Шаг навстречу

      Омут памяти, разместившийся на невысоком пьедестале посреди читального зала, рыжел в лучах уходящего солнца. Рядом, запертые во флаконах, мерцали нити воспоминаний. Драко вглядывался в их серебристое свечение, казалось, не замечая мельтешащих позади людей. Обсуждения не смолкали: все хотели, чтобы первое погружение прошло идеально. Нарцисса мерила шагами пространство — эхо её каблуков лихо отбивалось от стен, — изредка уточняя детали у Дэвида. Тот, не переставая следить за подготовкой к сеансу, отвечал ей с привычным задором, будто не сомневался в успехе задумки. Комната пустела, мимо проплывали кресла и стулья, а из притаившегося в углу чайника валил пар.       Две недели пролетели незаметно, и ни один день не обходился без вопросов Драко о прошлом. Благодаря Полли он узнал про Омут, и с тех пор его ум сгорал от любопытства. Однако жители мэнора отказывались утолить его интерес и, стоило разговору коснуться прошедших лет, мигом делали безучастный вид. Даже Блейз — и тот не сжалился над другом, потешаясь над его попытками выведать больше. Но чаще, конечно, страдала Гермиона: её он третировал на протяжении суток, сердясь на непоколебимость девушки, и филигранно давил на мозг.       Сейчас она по настоянию мистера Берроуза пила ромашковый чай и пыталась настроиться. Невольно вспоминался Гарри: он, судя по рассказам, нырял в Омут с полной кашей в мыслях. И ничего, выжил, головой не тронулся. К чему эти переживания?       Она отмерла, когда Дэвид обратился к Малфою и предложил ему чай. Тот, приняв чашку с сухим «спасибо», спросил:       — Вы будете тут на протяжении всего погружения?       — Хотите поскорее избавиться от моего присутствия, юный Малфой?       Драко в свойственной ему манере закатил глаза.       — Я имел в виду всех, — и указал на группу, состоящую из его матери, дворецкого и двух эльфов. — Хочу остаться с ней.       С кем? Гермиона отвлеклась от Омута, но напоролась на внимательный прищур целителя и поспешила спрятать изумление за краем чашки. Мистер Берроуз усмехнулся — моржовые усы добавили лицу толику ехидства. Похлопав Малфоя по плечу, он по-доброму пояснил:       — Это только на первое погружение. Дальше ты останешься с мисс Грейнджер. Она уж за тобой присмотрит, — и, подмигнув, присоединился к остальным.       Драко, потирая плечо, проводил его нечитаемым взглядом — таким же, как когда-то Гермиону, когда она только заступила на работу, — и пододвинулся к помощнице. Она наклонилась, чтобы различить его шёпот:       — Ты не говорила, что будет так сложно.       — Я и сама не знала. Когда мой друг использовал Омут, с ним был только один человек.       — Завидую твоему другу. Волнуешься?       Она прислушалась к себе. Сердце тяжело билось, но волнения не было. Глаза немного болели: сказывалась бессонная ночь. В целом…       — Не очень. Я никогда не видела Омут вблизи, потому что это редкий предмет, что уж говорить об использовании. Но, — она оглянулась на старших и заметила, что Нарцисса и Дэвид смотрят на них и переговариваются, — если всё пройдёт удачно, мы окунёмся в детство…       — Буквально?       — Нет, фигурально. Понимаю, что тебе хотелось бы увидеть себя взрослого, но мы решили выбрать более-менее нейтральные воспоминания.       — Жду не дождусь.       Последний книжный шкаф со стуком приземлился в углу комнаты, занавески с шумом закрылись, погружая зал в полутьму. Мистер Берроуз придирчиво осмотрел результат и хлопнул в ладоши со словами:       — Можем начинать.       Домовики поклонились и аппарировали. Дворецкий отошёл к дверям и застыл, точно статуя, защищающая вход в Хогвартс. Дэвид и Нарцисса встали рядом, но было видно, что женщина нервничает: её руки дрожали сильнее обычного.       — Есть ли у кого-нибудь вопросы?       Драко и Гермиона переглянулись. Девушка покачала головой: всё, что можно, она уже знала из уст Гарри. А вот Малфой не спешил приступать к сеансу.       — Я смогу там ходить?       — Не хочу давать тебе ложных надежд, Драко, — мистер Берроуз взял первый флакон, пробегаясь пальцами по хрустальным граням. — На моей памяти никто из волшебников, попавших в твоё положение, не использовал Омут. Поэтому мы можем опираться лишь на предположения.       Откупорив склянку, наставник, не давая им и шанса на сомнения, выпустил нить воспоминания. Та плавно опустилась в чашу и закружилась, расползаясь чернильными пятнами, пока не образовала мутную картинку на дне, в которую предстояло погрузиться.       — Одно могу сказать наверняка, — он поправил очки-половинки и кивнул сам себе, — всё будет славно. Гермиона, тебе предстоит опробовать Омут первой. Ты готова?       — Да, сэр.       Голос дрогнул, но она решительно приблизилась к Омуту. До лица дотронулась прохладная дымка, в голове тотчас заиграла торжественная музыка, приветствующая волшебников каждое первое сентября. «Буду ждать тебя там», — подумала Гермиона, послав ободряющую улыбку наблюдавшему за ней Драко, и окунулась в таинственный туман.       Это напоминало трансгрессию: ощущение полёта, лёгкий страх, будто тысяча иголочек впивается в тело, — однако Гермиона не сдержала облегчённого вздоха, когда ступни упёрлись в пол. Глухо, как сквозь толщу воды, пробились голоса; ресницы дрогнули, и вместе с оживлённым гомоном её окружили до боли родные огни.       Столы факультетов, полные знакомых. Призраки, болтающие на лету. Дамблдор!.. От вида живого директора и Фреда, по обыкновению дразнящего Перси, в носу защипало, но Гермиона не успела предаться горю: в спину врезались чьи-то ладони. Она обернулась и обнаружила Драко, с изумлением осматривающего зал. Переместился.       — Всё в порядке?       Он кивнул и застыл, провожая фигуру Кровавого Барона, а после с разинутым ртом уставился в потолок. Гермиона рассмеялась: его восторг был ей понятен — и собиралась двинуться к гриффиндорцам, как заметила кое-что очень важное.       Он стоял. Переминался на месте. И стоял.       О боже.       — Драко, — забыв о предосторожности, она схватилась за его предплечья. — Ты стоишь!       И сразу сотни мыслей. Догадывался ли мистер Берроуз о произведённом эффекте? Могло ли это повлиять на состояние Драко и сдвинуть дело с мёртвой точки?       — Ты что-то чувствуешь? Нет? Посмотри же!       Он уступил. Серые глаза расширились и стали похожи на блюдца.       — Попробуй пройтись, — Гермиона обхватила его ладони и отошла назад. Всего лишь три фута, но какие важные. — Я поддержу.       Драко, сохраняя безмолвие, вперился в землю. Было видно, что он боялся упасть и в очередной раз убедиться в своей никчёмности, но торопить его не имело смысла. Проходили минуты — он не двигался. Распределение начиналось совсем скоро, тем не менее он не виноват, что попал под действие проклятья. Не виноват, что она хотела увидеть церемонию так же страстно, как и он, поэтому злилась, поджимая губы. Воспоминание могло подождать, он — нет.       Гермиона могла подождать. Драко — нет.       Затаив дыхание, он сделал шаг, но тут же нырнул вниз. Гермиона едва успела перехватить его и, проседая под весом, опустилась вниз.       — Что, что такое? — зашептала в волосы. — Болит?       — Я не могу, — ответил он, не поднимая лица. — Не чувствую… ничего.       — Но ты стоял…       — И не чувствовал. Поэтому не двигался.       Неправда. Он переступал с ноги на ногу. Пока она не сообщила, что он стоит.       «Психосоматика?»       Двери в Большой зал открылись, всколыхнув огоньки свеч и являя профессора МакГонагалл. Грейнджер поспешно отстранилась, будто грозный декан Гриффиндора, застав её в объятиях бывшего слизеринца, могла наслать на неё Непростительное.       — Давай попробуем ещё раз, — предложила она неловко.       — А смысл? Лучше иди насладись воспоминанием — толку больше будет.       — Не ёрничай. Доверься мне.       Гермиона помогла ему подняться, придерживая за талию и стараясь не поднимать глаз, чтобы не столкнуться с лицом Малфоя вблизи. Ненавязчивые нотки одеколона манили, и слава богу, что дети бодро проходили мимо: она бы не выдержала их присутствия, даже если это всего-навсего воспоминание.       — Я не знаю, как это работает, но ты не смог бы стоять, если бы… не мог. Это просто алогично. Так что просто не думай и держись за меня, хорошо?       — Ты здесь босс. Но я бы не надеялся.       — Тш. Помни: я тебя держу. Не торопись.       Она дотронулась до его груди и напряглась, готовая вынести вес в случае неудачи. Магия — тонкая материя. Если бы она не дала ему шанс, наверняка в зале материализовалась бы коляска или волшебная палочка. Оставить Малфоя в одиночестве, потакая желанию прожить памятный день без проблем, не просто подлый поступок, а целое преступление против её принципов. Она, на секундочку, целитель. Лучшая на курсе. Её задача — спасать людей. А Малфой как никто нуждался в спасении.       — Итак, на счёт раз, два…       Гермиона шагнула, и Малфой положил ладонь ей на лопатки, чтобы не завалиться вперёд. Второй шаг. Распределяющая шляпа запела. Третий. Заминка. Четвёртый. Малфой, набираясь уверенности, опустил руку на середину её спины.       Пятый шаг он сделал сам, выскользнув из объятий, и в это мгновение зазвучали аплодисменты. Шляпа, раскланявшись, затихла. Началась церемония распределения.       — Тебе даже хлопают, ты посмотри!       — Я всё ещё не чувствую, — Малфой задумчиво осмотрел стопы, — ощущение, будто лечу. Но это куда приятнее, чем сидеть.       — Тяжело?       — Достаточно просто, если не бояться.       — Тебе не нужна помощь? — уточнила с надеждой: хотелось поскорее найти друзей и расслабиться. Драко ухмыльнулся.       — Вижу, тебе не терпится.       Гермиона заправила прядь за ухо, и, к её удивлению, Малфой предложил ей руку, которую она приняла с задержкой. Вместе они двинулись к эпицентру мероприятия, а именно шляпе, которую Минерва представляла ученикам.       — Что сейчас будет?       — Церемония распределения. Ты читал «Историю Хогвартса»? Существует четыре факультета: Гриффиндор, Когтевран, Пуффендуй и Слизерин. Они названы в честь основателей школы. Раньше отбор проводился самими основателями, но из-за наплыва волшебников пришлось искать альтернативный вариант. Годрик Гриффиндор предложил зачаровать свою шляпу таким образом, что…       Она запнулась, осознав, что болтает совсем как в детстве.       — Чёрт. Тебе, наверное, неинтересно. Меня иногда заносит.       — Напротив. Я не читал, — он потянул её в сторону, чтобы избежать «столкновения» с мальчиком. — Так, слышал в общих чертах от Блейза. Так что предложил Годрик?       Если Гермиона и улыбнулась, то вовсе не от того, что он поддержал её интерес.       Добрались вовремя: галстук Джастина Финч-Флетчли окрасился жёлтым, и он направился к пуффендуйцам. Гарри и Рон нашлись в середине шеренги, растрёпанные и очаровательные. Оба разглядывали шляпу с ужасом. Они даже не представляли, что этот год станет началом опасного приключения, и считали церемонию сущим кошмаром. Не в пример ей: «взрыв на макаронной фабрике», как окрестил её Драко, не скрывала воодушевления и рвалась к табурету.       С замершим сердцем Гермиона наблюдала, как её копия садится. Секунда, и шляпа воскликнула «Гриффиндор!», тем самым даруя ей лучший подарок — друзей. Которые, хоть и переглядывались в тот момент безрадостно, со временем заменили ей семью.       Она захлопала так громко, как могла, зная, что никто, кроме Драко, её не услышит.       — Ты довольно милая.       — А?       — Маленькая. Волосы-макароны, одежда большая. Энергии через край. Хочется взять и затискать.       Неожиданность заставила её крякнуть. Серьёзно? Драко Малфой? В детстве обзывающий её бобром? Тот самый Малфой, который принял метку Пожирателя смерти? Говорит ей такое?       Ей двадцать четыре, боги. Пора бы перестать удивляться подобным вещам.       Но затискать.       — Спасибо?..       — Всегда пожалуйста. Ты, кстати, покраснела.       Когда Малфой, устав от однообразного процесса, заворчал, Гермиона шепнула:       — Сейчас будешь ты.       Минерва тут же встряхнула пергамент, расправляя его, и провозгласила:       — Драко Малфой!       Распрямив плечи и напустив на лицо маску важности, одиннадцатилетний Драко выступил из шеренги. Даже сейчас он выглядел как отъявленный засранец, пусть, признаться, и весьма милый — с его-то щеками и крохотным ростом. Шляпа, судя по всему, заметила приближение малфоевской крови и, не успев задеть светлую макушку, вскричала: «Слизерин!» — и Гермиона зааплодировала, хоть и прохладно. Краем глаза она следила за взрослым Малфоем, и его растерянность, вызванная встречей с прошлым, пробудила в ней нечто тёплое. Всё словно стало неважным: был лишь он и мальчик, что гордо улыбался, устраиваясь за столом своего факультета.       Какое-то время они лицезрели церемонию, обсуждая свои младшие версии и смеясь с неуклюжести некоторых ребят, однако прежде, чем очередь дошла до Гарри, который от волнения побледнел похлеще поганки, Гермиона отдёрнула Малфоя:       — Нам пора. Воспоминание заканчивается.       Как бы ей ни хотелось остаться, слушая шутки Фреда и Джорджа, байки Симуса и собственные причитания, им следовало уходить. Малфой поджал губы и первым сошёл с места, двинувшись к пирующим слизеринцам. Гермиона последовала за ним, в последний раз оглянувшись на приятелей.       Драко запоминал, как Он смеётся; пихается локтями, ни о чём не заботясь; поглядывает с опаской на привидение, зависшее у плеча. Запоминал сущие мелочи, чтобы позже прокручивать их в голове. И видел сам, что воспоминание тает: углы зала начали сужаться и темнеть, как охваченная огнём колдография. Сможет ли он оказаться здесь ещё раз? Улыбающийся и счастливый, в серебристо-зелёном галстуке? Или исход один — смерть?       Они встали друг напротив друга. Большой зал превратился в полосу, освещающую лишь небольшой кусочек воспоминания. «Гарри Поттер!» Шепотки. Черноволосый мальчик, садящийся на заветный табурет. И пожирающая краски тьма.       Они вновь оказались в читальном зале. Дэвид склонился над Драко, вглядываясь в его зрачки и не обращая внимания на вялое сопротивление.       — Сколько мы пробыли в Омуте?       — Час, — отозвался мистер Берроуз, сверившись с часами, — и десять минут. На что жалуетесь, путешественники? Головокружение, тошнота? Может быть, сонливость?       — Голова немного кружится, — Гермиона потянулась за водой, и Эдгар преподнёс ей стакан. — У меня бывает такое во время трансгрессии, так что поводов для беспокойства нет.       — А ты, Драко?       — Хорошо, — он не без усилий отцепил руку целителя от своего подбородка. — Нет необходимости меня осматривать.       У авроров адаптация к перемещениям выше — неудивительно, что он не замечал изменений даже с учётом болезни. Дэвид хмыкнул.       — Если жалоб нет, то погружение можно считать успешным. Поздравляю! Я правильно понимаю: вы собираетесь продолжить?       Нарцисса аккуратно коснулась плеча сына.       — Драко, ты точно этого хочешь? Может, стоит подождать?       Тот ушёл в сторону, избегая прикосновения, и Гермиона подумала, что им с миссис Малфой стоило проводить больше времени вместе. Они почти не общались, и, как результат, Драко реагировал на мать с жестоким пренебрежением.       — Да, хочу. Можете оставить нас?       — Ты уверен?       — Нарцисса, — Дэвид поймал женщину за локоть, — пойдём. Пусть молодые поболтают! Столько впечатлений, первое погружение! А мы пока выпьем чаю, м? А то, пока ждали, сами поседели.       Уже уводя миссис Малфой из комнаты, он бросил через плечо:       — Если что-то понадобится, мы в соседней комнате.       Стоит отдать должное: мистер Берроуз прекрасно чувствовал людей. Это помогало ему заводить новые знакомства, налаживать контакт с пациентами и слыть приятнейшим человеком. Вот и сейчас, видя безынициативность подопечного, он взял ситуацию под контроль и оставил их наедине, зная, что эффекта от этого будет в разы больше.       Гермиона потянулась и, не давая тишине затянуться, уточнила:       — Как тебе церемония?       Следующая фраза сумела её удивить:       — Я был тем ещё засранцем, да?       — С чего ты взял?       — Ты видела моё лицо?       — Милое и детское, а что?       Фыркнув, Драко откинулся на спинку кресла и попытался закинуть ногу на ногу, но, вспомнив, в каком положении находится, скрипнул зубами и глубоко вдохнул.       — Я и забыл, насколько это убого.       — Постарайся отвлечься. Например… Тебе понравился Хогвартс? Я долго думала над тем, что показать в первую очередь, и решила, что распределение — лучший вариант.       — Было… необычно, — он прикрыл глаза, словно окунаясь в атмосферу торжественности. — Здесь намного тусклее, чем там. Меньше жизни. Тихо, как на том свете. А как там кормят?       — О, — смешок. Вот уж второй Рон! — По праздникам в Хогвартсе настоящий пир. Сначала горячее, потом десерты. Сотни блюд. В обычные дни на столах всё куда скромнее. На завтрак тосты, каша или омлет; сок, чай или молоко. Ты увидишь всё, не волнуйся. Впереди ещё четыре воспоминания.       Удовлетворившись ответом, Драко кивнул.       — А тот мальчик, Гарри Поттер…       «Ты даже сейчас его из головы не выпускаешь! Чем тебе дался Гарри?»       — Я помню его. Он приходил ко мне летом. Раза четыре, кажется. Представлялся напарником, приносил извинения. На каком он факультете?       — Гриффиндор, — осторожно отозвалась Гермиона.       — А ты?       — …Тоже Гриффиндор.       Малфой посмотрел на неё, подняв брови и опустив подбородок. Отросшие волосы, вторя движениям, вылезли из-за ушей и защекотали нос — смахнув их, он картинно всплеснул руками:       — Как тесен мир! И после этого она говорит мне, что мы не знакомы!       — А ты поменьше думай. Глядишь, открытий станет меньше.       Избавившись от головокружения, Гермиона поднялась с дивана и взяла отдающую жёлтым склянку. Пока Малфой восторгался своими логическими измышлениями, она выловила из Омута предыдущее воспоминание и заменила его другим, поменьше.       — Следующим предлагаю посмотреть Хэллоуин. Воспоминание маленькое, но красочное.       — Меньше, чем распределение?       — Мы бы сошли с ума, отсматривая всё, — девушка склонилась над Омутом. — А вообще в замок пробрался тролль. Чтобы обезопасить детей, директор приказал вернуться всем в комнаты. Так что мы просто насладимся спокойной частью праздника.       — Тролль? — навострил Драко уши. — Как тролль проник внутрь? Разве в школе не повышенная безопасность?       — Это длинная история. Если успокоишься, расскажу её как-нибудь, — наверное. — Ну так что, ты готов?..       Они нырнули в Омут без прежнего опасения и вновь очутились в Большом зале. На стенах висели тысячи летучих мышей. Они ползали вверх и вниз по колоннам, дёргали крыльями и взмывали к потолку. Там, подёрнутые туманом, парили светильники Джека. Некоторые из них скалились, другие, обмотанные паутиной, походили на мумий. Пиршество было в самом разгаре: отовсюду слышалось довольное чавканье. Студенты смеялись, делились последними сплетнями и опустошали тарелки в виде гигантских тыкв. Малфой, не задерживаясь ни на секунду, зашагал в сторону мини-Драко, который смастерил перед собой дворец из печенья.       А она-то считала, что Гойл ест много сладкого.       Полная любопытства, Гермиона решила послушать, о чём беседовали её друзья в тот злополучный вечер, но ничего, кроме квиддича и проделок Малфоя, в разговоре не всплывало. Либо Гарри подправил некоторые детали, либо их по-настоящему не беспокоила Гермиона, — такое наплевательство оскорбило её до глубины души.       — Тебя я что-то здесь не вижу, — послышалось над ухом. Гермиона вздрогнула.       — Не подходи ко мне сзади, пожалуйста, — сдержанно. — Воспоминание не моё. Того друга, который пользовался Омутом, помнишь?       — Гарри Поттера? — догадался Драко и объяснил: — Ты ходишь вокруг него, едва в рот не заглядываешь. Напомню, что я всё ещё не тупица. А это кто?       — Рон Уизли. Мой друг. Он хороший человек. Забавный и добрый.       — И ест как обезьяна.       Гермиона со страдальческим выражением согласилась: да, в детстве Рон ел просто ужасно. Но во всём виновато положение его семьи. Потом он стал куда более аккуратен.       — Так почему тебя не было на празднике? Девичьи загоны?       — У меня был не самый лучший день, — призналась она, — и я весь день плакала в туалете. Меня достаточно легко обидеть, нужно лишь надавить на больное.       — Что-то я не заметил, когда пытался выгнать тебя из поместья месяц назад.       — Плохо пытался, значит. Можешь попробовать ещё раз.       Она оглянулась и улыбнулась, как ей показалось, с вызовом, когда в Большой зал ворвался профессор Квиррелл и, держась за грудь, побежал по направлению к директору.       — Тролль! Тролль… в подземелье… Вы не знаете?..       И рухнул на пол точно перед ногами Малфоя.       В зале поднялась суматоха. Студенты подорвались с мест, но грозный крик Дамблдора заставил их замереть. Никто, разумеется, не слышал мужского смеха, разнёсшегося над столами и пославшего по коже Гермионы полчище мурашек. Она во все глаза пялилась на Малфоя, который забавлялся с распластанного на полу Квиррелла, и испытывала то, чего вообще не должна была испытывать.       Влюблённый, мать его, трепет.       Вернее, трепет, обычно возникающей у неё влюблённой. Да какая разница!       Старосты собрали детей по группам и столпились у выхода. Квиррелл продолжал лежать, обмотанный тюрбаном. Драко, отсмеявшись, вытянул шею, чтобы поймать светлую макушку, что скрылась за углом быстрее снитча.       — Ага, — произнёс Драко звеняще. — Так я был ещё и трусоват.       Воспоминание закончилось, и они вновь оказались около Омута. Гермиона тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Головокружение усилилось, но она начхала на него с высокой колокольни. Драко впервые так заразительно смеялся. За все недели! За все адские годы!       И что это за бабочки такие?       — Милое воспоминание. Который час?       Она не ответила. Впрочем, Драко помог себе сам:       — Мы были в Омуте около двадцати минут. Не очень короткое, что скажешь?       Теперь ясно. Она в ужасе. Её работа — ухаживать за ним, но не в таком же смысле.       — Отвисай.       — Ты не устал?.. Мы могли бы досмотреть их позже.       — Ты не хочешь или тебе тяжело?       — Второе. Меня не хватит на пять погружений.       Малфой поворчал: он-то пребывал в отличной форме — и потянулся к флакону нежно-голубого оттенка. Гермиона встрепенулась:       — О, это… Это воспоминания твоей мамы. Я решила оставить их напоследок. Хочешь посмотреть сейчас?       — А ты?       — Не думаю, что Нарцисса обрадовалась бы тому, что я лезу в ваше семейное прошлое. Я подумала, что ты захочешь взглянуть на него сам.       То ли из вредности, то ли из искреннего желания продолжить путешествие, Драко настоял на их совместном погружении. Их выбросило на заснеженный берег озера, и Гермиона узнала в местности поместье Стоурхед — исторический памятник Англии, куда она давным-давно желала попасть. Вокруг не было ни души, и они медленно побрели вдоль озера, где отражалось ясное голубое небо без намёка на облачко. Вскоре у моста, с которого открывался вид на долину, показалось три человека: Нарцисса, Драко и… Люциус. Чета Малфоев выглядела значительно моложе, чем два, три, а то и пять лет назад, и чем ближе они подбирались, тем яснее становилось, что им было около тридцати. Люциус, потрепав крошку Драко по волосам (сколько ему здесь? пять?), хлопнул в ладони, и рядом материализовался эльф. «Добби», — ахнула Гермиона, узнав в домовике старого друга. Получив распоряжения от хозяев, он исчез и вернулся с полными руками: внушительных размеров корзинкой, пледом и небольшой плюшевой игрушкой кота.       Гермиона покосилась на Драко. Он безотрывно наблюдал за действиями родителей, которые отнюдь не сторонились его. Миссис Малфой, растеряв всё равнодушие, играла с сыном в ладушки и не морщилась от особо громких восклицаний. Люциус, отойдя от семьи на пару десятков футов, накладывал защитные чары. Добби, в свою очередь, занимался сервировкой еды и улыбался шумному молодому хозяину, умудряющемуся дёргать мать и тискать игрушку одновременно.       Столь яркий контраст между заносчивыми аристократами и счастливой семьёй сбил Гермиону с толку. Люциус опустился на плед безо всякой брезгливости и, схватив Драко в объятия, начал безжалостно его щекотать. Мальчик вырывался и пинался, кричал, чтобы отец остановился, но тот не внимал отчаянным мольбам. И это… Люциус?       Настоящий Драко с шумом втянул воздух. Для него увиденное, несомненно, стало таким же открытием, как и для неё. Он каждый день проводил с осознанием, что чужой в собственном доме, в то время как пятилетний малыш из воспоминания радовался светлым мгновениям, не воображая, что в будущем его ждёт море печали. От явной досады Драко не нашёл ничего лучше, как уйти. Сбежать, оставив хохот ребёнка, воркования матери и напускные увещевания отца позади. И Гермиона позволила.       Но отправилась следом.       Она не представляла, что он чувствовал. Для неё это воспоминание дало новый взгляд на Малфоев, но ничего болезненного она не увидела. Можно ли найти что-то плохое в любви?.. Но у Драко, очевидно, сложилось другое мнение на этот счёт: он шёл семимильными шагами, и она почти бежала, стараясь догнать его.       — Драко, подожди! Не торопись так! Да стой же!       Но кто её слушает?       Гермиона остановилась: внезапно заколол бок — и вне себя от злости прокричала:       — Остановись, придурок!       И Малфой сбавил шаг, пока не прекратил его совсем. Развернулся, заставая её в изогнутом положении, вскинул подбородок. «Весь в отца», — пронеслась мрачная мысль, и Гермиона осела на землю, продолжая держаться за рёбра.       — Иногда ты такой… уф… ублюдок.       Она спохватилась позднее, чем ругательство слетело с губ, но слово не воробей: вылетит — не поймаешь. Продолжая дышать, Грейнджер сконцентрировалась на носках балеток, и подняла взгляд, только когда её потянули наверх.       Его ладони, большие, с длинными музыкальными пальцами, ощущались на талии чужими и приятно тяжёлыми. Игнорируя нервное «что ты делаешь?», Драко отнял её кулак и принялся массировать область рёбер с отстранённым видом, но так нежно, что Гермиона не сразу поняла, приставания это или помощь. Её сердце гулко билось, как в день важного экзамена, но и тогда, казалось, она не нервничала так явно, уверяя себя, что это происходит не с ней.       — Отпу… Отпусти меня.       — Мы возвращаемся.       — Что?       — Мы возвращаемся.       И вновь темнота, переходящая во вспышку света. Пустой читальный зал. Гермиона вскочила с кресла, возмущённая и смущённая. Голова закружилась, тошнота подступила к горлу, но она повернулась к Малфою и вонзилась взглядом в его бесстыжую морду, решившую вдруг, что бегства с последующим перформансом — эталон мудрости. Однако встретили её вовсе не извинения или объяснения причин:       — На сегодня достаточно. Позови остальных.       «Достаточно чего?!» — просилось наружу, но она только кивнула и выполнила просьбу. Дэвид отметил её горящие щёки, но заострять внимание не стал и решил, что оставшиеся погружения можно перенести на следующий день.       Сразу после Гермиона сбежала в спальню. Кожа под рубашкой хранила тень неожиданного прикосновения. И что это было?