот же день подруги Ким выселились из общежития и переехали с помощью Ликса в его квартиру. После оплаты первого месяца проживания, девушки стали располагаться. Всё же двушка намного лучше, чем общажная комната. ———       — Феликс, мы договаривались встретиться сегодня. Где тебя носит?, — Минхо не ожидал, что он вообще трубку возьмет. Качественный табак был приятнее дешманского, а потому дым не так сильно обжигал горло.       — У меня были организационные вопросы по поводу квартиры, сори, я скоро буду у вас.        Бин и Ликс были в два раза пьянее, чем Хо. Он просто смотрел за друзьями, медленно потягивая самодельный мохито.       — Неужели наша рыжая бестия наконец-то устроился на работу?! Да ну! За это надо выпить, — Феликс хотел поднять стопку соджу, но Мин его остановил.        — Вы уже и так в стельку, за то, что я устроился на работу, вы пили три раза. Не нарушайте такое красивое число. Оставьте свои истерзанные организмы в покое. Завтра между прочим рабочий день, Со Чанбин, — последний аж подавился чипсами. Серьезный полупьяный Минхо мог быть пугающим просто из-за своего тона, — Я пойду выкину мусор и заодно зайду в магазин за напитками от похмелья и чем-то вкусным. А вы сидите смирно и не пейте.        Ночь встретила Ли облегчающими свежим воздухом и прохладой. Весна только наступала, а он уже ждал осени.        В магазине было крайне мало людей, поэтому он ходил медленно, выбирая, что ему нужно. Минхо набрел на отдел с разными сладостями. Как раз осталась последняя упаковка его любимых мотти. Как только он протянул руку, кто-то стоящий рядом схватил её чуть раньше.       — Эй, вообще-то, я хотел взять их. Это последняя упаковка!, — Минхо не был пьян, просто его раздражало, когда кто-то опережал его. И плевать он хотел, что это девушка на полторы головы ниже него. До второго круглосуточного слишком далеко, а он хотел рисовые пирожки.       — Простите, но я взяла их первая. Если вы не хотите мне уступать, мы можем сыграть в камень-ножницы-бумага. Как вам идея?, — девушка напротив слегка улыбалась, а глаза её сияли. Она серьезно? Сейчас два часа ночи, а она выглядит так, словно сейчас три дня. Бесят люди с нескончаемыми батарейками. Например, такие как пьяный Феликс Ли, сидящий в компании поставщика сигарет для Минхо. Она очень напоминала его. И кого-то ещё. Кого он не понимал.        — Если у вас есть время и желание играть из-за сладости, значит, не так вы её и хотите. Не так ли?, — парень изогнул бровь, усмехнувшись. А девушка прочувствовала его раздражение и вздрогнула. Однако улыбка стала ещё более открытой, она протянула мотти собеседнику. – Возможно, я их хотела, но вам нужнее. Я, кстати, Ким Ми...— Минхо резко забирает сладость, не дает возможности договорить. Его волнуют только два пьяных тела в его квартире и то, что уже сегодня воскресенье. Он навряд ли уснёт в эту ночь, а оттого ещё противнее.       — Меня ждут.       Как только Ли доходит до квартиры, он отмечает для себя, что образ девушки в мятной толстовке и джинсовке, растворился в его памяти в какой-то непонятный комок из цветов. Что ж, ему б к неврологу.       Ночь. Кладбище. Без фонарей и аптек. Восхитительно, если бы это не была ночь с воскресенья на понедельник. Какого черта вообще?!       — Я, конечно, понимаю, что с головой ты дружишь слабо, но ты вроде ещё не колдун и даже не занимаешься оккультизмом. Так вот, Со Чанбин, что мы забыли на этот кладбище посреди ночи на окраине Сеула?, — причитания розоволосого словно расслабляли Минхо, пока тот поджег очередную папиросу. Время близилось к трем, а Мин опирается на какую-то калиточку. Хенджин был парнем славным, соглашался на многие авантюры, но возмущался так, словно его насильно туда привели. Ну серьезно, ребенок.        — Мы и не занимаемся ничем таким. Мы просто гуляем по кладбищу и ищем могилу бывшего хозяина моей квартиры. Просто потому что я предложил, а ты согласился,— поспорить нельзя, но Хван отчаянно спорит, доказывая, что он не соглашался. А затуманенный взгляд Ли улавливает чей-то силуэт где-то вдалеке. Столь знакомый, что страшно становится. Слегка отталкивается от своей опоры, тушит сигарету и окурок сует обратно в пачку, чтобы не мусорить. Отмазывается туалетом, а после следует зову.... Зову чего? Сердца? Разума? Адреналина? Скорее, какого-то отчаяния. Его словно за руку куда-то тянут и...       Кот, решив, что нос спящего хозяина - первоклассная игрушка, намного лучше тех, что были до, нарушает сон человека и быстро сматывается, словно его и не было. Вот же черт. Образ, что преследовал его последние года три, вновь растворяется с рассветом, а реальность словно окатывает ведром воды со льдом. Паршиво.       С помощью потусторонних сил, парень доходит до кухни, вливая в себя почти литр ледяной воды, что мгновенно отзывается тошнотой. Сегодняшний выпивон с неким австралийцем и Чанбином был хорошим, но его организм не настолько лоялен к алкоголю, как у этих двоих. Он всё утро играет в детскую игрушку, и его постепенно отпускает. Теперь он работает хореографом, что действительно даёт надежду на лучшее - танцы он действительно обожал, дышал ими, и теперь это становится его заработком. С завтрашнего дня работа, а сейчас он прогуляется, пожалуй. И он точно никуда не пойдет в эту ночь. Особенно на кладбище. А то вдруг сон вещий, и Хёнджин ныть будет. ———       У Минджу последний день перед учебным семестром, и ноги сами приводят ее на пляж. Иначе и быть не может, эта привычка еще с Пусана. Всегда перед чем-то важным и значительным, ноги вели её к воде, к морю, где она может вздохнуть на весь объем легких. Тревожно, да, даже слишком. Суа на подработке, а значит, Ким может здесь пробыть хоть до утра. Из уст льется песня, что сочиняется сама по себе, а припев звучит словно крик о том, что сегодня и этой ночью она будет самой счастливой в мире. Так ли это? Неизвестно никому, даже возможному божеству, которое просто посмеялось бы с неё. Однако это просто её крик в пустоту. Или же?..              Достаточно далеко за поющей дамой наблюдает парень, снявший свои потрепанные конверсы. До его хорошо долетает лирика, её чувства, а силуэт принуждает завороженно смотреть, делая набросок буквально исподтишка, дабы не быть замеченным.       Очертания её лица кажутся изящными, как и весь её вид. Здесь невыносимо холодно за счет излишней влажности, но погруженных в творчество людей это мало волнует. Розоволосового также мало будет волновать его возможная простуда(это ведь будут не его проблемы), причитания друзей тоже бессмысленны, он слышит их слишком часто. Сейчас существует только самая счастливая девушка, одетая в толстовку и кожанку поверх, а также в черные джинсы, порванные на коленках. Сейчас существует только художник, что обязательно похвастается своей работой.       Их гармонию нарушает звонок телефона Хёнджина, и тот разочарованный понимает, что его заметили и растворились, словно сон. Хван сразу отвечает.       — Хён, что стряслось?, — парень в последний раз вдыхает морской воздух, после чего разворачивается и идёт в сторону дома. На том конце проводы тихо, ни звука. Тишина нарушается только с тем, как нарастает тревога младшего.       — Приедь ко мне на ночь-кино. Я знаю, что завтра будни, но я нуждаюсь в этом. Дверь будет открыта.       Спокойный голос Минхо прерывается гудками, а после гробовая тишина подгоняет к знакомому району.